Ось мира: первый манифест Фантазиума

АННОТАЦИЯ
Эта книга создана для сегодняшнего дня. Она говорит о том, что в моменты хаоса важно не терять веру в себя, помнить, кто ты есть, и осознавать, что даже самые сложные времена несут возможность для роста и обновления.

«Ось мира: первый манифест «Фантазиума» – это не фэнтези-сказка, это откровение, зашифрованное в одной короткой истории, которую вы можете изучить прямо сейчас.

Данная книга становится не только произведением искусства, но и инструментом осознания, развития и подготовки к тяжёлому переходу в новый мир. Читатели найдут в ней совсем не утешение, а руководство к действию.

Эта авторская работа даёт людям предварительное понимание следующей модели устройства мира, показывая основы, на которых будет строиться новый мировой порядок. Она предлагает управленческую концепцию, способную объяснить, как работают изменения в обществе и системе в целом. Это фундамент, с которого начинается переход к новому, более устойчивому и справедливому обществу.

1. ПЕРВЫЙ, СТАВШИЙ ПОСЛЕДНИМ
Среди всех северных кронств Ярхейм – меньшее, но возвышающийся над бурыми почвами каменный форт Яргард – крепость столь же грозная и неприступная, как Абфинстермаусс, Варвиккен или Клоггенбор. Яргард – столица и оплот Ярхейма; её лицо, ум, честь и совесть. Здесь нет недостатка в рыбе, и как морской порт Яргард ничем не хуже соседних эйнарских портов, чьи маяки освещают Злое море круглосуточно и вдаль на пол-лиги. И пусть здесь не так много золота, как в Златограде, или минерала «вечнолёд», как в Нордгарде – люди здесь не менее счастливы, чем там.
Возможно, в Яргарде не найдётся столь искусных магов, как на полуострове Тронн, чьи алхимические изыскания позволили найти философский камень, красную ртуть и наноксил – но этого что лордам, что простому люду и не нужно: они привыкли довольствоваться малым, извлекая из него многое. Обсидиан из Таликети? Драконит из Феевой земли? Пожалуй, их тут не найти; зато элизиум и магнезиум, мор и поганец, щёлчерод и прочее здесь в достатке (и даже в избытке).
Прапотомку кронинга Дугласа «Каштана» Тэнкера, наследному принцу Брану Тэнкеру посчастливилось родиться в этом славном крае, и первую половину своего детства он всегда будет вспоминать с теплотой. Его окружали весьма достойные люди – леди и лорды, няни и гувернёры – которые стремились привить в нём качества и добродетели, взрастить в нём что-то доброе и хорошее, развить различные умения и способности.
Любознательный мальчик рано научился говорить и ходить; рос спокойным и послушным. Бран влюбился в шахматы, предпочитая их всем прочим, более подвижным играм (что лишь подчёркивало, из какого он благородного дома, ведь все Тэнкеры отличались умом и сообразительностью).
За шалости, за провинности воспитатели его наказывали – не жестоко и сурово, но строго и справедливо, и Бран им за это признателен и благодарен.
Однако отец Брана по достижению сыном двенадцати лет потерял всякое терпение и был до крайности разочарован – отрок-книголюб оказался совершенно прохладен к охоте, к проводимым в Яргарде рыцарским турнирам и к военному ремеслу. Бран оказался не склонным к оружию и всему, что с этим было связано – будь то ношение, упражнения и прочее.
– Вы что наделали? – задал он вопрос воспитателям Брана на Малом совете. – Вы вырастили... Девочку?
– Мы хотели как лучше, – нашёлся сидящий за столом лорд Гвир Сандур, немного подаваясь вперёд, – Ребёнок разумен и находчив; нам удалось посеять в нём зерно истины...
– Посеяв при этом зерно раздора в моей семье, – закончил за него кронинг, насупив брови и еле сдерживаясь от гнева, – Цветочки, грибочки... Ну что это такое?! Всё должно быть в меру!
Малый совет молчал.
В это время Бран находился в преисполненном желтобрюшек и вуалехвостов большом кронском саду (и в центре его – чистый и прозрачный водоём, в котором водились завезённые из Дальних краёв имперские фригидры). Принц искал встреч с Мией Дроммер, Шинни Армастус и Тоттой Раккаус – но ни Мия, ни Шинни, ни Тотта не пришли сегодня с ним играть и читать по ролям в беседке одну добрую сказку... Интересно, почему? Может, кто-то запретил им входить в оранжерею?
– Он хоть постоять за себя сможет? – Продолжал кронинг. – Я не вечен, а в нашей истории войны случаются не только в прошлом и настоящем, но и в будущем! Кому я корону передам? Слабой, трусливой, робкой и застенчивой дочери по имени Бран? Стыд и позор, ведь он даже не умеет (и не хочет уметь) драться! Как я ни пытался...
– Похоже, что вы, о мой кронинг, совсем не любите своего сына и не желаете принять его таким, какой он есть, – заметила леди Тругва Фиорсанн, – История помнит многое (в том числе правителей, не умеющих держать в руках меч, но при этом не ставших никудышными как правители). Я верю в этого мальчугана и ручаюсь за него.
Непреклонным оказался кронинг; недовольство его лишь росло. И вычеркнув из своего сердца Брана, он искал близости с супругою своей вновь после многих лет равнодушия и безмолвия. Та же ко времени становления сына из мальчика в подростка была уже тяжелобольна неизвестной хворью, которая не дозволила ей понести от мужа. И дала кронинхен добро на суррогатное материнство, и вошёл кронинг к единокровной сестре жены своей. И зачала, и выносила, и родила – всё, как подобает здоровой женщине. Но великой скверной подобное считалось и в самом кронстве, и в соседних с ним кронствах.
– Мы же не варвары какие, не дикари, – шептались адепты одного из наиболее распространённых культов в кронстве, – Не должно так быть. Коли госпожа не смогла родить сама – значит, не дано, и смирению тут самое место!
По рождению нового чада кронинг устроил великий пир – и знатный был праздник, и наводнился Яргард купцами – и зеваками, спешащими к ним на ярмарку.
И ворвался принц к отцу со слезами на глазах:
– Чем таким я провинился? Я словно бастард тебе, а не родня!
– Не сын ты мне больше, но глубочайшая, величайшая ошибка; второй такой не будет, – сетуя, ответствовал кронинг, когда Бран предстал пред ним, – Иди прочь и впредь не попадайся мне на глаза. Я сам выращу новую надежду – если не по своему образу и подобию, то уж точно не таким жалким, как ты! У горлануса больше отваги и доблести, чем у тебя!
И выбросил отец все игрушки Брана (что странно, ибо их и было сравнительно немного, и игрушкам этим Бран, как уже говорилось выше, предпочитал книги да шахматы). Бран не был избалован и невоспитан – увы, его лишили того немногого, что было дорого сердцу – вырезанного из каштана единорога, и горшок с заморской орхидеей также вылетел через окно.
И отослал от первенца всех воспитателей, запретив им видеться под любым предлогом. И все легенды и мифы об эльфах, гномах и драконах объявил чушью, ересью, бредом, россказнями и пустой болтовнёй.
И запретил кронинг сказки – не только читать их детям на ночь, но и вообще повелел сжигать в печи все книги, имеющие хоть какое-то отношение к волшебству.
– Сказки делают человека мягким; всё это есть ерунда, ненужная нормальному фрекингу. Настоящий норд – не мечтатель, не романтик, но твёрдый волею воин!
И издал кронинг указ, согласно которому отныне воспитывать детей не следует вовсе:
– Пусть дети сами познают этот мир. Мы лишь иногда будем нивелировать их пути в выгодное нам русло. Это естественный эволюционный путь: изначально наши предки, основавшие это кронство, поклонялись культу Древнего огня и утоляли голод богов, совершая жертвоприношения детьми; ныне над всеми нами по-прежнему царит, довлеет магократия и старые морально-нравственные законы. Но теперь пришла пора избавить современность от пережитков прошлого; демоконтроль – это атавизм.
И запер отец сына в его комнате, посадил его под домашний арест – разве что не на цепи сидит Бран, но что тебе лютоволк в своём логове или ведмедь в своей берлоге. Обида и уныние настигли отрока, коему полных лет уже тринадцать.
Спасением, отрадой для того, от кого отрёкся родной и близкий человек стали визиты сэра Вонара Гэйсли – и сей добрый муж и храбрый рыцарь приносил Брану не только пищу, но и вести.
– Я так рад, что Вы навещаете меня, Вонар, – начал было Бран – не выдержав, он разрыдался.
– Плачь, мой юный друг, ибо для этого есть повод, – участливо произнёс высокий светловолосый человек с правильными, благородными чертами лица, – Мужчины тоже плачут – даже принцы, но мой тебе совет: при всех старайся плакать про себя, а волю слезам давай втайне.
– Вам хорошо, – заметил Бран, – А я пленник в своём же доме, заложник в собственных покоях.
– Мне совсем не хорошо, принц, – посерьёзнел Вонар Гэйсли, – Ибо объявился некий прохвост Лотоворф, который нашёптывает речи твоему отцу и прочим господам – и, увы, они внимают почти каждому его слову. Это на его совести «измена» наших с тобой хороших знакомых – Тругвы Фиорсанн, Гвира Сандура и некоторых других знатных лиц кронства. Их казнят завтра. А Тоту, Шинни и Мию ты просто больше не увидишь – я не знаю, куда они делись (и если вдруг их увезли – кто знает, в каком направлении). Мне нехорошо, потому что я ничего не смогу изменить (а ты – да).
– И каким же образом я смогу предотвратить смерть этих лордов и леди? – С горечью воскликнул Бран. – Кто меня послушает? К тому же я сам узник без будущего...
– Казнь состоится – к превеликому моему сожалению; теперь и я в немилости и более не рыцарь, но разносчик еды для царственных особ вроде тебя. – Невесело улыбнулся Вонар Гэйсли.
Они немного помолчали.
– Погодите... Вы ведь эльф? – Догадался юный Тэнкер. – Я помню Вас ещё тогда, когда сам был совсем крохой. За все эти годы Ваше лицо нисколько не изменилось – не помолодело, но и не постарело.
Вонар Гэйсли напрягся и оглянулся по сторонам в опаске, что их могут подслушать.
– Ради Креатора, ради Архитектора Фантазии молчи... – Умоляющим тоном изрёк потомок златовласых эльванов из Эльдерланда. – Теперь это не имеет никакого значения. Наша раса практически вымерла, оставшись лишь смутным воспоминанием в сердцах некоторых людей, в устном народном творчестве и записанных сказках, которые ныне вне закона по прихоти одного глупца.
– Я пойму, если сказки – ложь, но мифы и легенды? Легенды, былины и сказания не могут быть неправдой!
– Пора, – молвил бледный, худощавый исполин, тщательно покрывая свою главу (и прежде всего уши) капюшоном. Ранее их надёжно прятали золотые волосы и золотой же шлем, но попрощавшийся с Браном рыцарь более им не являлся, а волосы от многочисленных переживаний стали опадать, как листья древ по осени.
Через месяц с небольшим Брана освободили и позволили делать всё то, что и прежде – сидеть с отцом за одним столом, беспрепятственно гулять в кронском саду, заниматься живописью и лепить из глины (что есть заслуга больной и умирающей матери, хлопотавшей за Брана перед кронингом).
Время шло, и младший брат рос на глазах у старшего; и когда Бран видел пред собою «милого» малыша, то единственный из всех чувствовал, что внутри у того злое сердце – сердце жестокое и каменное (пожалуй, столь же каменное, как сам Яргард).
Братцу дозволялось всё то, что когда-то воспрещалось Брану; братца холили и лелеяли. Братца любили так, как не любили его – и любили младенца просто за то, что он родился, за то, что он младенец, за то, что он есть на этом свете в принципе. Ему прощали все его визги, истерики, возню и беготню (к тому времени в кронстве отменили соски, и дети с тех пор орали во всё своё горло так, точно их режут). И люди старой закалки затыкали уши, а люди новой эпохи лишь поощряли, рукоплескали каждой безумной выходке этого и всех прочих детей. И на всякое «хочу» был ответ «да», и на любое (даже уместное) замечание была отговорка «ну это же дети». Людьми овладела идеология ангельской невинности, догмат непогрешимости детей. Их больше ни за что не наказывали, гладя по голове в случае проделок последних и приговаривая: «Не поднимется рука на это чадо, на это ути-золотце, на эту лапочку-манюнечку; да моя ж ты радость, моя ж ты зёпака, куси-куси, накось сладенькую...».
Ребята-дьяволята, дети-звери входили в этот мир, как с конвейера; взращивались в инкубаторах вольности. Вседозволенность разрушила все прежние устои в социуме, и предела сему не было видно.
Исчадием ада, демоном во плоти казался Брану опостылевший брат, для которого он теперь всё равно, что министрант на святом богослужении и помощник повара «принеси-подай». Инфантильность, несамостоятельность брата ужасно бесили и раздражали Брана, и в его лице он возненавидел также и всех детей в кронстве, рождённых после нового указа своего отца, потому что их «воспитывали» также, ведь пример и тон задавал теперь новый наследник – да, теперь этот урод однажды официально станет новым кронингом. Отныне никому не нужны послушные сыновья вроде Брана; к чёрту вежливость, учтивость, уважение к старшим и прочие элементарные навыки поведения. Да, к чертям этику и эстетику – теперь все куда-то бегут и кричат дурниной, равняясь на младшего отпрыска правителя Ярхейма.
Подрастая, младший принц наглел всё больше и больше: Бран омывал ему его стопы и выносил за ним его ночной горшок. Один брат превратил другого в раба.
Так минуло пять лет, и детёныш-зверёныш обернулся сущим роком. Для него было забавой натравить псов на любимого кота Брана и собственноручно задушить волнистого попугая, некогда привезённого одним странствующим купцом то ли из Южных земель, то ли из Дальних краёв. Игрой было разбить окно, сломать дверь или проломить стену всеми доступными средствами – и все обвинения были, как с гуся вода, все увещевания – как об стенку горох.
К тому времени кронинхен тихо ушла в лучший мир, а Бран достиг совершеннолетия – и он был в ужасе от того, какое подрастает поколение! Бродя за пределами замка, он натыкался на озлобленных уличных хулиганов, своими глазами лицезрел воровство на площади средь бела дня. Такое наверняка бывало и раньше – но поголовно? Массового характера это не носило.
Единственным спасением для Тэнкера-старшего были тайные посещения одной из сект города. Её глава, так похожий на эльфа голосом, фигурой и манерой держаться, говорил столь правдиво и убедительно, что адепт заражался идеей, заряжался энергией, утолял духовный голод, проникался к проповеднику как к человеку и пытался быть лучше, чем он есть на самом деле. Учил же тот мудрец только хорошему и призывал людей свершать благие дела. Бран, испытывая к этому незнакомцу всяческое уважение, интерес и подчас раболепие, захотел познакомиться с ним поближе, следуя за ним после тайного собрания. Каково же было разочарование, каков оказался удар, когда Бран увидел, как человек этот, этот лицемер, свернув на Улицу Роз, направляется прямиком в бордель...
«Даже если это эльф, – размышлял про себя Бран вне себя от негодования, – Это эльф злой, из эльдров; как после этого верить людям, если они сами себе противоречат, а их поступки далеки от набожности?».
Злость вскипела в молодом принце, и он решил дождаться своего учителя, чтобы высказать ему всё, что о нём думает.
– Я верил Вам! – Накинулся, набросился на эльфа огорошенный, раздавленный, уничтоженный Бран, еле сдерживаясь от ярости (которая обычно была ему несвойственна). – Подобное простилось бы человеку, но – эльфу? Вы последние, от кого такое ожидать!
– Остынь, Бран! – Поспешил успокоить его некто, закутанный в плащ. – Неужто не узнаёшь меня?
– Вонар Гэйсли?! – Ахнул принц, когда тот приоткрыл лице своё (которое не раскрывал даже на тайных собраниях, надевая маску).
– Я был вынужден покинуть дворец, но оставить людей без веры я не смог... Теперь я и такие как я прячутся, пытаясь разжечь костёр истины, пламя справедливости.
– Удачно ли он разведён? – Съязвил Бран. – То, что я видел...
– Ты видел, как один силуэт направился в бордель – но ты не видел того, что этот силуэт в этом месте делал. Неужели на меня похоже? Посещал бы я подобные места?
Бран осёкся и опешил.
– Город погряз во грехе, мой юный друг, и бордели – одни из очагов этого греха. Я попытался воззвать к людям, находящимся в том месте, попытался достучаться до них силой своего духа – увы, меня прогнали (разве что не избили). И заметь: я пошёл туда, не боясь быть пойманным крепкими людьми (разный люд собирается там), схваченным кронской стражей... Когда-то я был рыцарем и нянем, Бран, после – виночерпием и подателем яств на кронский стол... Как видишь, отныне я изгнанник. Я добровольно покинул обитель греха, цитадель разврата – ибо таким стал дом твоего отца. Но я не упал духом и пытаюсь объяснить людям, что так жить – нельзя.
– Почему Вы первым не подошли ко мне? Я столько раз бывал на Ваших проповедях!
– Чтобы ты остался жив, – многозначительно ответил эльф.

2. УБИЙСТВО И ПОБЕГ
– Какая же ты тварь! – Рявкнул доселе покорный Бран, когда между братьями вспыхнула очередная ссора – нетрудно догадаться, кто именно был инициатором.
Холёный принц уже примерял на себе корону и трон; надменный, властный любимец всячески угождающей ему толпы.
– Преклони колено, дщерь! Пади ниц, ничтожество! – Повторял наследник. – Править буду Я, а ты сгинешь, и все забудут, что ты был моим братом...
– Я сам давно уже забыл, – резко выпрямился Бран, уставший терпеть многолетнее унижение от какого-то сопляка, который родня ему только по отцу. – Не сидеть тебе на троне, противный ублюдок! Бесова колючка, орущая и ср... гадящая вонючка... Язва и ехидна!
– Что ты сказал?! – Возвысил свой голос младший из принцев, глядя сверху вниз. – Да как ты смеешь??? Мне можно всё; не возбраняется ничего. Ты будешь, будешь, будешь делать всё то, что велю, соизволю, прикажу, пожелаю Я.
– Не буду, не буду, не буду, – повторял за ним Бран, в чьих глазах уже появился недобрый огонёк, – Думаешь, тебе сойдёт с рук и в этот раз? Как бы ни так! Наиглупейшее, наитупейшее создание...
– На по... – Закричал было мальчик, но договорить не успел: быстро подбежав к центру тронного зала, Бран стащил проклятого проказника с трона и проткнул ему кадык пером так, чтобы тот подольше мучился – негодник хрипел, что твой поросёнок, марая всё вокруг себя брызжущей кровью. В состоянии аффекта Бран продолжал своё дело, пиная ногами уже бездыханное тело...
Братоубийце, детоубийце было невдомёк, как стража не услышала перебранку, и как ему самому вообще удалось улизнуть – наверное, само провидение помогло совершить возмездие и правосудие.
«За всё в этой жизни нужно платить, – оправдывался Бран перед самим собой, – У меня уже не хватило сил... Не из мести, но по справедливости за все мои муки и страдания!».
И корил себя за это падение: он сломлен, он не хотел так, и прахом пошли все труды его воспитателей. Они бы никогда не одобрили этот его проступок. Он должен был просто убежать, а не убить и убежать... Ах да, он ведь всего лишь человек, и низменное всплыло наружу. Да, он из знатного рода, из дворян, но куда ему до величия и благородства эльфов? Принцеубивец, опозоривший, очернивший, запятнавший всех Тэнкеров – их род, их честь и репутацию. Хотя жертва и отец этой жертвы – не большие ли грешники?
Такие мысли наводнили разум молодого Брана, пока он убегал из своего родового гнезда.
«Стараниями людей высохло целое море, стараниями людей погиб коралловый риф, – звенели в ушах Брана слова эльфа-пророка, – Распущенные нравы... А дети, которых теперь сызмальства не приучают к труду, не обучают никаким знаниям, дисциплинам и ремёслам? Откуда взять новых арифметов, бочаров, жнецов, звездочётов, зодчих, стихоплётов на смену прежним?».
И случилось так, что недолго прятался Бран – был схвачен он кронскою стражей и немедля водворён в одинокую чёрную башню с винтовою лестницей (коих хватает в каждом замке любого из кронств).
Но Лотоворф из чёрных дварфов капал яд, отравляя душу и разум кронинга:
– А позволь до суда томиться ему в тёмном, мрачном подземелье, где сырость и ветхость разъедают, истязают; где заунывное вытьё тетралаков и скрежет их клыков да когтей.
– Мой сын... Мой сын... – Обхватив голову руками, стенал кронинг, горюя о младшем сыне, законном наследнике престола.
Казалось, владыка Яргарда и всего Ярхейма не замечал Лотоворфа, которого некогда сделал своей десницей. Прошло несколько утомительных мгновений, прежде чем Тэнкер, съев несколько ягод корневики, заговорил.
– Пожалуй, ты прав (впрочем, как и всегда); лиходей лишил меня всего, лишил будущего.
Но прежде, чем до Брана дотянулась карающая длань, ему пришёл на помощь сэр Вонар Гэйсли.
– Скорее, – позвал эльф, – Сейчас они придут; они уже близко. Я смог достать лишь два пони – вот, они внизу, со мной, у основания башни. Поспеши улизнуть – ибо, если тебя заключат в темницу, я уже ничем помочь не смогу.
Бран, гадая, откуда эльф в курсе, что его переводят из чёрной башни в подземелье, послушно выбрался по прочной эльфийской верёвке из окна вниз.
Что есть ездовой кронский пони в сравнении с закалённым боевым конём? Велика разница – или неторопливо объехать окрестности замка, или скакать по пересечённой местности в режиме галопа.
Беглецов-изменников настигли почти сразу.
– Вот они, – крикнул тот, кто покрасил свой шлем в чёрный цвет много лет назад, и чей конь был мустанг-иноходец.
– Беги, – оттолкнул парня от себя Вонар Гэйсли, – Я их задержу.
– Прощай, – вскакивая на пони, ответил Бран – да, он был далеко не глуп и понимал, что видится со своим другом в последний раз.
Сэр Вонар Гэйсли выхватил лук и начал натягивать тетиву вновь и вновь, пуская стрелу за стрелой. Вот, врагов уже не двадцать, но они сближаются, и эльф, вспоминая все свои боевые навыки и умения, отшвырнул лук и стрелы в сторону – но лишь затем, чтобы достать свой меч.
Эльф бился насмерть, и люди, постепенно одолевая его количеством, начали понимать, что они ему не равны, что в иной ситуации и поодиночке он раскидал бы их всех до единого, что его более божественная природа на порядок выше – и что если, изловчившись, не убить его сейчас, он продолжит жить вечно.
Ценой жизни своего последнего друга Брану удалось скрыться.
«Куда же теперь? – рассуждал преступник, – На западе река Винешка и Гнилые дебри, на востоке – река Величка и Мёртвые низины, если дальше на юг по кронской лесной дороге – снова Болотистая низменность, за которой – Зэйдские равнины. Не для моего пони такие естественные преграды! Что же делать? Ума не приложу...».
К счастью, скрытность и незаметность входили в число достатков Брана – каким-то образом он умудрился вернуться назад в замок, взять с собой всё необходимое (включая гульдены, талеры, кроны и марки) и спешно направиться в порт Яргарда, дабы отплыть, куда глаза глядят – иного выбора, другого пути бывший принц не разумел.
Узрев первую попавшуюся лодку (на вид более-менее годную к плаванию), Бран спустился к её владельцу.
– Тебе куда, парень? – Насмешливо, недружелюбно бросил ему лодочник.
– Хоть куда-нибудь; я заплачу.
– Оплата – это, конечно, хорошо; оплата вперёд, – щурясь, уставился на Брана этот циник и грубиян, – Но сегодня уже вряд ли...
– Вам что, деньги не нужны?
– Мне нужна моя голова! Вдруг ты их украл?
Психуя, молодой человек уже было развернулся.
– Вот что, парень... – Кинул ему лодочник, почёсывая свой затылок, – Я вечером иду в трактир, а после – к портовым шлюхам. Идёшь? Там и поговорим, как следует.
– Если только в трактир... Но пить я не буду. Как вы сами поплывёте нетрезвым?
Сам не зная как, но не на шутку проголодавшийся Бран уже сидел за одним столом с этим щетинистым детиной, уминая за обе щёки грубую портовую еду – вместе с тем, сытную и вкусную. Конечно, это не пузисы и вкусладцы с кронского стола, а типичная для моряков пища – рыба солёная, рыба печёная, рыба жареная; рыба, рыба, рыба...
– Выбирай любую! Ну? – Толкнул сомлевшего от плотной трапезы Брана его сосед.
– А? Что?
Беглец сонно протёр глаза и увидел пред собой полуголых девиц – прямо на подбор упитанных.
– Я, пожалуй, воздержусь, – устало промямлил он.
– Ты разве давал обет? И на мейстера или евнуха ты тоже не тянешь... Не дури, парень; я не каждый день угощаю.
– Не могу я так, – уже твёрже заявил Бран, – Без любви... точно животное какое... я мечтаю встретить ту единственную... которая... которую... чтобы взаимно и до гробовой доски.
– Принципы у упрямца! – Стукнув по столу, разочарованно протянул лодочник.
Некоторые переглянулись и продолжили утолять жажду и поглощать кушанья.
– И жили они счастливо, и умерли в один день... – Словно самому себе сказал новый знакомый. – Эх, парень, я в твои годы мечтал о том же – а оно видишь, как обернулось?
Бран молчал.
– Ты за недалёкого-то меня не держи, – перешёл на шёпот попутчик, – Ты же из знати! Зачем дворянину какая-то лодка? Причём, не первой свежести. Когда наверняка можешь нанять целый снеккар или кнорр.
– Меня ищут, – взмолился Бран, закрывая лицо ладонями, – Не выдавай меня! И отвези по своему усмотрению.
И по-другому посмотрел на него лодочник. Расплатившись за еду и не уединившись с кабацкими девками, он вывел Брана из таверны прочь.
– Свалился на мою шею, – опять сам с собой разговаривал лодочник, – Что ты натворил, парень?
Тот ничего ему не ответил до тех пор, пока они не сели в лодку и не отплыли от берега в открытое море, серое, пасмурное небо над которым вместо сиричей патрулировали уже моричи.
– Вы спросили меня, что я натворил, – откашлявшись, начал Бран, – Натворил я много – и раз вы не заложили меня ещё там, на берегу, я расскажу. Для начала я натворил то, что родился принцем и наследником (но вырос не таким, каким хотел меня видеть мой отец). А потом я взял да и убил своего младшего брата – в котором души не чаяли, и который издевался надо мною добрых пять лет. Вот что я натворил. Теперь я в бегах. Моих друзей убили. Если меня поймают...
– Вот что, парень, – после некоторого молчания произнёс лодочник, – По пути нас ждёт остров Мареан (на который лучше не ступать ногой, если тебе дорога твоя шкура). К западу от него Злое море (в котором тебя тоже не ждёт ничего хорошего), а вот с востока можно немного обогнуть и доставить в город. Ввумна, Бравис, Абфинстермаусс – выбирай любой, и я с радостью высажу тебя туда.
Согласно энциклопедическим и дипломатическим познаниям Брана, в нейтральном Брависе имеется крупнейший в кронствах банк (и оттуда лучшие наёмники), но ему там делать нечего; в лояльной Ввумне много живописных красот, но во враждебном Абфинстермауссе много сильных магов – а магия и сказка, как известно, где-то рядом. Возможно, что именно там он найдёт доказательства существования мифических рас и цивилизаций, волшебных зверей и многое другое? Ибо неправильно вводить людей в обман и заблуждение, утверждая, что не существует (и никогда не существовало) ни эльфов, ни гномов, ни драконов... Одного эльфа он знавал лично, и тёмного дварфа видел тоже.
– Абфинстермаусс, – решительно отрезал Бран, – Вези меня туда.

3. В КОРОЛЕВСКОМ ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Едва ступив ногой на берег таёжного кронства Тронн, Бран попал в столицу несколько иным путём, чем планировал изначально: откуда ни возьмись явилась стража и потащила против воли в самую Мышиную скалу (а ведь в этот ранний час было совсем-совсем безлюдно). Таким образом, избежав подземелий Яргарда, он по иронии судьбы попал в подземелья Абфинстермаусса (кои отличались от яргардских разве что рисунком вымпела – белая мышь на поле фиоловом в противовес бурой башне на поле чёрном).
Ещё с детства беглец и преступник замечал, что люди пользуются его энергетикой в своё благо – окружающие словно заряжались от него и быстрее шли в рост, тогда как сам он, сын кронинга Ярхейма быстро уставал от них (в то время как возле Брана и смех был звонче, и шум был громче, и детей было больше, и на ярмарке у купцов выручка шла успешней, если там в это время находился Бран – и с ним плохо, и без него невозможно). Подле него всегда было движение, всегда имели место какие-то новшества. Он был как катализатор событий. И когда принц тайком расспрашивал обо всём этом у гадалки, та туманно и расплывчато отвечала ему, что так предначертано – авось кто-то спасётся через него. Что бы это значило?
Бран прислушался: в подземелье было тихо, как в фамильном склепе (разве что капель иногда нарушала эту тишину).
Тишину, покой, уют и комфорт Бран почитал, но с последними двумя в подземелье (особенно если оно – тюремное) просто беда.
Вскоре помимо капели он различил на слух чей-то протяжный стон (или вздох). Прислушавшись повнимательней, заключённый не услышал ничего.
Размеров своего зиндана – 3х4 – Бран не боялся; темноты (да ещё на глубине шести футов) он также не пугался, не страшился – однако пяточные зудни водятся не только в джунглях Тропикании: Бран исчесался до крови.
Просидев так двое суток без воды и пищи, отчаявшийся, удручённый, Бран неожиданно ощутил над своей головой какое-то лёгкое жжение.
«Уже и до головы добрались, сволочи», – безрадостно отметил он про себя.
Запрокинув голову вверх, он увидел струящийся свет. Кто-то открыл люк? Но кто? Ведь понятно же, что его бросили здесь умирать. Или решили, что дело сделано?
В этом странном потоке света, будто по лифту на землю спустилась она – дама в светлых одеждах, чью голову поцеловало солнце.
Рыжеволосая незнакомка начала говорить. И голос феи был столь тих, спокоен и вкрадчив, что её и без того утомлённого собеседника непременно начало клонить к полудрёме и даже сну – но становилось хорошо, всё лучше и лучше.
– Тебе не кажется, что ты здесь несколько задержался? – Улыбаясь, спросила Олейна Пелидрин (а именно так её и звали).
– Кажется, – кивнул Бран, любуясь феевой красой, – Но как мне отсюда выбраться? Ворота...
– Я сокрушу их, – перебив, закончила за него фея, – А эльфийская верёвка завалялась в кармане со времён побега из чёрной башни. Но прежде чем ты отсюда выберешься – пройдись по коридорам и туннелям этого подземелья: вдруг найдёшь в камерах вроде твоей что-то (или кого-то). Попробуй переманить их на свою сторону. Сейчас они не смогут выйти с тобой, но потом составят неплохую службу.
С этими словами луч света внезапно погас – а вместе с ним исчезла и Олейна Пелидрин, успев коснуться руки Брана – глядь, а в руке у него факел!
Ходил-бродил по подземелью норд из Яргарда, ходил-бродил не час и не два. Много лиц, и рож, и морд он видел самых разных, но все они – точно немые. И в глазах у некоторых из них читался упрёк.
Лабиринт кончался местом, в котором было несколько светлее, а воздух был не столь спёрт и затхл. Здесь были заняты кем-то лишь пять камер, разных по размеру и форме.
Тэнкер решил подойти поближе к каждой из тюрем, чтобы повнимательней рассмотреть преступников – которые, как и предыдущие, были немы, как рыба.
Через полчаса тщательно наблюдения губы запертых в клетках существ так и не разжались, но Бран услышал и понял мысли каждого из них.
– Я – Лабак Мблабак, и я – потомок йнигг и бигфутов, – чрез подсознание представился большой и темнокожий заключённый (Брану удалось рассмотреть лишь его огромные ступни; дальше вверх можно было свернуть шею). Он явно грустил и был подавлен. – Мне скучно здесь, а история моя такова, что вы, люди, почти истребили всех нас (возможно, я последний в своём роде). Иди дальше, человек; быть может, я присоединюсь позже (если на то будет воля феи).
– А я – дракониха Мейлонг; я родом из Драконьих земель (в которые входят Квандонг, Квебанг и славный Корохонг). Меня привезли сюда лет сто назад и прячут ото всех (лишь изредка выпуская на потеху публике в финале одного из главных праздников в году, когда все уже в изрядном подпитии, а я – в пёстром наряде; оттого все думают, что драконы если и были, то давно вымерли, а я – лишь кукла и муляж, как в театре для детей). Не знаю, чем однажды могу я быть полезной (честно говоря, мне не хочется помогать представителю той расы, которая меня поработила).
– Я – просто Кердик; такой же норд, как и ты. – Безмолвно донёс свои речи один старик в обветшалой робе, когда Бран остановился у его клетки. – Я искал и нашёл Фантазию, а меня признали умалишённым, назвав искомое иллюзией (но даже если допустить подобное, то иллюзия эта – самая прекрасная иллюзия в мире; не чета условной реальности со всеми её пороками). С тех пор у меня к гномам и эльфам больше доверия, нежели к людям. Я очень стар и слаб; вряд ли я сгожусь... Но ты просунь сюда свою руку и возьми с шеи моей ключ – вот только прежде, чем отпереть им необходимую дверь, сделай что-то великое самостоятельно, вручную (то, например, что сделал я).
Наивно было полагать, что кердиков ключ – ключ от всех дверей; как ни пытался Бран, ключ этот не открывал ни одну из клеток – скорее всего, он открывал нечто другое.
– Я – Крога Фельвр, – молча сказала юная девица с длинными и абсолютно белыми волосами и пронзающими всякую тьму красивыми глазами, цвет которых варьировался от фиалкового до василькового. – Я лучница, и лет мне сто тринадцать. Мой родич был твоим другом – это я прочла в твоих глазах. Я выручу тебя, но не сейчас... Ступай дальше.
– Я – Барук Узбад, – бессловесно, про себя буркнул последний из узников, поскольку все остальные камеры были пусты. – И это всё, что тебе нужно знать о гноме, человек.
– Ты поможешь мне? – С надеждой спросил принц Тэнкер, ибо все прочие, здесь находящиеся, здесь содержащиеся так или иначе намекнули, что в будущем могут пригодиться.
– Скорее «нет», чем «да», хотя... Эта феева огнелиска, эта хитрая лиса, лиса с полупрозрачными рыбьими глазами выбрала тебя не просто так! Посмотрим на твоё поведение. Проявишь себя – присмотрюсь.
– Я не в ответе за поступки своей расы, – обратился Бран ко всем пятерым, – На мне вина иная... Но я словно в долгу перед вами (сам не знаю, почему). Мне так хочется освободить всех вас! Я вернусь за всеми вами – или же встретимся однажды наверху.
Стоило молодому Тэнкеру забросить один конец эльфийской верёвки просто наверх, как она удлинилась, удачно пройдя шесть футов, и прочно закрепилась где-то там, вверху.
«Отец мой – сущий лицемер, – размышлял Бран, выбираясь из подземелья троннаров, – Эльф у него вне закона и словно нет его в природе вовсе, тогда как тёмный дварф – десница; одного он отдалил, а другого приблизил».
Ворота были распахнуты настежь – как и предсказывала Олейна Пелидрин; осталось лишь вбежать по массивным ступеням вверх, на свет дневной.
Вот и на поверхности уже Бран, а идти-то ему некуда: остаётся либо пробираться вглубь самого Абфинстермаусса (что наверняка равносильно быстрой смерти), либо перелезать через сплошную, отвесную стену выступающих в море скал, являющихся природным забором от врагов.
– Ну и лапа, – сказал кто-то за его спиной, – Обувь с таким размером не сошьют даже в Срединных землях (не говоря уже о Странах полумесяца).
Бран обернулся, но никого не увидел.
– Помолчи-ка, кроха с седыми волосами, – проворчал кто-то низко и гнусаво.
– Я – Крога, а не кроха! – Обиженно произнёс первый голос. – Оставь в покое мои волосы – они белее снега, да, но не седые. И это я-то – кроха? Я на две головы тебя выше! И старше.
– Есть и повыше тебя! Да, Лабак? И не ври, что старше: мне тоже сто тринадцать.
Когда туман рассеялся, Тэнкер обомлел, увидев пред собою белобрысую эльфийку, кудрявого, длиннобородого гнома и темнокожего, как субантропы Южных земель, великана.
– А где же Кердик и Мейлонг? – Разочарованно протянул Бран.
– Кердик не смог присоединиться к нашей группе, – с печалью отвечала Крога Фельвр.
– Он долго хворал, прежде чем отойти в мир лучший, – пробасил откуда-то сверху Лабак Мблабак.
– Но дед успел передать тебе ключ, – вставил Барук Узбад, – А для гнома ключ всё равно, что...
– Ветер поднимается! – перебила его эльфийка. – Хотя Мейлонг всё равно не сможет спуститься вниз, ибо её тень сразу нависнет над... Лучники... Они убьют её!
– Давай сюда, – предложил Лабак, протягивая свою огромную ладонь (в неё поместилось бы, по меньшей мере, с десяток Бранов).
Осторожно и медленно, как на лифте великан переместил человека через гору, по другой склон которой в воздухе витала знакомая уже Брану дракониха.
Лабак усадил на Мейлонг также и гнома с эльфийкой, а сам, понимая, что станет для огнедышащего ящера непосильным грузом, остался внизу. Он помахал этой четвёрке и удалился восвояси.
– Увидим ли мы его ещё? Не погибнет ли он? – начал переживать Бран.
– С великаном всё будет в порядке, пока рядом с ним – Олейна Пелидрин, – поспешила успокоить Тэнкера Крога, – Она никого не даст в обиду.
– Куда же мы теперь? – Поинтересовался яргардец.
– Куда глядят мои глаза, – ответила молчавшая до этого Мейлонг.

4. МЕЙСТЕРЫ
– Прогулку вашу следует покамест отложить, – предстала перед разношёрстной, разномастной компанией Олейна Пелидрин (у которой, похоже, было своё видение того, чем должны заняться бывшие заключённые и её теперешние подопечные).
– Это жезл? Занятная штука, – нашёлся Барук Узбад, – В кладовых моего отца...
– Куда же нам идти? – спросила Крога, не слушая косматого гнома.
– Возвращайтесь обратно в город, – посоветовала фея.
– Но...
– Мейлонг полетит со мной на одно задание; остальных я несколько преображу (и вдобавок сотру память тем, кто может вас узнать). Поскольку все вы трое имеете неплохие теоретические познания в определённых областях, я решила, что лучше всего будет, если вы станете мейстерами в университете троннарской столицы. Сначала вы будете просто магистрантами; познакомитесь со сведущими людьми, с ведущими учёными, магами и техномагами. Ваша первая цель: набраться знаний и опыта (ибо хорошая база у вас уже есть). Ваша вторая цель: заложить те же основы в ваших грядущих учениках, чтобы они брали с вас пример и передами его другим (таким образом, ваша деятельность станет оппозицией всему тому, что сейчас происходит и творится в мире – а именно оппозицией по отношению к поклонению культу ребёнка, стагнации развития и деградации социума). Ваша третья цель: сформировать НИО «ВолСуФант» – Научно-исследовательский отдел волшебных существ Фантазиума, который займётся поиском и изучением магических созданий, дабы в конечном итоге доказать, что все они реальны, что они есть на самом деле – но что их либо прячут (как Крогу, Барука, Лабака и Мейлонг), либо они на грани исчезновения и должны быть занесены в Красную книгу (резервации, заповедники, заказники, национальные парки должны помочь сохранить, сберечь эти уникальные достояния и сокровища). Идите же; в левом кармане у каждого лежит пропуск. Действуйте, и да поможет вам Креатор!
Человек, эльфийка и гном так и сделали, переступив порог столичного университета с твёрдым намерением добиться каждой из трёх целей.
Конечно, не всё шло по маслу, не так гладко, как хотелось бы – подход к воспитанию учеников у троицы несколько разнился.
– Что, если всем двадцати двум спустить нижнее бельё, обнажив при этом мягкие места? И сечь до тех пор, пока не завопят от боли. – Предложил Барук Узбад, когда однажды будущие мейстеры провалили все экзамены.
– Это уже садизм, – не согласилась с ним Крога Фельвр, – Более гуманным будет оставить их без развлечений на целую неделю.
– А я считаю, что неплохо бы хорошенько наказать хотя бы одного – чтобы другим неповадно было, – высказался Бран Тэнкер.
К этому времени они уже лет пять, как являлись мейстерами; каждый занимался своим делом. Так, гном вступил в гильдию ковалей и обучал основам кузнечного ремесла, основам ювелирного мастерства, основам сильного колдовства, магии, чёрной магии, хиромантии, алхимии, гоэции, некромантии, арифметике, чтению звёзд, кулинарии и гончарному делу; эльфийка преподавала культуру и искусство, пение и музыку (включая сольфеджио и извлечение баррэ), мораль и нравственность, этику и эстетику, философию и богословие, стихосложение, зодчество, флористику, военную тактику и стратегию, стрельбу из лука; выходец из Яргарда учил живописи, языкам (в том числе лингва норск и глосса птеранто), литературе, истории и летописанию, естествознанию, природоведению, геральдике и картографии.
– Как так случилось, как же получилось, что вас почти не осталось? – Спросил однажды Бран у Кроги.
– В вас, людях, больше жизни... Когда предки нынешних нордов приплыли с острова на материк... Олейна расскажет тебе гораздо больше.
– Она тоже эльф?
– Бери выше.
– Фея?
– Если знаешь – зачем спрашиваешь?
Именно поэтому, когда Олейна Пелидрин вновь явилась пред тремя мейстерами, Тэнкер, будучи в это время на досуге, просил фею поведать то, чего не договорили и/или упустили его наставники в далёком детстве.
– Я расскажу тебе несколько историй; можешь записать их, если пожелаешь (и даже добавить что-то от себя).
Шли месяцы, и из-под пера мейстера Брана начали выходить такие книги, как «Вместе на Край Света», «Чёрная сказка, или История одного кронства», «Владыка бриллиантов», «Гномья летопись, или Быль об Олвине», «Волшебный слизень», «Сага о Йорике», «История одного гнома», «Сказ о мечте» и некоторые другие. Эти книги публиковались втайне, подпольно, но находились те, кто стал распространять их. Истории, рассказанные в этих книгах, будоражили неокрепшие умы и злили тех, кто люто ненавидел всех, кроме себе подобных – то есть, людей.
– Время ваше близко, – напутствующим тоном предупредила рыжая фея с молочною кожей, – Теперь можете воспользоваться ключом Кердика, потому что потом это сделать будет невозможно.
Выяснилось, что ключ отпирал дверь в запретную библиотеку, охраняемую двумя спящими троллюдьми, и где хранились такие фолианты, как «Сокрытые предания Фантазии», двухтомник «Сказание о нордах», «Легенда о Мелиссе» Вековласа Седобрада, «Записки краеведа Кердика, естествоиспытателя Фантазии», «Pax Magica», «Liber somniorum» чернокнижника Герциуса, «Сказки и мифы» братьев Хартмута и Хартвига Эрде, «Золотая книга» летописца Наиварра, «Зелёная книга» Арна Говорящего, «Вкусная книга» Юнни, брошюра «Камни и их волшебные свойства», «Драконья родословная» неизвестного автора, трактат «Откровение богов: тайное знание», научные труды, мемуары и гримуары Лариоха уль-Вулкани... Здесь же незаслуженно пылился большой географический атлас и энциклопедия «Фантазиум» (с приложениями в виде бестиария «Воображариум», пособия «Пандемониум», практикума «Инфернариум» и нуара «Некросоциум»). То был поистине уникальный справочный материал, материал геральдический, картографический и лингвистический; грандиозный проиллюстрированный труд.
Было решено взять наиболее ценные рукописи с собой – снаружи троицу уже ждал Лабак Мблабак, без особо труда справившийся с проснувшимися троллюдьми.
Шум и возня всё же привлекли внимание – в сторону запретной библиотеки выдвинулась стража всего здания.
– Я остановлю их, – хладнокровно выговорила Олейна Пелидрин, направляя свой посох в сторону поднимающихся в башню врагов, – Грузитесь; Мейлонг уже здесь.
Дракониха беспокойно кружила над башней – и в тот самый миг, когда её терпению пришёл конец, Крога, Бран, Барук и Лабак, нагруженные книгами, явились пред её очи.
– Долго, очень долго, – сердито, недовольно фыркая, молвила она, – Где фея?
– Я здесь, – вышла последней Олейна.
– Я не смогу забрать всех, – заявила Мейлонг.
– А так? – и леди Пелидрин превратила великана в лилипута.
– Другое дело, – почти улыбнулась та.
– Коли б не эти книженции – уж я бы им показал, – прогудел гном, – И сверхтяжёлым молотом, и острейшей секирою своею...
– И я тоже, – парировала эльфийка, – Но ты слишком много болтаешь.
– Я? – поразился тот. – Нет никого необщительнее гнома! Вот.
– Довольно спорить, – попросил Бран, – Куда теперь?
– Ближайший (и крупнейший) замок – Ввумна стерландская, что стоит на дерновых подзолах.
– Мне ли не знать, – кивнул Тэнкер, – Что ж...
– Но если твои литературные потуги произведут революцию и там? – озадачилась Крога. – Хотя, они (стерландцы) более лояльны.
– Магия у них развита, я не спорю, – вмешался Барук, – Но не столь мощна и влиятельна, как в Тронне.
– Зато там нас, если и задержат – судить будут судом праведным.
– Так было при «вечерней звезде», Элеоноре... Кто знает, каково там сейчас?
Пока друзья болтали, Мейлонг уже долетела до столицы кронства Стерландия.
– И снова я вас покидаю, – вымолвила та, чья душа и чиста, и красна.
И улетела Олейна Пелидрин верхом на драконихе Мейлонг, и в её прелестных ладонях – маленький Лабак Мблабак. А остальные задержались в предместьях Ввумны у какого-то красивого пруда, предварительно перетащив все книги в столичную библиотеку – бесшумно, незаметно; как учили.
– Лабак такой большой... Как джинн, – усмехнулся себе в ус гном, любуясь чьим-то портретом, выгравированном на внутренней части своего мифрилового медальона, который он носил на своей шее, на мифриловой цепочке.
– Чьё это изображение и почему оно тебе так дорого? – обратил своё внимание неудавшийся кронинг Ярхейма.
– Это та самая гномка Юнни, которая владела таверной и тоже дружила с драконихой, – задумчиво изрёк Барук, – Говорят, я её прапотомок.
– Понятно. Я хотел задать ещё один вопрос... Ты когда-нибудь убивал?
– Приходилось... А почему ты спрашиваешь? – насторожился гном.
– Наверное, ты убивал врагов? И мера была вынужденной?
Гном кивнул.
– А я убил родного брата – родного по отцу. Я мог не любить его, мог продолжать тихо ненавидеть, мог, в конце концов, просто уйти – но я сделал это, я убил себе подобного. Как искупить и чем исправить, неизвестно. Совесть гложет неимоверно.
– Я тоже убивала, и это – нелегко, – вставила Крога, – В военное время это норма, в мирное – тоже (если в целях самозащиты). Скорее всего, он тебя достал, и ты не мог поступить иначе.
– Лебеди, – и радостно, и горько воскликнул Тэнкер при виде белых, благородных птиц, поднявших ему настроение и заставивших на время забыть о былом, – Они всегда парами, всегда вместе... до самого конца... и даже тогда... рядом... когда другого уже нет... Любила ли ты?
– Я же воин; мне всегда было некогда, – пожала плечами Крога.
– А ты? – спросил Бран у гнома.
– Тьфу ты... Сопли разводить... Не знаю! Или не помню.
Внезапно внимание Кроги привлекло ещё одно пернатое чудо. Эльфийка чуть ли не бегом направилась к водоёму.
– Что такое? – не понял Барук.
– Иди ко мне, мой белый стерх... я так рада встрече с тобой... для меня это очень важно, – прошептала Крога.
Через мгновение она уже была на мелководье и обнимала красивого белого журавля.
– Символ чистоты... символ грации... символ Ввумны и всей Стерландии...
– Спятила баба! Птицу на колени усадила и брешет ей что-то на ухо, – сплюнул гном с досадой – не понимал он всех этих телячьих нежностей.
Но Бран с уважением отнёсся к этой странности своей подруги – он даже знал, о чём беседуют эльфийка и стерх! Даже после того, как они перешли на глосса птеранто (ведь Бран знал многие языки – в том числе и птичий).
– О чём они трындят-то? – Как всегда, в своей фирменной грубой манере любопытничал Барук.
– О красоте этих мест, о перелётах от края до края... Много о чём.
– Значит, мы её не съедим... – уныло скис гном, – Чем бы полакомиться, чем бы поживиться...
– Дружище! Ты меня, конечно, извини, – не выдержал Бран, – Сколько тебя знаю... учитывая также, насколько ты меня старше...
– Да?
– Только о еде и думаешь; без обид.
– Какие обиды? Еда – это святое!
– Так я и думал.
Вдоволь наговорившись со стерхом, Крога вернулась к своим друзьям.
– У меня для всех нас есть хорошие новости: стерх поведал мне, что где-то там, много-много лиг на восток и на юг, за морем лежит некая волшебная страна, именуемая Средигорьем бананоедов (и, как нетрудно догадаться, живут там именно они – разумные обезьяны, чья память крепче людской, и чьи знания бесценны). У меня нет оснований не верить стерху, потому что в нашей вселенной эта птица – перелётная, и на зимовье она улетает именно туда.
– А это, между прочим, недалеко от истины, – оживился Бран, – в последней версии подробной карты Фантазии (которую я изучал буквально на днях) есть белое пятно в районе Южных земель.
– Люблю путешествовать, – обрадовался гном, – Вот только идти туда пешком? На это уйдут годы...
– Нет, если с вами я, – зевнуло за ним что-то огромное.
– И я, – добавила фея, сидящая на драконихе верхом.
Но даже для Мейлонг путь оказался длинным – в своём маршруте она делала паузы, дабы отдохнули её могучие перепончатые крылья. Да и пищи ей требовалось изрядное (если не сказать, колоссальное) количество – хорошо, что рядом была добрая волшебница, которая, колдуя, создавала всё из ничего.
– Разве Олейна знает не всё? – начал перешёптываться с Крогой Тэнкер. – Зачем нам к тем обезьянам в такую даль?
– Чтобы мы увидели и услышали из первых уст, – не задумываясь, ответила та.
После недолгого молчания тишину нарушил Барук Узбад.
– Кердик говорил, что странствовал по всем краям, над которыми мы сейчас летим, – заметил он.
– Верно, – кивнула эльфийка, – Он много где бывал: в Лоханне и Анделет Риоге, в Брисеаде и Ветрограде, в Кранндарахе и Кьоркланне, в Лиддаудансе и Лаглендире, в Риврайне и Фиргефин-на-Ланне, в Хольмгарде и... Это не считая мест за пределами проживания нордов!
– Точно, – согласился Бран, – Подтверждается его же «Записками». Вспомнить хотя бы его торгово-караванное странствие по Великому шёлковому пути, пролегающему через городища Каргунт, Кефментх, Фенд, Мергенд, Дангелех, Таннур-Надар, Аспанкала, Маралтай, Самруктас, Морозабад, Ордабад, Эм-Магат, Эр-Ранат, Эс-Суад, Эль-Истязакия, Наср-Эль-Базария, Нахр-Эль-Шамания и далее на восток через Пхурангитхуранг и Хвэнг на Цзюцзянь и Чжучжэнь...
Так началось самое грандиозное приключение, самое масштабное путешествие этой дружной пятёрки (ибо великан Лабак Мблабак также был с ними, лишь на время драконьего полёта превращаемый феей в свой антипод).
Огнеподобы и сумчатые парды – вот одни из первых, кого встретили друзья на своём пути. Шумные, быстрые ручьи, грохочущие водопады и бескрайние, глубокие озёра – всё это всякий раз встречалось, попадалось на глаза, даря заряд бодрости на дни и даже недели. Быть частью природы, находиться с ней в гармонии – разве не чудесно это?
Дойдя до места, не указанного на картах, они увидели окружённое водами снизу и густым туманом сверху всхолмье, преисполненное божественной энергии. Этот древний, загадочный остров звал к себе, манил; он разговаривал с каждым по отдельности и со всеми сразу. Ставший некогда мостом между реальностью и фантазией, между настоящим и мифом, он посылал импульсы и пронизывал ими всё вокруг – он дышал, он был живой. Чудо-остров отражал эхо древних мистерий, витающих среди вековых деревьев и затерянных руин. Его неповторимые энерго-резонаторы излучали уникальные магические звуки, обладающие собственной, только им присущей магией и силой.
Но самым таинственным местом острова являлась сингулярная бездна, в глубинах которой сосредоточены порталы в далёкие уголки Вселенной; сингулярная бездна, которая есть центральный пункт для общения с далёкими галактиками через чёрные дыры, раскинутые по всему космосу.
Согласно древним преданиям, в этой бездне Великий Архитектор развернул сжатую версию точной копии всей Вселенной, обновляющуюся в реальном времени. Остров, используя звуковые волны, и поныне осуществляет навигацию и контроль над этим эпическим пространством. И только достойный разум смог прикоснуться к вселенской сети и напитаться её живительной гармонией.
Именно там группа исследователей, команда туристов встретила одного из бананоедов, который сидел перед громадными часами с римским циферблатом – часами, которые и есть Время, ибо Креатор доверял этим необычным существам. И в одной руке бананоед держал банан, а в другой – весы, на одной чаше которых лежало Добро, а на другой – Зло.
Завидев незваных, непрошеных гостей, бананоед совершил жест своей рукой – той, что держала банан – и вот, все предметы стали невесомыми, то медленно плавая в пространстве, то замирая в нём.
И отставив в сторону весы, отложив священный банан, взял он в руки полупрозрачную сферу. И не говоря ни слова, не улыбаясь, он явил путникам и прошлое, и настоящее, и будущее.
И поняли в тот миг путешественники, что бананоеды – то самое отсутствующее промежуточное звено между обезьяной и человеком, которое с позволения великого Творца пошло по своему собственному, уникальному пути развития; звено, которое достигло больших высот в познании мира и вечном созерцании бытия; звено, которое преуспело во многих науках и превзошло в своём развитии и человека, и эльфа.
И через порталы сингулярной бездны отправил бананоед героев в параллельные миры, и своими глазами увидели друзья Гномгард, Фаннихольм, Вёллерланд, Некрополис, Гриффонис, Вампирию и Циклоптеру – и в тот самый миг поняли они, что всё это – правда!
И вложили бананоеды, эти гиперразумные сумчатые обезьяны знания в головы путешественников; благословили они Крогу, Барука, Лабака, Брана и Мейлонг – лишь Олейна Пелидрин в сём не нуждалась, беседуя с главным бананоедом на темы, не подвластные ни простым смертным, ни даже эльфам.
Когда же пришла пора прощаться, верховный бананоед вручил каждому участнику экспедиции волшебный жетон, значение которого не объяснил.
Вернувшись из Средигорья бананоедов окрылёнными и умудрёнными, друзья обосновались в Стерландии, в столице её, Ввумне, дабы в лице мейстеров нести всем живущим знания и свет, истину и путь. И образовали они музыкальный ансамбль, и сделали запись об увиденном и услышанном в краю незримом и нерукотворном, назвав её «Истоки». И каждая из песен являлась своеобразным повествованием о чём-либо или о ком-либо – например, сказание/песнопение о бананоеде. И гном владычествовал над ударными инструментами, человек – над струнно-смычковыми, эльф – над медными и духовыми; фея же и великан образовали вокальный дуэт.

5. О ДУМАХ И МЕЧТАХ ОДНОГО ФИЛОСОФА
– Не дать ли злым существам второй шанс? – возникла очередная мысль в голове у норда Брана. – Ведь они тоже существуют, не так ли? Они часть нашей Фантазии! Что, если попробовать переманить их на сторону добра, на сторону света?
– Сам-то в это веришь? – скептически, с недоумением отнёсся Лабак Мблабак.
– И нужно ли это? – фыркнула Крога Фельвр. – От зла необходимо избавляться раз и навсегда, чтобы оно не разрасталось – его и так в разы больше, чем добра, и оно имеет тенденцию к увеличению. К сожалению, зло популярнее добра. Как по мне, пусть антагонисты прячутся подальше, в каких-нибудь своих норах – а то, боюсь, не сдержусь и пристрелю.
– На сей раз я согласен с синеглазкой! – сказал Барук Узбад.
– Я понимаю порыв гнома, но – эльфа? – удивился Тэнкер. – Обычно такого мудрого и терпимого... Всё же, давайте хотя бы попробуем? Каждый в этом мире заслуживает хотя бы чуточку внимания!
Но арахниды не вняли ничьим просьбам и убеждениям, скрывшись в глубоких, сырых пещерах, преисполненных сталактитов и сталагмитов; филиноиды сидели на суку, глядя не мигающими, не понимающими зенками, отчаянно, встревожено ухая. Бестии и вампы, фурии и драздрапендры, ведьмы и вервольфы, враны и крыланы, гриффоны и луноеды, омофаги и кадаверы, криптозавры и кефалогиганты – никто не откликнулся даже просто на призыв. Они почти не шелохнулись... Кто-то лишь глубже закопался в землю, кто-то – на мгновение вздрогнув, остался наедине со своим злом, множа лишь чернь и гниль, порождая себе подобных.
Тогда пасть свою разверзнула дракониха Мейлонг, дабы пробудить и достучаться. И неистово бил великан Лабак Мблабак в большущий гонг, и в бубен, и в тамтам, чтобы призвать своих, аккомпанируя ударам раскатами инфразвука из своей гигантской глотки. И фея Олейна Пелидрин здесь тоже, пытаясь чарами своими исцелить всех тех, кто в глухой и беспробудной тьме.
Тогда вышли вперёд на ясную поляну при свете Луны великаны, гоблины и тролли, мерзейшие из живущих ныне волшебных созданий.
– Я хочу мира и согласия, идиллии и дружбы, – заявил Бран Тэнкер, выступая вперёд.
– Не все из вас созданы такими изначально; идите с нами, – делая усилие, предложила эльфийка.
– Возможно, примут вас не сразу – но что вы теряете? – еле сдерживаясь, вторил ей гном – он считал всё это глупой затеей и бесполезной тратой времени.
– Я сам – из вас же, – признался великан.
– Мои предки также не святые, – заметила дракониха. – Тот, чьё имя навеки стёрто, породил таких, как я.
– У вас есть выбор: уйти во мрак навсегда или же тянуться к свету – который не только греет тело, но и излечивает даже многострадальную душу. – Вставила последнее слово фея.
Тогда вышел к ним некто, чьё сердце покрыто волосами, и чей облик нестерпимо отвратен. Это гротескное, псевдоэлегантное изумилище по имени Рарик (или Ралик) промычало:
– Мы честнее, ибо по нам сразу видно, кто мы и какие мы. Люди же иногда могут иметь прекрасный облик, но внутреннее содержание может быть даже хуже нашего, душа – чернее и черствее. Гонимые всеми с нескрываемым неприятием, презираемые, мы, изгои довольствуемся колодцами с испорченной водой; в наших хижинах перебой со свечами, фонарями и углём. Насекомые и грызуны портят наши съестные припасы, ухудшая и без того неблагополучную, неблагоприятную обстановку. Нас никогда не примут, и нас всегда будут ненавидеть... Такова наша правда.
– Мы смирились с этим, и мы навсегда останемся вашими врагами, – добавил другой, ещё ужасней, ещё страшней, ещё уродливей, – Не все из нас воплощение зла – но оно, зло нас объединяет. Так жить и проще и легче; мы так привыкли. И как сказал наш вожак, среди вас тоже хватает мусора – вы грызётесь из-за мелочей! Раздор по пустякам, на ровном месте. За кусок жёлтого металла брат предаёт брата, человек убивает человека. Так чем же вы от нас отличаетесь? Чем вы лучше? Да, вы почище, вы вымыты, но суть та же. Хотя нет... Вы ухищрённей, изощрённей многих из нас; с каждой новой ступенью вашего развития растёт и мастерство ваших гнусных замыслов, будь то грабёж, убийство или что-либо ещё. В своей мудрой голове вы строите грандиозные планы по захвату банков, и с каждым удачным захватом в мозгу вынашивается новый, качественней тактически и стратегически.
– Вы живёте скоростью; вы алчны, вам всё мало, – сказал третий, – Для достижения поставленных целей и задач вы буквально идёте по головам. Вы можете делать это сколь угодно тактично и красиво, но это всё равно будет преступлением.
– Может, мы и хаос, – рёк четвёртый, – Но вы – породители, руководители его.
– Мы уродились такими... Так в чём же наша вина? – задался вопросом пятый и «запел»: – Скулящие-рычащие, орущие-блюющие, хохочущие-грохочущие, прыгающие-дрыгающие, кричащие-визжащие, крикливые-визгливые, усатые-косматые, волосатые-бородатые, горбатые-поддатые...
– Мы свыклись, – озвучил свои мысли вслух шестой, – Что живём, что существуем так. Вы забрали у нас ресурсы (а теперь сами делите их между собой, и распрям нет ни края, ни конца). Мы можем пообещать, что больше не нападём на вас – сдержите ли вы свои слова? Что стоят ваши обещания? Мы злые и плохие, а вы? Разве что физически не столь уродливы. Мы – ходячие инстинкты и рефлексы; безобразные, бесформенные груды костей, кожаные мешки, у которых вместо слюны вонючая зеленоватая жижа. Отвратительные отрыжки и гнилостные испарения из полости пасти, омерзительное зловоние, антисанитария, недалёкость/аутизм, чёрная, грязная кровь – увы, всё это про нас, ребята. Смешно, не так ли? Ха, было бы смешно, если бы не было так грустно.
И стояли шестеро друзей напротив шестерых врагов, шестерых представителей злобных существ.
– Что будем делать, Бран? – устало вымолвила Крога. – Каково твоё последнее слово?
Тэнкер, который до того, стоял, скрестив руки, теперь, слегка наклонившись, пытался одной из ладоней подпереть подбородок – так лучше размышлялось.
– Банально воевать, банально устраивать бойню, мордобой, резню; я вне битв, я выше всякого сражения, – изрёк, наконец, Бран. – Я не хочу конфликтов и скандалов, ругани и ссор. Раз мы не договорились... Я не хочу убивать – я жажду отпустить вас на все четыре стороны! Довольно уже разбоя... Искренне надеюсь, что хотя бы часть из вас исправится и больше не будет истязать друг друга и людей, гномов и эльфов, всех вокруг. Кто-то скажет, что сразу станет скучно без выяснения отношений – зато больше не прольётся ничья кровь, обагрив землю. Я стою перед всеми вами, здесь и сейчас; безоружный. Я совсем не воин, и любой может подойти и лишить меня жизни. Коли так – тогда я умру сам, но насилием на насилие отвечать не стану. Не по мне это, вне всей сущности моей. Ещё, я хочу поблагодарить монстров за то, что они всё же явились на нашу встречу. Прошу прощения за слово «монстров» – я постараюсь использовать какое-нибудь более корректное слово (ибо больше всего я боюсь кого-либо обидеть – ведь знаю по себе, насколько это неприятно). Желания мои – одно, ваши – другое... Всё же, идите с миром. И помните: я вам – не враг. Я для всех хочу добра. Не все в мире его немедленно достойны, не все заслужили сегодня и сейчас, но если простить, если пожать друг другу руки, навсегда, навечно зарыв топор вражды...
– Где ж ты был раньше? – аж прослезился один из прибывших сюда (и, наверное, уже не врагов). – Если бы такими были все! Ведь каждый хочет и кушать, и играть... Мы уходим, но оставляем вам своё слово: не тронем без веской причины, и подумаем над предложением больше не блуждать во мгле.
Оставшись одни, друзья некоторое время хранили молчание до самого порога.
– Что теперь? – спросил кухмейстер Лабак Мблабак, заходя в столовую и надевая фартук.
– Если согласятся – ваша фея перевоплотится в пластического хирурга, и все тролли, все гоблины пройдут апгрейд, став более симпатичными! – улыбнулась Олейна Пелидрин, поправляя тому колпак шеф-повара.
– А я позабочусь об их внутренней красоте, – пообещала Крога, наливая себе в бокал свежую утреннюю росу.
– Чего-то ты молчишь... – толкнул человека гном, умываясь живой водой.
– Я думаю, – медленно выговорил Бран, отпивая коффэ с какавой, – Думаю над тем, возможно ли отучить мир от гедонизма, от культуры отмены, от общества потребления, от пагубного влияния антропосферы на климат, от коррупции и инфляции, от клептократии и олигархата – я видел всё это своими собственными глазами, когда, ещё тогда, в Средигорье бананоедов пройдя через один из порталов сингулярной бездны, попал в далёкое будущее одного из параллельных с нами миров. Вдруг и мы дойдём до той же точки? Вдруг и нам ждать того же самого? Вдруг и Фантазию постигнет та же участь? Норды и скуловиды, щелеглазки и субантропы, гномы и эльфы, феи и драконы, флора и фауна... Страшно представить, если всё живое вымрет, а земля порастёт лишь коварным сизым корнем, сивачом и змиеглавником! Которые, однажды усиленно разросшись, погубят Благодатный край, Дивные луга, Поляну кувшинок, Долину звонких ручьёв и Долину благоуханных соцветий. Ведь в случае катастрофы исчезнет наша старая добрая Фантазия от Королевской седловины на западе до Густолесья Хвэ на востоке, от Ледовых холмов Сиберии на севере и до Средигорья бананоедов на юге. И перестанут омывать её брега воды Студёного океана на севере и воды Великого океана на юге... А ведь такое может случиться! Потому что где-то там, в ещё одном мире живых порой расцветает гигантский огненный гриб, уничтожая всё вокруг – и десятки лет спустя почва остаётся не плодородной, а люди рождаются мутантами. Как не допустить такого здесь? Как сохранить имеющееся? Как загубить подобное на корню, ещё в зародыше? Ведь прав был один из гоблинов, сказав, что, развиваясь в одном направлении, мы становимся совершенней и в другом – страшно представить, если у руля научного прогресса встанет оратор-лиходей, который сплотит вокруг себя толпу фанатиков! Разве смысл жизни – в её уничтожении? Я уже в детстве наблюдал картину разложения своего народа – и к этому я ещё вернусь. А сейчас оставьте меня одного; ваш друг и помощник утомлён и измождён...

6. НООСФЕРА
– У меня есть одно незаконченное дело, – поделился однажды с друзьями Бран Тэнкер, и весь его вид озадачил и насторожил их – никогда ещё прежде не видели они человека столь угнетённым и подавленным (во время этих слов), а после – столь эмоциональным (после слов последующих).
– Какое же?
– Моя родина... мой народ... там невесть что происходит! И я задумался об этом только сейчас.
– Лучше поздно, чем никогда.
– По волеизъявлению одного безумца взращиваются целые поколения дикарей, хулиганов и ленивцев, за которыми по пятам ходят служки, присматривая, приглядывая, чтобы вовремя подтереть им... Подавляющее число сегодняшних детей – это маленькие гоблины, которые... Да вы и сами видели. В общем, я намерен покончить со всем этим – покончить жёстко и бескомпромиссно, потому что уже сейчас встаёт вопрос о будущем нашей цивилизации, и таким бездарям не место среди нас; от них надобно избавиться раз и навсегда (даже если потребуются крайние меры). Я категорически против мер толерантных и политкорректных: чем больше идёшь им на уступки – тем больше они наглеют. С ними следует разговаривать на их же языке, языке силы. Вы со мной?
И ответом яргардцу послужил всеобщий кивок.
К тридцати пяти годам Бран Тэнкер стал весьма уважаемым мейстером, чьё влияние и репутация были неоспоримы во всём кронстве. К нему прислушивался и стар, и млад, и сред; его оценили по заслугам и полюбили. Его звали на завтрак в кронский замок; обед он проводил в своём поместье (подаренном стерландским кронингом) в кресле-качалке у камина с тёплым клетчатым пледом на коленях, а ужинал со своими друзьями за шахматами. Он так и не завёл семью, но приобрёл пушистого кота, в котором души не чаял, а будило его поутру пение райской синептицы; дельф научил его плавать и разговаривать на языке морских млекопитающих.
Лучшим другом Кроге Фельвр стала лесная серебристая лань (с которой она теперь проводила досуг), и тот самый стерх, который сообщил координаты Средигорья бананоедов. Барук Узбад открыл ферму и начал разводить хряковепрей; Лабак Мблабак обернулся пчеловодом, а опыляемые пчёлами цветочные кусты он щедро обрабатывал «митавик» – так он называл витамины для растений. Олейна Пелидрин и её Мейлонг странствовали по белому свету, безвозмездно предлагая нуждающимся гуманитарную помощь.
Именно поэтому было нелегко отказаться от устоявшегося образа жизни, снова менять что-то в ней – но то было во благо всей Фантазии, ради идеала высокого и благородного.
Стерландский кронинг дал добро на делегацию в Ярхейм – но, как ни уговаривал, как ни упрашивал Бран, как ни разъяснял, что поход носит сугубо дипломатический характер, кронинг снарядил к послам охранное войско.
Ко времени прибытия послов в Яргард старый кронинг почил, и на троне его заменил негодяй Лотоворф. Сам город и его государство представляли собой жалкое зрелище, а народ... Взрослые уподобились рабам, и донельзя избалованные дети в приказном тоне, капризничая, требовали с них невозможного (впрочем, то же явление наблюдалось и в некоторых других кронствах – настолько заразительной оказалась эта пагубная идеология – концепция главенства яйца над курицей).
Переговоры, едва начавшись, ни к чему не привели, зайдя в тупик. Тогда, не имея иного выбора, Бран Тэнкер силой низверг, низложил ненавистного узурпатора, используя посланное кронингом войско – по всей видимости, тот как в воду глядел, что по-хорошему тёмный дварф не уступит.
И подошёл к амвону тот, кто в прошлом был наследным принцем Ярхейма. И воззвал он и к знати, и к простым гражданам:
– Я – Бран Тэнкер, законный кронинг этих земель.
И зашумели в толпе, проклиная и метя камнем – ибо народной молве свойственно чаще помнить только плохое.
– Я вернулся, потому что мне небезразлична судьба моего кронства. Долгое же своё отсутствие я могу объяснить тем, что набирался опыта и знаний; заверяю, что время потрачено не зря, оно не прошло впустую.
Толпа решила послушать, что же может сказать этот убийца и предатель.
– Я видел то, что не видел ни один из вас... я был там, куда ранее не ступала нога ни человека, ни эльфа, ни гнома, ни великана, ни гоблина... я прошу, я умоляю всех вас остановиться и измениться к лучшему, ибо есть другой путь.
И поведал он всем о рае на земле, о рае на небе, о параллельных мирах и о многих иных вещах.
Но люди стояли с каменными лицами, с недоверием взирая на этого «иностранного агента», «иноземца», «чужестранца», «проходимца» и «лжепророка».
– Вы мне не верите... вы считаете, что я способен на ложь и обман (коль свершил уже однажды грех тяжкий и глубокий). Но взгляните на то, как живёте вы сами! Неужели вы думаете, что ваша тропа истинна?
Он отпил минеральной воды, ибо горло его вдруг пересохло.
– Посмотрите, кого вы вырастили и кому вы служите! Стоило ли оно того? С каких это пор быть плохим – это хорошо? С каких это пор быть правильным стало неправильно? Поколение алчных, поколение безответственных, поколение мстительных и злопамятных, разболтанных и расхлябанных, разнузданных и изнеженных... поколение таких, которые знают только слово «можно», но не слово «нельзя». Для них «хочу» это единственный глагол; для них «надо» представлено в извращённой форме – когда «надо» не делать что-то полезное, а «надо» бесконечно баловаться. Им интересней ломать, нежели строить; им важней уничтожать, чем созидать. Не приученные, несамостоятельные... Вы рождаете извергов и монстров, людей низких и подлых, отвратительных и гадких, несправедливых и жестоких. Как вы сами не устали от цырл перед ними? От бесконечных истерик и капризов, от постоянного «дай»? Ваши уши не устали от их ора и бега? Ваши глаза не устали от виденного вами же ежедневно и круглосуточно? Ваши носы не устали от постоянной вони? Ваши рты на все их проказы молчат, ваши руки не устали носить подарки, ваши ноги не устали стараться ради тех, кто о вас не позаботится – потому что ваши дети привыкли к тому, чтобы только о них самих кто-нибудь да заботился. Вы же сами страдаете! Выполняете за своих чад их работу. Жалеете их. И так – изо дня в день, из года в год, из поколения в поколение. Такого неопределённого, такого смутного будущего вы хотите? Правда?
И молчал пристыженный народ, не зная, что ответить.
– Дети – это маленькие взрослые, которых нужно воспитать в больших взрослых; дети – это уменьшенные копии взрослых. Дети – это пластилин, из которого лепить и лепить (и от того, как и что именно вы из них вылепите, будет зависеть многое). Ценность для государства представляет именно взрослый – потому что он уже что-то умеет, он работает и содержит семью; ребёнок – лишь малая часть, придаток. Не взрослые детям, но дети взрослым да прислуживают! Уважают старших, слушаются их. Так было испокон веков, так есть (хоть и не везде) и так будет через «не хочу» их впредь. Ребёнок обязан брать со взрослого пример, перенимать от него его ремесло, его добродетели. Взрослый должен направлять своё чадо и тщательно следить за его поведением. Только тогда мы к чему-то придём; тогда и только тогда уйдёт хаос и вернётся гармония. Вместе мы построим новый, дивный мир.
– Твои предложения? – глухо спросил пленённый Лотоворф, приподнимая голову. – Конкретней.
– Как я уже говорил, я заглядывал в будущее, бывал в параллельном мире. И некоторые люди вышибали подобное подобным либо перекраивали кардинально. Я предлагаю не устранять физически испорченных детей, испорченных людей; взамен я предлагаю создать центр реабилитации, в котором людей (и детей, и взрослых) будут перевоспитывать согласно новому канону. Ибо желаю я построить ноосферу. Книга – лучший подарок, книга – кладезь знаний; книга, а не мяч, должна быть на первом месте. Моё сердце обливается счастьем и радостью, когда кто-то читает, рисует, пишет, конструирует...
Бран запнулся.
– Я мечтаю, чтобы с улиц навсегда ушла преступность... мечтаю о том, чтобы от женщин пахло духами и цветами, а не табаком и алкоголем... чтобы люди вообще избавились от вредных привычек... мечтаю вернуть манеры и этикет... мечтаю о том, чтобы люди были добрее друг к другу... знаете, я так и не увидел Креатора, но я обнаружил доказательства его существования...
Не сразу, но люди поверили Тэнкеру – поверили его словам и доверились ему самому. Однако он не воспользовался ситуацией и не стал претендовать на престол, пожелав лишь предоставить ему полномочия на некоторое переустройство города.
Должность кронинга отныне стала выборной – из числа достойных людей. Яргард со временем преобразился появлением в нём нового музея, нового театра, новой библиотеки – и аббатства, ибо Бран Тэнкер решил оставить мирскую жизнь и сосредоточиться на духовном. Впрочем, сан аббата не помешал ему продолжить его литературную, художественную и музыкальную деятельность. Но прежде он пришёл к могиле матери и поставил ей памятник из драконита и метеорита, а леди Тругве Фиорсанн, лорду Гвиру Сандуру и сэру Вонару Гэйсли он установил тантриловые бюсты – чтобы народ знал, почитал и помнил. Не забыл он и про друзей детства, предавшись хмурому молчанию у холмиков, под которыми покоились тельца Мии Дроммер, Шинни Армастус и Тотты Раккаус. Также навестил Бран и давно упокоенного лодочника, чья доброта спасла однажды Тэнкеру жизнь.
Эльфийка по имени Крога Фельвр стала экологом, дабы всегда быть на страже сохранения окружающей среды; гном по имени Барук Узбад (с разрешения самого Креатора) стал мейстером генной инженерии и искусственного интеллекта – для того, чтобы попытаться воссоздать вымершие, ископаемые, реликтовые виды флоры и фауны Фантазии; остаток жизни он как археолог посвятил самостоятельному сбору раритетных, антикварных артефактов. Вместе, втроём – с Браном и Крогой – они начали составлять Красную книгу Фантазиума (без особого энтузиазма, ибо каждая новая запись в этой книге говорила о том, что тот или иной объект либо вымер, либо находится под угрозой уничтожения).
Великан по имени Лабак Мблабак, достроив (не в ущерб природе) новые здания и сооружения в Яргарде, с радостью поспешил в Ввумну, ибо пчёлам и цветочному кусту требуется регулярный уход и надзор; ботаник, зоолог, орнитолог, он изучал, записывал и помогал всему краю. Дракониха по имени Мейлонг вернулась в родные Драконьи земли – но иногда она прилетает к своим друзьям в гости (как и добрая фея Олейна Пелидрин, навещающая их всех по праздникам вместе со своим новым другом – ручным фениксом по имени Весёлый огонёк).
Добившись того, чтобы детей в обязательном порядке приучали к прилежности и аккуратности и, дождавшись первых плодов в лице нового, правильного, доброго, хорошего, спокойного, воспитанного, уравновешенного, тактичного, порядочного, пунктуального, бережливого, усидчивого, дисциплинированного, умного, смышлёного, непорочного, начитанного поколения, Бран Тэнкер успокоился навсегда – и лет его жизни (как это ни забавно) было сто тринадцать – ровно столько же, сколько Кроге и Баруку на момент их знакомства с человеком.
Суд же посмертно, заочно оправдал не состоявшегося кронинга, признав его действия по отношению к младшему брату самозащитой (суд также учёл время нахождения Брана в чёрной башне, подземельях Яргарда и Абфинстермаусса).
А старания всей шестёрки друзей не прошли даром: люди научились признавать свои ошибки и исправлять их; люди перестали губить себя и природу. Теперь они поощряли тот образ жизни, тот полёт мысли, который показали Шестеро...

Отчёт №1: Средигорье бананоедов
1. География и ландшафт. «Средигорье Бананоедов» характеризуется разнообразным и богатым ландшафтом, включающим в себя плодородные джунгли, густые тропические леса, величественные горные массивы и бурные реки. Эти местности не только обеспечивают дом для многочисленных видов растений и животных, но и служат источником приключений и открытий.
2. Флора. Джунгли и леса «Средигорье Бананоедов» изобилуют разнообразными видами растений, среди которых особое место занимают волшебные бананы. Эти необычные плоды излучают мягкий свет, обладают уникальными свойствами и являются источником питания для местных жителей.
3. Фауна. Мир населяют удивительные существа, среди которых особенно выделяются сумчатые обезьяны-бананоеды. Эти милые, но хитрые создания приспособились к жизни в джунглях, используя свои сумки для хранения волшебных бананов. Они обладают развитым чувством сообщества и сложной социальной структурой.
4. Магия. В «Средигорье Бананоедов» магия пронизывает всё. От светящихся бананов до волшебных порталов, эти элементы добавляют миру таинственности и чудес. Магические порталы, в частности, являются ключевыми объектами, позволяющими путешествовать между различными частями мира и исследовать его загадки.
5. Общество и культура. Общество бананоедов развито и многообразно. Оно состоит из различных племен и сообществ, каждое из которых имеет свои обычаи, традиции и формы правления. Они поклоняются природе и волшебным бананам, которые считаются даром богов.
6. Технологии и архитектура. Несмотря на преобладание природы и магии, бананоеды разработали уникальные технологии и архитектурные стили, которые гармонично вписываются в окружающую среду. Их дома, построенные на деревьях и ветвях, показывают уважение к природе и умение жить в единении с ней.
7. Исследования и приключения. «Средигорье Бананоедов» полно тайн и неизведанных уголков, ждущих своих исследователей. От древних руин до загадочных порталов, мир предлагает безграничные возможности для приключений и открытий, обещая каждому путешественнику уникальные впечатления и сокровища.

Отчёт №2. Бананоед
Бананоед – хранитель леса.
Бананоед обладает уникальной способностью контролировать растительность, в частности, заставлять банановые деревья мгновенно расти и плодоносить. Его магия защищает лес от вырубки и разрушения, создавая вокруг себя непроходимые заросли. Бананоед считается хранителем леса, его духом-покровителем, оберегающим лес от всякого зла и вреда. Он способен общаться с животными и растениями, защищая своё место обитания с помощью магических бананов, которые могут исцелять или, наоборот, быть оружием против нежелательных гостей.
Бананоед – путешественник во времени.
Бананоед обладает способностью перемещаться во времени, используя золотые бананы как ключи к порталам. Он путешествует через фэнтези-миры, исправляя ход истории или просто наблюдая за важными событиями. Его миссия – собирать знания и предметы из разных времён для создания библиотеки вселенной. Бананоед может использовать свои знания для помощи другим существам, предотвращая катастрофы или ведя их к лучшему будущему, но всегда старается не нарушать временной континуум.
Бананоед – маг эмоций.
Бананоед может читать и влиять на эмоции любого существа с помощью магического банана, который меняет цвет в зависимости от настроения окружающих. Он использует свои способности для помощи существам, страдающим от печали или гнева, превращая их отрицательные эмоции в положительные. Бананоед-маг эмоций стремится к гармонии и пониманию между всеми существами, делая мир более счастливым и добрым местом для жизни.
Бананоед – создатель иллюзий.
Бананоед обладает способностью создавать иллюзии так реалистично, что их невозможно отличить от реальности. Он может создавать целые миры, наполненные фантастическими существами и пейзажами, где бананы выступают в качестве источника его магии. Бананоед использует свои иллюзии для защиты, развлечения или обучения, предлагая уникальный опыт погружения в другие фэнтези-миры. Он также может использовать иллюзии для сокрытия важных мест или сокровищ от посторонних глаз.

OST
Официальным саундтреком к повести (и возможной её экранизации) является музыкальный альбом 2024 года «Origins Of Fantasium» и некоторые другие треки.
1. Fantasium Island – Enigma
2. Fantasium Island – Living Trail
3. Fantasium Island – Signal Core
4. Fantasium Island – Calibration Day
5. Fantasium Island – D(ark)EVIL
6. Fantasium Island – Chrono Armor
7. Fantasium Island – Wave Generator
8. Fantasium Research Department for Magical Creatures – Сказание/Песнопение о Бананоеде
9. Lars Gert – The Dream Of The Philosopher

РЕЦЕНЗИЯ
«Мир, который вы знаете, рушится прямо сейчас, а ключ к его спасению спрятан в книге, которую вы ещё не открыли».
Светлана Мельникова (Lanessa Isla Fau), Концептуальный исследователь.
Вступительное слово.
Друзья, когда реальность начинает напоминать антиутопию, книги вроде «Ось мира: первый манифест «Фантазиума» становятся путеводными звёздами в тёмном небе.
Это произведение удивительно сочетает в себе эпическое повествование и социальную критику, делая его обязательным к прочтению для каждого, кто ищет ответ на вопрос «Почему рушится привычный нам мир и как теперь выживать?»
Сразу хочу предостеречь неподготовленные для подобной литературы умы. Данный труд – не лёгкая сказка для вечернего чтения. Он требует вдумчивости, внимания и готовности копать глубже, исследуя основы управления обществом и человеческой природы. За фэнтезийной оболочкой скрывается многослойный анализ, который далеко не каждому окажется по плечу.
Книга продолжает развивать фэнтези-вселенную «Фантазиум», объединяя в себе образы и концепции, знакомые поклонникам проекта по прошлым работам.
Читая «Ось мира», я задумалась: а что, если фэнтези – это не побег от реальности, а путь к её переосмыслению? Автор произведения Илларион Герт мастерски доказывает, что это возможно. Он устанавливает новые стандарты жанра и бросает вызов привычным представлениям, предлагая свежий взгляд на наш реальный мир.
Книга вселяет надежду на то, что фантазия способна сохранить человечность, несмотря на деградацию общества. Через образы магических существ, забытых рас и древних артефактов автор напоминает нам, что многие прекрасные и ценные явления в нашем мире теряются из-за невежества. Он уделяет большое внимание деталям, создавая живую и насыщенную картину фэнтезийного мира.
В процессе изучения материала я выявила следующие ключевые особенности, которых автор придерживается на протяжении повествования.
1. Точное отражение реальности.
Одним из основных принципов автора является глубокая связь с реальностью. Несмотря на фантастический сеттинг, все проблемы книги имеют корни в нашем мире. Автор исследует влияние власти, утрату ценностей и внутренний конфликт человека. История наполнена отсылками к классическим эпосам, мифологии и философским вопросам, что свидетельствует об уважении к культурному наследию.
2. Многослойность повествования.
«Ось мира: первый манифест «Фантазиума» впечатляет своей многослойностью. Личная драма главного героя переплетается с глобальными социальными и философскими вопросами. Писатель поднимает актуальные темы, такие как воспитание, мораль, ответственность власти и конфликт поколений. Книга не только развлекает, но и мотивирует к изучению принципов, по которым будет строиться новый мировой порядок.
3. Исследование природы человека.
Через персонажей и их поступки автор исследует человеческие слабости и добродетели. Он показывает, как личный выбор влияет на судьбы отдельных людей и всего мира. Критика социальных проблем, таких как деградация общества и последствия неправильного воспитания заставляет задуматься о нашем собственном вкладе в происходящее вокруг каждого из нас, у нас на глазах.
4. Поиск гармонии.
Особенно трогает поиск гармонии между различными расами и существами. Илларион Герт показывает возможность достижения взаимопонимания через сотрудничество и уважение. В наше время, когда мир разделён и противоборствует с особой жестокостью, его послание звучит особенно актуально.
Особенно меня впечатлило яркое и цепляющее за душу обращение главного героя Брана к Представителям Зла. Считаю данную сцену одной из самых сильных в книге. И ключевым считаю вопрос, который возник у героя после этого обращения: «...возможно ли отучить мир от гедонизма, от культуры отмены, от общества потребления, от пагубного влияния антропосферы на климат, от коррупции и инфляции, от клептократии и олигархата – я видел всё это своими собственными глазами...».

5. Актуальность для сегодняшнего дня.
Автор, как разработчик фэнтези-вселенной «Фантазиум», словно предвидел текущие события и подготовил книгу именно для нашего времени. Сейчас в мире происходят опасные потрясения, люди чувствуют неуверенность и не знают, как действовать дальше. В этой ситуации «Ось мира» приобретает особую значимость.
5.1 Предвидение глобальных проблем.
Илларион Герт своеобразным языком описывает мир, стоящий на пороге больших перемен, через призму фэнтези. Это позволяет увидеть параллели с нашей действительностью и задуматься о причинах текущих проблем.
5.2 Ответы на современные вызовы.
Книга затрагивает темы разрушения общества и необходимости переосмысления ценностей. Писатель предлагает пути решения этих проблем, показывая, как можно построить новый, справедливый мир.
5.3 План по переустройству общества.
Вместе с героями читатель проходит путь от осознания проблемы до активных действий по её решению. «Ось мира» становится первым ключом к пониманию того, как мы можем изменить нашу реальность и избежать в дальнейшем повторения тех же самых событий, которые привели нас к сегодняшней трагедии.
Заключительное слово.
«Ось мира: первый манифест «Фантазиума» – это не просто очередное фэнтезийное произведение. Это глубокое и многослойное исследование человеческой природы и общества. Автор использует богатый язык и тщательно продуманный мир для передачи важных посланий и идей. Его подход сочетает художественное мастерство и философскую глубину, делая книгу уникальной и запоминающейся.
Он не просто написал историю, а зашифровал в ней ответы на сложнейшие вопросы, которые возникают сейчас у каждого человека, обеспокоенного своим дальнейшим будущим.
Книга служит проводником в мире неопределённости. Она помогает читателям найти своё место и роль в создании разумного общества, которое построено на строгом соблюдении правил, обеспечивающих порядок и справедливость для всех. Правил, обязательных для исполнения каждым, независимо от должности и положения в социуме.