Штирлиц и Вторая Мировая война-3часть (10-15 главы)

(продолжение)

Начало см.:
http://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/literature/proza/1226462.html?author




11. ПЕЙТЕ САМОГОН, ГОСПОДА

Штирлиц ликовал: Красная армия уже на границе рейха. Ему хотелось петь от счастья, но он корчил скорбную рожу. А ещё ему хотелось на радостях надраться и набить морду какому-нибудь эсэсовцу или члену НСДАП. Подумав, он поехал в кабак «У рейхстага», любимое место партийной и эсэсовской элиты.

Штирлиц вошёл в зал. Все столики были заняты. За одним из них он увидел уже изрядно поддатых Геринга, Бормана, Геббельса, Гиммлера и Мюллера. Выхватив стул из-под задницы какого-то пьяного группенфюрера, Штирлиц бесцеремонно подсел к ним, махнув рукой:
– Хайль Гитлер. Что празднуете? – поинтересовался он у компании и, не дожидаясь ответа, поманил рукой официантку.
– До праздника ли нам, – ответил хмурый Борман.
– Да, мы научили русских воевать, – ухмыльнулся Штирлиц, – но повод ли это опускать нос? Давайте лучше выпьем за победу.

Он разлил по рюмкам коньяк из бутылки, стоявшей на столе.

– Ничего другого нам не остаётся, как пить клопомор, – проговорил Мюллер и поднял свою рюмку.

Штирлиц понюхал. От рюмки и впрямь разило чем-то ядовитым: не то жжёной резиной, не то ослиной мочой.
В это время в зале появился толстячок с широкой улыбкой на красивом лице.

– Кого я вижу! – воскликнул толстячок, обнимая Штирлица. – Дорогого друга! Сколько лет, сколько зим!

Штирлиц тоже улыбнулся.
– Привет, Остап.
– А эти с тобой? – толстячок небрежно кивнул в сторону сидящих за столом.
– Со мной, – ответил Штирлиц. – Зашли вот выпить к тебе с приятелями, а у тебя и выпивки-то приличной нет.
– Для дорогого друга и его друзей у Остапа всегда найдётся нечто достойное их. «Одесскую отборную» потребляешь? Прямо из Одессы водочка.
– Потребляю, – кивнул Штирлиц. – Познакомься с моими друзьями.

Остап протянул руку по очереди Борману, Гиммлеру, Мюллеру и Геббельсу, назвался:
– Бендер. Остап. Мой папа был турецкоподданный. А я хозяин сего заведения.

Те отозвались:
– Борман. Мартин.
– Геринг. Герман.
– Гиммлер. Генрих.
– Мюллер из гестапо.
Последним откликнулся Геббельс:
– Геббельс. Йозеф.
.– А, ты тот болтун, что нам лапшу по радио вешает, – ухмыльнулся Бендер. – Мне особенно нравится, когда ты про «оружие возмездия» рассказываешь. С таким аппетитом у нас в Одессе дядя Янкель Шлеймович о своих бабах рассказывал. Даже старые потаскуны заслушивались рассказами старого импотента.

Геббельс обижено поджал губы и зло подумал:
– Если бы ты не был приятелем Штирлица, я приказал бы Мюллеру этого идиота повесить.

Бендер ушёл и вернулся через несколько минут, неся на подносе полдюжины запотевших бутылок «Одесской отборной».

Штирлиц ещё раз обнял Остапа. Кроме него никто не знал, что Бендер уже не первый год работает на советскую разведку.

Штирлиц плеснул всем в рюмки одесской водки, сказал: – За победу! – и, сделав небольшую паузу, добавил: – За нашу победу.

Геббельс взмахнул рукой и заговорил:
– Это поражение обернётся русским нашим мощным стократным ударом. Оно не ослабило дух наших солдат, но вызвало у них порыв отомстить врагу за кровь погибших героев. Весь германский народ от детей до стариков готов подняться на борьбу с варварами. Мы объявим тотальную мобилизацию, чтобы удовлетворить желание каждого немца убить хотя бы одного русского…

Борман, лениво пережёвывая мясо с куриной ножки, оборвал рейхминистра пропаганды:
– Заткнись, Йозеф. Ты не на трибуне и не перед микрофоном.
– Каким образом ваш Остап, штандартенфюрер, мог получить водку из Одессы? Там же русские.
– Его Одесса, группенфюрер, у него в подвале. Там у него самогонный аппарат. Вот он и гонит первач.
Гиммлер посмотрел на Мюллера и проговорил:
– Мюллер, потребуйте, чтоб вам этот проходимец открыл секрет изготовления водки, и организуйте её производство в подвале гестапо.
– Интересно, из чего он гонит её, – спросил Штирлица Геринг. – Весьма вкусная получается водка. Лучше шнапса.
– Из пищевых отходом, рейхсмаршал, – ответил Штирлиц.
– Из каких пищевых отходов? – удивился Мюллер. – В наше время немцы съедают всё до крошки.
– Из продуктов переработки нашего кишечника, – ответил Штирлиц.
– Вы хотите сказать, Штирлиц, что мы пьём водку из гов..? – поперхнувшись, оторопел Геббельс. Его лицо позеленело, и он кинулся вон из зала.
– Слабоват наш рейхсминистр пропаганды – сказал Геринг, насаживая на вилку сосиску. – Надеюсь, что сосиска не из тех же отходов.

– Из брюквы, рейхсмаршал, – ответил Штирлиц.
– Эх, бывало, такие колбаски у нас делали дома… – мечтательно произнёс Геринг. – Пальчики оближешь…

Борман, уже отведавший и водочки из фекалий и сосисок из брюквы, обвёл погрустневшие лица соратников и сказал:
– Хотите, господа, я расскажу вам новый анекдот про Штирлица? – Компания не возражала и Борман, похихикивая, рассказал: – Штирлиц подошел к одной из проституток, взглядом знатока осмотрел ее со всех сторон и, протягивая деньги, вежливо спросил:
– Тридцать? Я угадал?
– Ты что, охренел, – возмутилась та, – как минимум пятьдесят!
– М-да, старовата, – сказал Штирлиц и спрятал деньги в карман.

Все рассмеялись, кроме Штирлица. Он подумал:
– Откуда Борман узнал об этом случае?

Когда смех утих, поднял палец Гиммлер и негромким голосом проговорил:
– Я тоже знаю один анекдот про Штирлица. Слушайте.
Мюллер и Штирлиц в кабинете группенфюрера.
– Мюллер Штирлицу:
– На попе Евы Браун обнаружены отпечатки ваших пальцев! Как
вы мне это объясните?
Штирлиц:
– Объясните, группенфюрер, сначала, как вы их там нашли?
Мюллер:
– Я всегда жалел, Штирлиц, что Вы работаете не у меня.

Теперь не смеялись Штирлиц и Мюллер.
– Рейхсфюрер поставил у меня в кабинете прослушку, – подумал Мюллер.
– Рейхсфюрер прослушивает Мюллера, – подумал Штирлиц. – Значит, он не доверяет и ему.

12. НОЧНОЙ ВЫЗОВ ПОСЛА ВЕЛИКОБРИТАНИИ
К СТАЛИНУ

Сталин задумчиво ходил по кабинету, бесшумно ступая мягкими сапогами по толстому ковру, словно не замечая толстого сэра Керра, посла Великобритании. Последний с недоумением смотрел на Вождя: его выдернули прямо из постели от пышных сисек Мэри, его личной стенографистки, заменившей ему законную супругу на время его пребывания в Москве, и потребовали, чтобы он незамедлительно явился к товарищу Сталину. Это было совершенно в нарушение всех дипломатических правил и законов. Теперь он сидел здесь, в самом главном кабинете Советской России, и ждал, что скажет ему Вождь. Но тот ходил, хмурил брови и молчал. Керр был готов уже нарушить молчание и поинтересоваться у хозяина кабинета, зачем его, посла великой державы, во втором часу ночи привезли сюда, словно арестанта.

Наконец, Сталин подошёл к столу, сел и, достав две папиросы «Герцеговина флор», разломал их и стал набивать табаком трубку. И, только выпустив первый клуб дыма, спросил:
– Как здоровье моего друга сэра Уинстона Черчилля?
– Хорошее, господин Сталин, – ответил удивлённый Керр.
– Мы очень этому рады, сэр, – продолжал Сталин. – Мы также рады тому, как развиваются дела на фронте у войск союзников.
– Благодарю вас, господин Сталин, от имени королевы и сэра Уинстона Черчилля, – ответил Керр.
– А ведь у сэра Черчилля скоро день рождения.
– Да, господин Сталин. Тридцатого ноября.
– И ему исполняется семьдесят лет.
– Да, господин Сталин.
– Как вы думаете, сэр, Сталин должен отправить к этой дате сэру Черчиллю подарок? Это не нарушит какие-нибудь ваши каноны?
– Нет, господин Сталин, не нарушит.
– Но ведь и абы что не подаришь Премьеру великой страны в день юбилея. Вы согласны? Вот я и пригласил вас посоветоваться по этому вопросу.

Керр хотел было высказать Сталину, что ради этого не стоило вытаскивать его, посла, из постели ночью, но, подумав, решил промолчать. А Сталин смотрел на него жёлтыми глазами тигра и ждал ответа.

– Мне сложно дать вам совет, господин Сталин. Но если вы наградите его орденом Ленина, он будет доволен.

Сталин снова посмотрел на него тигриными глазами, в которых горел неугасимый огонь, и подумал:
– Ишь, чего захотел, чтобы мы на империалистическую грудь жирного борова повесили лик великого Ленина! – но вслух спокойным голосом ответил – Мы подумаем об этом, сэр. Но орден – это награда для премьер-министра, а нам бы хотелось что-нибудь от себя лично подарить ему, как нашему хорошему другу. Есть ли у сэра Черчилля какие-нибудь личные интересы и пристрастия? Может, он что-нибудь собирает.
– Он с юности собирает японские статуэтки нецке. У него уже большая коллекция их. Но есть лакуны, которые он стремится заполнить. Правда, не всегда это получается. Например, перед войной лично я с двумя специалистами летал в Японию, где мы по просьбе сэра Черчилля пытались договориться с представителями императора Хирохито о приобретении нецке шестнадцатого века, изображающую самурая, совокупляющегося с женщиной, и, простите, с очень большим членом.
– С большим членом? – рассмеялся Сталин. – Да, у японцев эротика хорошо развита. И что же, чем закончились ваши переговоры?
– Мы предлагали за самурая сначала пятьдесят тысяч фунтов, дошли до ста тысяч, но представители императора отказывались даже передать ему наши предложения, мотивируя тем, что вещи из сокровищницы императора не подлежат продаже. А потом мы узнали, что Хирохито собственноручно подарил этого самурая Гитлеру, когда был заключён военный союз между Японией, Италией и Германией. Позднее, мы узнали, что Гитлер этому подарку не придал никакого значения и держит нецке на своей тумбочке в спальне. К сожалению, даже наш лучший агент, которому поручили выкрасть нецке, не смог добраться до неё.

Раздавшийся в динамике селектора мужской голос, известивший Вождя о том, что все приглашённые на совещание генералы прибыли и находятся в приёмной, прервал разговор. Сталин поднялся из-за стола и проводил посла до дверей, по дороге, посетовав на загруженность военными и прочими делами.

Керр покинул Кремль и вскоре уже лежал подле Мэри, положив ладонь на её соблазнительную грудь.

13. ПРИКАЗ БУДЕТ ВЫПОЛНЕН

Утром Штирлиц проснулся разбитым. За окном шёл дождь. Близилась осень. Рядом со Штирлицем лежало голое существо, как он догадался, женского пола. Штирлиц наморщил лоб, погладил затылок, который болел так, будто в него врезался осколок английской авиабомбы. Он попытался вспомнить, где и когда он подцепил лежащую с ним шлюху, но не вспомнил. Но то, что он видел её впервые, это он знал точно. Чтобы не мучиться догадками, он толкнул даму в бок. Дама распахнула лучистые глаза и хрипловатым басом выразила недовольство, но увидев Штирлица, тут же проговорила на чистом русском языке:
– Москва – столица Советского Союза.
– Во, блин! – выругался про себя Штирлиц. – Я же вчера должен был встретиться с экстраординарным связным, прибывшим из Центра. Значит, эта дама связная, – подумал он и ответил: – Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет. Здравствуйте.
– Вам привет из Москвы, – сказала дама, ничуть не смущённая ни своим обнажённым видом, ни видом голого Штирлица. – Вчера я вам не открылась потому, что вы были немного, гм, не в себе. И хотели только одного… того самого… Но быстро уснули.
– С чем вас прислал Центр? – поинтересовался Штирлиц, извлекая из прикроватной тумбочки бутылку самогона. Первач освежил его мозги, но память о вчерашнем вечере не восстановил.
– Центр приказывает вам добыть маленькую японскую статуэтку самурая, которая, должно быть, находится у Гитлера в спальне, скорее всего, на его тумбочке.

Штирлиц снова наморщил лоб, пытаясь вспомнить всё то, что он когда-либо видел на тумбочке в спальне фюрера. Он разбил её на квадраты. Он вспомнил, валявшиеся на ней пачки презервативов, как-то валялся на ней носок, фотографию обнажённой Евы Браун, стакан с молоком. Так он думал, пока в его голове не мелькнула маленькая статуэтка самурая.

– А, вспомнил! – радостно воскликнул он. – На тумбочке у Гитлера действительно стоит статуэтка самурая, трахающего бабу, большим ху… прости, большим членом.
– Я, на всякий случай, доставила вам фотографию этой «нецке», – сказала связная. - Ещё я доставила самогонный аппарат, что вы заказывали Центру. Но его я спрятала в тайнике. Уж больно он тяжёлый.
- Вот за это вам большое спасибо, - сказал Штирлиц.

Девушка, лёжа у стены, хотела было перелезть через Штирлица, чтобы отыскать в своих разбросанных по комнате вещах фотографию "нецке", но при этом ощутила восставшее мужское достоинство того и невольно, оседлав лежащего мужчину, внедрила достоинство в себя. Штирлиц не воспротивился…

– Как тебя зовут? – спросил Штирлиц, успешно завершив сеанс удовлетворения связной.
– Люся, – ответила та.
– Тебе не страшно было лететь в логово врага да ещё одной?
– Страшно, – призналась девушка.
– А по-немецки шпрехаешь?
– Немного.
– Скажи: герр офицер, не желаете ли вы потрахаться со мной?
Люся произнесла эту фразу, но так, что Штирлиц сморщился, будто от зубной боли.
– М-да, помесь немецкого с нижегородским. Как только тебя не схватили, пока ты добиралась до меня. И одежда. Что это за одежда! Хорошо, что хоть не в гимнастёрке отправили тебя. Значит, так. Из дома ты не выходишь до того момента, пока за тобой не прилетит самолёт. К нему я тебя доставлю самолично.
– А нецке?
– Постараюсь приказ Центра выполнить, – усмехнулся Штирлиц. – Правда, не понимаю, какого хрена понадобилось им это старьё. Но приказы, какими бы они ни были дурацкими, не обсуждают.

Штирлиц поднялся с постели и спросил Люсю:
– Ты что будешь пить кофе из овса или морковный чай? Бутерброды у меня только с маргарином. Зато имеется американская тушёнка.

14. ЛЮСЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В МОСКВУ

Сентябрь в Берлине выдался по-летнему тёплым. Но ни ясное синее небо, ни зелёная травка газонов, ни листочки на деревьях не снижали тревожные чувства берлинского обывателя. Всюду слышалось тихое: русские идут… русские идут… Пессимисты высчитывали оставшиеся километры от линии Восточного фронта до Берлина и прогнозировали: к Рождеству русские войдут в столицу рейха. Оптимисты давали больший срок и уверяли, что русские раньше лета будущего, сорок пятого, года в городе не появятся. Все с надеждой слушали речи Геббельса, обещавшего скорое появление «оружия возмездия», но никто ему не верил. Даже оптимисты.
О том, что представляет собой это оружие, рейхсминистр не говорил даже приятелям за бутылкой первача, выпуск которого наладил в массовом порядке Геринг. Сколько ни пытал его Штирлиц, Геббельс только таращил глаза и прикладывал палец к губам: т-ссс… Только раз, уже изрядно поддав, на просьбы Бормана, Мюллера и Гиммлера он пробормотал:
– Да в гробу я видел это оружие… Надоели… Спросите фюрера…

Штирлиц, получив задание Центра достать нецке «Трахающийся самурай с большим членом» думал каким образом увести эту хреновину так, чтобы подозрение не упало на него. Он ждал, когда Гитлер выедет куда-нибудь из Берлина, чтобы провести ночь с Евой на его постели. Но после июльского покушения фюрер наглухо засел в своей берлинской рейхсканцелярии.

Сколько пришлось бы выжидать удобного момента, неизвестно, если бы Гитлер не подписал приказ о добровольной мобилизации девушек и женщин от 16 до сорока лет в создающиеся под эгидой рейхсфюрера СС Гиммлера, женские батальоны ваффен-СС для отправки на Восточный фронт. Первой записалась в батальон Ева Браун. Она получила чин штандартенфюрера СС и была назначена адъютантом рейхсфюрера при Генеральном штабе.
Хотя и не косяком, но немки последовали за нею.

Гитлер вызвал к себе Штирлица и приказал ему проводить отбор в первый батальон истинных ариек.
– Они должны стать лицом женских ваффен-СС, – сказал фюрер. – Надеюсь на ваш вкус, Штирлиц.
– Обращайте внимание на размеры грудей и жоп, – посоветовал Штирлиц инструкторам. – Груди должны быть не меньше третьего, а ещё лучше, четвёртого размера.

Девушек выстраивали в шеренгу и инструктора оглядывали их. В спорных случаях приглашали Штирлица. И уже он решал вопрос зачисления спорной доброволки в первый батальон ваффен-СС.

За две недели первый батальон был сформирован и обмундирован. На принятие присяги первых доброволок прибыл сам Гитлер. После этого состоялся парад и торжественный ужин, на котором новоиспечённые ваффен-эсэсовки с гордостью продемонстрировали и дали потрогать ему свои сиськи.

Прямо с ужина изрядно поддатый Гитлер, забыв о Еве, прихватил с собой нескольких ваффен-эсэсовок и отправился с ними в Баварию, где царило лето. Штирлиц же с Евой вернулись в Берлин. Она охотно согласилась покувыркаться с ним на постели фюрера. Во время этой бурной ночки Штирлицу удалось умыкнуть с тумбочки злополучного самурая…

…– Теперь ты можешь возвращаться домой, – сказал Штирлиц Люсе.
– Я так к тебе привыкла, – с большим сожалением ответила девушка и, прогнувшись, потёрлась низом живота о Штирлица. – Хочешь?
– Хочу, – ответил тот и стал расстёгивать ширинку.

«Рысь Центру.
Задание выполнено. Самурай в наших руках. Сообщите способ и время отправки».

«Центр Рыси.
Ждите самолёт в районе 7-23 с пятницы до среды. Прибытие между 1 и 2 часами ночи по Берлинскому времени» Благодарим за выполнение правительственного задания».

15. ШТИРЛИЦУ ХОЧЕТСЯ ДОМОЙ

Штирлиц проводил Люсю. С тоской он смотрел на бомбардировщик с красными звёздами, который скоро будет в Москве. Он был готов запрыгнуть в него, но удерживал себя от необдуманного поступка. Москва и Центр от него ждали работы здесь, в логове врага. Вздохнув, Штирлиц включил мотор «мерседеса» и поехал прочь от соблазна. Час его возвращения придёт, но до него ещё оставались долгие семь месяцев войны и суровых испытаний.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

(продолжение следует)

http://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/literature/proza/1228091.html?author