Прости!

Лицо обгрызает сумрак:
желание жажды
летит в пропасть
чёрным пятном,
где обесцвеченные глаза
залиты солёной слепотой.
Поцелуй смерти –
приторный вкус
треснутых губ –
возвращает в измерение
причудливо-холодного смысла.
Зверь – ненасытно-голодный –
слизывает звёзды
на дне безнадёги,
швыряет распятие
на поблеклое серебро
молодой луны.
Шипит орган –
рвёт мелодию
первой молитвы,
отчеканенной прозрением
на скрижалях души.
От напряжения глохну,
но снова и снова вылавливаю
из хаоса звуков
тяжелое
и непостижимое: «Прости!»