«Нам не дано предугадать», чем слово наше обернётся...

Война между добром и злом на планете Земля длилась с переменным успехом уже седьмое тысячелетие...
Несмотря на неимоверные усилия Мирового правительства и ужесточение Законов
преступность на планете окончательно победить не удавалось и к концу второго столетия третьего тысячелетия от Рождества Христова.
Ангел третьей роты боевого дивизиона Ангелов Астрофангел устало опустился на
траву возле небольшого здания, расположенного в Жемчужных горах, недалеко от Изумрудного озера. Сегодня он не очень был доволен результатом вылета на задание. Задача была поставлена с виду очень простая: нужно было сопроводить колонну осуждённых к месту отбывания наказания.
В сущности, в обязанности ангельского
боевого расчёта входило только незримое наблюдение за ходом исполнения наказания преступников и строгий контроль за тем, чтобы это наказание было справедливым.
Астрофангел старался относиться к своим обязанностям добросовестно, но при этом прекрасно понимал, что, соприкасаясь с преступной средой, он очень рисковал чистотой своей ангельской души, и поэтому старался быть чуть-чуть в стороне и как можно более беспристрастным.
Сегодня в колонию прибыла новая партия заключённых из южных районов страны. На
этого светловолосого парнишку он обратил внимание как-то сразу. Что-то жалкое и до боли знакомое сквозило у того во взгляде, да и вид у него был какой-то затравленный, как у волчонка.
Заглянув украдкой в лист определения, Астрофангел выяснил, что "рыльце" у парнишки было уже неплохо измазано в пуху и ни о какой несправедливости наказания речи быть не может. Здесь ему самое место.
Парнишка состоял в известной группировке хакеров, носившей крайне неприятное Астрофангелу название - "Черные ангелы".
Вернее, ему не нравилась первая часть названия, ко второй он относился
нормально. Кроме того, парнишку звали Михаилом, и так как Астрофангел знал,
что это имя имеет значение «равный, подобный Богу» ("Кто как Бог?"), то и отношение к парню у него складывалось противоречивое.
Прошло несколько дней. Михаил уже немного освоился в колонии, но вдруг выяснилось одно немаловажное обстоятельство: Он пел! И ещё как пел! Откуда-то появилась гитара и понеслось неувядающее: "Мурка, ты мой Мурёночек... и т.д. Репертуар Михаила хорошо был знаком обитателям колонии, да и лагерное начальство не гнушалось послушать импровизированные концерты Мишани, как ласково называли его немногочисленные дамы, служившие в колонии.
Приближался смотр художественной самодеятельности учреждений исполнения наказаний, и у начальства были большие надежды на номер, который исполнит Михаил.
И Мишаня не подвел. Сначала он спел жалостливую авторскую песню о раскаянии
в совершённых грехах, а потом грянуло всем известное и вечное – "Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери, зла немерено".
Начальство и жюри пустили слезу... Зэки неистовствовали. На подоконнике невидимо
сидел ангел и, рукавом размазывая слёзы по щекам, повторял, всхлипывая: «Зла немерено, зла немерено...» Он так расстроился своей чистой ангельской душой, что в актовом зале колонии вдруг произошло невообразимое: из духовной сущности, невидимой простому грешному человеческому глазу, он превратился в видимого всем красивого юношу, в длинном белом одеянии, с крыльями и нимбом над головой.
Зэки вытаращили глаза, охрана вздёрнула лазерные бластеры , члены жюри зашушукались, председатель вопросительно посмотрел на начальника колонии.
Начальник отчаянно соображал, как выйти из щекотливого положения. Поняв, что произошло, он истово перекрестился и велел вывести ангела на сцену, решив на страх и риск представить его как участника очередного номера художественной самодеятельности и, вспомнив, что ангелы, по сути, тоже являются служебными, как и он, сущностями, властно приказал тому: «Пой!»
Ангел, мучительно пытаясь понять, что хотят от него услышать, затянул Псалом 90 как наиболее подходящее, в его понятии, к данному случаю произведение.
В зале раздались недовольные крики: "Что ты тут нам катавасию разводишь? «Мурку» давай!» Ангел еще так и не успел выучить «Мурку», но, вспомнив последнее, что глубоко тронуло его душу, выпалил своим божественно красивым голосом: "Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери, зла немерено" и, заплакав от содержания последней фразы, исчез, превратившись в облачко тумана...
Зал сначала затих от удивления и вдруг разразился бурными аплодисментами: уж очень зэкам понравился фокус с исчезновением из колонии.
Кто-то из заключённых, раскаявшихся и обратившихся в веру, настучал-таки по старой привычке посредством молитвы наверх, и божественному начальству стало известно о событии, приключившемся с Астрофангелом. Высокий суд долго искал в своде небесных законов определение поступку провинившегося. Ну, стал из невидимого явным! Ну, с кем не бывает? Спел… Так ведь попросили, даже приказали!
Тщательно изучили содержание единственной произнесённой фразы. Вроде бы ничего особенного не нашли - слова как слова! И тут...один въедливый старикашка из нижнего уровня, тщательно пересмотрев всю информацию по данному вопросу, откопал-таки такой комментарий к песенному тексту в конкурсе на когда-то существовавшем во Всемирной паутине сайте "Неизвестный Гений...": "Если Вы решили написать сей опус в жанре сказочного повествования, то зачем употреблять слова из разряда жаргонных - "немерено"? Это что, дань моде новоявленного, современного стихосложения, с уклоном лагерного романтизма? Или просто недостаток словарного запаса?"
Судьба Астрофангела была решена: за употребление фразы "зла немерено», т.е. «лагерного жаргона», по определению некой писательницы, носившей кличку "бабочка", " его понизили в звании и должности, временно лишив нимба и крыльев. Теперь он работает нянем в детском саду! И даже страшно
представить, чего он там нахватается!