Украденные сказки. Грёза. Часть первая

Часть первая. Люди и вещи.

На краю гибели мира люди обратились за помощью к богам. Боги ответили им:
- Мы дали вам веру в нас, чтобы вы могли попросить о помощи, а вместо этого вы построили храмы и стали поклоняться им. Мы дали вам друг друга, чтобы вы могли любить, а вместо этого вы стали убивать своих братьев и сестёр. Мы дали вам землю, животных и растения, чтобы вы заботились о них и получали взамен пищу и возможность любоваться красотой, а вместо этого вы стали бездумно уничтожать всё живое. Мы дали вам вещи, чтобы они служили вам – а вместо этого вы сами служите вещам. Чего же вы ещё хотите от нас?
Сказки Срединного мира.

***
ЭТО. МНЕ НУЖНО ЭТО ВОСПОМИНАНИЕ.
«Как было имя того озера?.. Весна ещё не одарила нас теплом, и на деревьях едва-едва проклюнулись первые почки, а она… она носилась у самого берега по холодной до мурашек, играющей отражениями солнечных лучиков воде босиком… Мокрая юбка прилипла к коленкам и мне холодно было даже смотреть на это – а она смеялась, как ребёнок, (забыв о том, что она – ведьма, а я – полицейский) набирала в замёрзшие ладошки свет солнца вперемешку с прохладой ещё не согревшейся весны – и подбрасывала вверх сияющие, как кусочки радуги, капли… Как было имя того озера?.. Я теперь никогда не вспомню… Самое счастливое… Их было много, но это…
Да, именно оно. Потому что до и после мы всегда вели войну друг с другом. Потому что мы всегда жили в разных мирах – и каждый старался доказать свою правоту. Я жил в сказочном мире, Лиза – в реальном. Я верил в силу воли, Лиза – в силу власти. Я не доверял вещам, Лиза же вещами управляла… Кто из нас был счастливее?»
НАЗАД. МНЕ НУЖНО ЭТО ВОСПОМИНАНИЕ.
«Да, я возвращаюсь… Когда мне больно или одиноко – я всегда возвращаюсь к этому тихому безымянному озеру воспоминаний. В тот единственный день, когда мы были – не живущими в разных мирах божествами, (не ведьмой и межмирным полицейским) – а мужчиной и женщиной, встретившими друг друга у пустынного берега лишь недавно проснувшейся весны. Одиноким, никем не принятым мальчиком и потерявшейся среди чуждых миров девочкой, случайно взявшимися за руки в огромной толпе. Любовь может причинять боль – но в тот день не было ничего, кроме безмятежного счастья, мокрых холодных пальчиков, которые нужно согреть дыханием, запаха костра и закатных лучей… Ничего, кроме жёстких рыжих кудряшек с запутавшимся в них светом луны, кроме звёзд, отражающихся в серо-зелёных глазах, ничего, кроме мягких доверчивых губ, кроме наших рук… Ничего. Ничего не осталось…»

***
- Потом Вы будете жалеть. Мои клиенты всегда жалеют о том, что делают…
Межмирный полицейский Джек Ларкин внимательно всматривался в водянисто-прозрачные глаза мастера. Бесцветные, ничего не выражающие, как будто даже безразличные – где-то в самой своей глубине они горели каким-то фанатичным огнём. Морщинистые руки дрожали, тонкие губы чуть кривились в грустной полуулыбке.
- Я не отказываюсь от своих решений, – хладнокровно ответил Джек, с деланным безразличием оглядывая крохотный магазин «совершенно необходимых в хозяйстве вещей» - так было написано на табличке у входа. Здесь можно было приобрести серебряную пулю или заговоренный клинок, заказать ингредиенты для приворотного зелья или купить обычный заварочный чайник. С надеждой, что после заварки в нём чая на вас не падёт какое-нибудь страшное проклятие. За вашу же плату.
Если бы не необходимость, Джек и близко бы не подошёл к подобному заведению. Это был единственный магазинчик такого рода в богом забытой деревушке, где локализовалась и военная элитная академия, в которой сейчас Джеку приходилось проводить большую часть времени. Межмирный полицейский мысленно пожалел старика – наверняка, раньше дела у него шли куда как лучше. Запретную магию – магию когда-то разрушенного мира - сейчас не терпели. Именно потому и приходилось старому мастеру жить здесь, а не в большом городе, где его скромные безделушки расхватали бы в один день какие-нибудь богатенькие коллекционеры опасной дряни, всегда уверенные в том, что умеют с нею обращаться – вплоть до собственной внезапной и страшной (как правило) смерти по неосторожности.
Бережно взяв в руки резную деревянную шкатулку, Джек вышел из магазинчика. Порыв холодного весеннего ветра едва не сорвал с него шляпу и играючи разорвал в клочья серые облака, обнажив кусочек бессовестно-синего неба. Межмирный полицейский невольно залюбовался открывшейся синевой и невесело улыбнулся. Даже в этом, новеньком и пока ещё блистающем мире, за всё приходится платить…

***
Есть люди, которые всю жизнь окружают себя вещами. Детьми они играют только с мёртвыми куклами, а когда вырастают – заводят себе жену-куклу. Обязательно красивую, молчаливую, прячущую под ресницами огромный мир пустоты и несбывшихся надежд. Если у таких людей рождаются дети – они старательно мастерят из них очередных кукол. Методично выбивая из них всё живое – словами, взглядом, жестом – они, тем не менее, искренне заботятся о своих игрушках. Красиво одевают, селят в роскошных домах, а взамен требуют самую малость - играть по своим правилам – и не терпят, когда игрушки пытаются доказать, что они – живые. Игрушки не могут, не должны быть живыми… Лишь спустя много лет эти люди могут повзрослеть и попытаться найти в своём мире что-то кроме вещей – но вокруг будут лишь пустые равнодушные безделушки, созданные ими же.
Отец Тимоти Айвина старательно создавал свой собственный мир. Он был лордом со списком именитых предков, не уступающим родословной элитного породистого жеребца. Он занимал должность верховного судьи в столице, имел несколько домов, красавицу-жену и единственного сына. Лорд Айвин никогда не слышал нежных слов от своей супруги – как и было положено красивой дорогой кукле, она либо соглашалась с ним во всём, либо благоразумно молчала.
- Не спорь с отцом, милый, - говорила она маленькому Тиму, глядя на него красивыми пустыми глазами, увлекающими в мир несбывшихся желаний, - и мальчик, от послушания, по привычке и от страха - никогда не спорил с отцом. Точнее - почти никогда…

***
В тот день лорд Айвин вошёл в отделение межмирной полиции так, словно был здесь хозяином. Он не стал просить о помощи – а приказал помочь. У отделения и без того хватало проблем со столичными властями, и шеф благоразумно рассудил, что лучше с нервным аристократом не спорить. Джеку не повезло просто потому, что он немного задержался на работе. Именно ему пришлось весь вечер просидеть под презрительно-холодным взглядом серых глаз властного лорда. По всему видно было, что верховный судья предпочёл бы другую игрушку – более услужливую и покладистую, но выбора не было.
Именно Джеку было поручено отправиться в закрытую элитную военную академию, где уже примерно два месяца обучался единственный сын лорда Айвина. Именно ему было поручено выяснить, почему паренёк вдруг стал чахнуть и болеть, и какой завистник столичного судьи навёл порчу на мальчишку. В течение всего монолога лорда Джек, не смотря на закипающую в глубине души злость, не проронил ни слова. Когда лорд, уверенный в том, что любое его желание исполнится - стоит лишь приказать, ушёл, межмирный полицейский подумал о том, что в компании стаи бешеных оборотней, пожалуй, чувствовал бы себя комфортней. Когда человек относится к тебе, как к очередной вещи, которую просто можно купить, использовать и выбросить – вряд ли это может помочь почувствовать к нему хоть какое-то расположение.