Бэтмэн

Ксюха уже спала на моём плече, когда дебильный голос рации разрушил нашу мечту о чашке чая.
- Тринадцатая, примите вызов...
Покорно вздохнув, я поставил голову Ксении в вертикальное положение, записал адрес, подтвердил приём и обрадовал водителя названием улицы, которая находилась не там,
куда нам хотелось, а совсем - совсем в другой стороне.
Дав улице совершенно другое название, что способствовало скорейшему пробуждению
Ксюхи, Петрович развернулся через две сплошные и погнал "Газель" в обратном направлении.
- А что, собственно, случилось? - Ксения сделала вид, что мой диалог с рацией как-то выпал из её сознания.
- Человеку плохо,- серьёзно сказал я и кивнул на водителя. Петрович тебе всё объяснит.
Петрович на том - же языке, на котором гордо зазвучало новое название улицы, объяснил всю серьёзность положения больного. Анамнез больного, а заодно и диагноз, подходил практически всем жителям нашей необъятной Родины, особенно власть предержащим и работникам Скорой помощи, которые почему-то ещё вкалывают по профилю, а не подались на рынок торговать всякой хурмой (это я не о власть предержащих ).
Вызов был сделан сотрудником доблестной милиции. Никому не знакомый лейтенант Ерохин (или Мирохин - наша рация с трудом выговаривала русские слова, поскольку являлась дитём капитализма, а свои молодость, зрелость и старость, прошедшие за бугром уже не помнит), так вот лейтенант Ерохин лаконично сообщил, что по такому- то адресу человек чувствует себя плохо, бредит и вообще скоро умрёт. Никаких других симптомов этот человек без медицинского образования описать не смог.
Как вообще живут люди без медицинского образования, ни я, ни Ксюха не понимаем. Даже Петрович не понимает. Отъездив водителем на Скорой без малого тридцать лет, он к месту и вовремя сыпал медицинскими терминами не хуже любого фельдшера. Если же Петрович перемежал их собственными и не всегда нормативными определениями, то его рассказы об искусстве врачевания начинал понимать любой человек, мало-мальски владеющий Великим и Могучим. Поэтому считалось, что Петрович получил неполное скоропомощное образование на базе восьмидесятой подстанции, о чём, во время какого-то праздника ( а их у нас много ), мы выписали ему соответствующий диплом, приложив на угол фотографии натуральную печать, одолженную у заведующего, находившегося на тот момент в состоянии эйфории от вышеупомянутого праздника.
Все-таки есть плюсы в том, что на улице три часа ночи. Через шесть минут, оставив Петровича наедине с пачкой сигарет и мыслями о том, как нам обустроить Россию, мы поднялись (заметьте - без лифта ) на девятый этаж и обратили свои взоры на номера квартир, ища нужное сочетание циферок, совпадающее с тем, что записано у меня в листе.
Дверь в нужную квартиру была открыта, и внутри этой квартиры стояла тишина, изредка прерываемая всхлипываниями, относящимися к женскому полу. В коридоре стоял скорее всего тот самый лейтенант Мирохин (или Ерохин ). Тело лейтенанта было основательно заякорено тяжёлой кобурой, висящей на портупее, поэтому сквозняк, гуляющий по квартире, как не пытался, так и не смог сдвинуть с места доблестного стража порядка хотя бы на сантиметр. Всё, что ему удавалось сделать - это раскачивать лейтенанта особо сильными порывами.
У входа в комнату, на стуле сидела женщина без возраста в самом расцвете лет. Её лицо было заплакано, а под левым глазом мерцал загадочным светом тайны фиолетовый


синяк, поставленный, как мне показалось, умелой, но всё же любящей рукой. Взгляды милиционера и женщины сходились в точке Икс, расположенной где-то в комнате. По их лицам было видно, что предмет, находящийся на пересечении взглядов, крайне интересен, но ни женщина, ни милиционер почему-то не делали попыток изучить его поближе.
- Скорую вызывали? - зачем то спросила Ксюха.
- Да. - Лейтенант неопределённо махнул рукой в сторону женщины. Та в свою очередь махнула рукой в сторону комнаты и опять всхлипнула.
- Умер? - спросил я шепотом, приблизившись к милиционеру.
От моего голоса лейтенанта качнуло, но поста он не покинул.
-Жив, куда он денется, только... как это... неадекватный он.- вспомнил наконец блюститель мудрёное слово.
Спрятав Ксению за щуплое тело стража, я вошёл в комнату и остановился в немом восхищении перед делом рук природы и человека. Прямо передо мной на диване сидел в одних синих, сатиновых трусах здоровенный мужик. Все его сто с лишним килограмм более чем живого веса были покрыты густой растительностью и татуировками. Исключение составляла только голова, на которой ни то, ни другое почему-то не прижилось. Из-под косматых "Брежневских" бровей на меня смотрел только левый глаз. Правый глаз заплыл, а размер фингала наводил на мысль о том, что мужик не дурак покушать, раз в доме держат такие сковородки. Увидев меня мужик радостно икнул, выпустив на свободу запахи различных спиртных напитков, бутылки из-под которых валялись тут же у дивана. Взгляд левого глаза стал осмысленным и добрым, но лицо, обработанное сковородой, не позволило доброте принять вселенские масштабы.
Вспомнив о высоком долге фельдшера, я отошёл на пару шагов от больного и бодрым голосом произнёс:
- На что жалуемся?
Мужик удивлённо хмыкнул и перелез с дивана на стол.
- Кто больной? - я перевёл взгляд на человека в форме. Ксения с интересом разглядывала фигуру на столе и одновременно прокручивала в голове всевозможные диагнозы.
- Он.. - выдохнул бравый лейтенант, - Бэтмэн он.
- Ну, а я здесь причём? - задал я коварный вопрос. - Это не к нам, это в Психиатрическую. Там люди опытные. У них инструкции специальные есть: и по Бэтмэнам, и по Мишкам Гами, и вообще... это не наш клиент.
- А чей? Мой? - лейтенант изменился в лице, представив, как он геройски заковывает в наручники эту Годзиллу.
Как бы в подтверждении этих слов мужик схватил со стола кастрюльку с чем-то недоеденным и, кинув её в соседнюю комнату заорал:
-Я Бэтмэн!
Глаз при этом оставался внимательным и добрым. Чувствовалось, что мужик дурит не первый и, наверное, не последний раз, но ни в милицию, ни в психушку он не хочет. И, что особенно радовало, мозги у него работали грамотно, иначе кастрюлька полетела бы в нас.
- Во. Видел? - лейтенант хотел расцеловать мужика за столь бурное проявление болезненности. - Забирайте и лечите, на то вы и врачи...- лейтенант засобирался на выход.
-Что значит забирайте? - Ксения встала в дверях,- Звоните в психиатрию или в наркологию. Или своим звони, ему пятнадцать суток не помешают. Мужик здоров, как лось, а вы Скорую гоняете не по делу... Всё, оформляю ложный вызов, и до свидания...
Люблю я, когда Ксения ругается.


- А мне что делать? - лейтенант не прошёл сквозь возмущенные народные массы к двери и сник.
- Тебе же сказали - звони.
Ксения с милиционером на ты? Для неё, интеллигентки в пятом поколении, это подвиг. Надо где -то записать.
Выяснилось, что бригада из психиатрии не приедет, поскольку лейтенант туда уже звонил и имел неосторожность сказать, что пациент пьян. Наркология - дело платное, поэтому оттуда тоже помощи ждать не придётся - жена Бэтмэна сказала, что денег уже нет. Соратники несчастного лейтенанта сказали, что эта квартирка за десять лет виделась им только в гробу. На прошлой неделе мужика пытались упрятать за дебош и хулиганство, но жертва дебоша в лице его жены ( кстати и позвонившей в милицию ) собственноручно воспротивилась взятию любимого под стражу, расцарапав при этом лицо старшему опергруппы. Из-за этих царапин у последнего возникли крупные неприятности с супругой, ревнивой, как лошадь в год змеи.
Мужик слушал рассказ лейтенанта как песню. Он даже покрикивал на своём гортанном наречии, когда упоминалось его имя или имя его почтенной супруги.
- Слышь, браток - я снизошёл до панибратства - а пошли бы мы все отсюда, сами разберутся. С вашей стороны - всё в порядке, с нашей - тоже, так чего зря время терять?
- Я Бэтмэн ! - донеслось из комнаты и на пол полетело что-то не разбитое в предыдущей серии о Человеке - Летучей мыши.
- Слышал? А ты говоришь - пошли. А если он того...В смысле её...
Молчавшая до сих пор женщина встрепенулась.
- Не бросайте меня. В смысле его. Его лечить нужно. У него здоровье слабое к водке, а так он и мухи не обидит.
В подтверждении слов о слабости здоровья из комнаты в комнату пролетел старый утюг.
- Женщина, подумайте сами, с каким диагнозом можно забрать вашего мужа? Я предлагаю - плоскостопие. Или истощение. На выбор.
- Вы что? Издеваетесь надо мной?.. А вы смотрите (это она уже к лейтенанту обращается) кого вызываете. Я жаловаться буду на всех. Мужу плохо, вон как мечется, меня чуть не прибил, сам чуть не погиб, а вы?.. Скорая, блин.
Дом Хи-Хи. Смотрю на часы - пять утра. Это мы тут два часа ошиваемся. Интересно, успел Петрович накуриться до рака лёгких.
Лёгок на помине.
- Ребята, вы что, обалдели? Я проснулся - вас нет. Подпольный аборт что ли делаете?
- Ага (это Ксюха ) вон тому мужику. Ладно. Мужик! Бэтмэн! В больницу едем? Или нет?
Мужик с готовностью спрыгнул со шкафа. Чувствовалось, что ему тоже неохота оставаться один на один с супругой, которая так нестандартно использует кухонный инвентарь.
- Тогда так,- продолжила Ксюха, посмотрев в окно, - ты, Бэтмэн, лети пока вниз: лифт не работает, а пешком тебе нельзя, так что ты уж сам, своим ходом давай, а мы тебя внизу подберём, как раз и диагноз нормальный получится, с таким куда хочешь примут. Только не ори громко, когда лететь будешь, не все Бэтмэнов любят, могут и камнем кинуть.
Сказав это, Ксения вышла из квартиры. Вслед за ней выбежал лейтенант, словно сквозняку всё-таки удалось его чёрное дело.
Петрович, сурово посмотрев на ошалелого мужика показал рукой на диван и внятно произнёс:
-Ложись спать, хрен моржовый.
В руке, которой он показывал на диван, была монтировка, на которую никто в процессе


лечения не обратил внимания.
Мужик покорно лёг и закрыл глаза.
- Идите, идите. Он теперь весь день дрыхнуть будет,- зашептала женщина в полном расцвете лет. Она проводила нас до дверей, и, сказав "спасибо вам" сунула мне в карман смятую бумажку. Дурдом. То жаловаться, то... В общем - дурдом.
Через пару часов смена закончится. Ксюша опять спит у меня на плече, убаюканная движением машины. Чаю уже не хочется, хочется кофе. Сейчас купим. А то всё чай да чай.