Жозефина из «Императорского сада»

Жозефина из «Императорского сада».

Я маленький, чудненький собачонок. Породы-пекинес. Я девочка. Зовут меня Жозефина из «Императорского сада». Мне уже четыре месяца. Окрас моей пушистой шерстки-палевый. Так написано в моей родословной. Я родилась в Алматы, в Казахстане. Меня и мою подружку Злату купили для двух маленьких девочек Карины и Яны. Купила мама Карины и она же бабушка Яне.
Как же нас все любят! Называют «чебурашками», чешут нам животики и целуют в носики. Меня называют «вентилятором» и «белой лапочкой». Потому что у меня кончики передних лапок белые, а мой хвост от радостного возбуждения проделывает немыслимое количество скоростных маханий и виляний из стороны в сторону. Вот потому я и являюсь вентилятором.
Я очень скромный и воспитанный собачий ребёнок! А вот Злата-маленькая злючка. Кусает людей за пальцы своими едва проросшими зубками и старается куснуть за ноги, без устали бегая за движущимися человечьими ногами.

Нам принесли какой-то новый домик. Нас садят в него, куда-то несут и потом мы едем в поезде. Ехать нам далеко. В Россию, в Санкт-Петербург.
Проходит ночь и мы выходим. Мы доехали до Астаны-столицы Казахстана, дальше мы поедем в другом поезде. Нас встречают такие хорошие, красивые и добрые люди. Нам так весело, так хорошо. Нас возят по городу на большой, черной машине. Всё рассказывают и показывают красивые здания. Весь город в ярких праздничных огнях и у нас тоже праздник. Нас ласкают, тискают, гладят, называют красавицами. Мы весело машем хвостами. Нас вкусно кормят. Мне достаётся меньше. Злата отталкивает меня от еды и незлобно рычит. И зачем она это делает? Мне ведь всё известно про неё, я ведь знаю, что на самом деле, она очень добрая. Пусть ест вдоволь, а я доем, что останется. Мне хватит.

Встреча со злыми людьми.
Всё праздник закончился. Мы пришли на поезд, а нас не пускают. Мы уже почти сели, занесли вещи.Разделись.Проводники увидели нас. Хотели получить видно денег, а хозяйка сразу не дала. И нас всех выгнали на улицу. Ни наша хозяйка, ни её дочка не успели даже одеться. Их злые люди вытолкали вместе с нами на мороз на улицу, а вещи остались в вагоне. Кариночка потом сильно заболела бронхитом.
Набежало много злых людей.
-Не положено! Не положено!
-Объясните, как положено! Мы всё сделаем, как положено!
-Никак не положено!
-Почему? У нас есть все документы, прививки, сертификаты. Собачки маленькие, им всего по два месяца, они обе с рукавичку. Они в контейнере. Кому они будут мешать?
-Это международный поезд. Здесь не положено.Оставляйте собак!
-Где? На тридцатиградусном морозе? Что предлагаете их выкинуть?
-Выкидывайте.
-У вас вообще что с головой? Последняя степень озверения? Это же живые существа! Это же дети!
-Вы не сядете в вагон. Мы вас выбросим из вагона вместе с собаками!
Целый час продолжается скандал. Беготня с вещами по вокзалу от окошка к окошку. Злая человечья игра в живой, футбольный мячик. Издевательская, дьявольская игра. Когда глухой пинает просящего к другому глухому. Слепой к нуждающемуся показывает ему дорогу к другому слепцу. Глупый глупого посылает ещё дальше и к еще более глупому. Все власть придержащие сбиваются в стаю-команду дьяволов и нападают, и грызут, и кусают, и этим духом дьяволизма заражая и убивая живых. Без духа и сердца мертвецы-хуже и страшнее, чем злобные собаки, тигры, волки. Как злобен злобный, безбожный человек!
Всё тщетно. Злые на время победили. Нас не разрешают пронести в вагон. Мы остаёмся.
Но пусть злые много не радуются своим победам. Я хоть и собака, и мало прожила на этом свете, но как много я уже видела добрых, хороших и ласковых Божьих людей. Я считала, их больше.
Нас на время взяли добрые, милые люди, совсем незнакомые и обещали о нас позаботиться. Я до сих пор слышу, как горько плачут моя хозяйка и её маленькая дочка. Когда поезд тронулся, а мы остались, хозяйка взвыла, как израненная волчица, потерявшая детей.

А нам в гостях хорошо. Нас любят. Очень сильно любят. Мы так намёрзлись на перроне на сильном холоде и чуть не заболели. А сейчас нам хорошо. Нас накормили, отогрели, намыли-накупали. Мы стали шерстяными, пуховыми колобками. Бежевого и палевого цвета.Мы со Златой красавицы. Нам кажется, что нас любят даже больше, чем своих детей. Вот такие мы хорошие, приятные щеночки. Пусть люди радуются и гордятся нами.

За нами приехала еще одна хозяйкина дочка-Руфина. Её встретили, как царевну-королевну. Вот что и означает, не имей сто рублей, а имей сто друзей. А если иметь таких друзей, как Зина и её родственники, и её водитель Степан, у которого такая умница-красавица жена, не надо и ста друзей. С лихвой хватит и этих. Вот на таких людях и держится Земля и не падает на колени перед злыми. Бог им в помощь в их добрых делах! Когда мы уезжали, они плакали. Мы опять поехали в таком же международном поезде, в котором холодные, грязные туалеты, дует со всех щелей и за то чтобы поставить телефон на подзарядку или мужчинам побриться надо платить деньги. Вот в этом, наверное и заключён весь статус международности. Но так как за нас дали сверху на человечью лапу, то мы помчались навстречу своей новой собачьей жизни, безо всяких проблем. Наверное этим попрошайкам дали жирную кость, что они больше не просили. А я никогда не лезу ни к кому и не прошу, если только сами дадут. Я стесняюсь просить, а вдруг у них ничего нету. Вот если сами дадут, то мне радостно. Но не все люди это понимают.

Приехали. Нас торжественно встретила целая куча детей и взрослых. Поцелуям и ласкам нет конца. Нет, ну надо же быть такими прелестными собаками, чтобы доставлять человечеству столько радости. Как бы не возгордиться! Даже собакам известно, что гордыня-это порок. Серьезный грех перед людьми и Богом.
Скоро весна. А сейчас на улице огромные сугробы снега. Так приятно бегать и валяться в мягком снеге. Мы носимся со Златой, как угорелые, наперегонки. Гавкаем, шутливо нападая друг на друга, таскаем за уши и хвосты. Как беззаботно и прекрасно детство!
Пока мы были маленькими, мы много спали, а теперь мы подрастаем и нашим веселым играм нет конца. Нам почти по четыре месяца и мы пытаемся нести службу.Мы прислушиваемся к посторонним звукам на улице и подаем голоса. Люди пока смеются над нашим тявканьем, они еще не знают, что мы серьезные собаки и в своё время наши предки охраняли самого китайского императора. Мы до смерти преданные своему хозяину собаки. Враги, которые посмеют нас укусить-подавятся от нашей шерсти.
Нам постелили две кроватки, но мы упорно спим в одной. Нам так теплей и веселей.



Я заболела. Мне очень БОЛЬНО, но я терплю. Я не могу огорчать своих любимых людей. Хотя они всё равно почему-то огорчаются. Грустно смотрят мне в глазки, берут меня на ручки и грустно-грустно тихо поют мне на ушко песенку:»Жузик, Жузичек, ты мой! Сладкий мой зайчонок!» И гладят, и всё время гладят мою исхудавшую спинку.
Когда меня возвращают на кроватку, Злата тут же подскакивает ко мне и пытается играть со мной. Тянет меня за уши, заигрывая, как бы зовёт меня:»Вставай! Побежали, скорей, играть!»
Я хочу, но не могу. Ноги не слушаются меня. У меня нет сил. Чтобы сделать ей приятное, я слабо машу хвостом. Кто бы только знал, чего мне это стоит? А мне надо экономить силы, чтобы встать и сходить в туалет. И сделать это не в свою кроватку, а в положенное место. Я очень аккуратная, я не могу себе позволить гадить, где мне захочется. У Златы всё проще. Она на такие вещи смотрит намного проще. Где её желание застигнет, там и присядет, там ей и хорошо. Но обещала исправиться. Её настоятельно об этом попросили.
А я приличная, серьёзная собака, меня ни о чём не надо просить, я всё понимаю.Зачем же мне утруждать своих хозяек!
Мне очень трудно встать, ноги подкашиваются, меня трясет, но я бегу туда, где мне полагается делать свои дела. Назад вернуться нет сил. Я упала. Пытаюсь встать. Нет, не могу. Совсем нет сил. Тёплые руки подхватывают меня, заворачивают в одеяльце и меня носят на руках по комнате, как маленького ребёнка.

Чем я заболела? Никто не знает. Об этом теперь известно одному Богу. Похоже было и на то, и на другое, и на третье, но ничего не подтвердилось. Моя болезнь не поддалась лечению. Так к сожалению бывает. Я угасаю. Наверное у меня что-то было в генах. И это всё было неизбежно. Ну, что теперь поделать?

Как меня лечили, вспоминать про это всем невыносимо тяжело. Да и теперь зачем? Зачем перемалывать и еще раз перетаскивать уже не один раз перенесённые тяжести страданья? Кому от этого будет легче? Я точно знаю, что никому. Только тяжелей. Совсем до изнеможения тяжелей. Тяжело до самой невозможности.
Что же вы плачете? Нет, мне просто показалось. Совсем этого не надобно делать.
Я борюсь изо всех сил. Я цепляюсь за свою жизнь, думая о вашей. В лечебнице я подслушала, как вам сказали:»Мы даже не понимаем, как она всё еще живет!» Я и сама этого не понимаю. Живу изо всех последних сил.
Я опять подслушала разговор. Моей хозяйки с её дочерью. Она ей жаловалась:
-Я, наверное схожу с ума и зверею от горя. Мне на работе сотрудница сказала, что была вчера на похоронах. Я спросила:»А что такое? Кого хоронили?» Та ответила, что ребёнка, что несчастный случай и больше ничего не могла сказать. Ты, знаешь, Руфка, я наверное совсем одурела, но мне стало легче, что не у меня одной горе. Ты смотри, видно от тяжёлых переживаний в голове, что-то трансформируется и я такой ужас, как гибель ребёнка, принимаю себе на сердце, как успокоение. В душе настолько от боли невыносимо, что в мозгах в другую сторону всё выворачивает. Никогда представить себе не могла, что моё горе облегчит чья-то смерть. Кошмар какой! Но вот такой факт в моих мыслях, говорю, как есть, сама себе поражаясь. И знаешь, ещё вот что на ум пришло. Вот, как плакала Стёпкина жена за собачками, как бы что-то предчувствуя. Оставили бы мы лучше у них собачат! И жила бы и здравствовала сейчас наша Жузка. Вот как бы знать? И Галина Николавна просила у нас чёрных курчат, вот не отдали, может и они были бы живы?
-Да, чего теперь гадать? Здесь этот дом, вообще какой-то чёрный. Не приживается никто. Сколько уже смертей было? Вспоминать всех, не перевспоминать. Да,ладно уже.
Руфина встала, взяла меня на ручки, погладила.
-Ну, что волосяной мешочек, сколько ты ещё будешь болеть? Выздоравливать пора! Красатулька наша! Жужулька,ты наша!

А я выкарабкаюсь. Я этого очень хочу. Вот я и встала на ножки и даже побежала. Ой, как мне все рады!
Моя собачья подружка Злата не покидает меня надолго. Она всеми силёнками старается мне хоть чем-нибудь помочь и хоть как-то отвлечь меня. Тянет меня то за уши, то за хвост, облизывает мою мордочку, обнюхивает, приносит в зубах косточки, бегает и мельтешит у меня перед глазами. Но тщетно. Я не встаю. Силы покидают меня. Я сильно исхудала, глаза ввалились и померкли. Я едва-едва могу пошевелить хвостом. Ночью Злата спит рядом. Её убирают от меня, чтобы она не давила на меня, она упорно возвращается и укладывается рядом, словно боясь оставить меня одну. Все за меня боятся. Даже ночью, меня много раз смотрят, переворачивают, поправляют постельку, укрывают одеялком, дают пить, каждый раз с надеждой, заглядывая в мои потухающие глаза. У всех есть надежда. В их глазах.
У меня её уже нет. Я умираю. Прощайте. Не плачьте. Я отмучилась. Но освободила ли от мучений вас? Я хотела бы приносить вам только радость! Простите меня за всё!
Жозефина из Императорского сада.
(Умерла в конце марта 2011года. Мне невыносимо знать, какого это было числа.)

6апреля 2011г.