Балтийский круиз

Питер

Свой юбилей мне захотелось отметить как-то необычно. Собирать своих друзей дома было банально, да и откровенно говоря, никого не хотелось видеть. Поэтому мысль, куда-нибудь уехать из города, пришла сама собой. Ещё во время весеннего отпуска у меня сорвалась поездка по Скандинавии, так что я и выбирать другие маршруты не стал. А просто набрал в поисковике «круиз по Балтике» и стал смотреть, что же за меню мне предложат.
Предложений было много. Я выбрал первое попавшееся мне на глаза плавающее окно и заполнил заявку. Через час на мой мобильный телефон поступил звонок с незнакомого мне номера.
Молодой человек представился менеджером туристической фирмы и предложил мне маршрут в те сроки, в которые меня устраивали. Заодно просчитал стоимость поездки. Цифры оказались весьма приемлемые, и я дал согласие. Осталось только прийти к ним в офис и заплатить.
Была суббота. В офисе работала всего одна сотрудница по имени Дарья. Но если даже представить себе картину, будто все офисные столы заняты работниками фирмы, не заметить такой бюст было невозможно.
Дарья ещё раз посчитала стоимость моей поездки. Её добрая душа скинула мне порядка четырёх тысяч рублей от первоначального расчёта, за что я полюбил её ещё больше.
- Вы поедите в круиз один? – спросила она меня, как бы, между прочим.
- Один, - разочарованно ответил я, не отводя глаз от её декольте.
- На пароме людей всегда много, найдёте себе кампанию, - обнадёжила меня умная Даша. Её грудь заслоняла от меня текст договора, и я ничуть этому не возражал.
- А вы сами в круиз по Балтике ходили? – спросил я, чтобы поддержать тему разговора.
- По этому маршруту нет. А так мы с мужем всю Скандинавию объехали, - улыбнулась мне Даша и протянула мне текст договора для подписи.
- Это ваш экземпляр, этот остаётся у нас. Вот, я записала, что вы заплатили 144 евро за четыре ужина и четыре завтрака. Мы вам позвоним перед круизом и сообщим, когда вам надо будет получить ваучер. Хорошего вам отдыха!
- Спасибо большое! – я последний раз бросил взгляд между расстёгнутых пуговиц на блузке и пошёл к выходу.
На работе предстояла небольшая формальность, - надо было взять два дня за свой счёт. Дадут мне их или нет, меня мало интересовало. Отказываться от поездки я не собирался. Всё-таки пятьдесят лет один раз в жизни исполняется.
За свой счёт мне не дали, но разрешили поехать под обязательство отработать в течение месяца. Я спорить не стал и быстро написал заявление, в котором поклялся отработать эти два дня. Последний рабочий день перед поездкой пришёлся накануне выхода в море. Я засиделся в интернете до двух часов ночи, благо утром мог себе позволить выспаться.
Но начиная с восьми утра на мой мобильный телефон стали приходить смс-сообщения. Все настолько спешили поздравить меня с круглой датой пребывания на этом свете, что испортили настроение ещё до того, как я выспался. Я ненавижу смс-сообщения! Хочешь сказать человеку что-то приятное, - позвони! Так нет же, присылают хоть и добрые слова, но написанные канцелярским языком. А ведь слово сказанное, очень сильно отличается от слова прочитанного.
Ну, да ладно! Омрачать свой юбилей такими мелочами я не стал, а позавтракав, стал не спеша собираться в дорогу. Закупать что-либо на чужбине я не собирался. Привозить всякую ненужную дребедень, типа магнитика на холодильник, мне не интересно. Еду оттуда вести глупо, одежду дорого. Хотя внезапный порыв расточительства может меня и накрыть, но я сомневался, что это произойдёт именно в этой поездке. Поэтому брать с собой большой чемодан не было смысла. С собой я только взял одежду на каждый день, и записную книжку для написания новых походных шедевров.
Добираться до Морского вокзала на городском транспорте не хотелось совершенно, поэтому я поехал туда на такси. Провожала меня мама, потому что потом её ждала подруга, живущая неподалёку от пристани. Они собирались попить коньячку в честь моего дня рождения. Идея, которую лично я одобрил сразу.
В фойе вокзала стояла длинная очередь. Она змеёй проходила между скамейками и заканчивалась возле входа на таможенный досмотр. Погрузка на паром только что началась, так что пассажиры прибывали ежеминутно, и очередь ничуть не уменьшалась в размерах, хотя работали одновременно шесть кассовых окошек. Двигалась очередь относительно быстро, поэтому через пятнадцать минут я получил на руки посадочный талон и восемь талонов на завтраки и ужины. Первый ужин должен был начаться через три часа, ещё до нашего отплытия.
Мы хотели с мамой отметить мой день рождения чем-то креплёным, но на морском вокзале алкоголь не продавали, только пиво. Нам с мамой показалось пить пиво глупой идеей, и мы от неё отказались. На том и попрощались. Мама поехали пить коньяк к подруге, а я пошёл переходить границу.
Не найдя в моих вещах ничего запрещённого для вывоза из страны, меня пропустили дальше. Первым делом я зашёл в магазин Duty Free и купил там бутылочку егермейстера. Надо было с чего-то начать праздновать! Девушка за кассой первым делом попросила у меня посадочный талон.
- А что, без него у вас ничего нельзя купить? – спросил я, невольно сравнивая её с Дарьей. Дарья победила за неявным преимуществом.
- А так положено, - машинально ответила мне девушка за кассой и предложила, - но зато я могу взять у вас в рублях, а не в евро.
Мне такой подход понравился, и я выложил деньки на тарелочку. Цена оказалась рублей на двести меньше, чем в ближайшем от моего дома магазине.
В это время хлынул дождь. На улице до трапа, ведущего на борт парома, надо было пройти не более десяти метров, но без зонтика можно было вымокнуть до нитки. Дожди в этом году вылили на головы питерцев столько воды, сколько не проливали за последние пять лет, взятые вместе. Рядом со мной остановилась пожилая пара. Было видно, что они родом не из России. У них в руках ничего не было, только рюкзак за спиной у мужчины. В тот момент, когда я подошёл поближе, женщина доставала из рюкзака дождевые накидки.
Я достал из чемодана зонтик и раскрыл его над головой. Налетевший порыв ветра наклонял дождевые струи под углом, и при таком раскладе если голова и оставалась сухой, то правая половина моего туловища, пока я поднимался с пирса на четвёртую палубу, оказалось мокрой насквозь.
При входе на палубу у меня спросили посадочный талон. Я предъявил его работнику службы безопасности. Тот провёл магнитной полосой талона перед сканером, и прозвучал характерный для кассового аппарата звук.
- Добро пожаловать на борт «Принцессы Анастасии», - улыбнулся он мне и поторопил, - проходите, не стойте в проходе!
Я шагнул на бархатный красный ковёр. Как оказалось, он положен во всех коридорах парома. Было ощущение, что ходишь не по металлу, а по вате, настолько мягко было под ногами.
Передо мной на борт поднялась семья из шести человек, китайцы. Дедушка, мама. Папа, и трое детей. Старшему сыну на вид было, приблизительно, лет десять, старшей дочери около восьми, младшей года два. По-русски не говорил никто. Только папа отлично знал английский язык. Стюарды на пароме владели им не хуже, и, получив разъяснения, где находятся их каюты, китайская семья направилась к лифту. А женщина –стюард обратилась ко мне.
- Какой номер вашей каюты?
- 6821 – бодро ответил я, потому что пять минут назад видел этот номер на посадочном талоне в магазине.
- Вам сюда, - женщина показала мне направление движения по коридору, - идите до конца, потом поднимитесь на лифте на шестой этаж.
- Спасибо!
Я взял в руки свой чемодан, и пошёл по мягкому красному ковру в поисках своего убежища. Коридор был узкий, пассажирам было бы в нём трудно разойтись, разве что только боками, плотно прижимаясь к стенкам. Справа и слева по ходу движения находились каюты для пассажиров. Все они были закрыты, так что рассмотреть внутренности не представлялось возможным.
Коридор заканчивался стеклянной дверью, открыв которую я оказался лифтовой на площадке. Лифтов было два, а рядом с ними находилась широкая лестница в два пролёта. Ступеньки лестницы были так же покрыты всё тем же мягким ковром. Горел мягкий тёплый свет. Я подумал, и решил подниматься пешком по лестнице.
На пятой палубе была такая же лифтовая площадка, что и четвёртой, а вот на шестой прямо напротив лестницы оказался широкий проход, который заканчивался холлом как раз над тем местом, где я поднимался на борт, на четвёртой палубе. Направо от меня была открыта дверь в коридор, по которому можно было дойти до конца парома. Над дверью висели номера кают, которые находились за этой дверью. Среди них была и моя.
Я шагнул за порог и оказался в таком же узком коридоре, по которому шёл на четвёртой палубе. Только там каюты были рассчитаны на четырёх человек, а на шестой палубе на двух. Поэтому дверей в коридоре на шестой палубе было больше, во-первых, а во-вторых, на шестой палубе было ещё три поперечных коридора, которые на четвёртой палубе отсутствовали.
Моя каюта располагалась во втором поперечном коридоре, второй справа по ходу движения. Я достал из кармана посадочный талон, который одновременно служил ключом от входной двери, и просунул его в узкую щель замка. После чего вынул под зелёное подмигивание подсветки сверху замка. Дверь открылась.
Я вошёл, зажёг свет и огляделся. Каюта была тесной даже для одного пассажира. Справа от входа находилась ванная комната. Там была душевая кабинка, рядом стоял унитаз, а напротив была раковина для умывания. Над раковиной висело огромное зеркало во всю стену. Оно располагалось так, что сидя на унитазе можно было видеть себя в зеркале. Лично я нашёл себя в таком положении очень забавным.
Маленький столик был прикручен к стене сразу за душевой кабинкой и возле него мог сидеть только один человек. Каюта была рассчитана на двоих, поэтому в ней находились два посадочных места, маленькое кресло и небольшая бархатная табуретка. Табуретка стояла под столиком. Спальных мест было два, друг над другом. Верхнее было поднято и закреплено. На нижнем лежали два полотенца, большое и маленькое. И полотенца, и бельё были белого цвета.
Я раскрыл чемодан, достал оттуда егермейстер, взял из ванной комнаты одноразовый стаканчик, налил его доверху, и уселся в кресло. Над столиком было ещё одно зеркало, но уже меньшего размера. Я поднял одноразовый бокал и поздравил сам себя с днём рождения.
- Ну, вот тебе и пятьдесят, Андрюха! Выпей сразу два по пятьдесят, чтобы было вдвойне приятне!
В этот момент раздался звонок по мобильному телефону. Звонил Паша, мой единственный друг.
- Привет, старый плавучий чемодан! Как ты там, не укачало на волнах торжества?
- Здорово! Нет, не укачало, мы ещё никуда не ушли, - отвечал я, попивая ликёр, - я только свою каюту нашёл и начал праздновать.
- Молодец! Там, на пароме, достаточно мест, чтобы напраздноваться! Я, например, налегал на вина во время ужинов на шведском столе.
Паша уже ходил на этом пароме несколько лет назад, и дал несколько полезных советов ещё до того, как я поднялся на борт. Но егермейстер уже начал свою бурную деятельность, и мне не терпелось познакомиться с паромом поближе. Получив от Паши добрую порцию поздравлений, я допил содержимое стакана, и вышел из каюты.
Первым делом я вернулся на лифтовую площадку шестой палубы, и пошёл по широкому проходу. Справа и слева в нём находились помещения, которые были отведены для досуга отдыхающих. Детская комната, парикмахерский салон, мастерская, магазин Duty Free, ресторан с молочной кухней. В большом холле находилось экскурсионное бюро, напротив которого был обмен валюты и справочная.
Возле справочного бюро уже были люди, и задавали свои вопросы. Вопросы были как на русском, так и на английском языке. Мне спрашивать было нечего, поэтому я остановился возле бюро экскурсионного. Собственно говоря, я в этой поездке и собирался осматривать городские достопримечательности, поэтому хотел заказать экскурсию в каждом городе. Как оказалось, экскурсии заказывались в каждом городе отдельно. На следующий день мы должны были быть в Хельсинки, но пока заказывать экскурсию было рано.
- Приходите к нам после ужина. Мы уточняем, какие будут экскурсии, и пока не собираем деньги. Но можем вас записать. Вы только не забудьте к нам подойти. Мы работаем до 21 часа по местному времени.
За столиком работала смешная пара, юноша и девушка. У обоих были примечательные носы. Нос девушки очень напоминал нос Буратино, а нос юноши мог соревноваться с носом Сирано Де Бержерака. Возможно, именно с таким телосложением в это экскурсионное бюро людей и нанимали. Я усмехнулся этому наблюдению про себя, и пообещал зайти к ним после ужина. Я заказал обзорную экскурсию по городу. Три часа на автобусе и пешком по центру города.
Рядом со справочным бюро находился стенд, на котором был нарисован паром в разрезе. Я быстро нашёл то место, где находится мой ресторан шведского быстрого питания. Надо было подняться по лестнице, которая находилась в конце холла шестой палубы, на седьмую. Однако до ужина было ещё два с половиной часа. Надо было чем-то себя занять, я и решил подняться на седьмую палубу, чтобы посмотреть, что же там находится. Оказалось, что всё седьмая палуба отведена под питейные заведения. Помимо ресторана со шведскими завтраками и ужинами, на седьмой палубе находился самый большой по вместимости на пароме зал с маленькой эстрадой и двумя барными стойками. Он размещался на корме. По правому борту расположились ресторан «Нью-Йорк», итальянский ресторанчик, где главным блюдом была пицца, и ресторанчик японский, меню которого я изучать не стал. По левому борту находился спорт-бар, в котором были размещены три больших телевизионных экрана и один огромный. Объединяло все эти заведения то, что везде можно было выпить любой алкогольный напиток, находящийся в магазине Duty Free. Однако распивать напиток, купленный в магазине, можно было только в своей каюте. В моей каюте меня ждал егермейстер, так что заходить в магазин я не собирался. Поэтому я зашёл в ресторан итальянский и попросил себе налить тёмного пива.
- Тёмное только Крушовице, - обозначила мой выбор барменша, пытаясь своим декольте соперничать с Дарьей. Я грустно вздохнул. Дарья снова победила.
- Почём чешское сегодня? – поинтересовался я, не глядя в меню.
- Как всегда, четыре пятьдесят, - бодро ответила девушка, ставя на стойку бокал тёмного витаминизированного напитка.
Только тут я вспомнил, что забыл взять из дома европейскую мелочь. После каждой зарубежной поездке мы дома складываем её в специальную кружку, как в копилку. Накопилось её уже порядочно, но вот брать с собой всё время забываем. Вот так и полнится кружка, хотя до краёв место ещё есть.
Пришлось мне расплачиваться бумажными деньгами, положив начало новой порции мелочи. Впрочем, мне ещё четыре дня предстояло находиться на борту парома, так что какая-то часть мелочи наверняка будет мною потрачена.
Я взял бокал и сел на столик возле окна, из которого открывался вид на площадь перед Морским вокзалом, и на Большой проспект Васильевского острова. Не успел я делать пару глотков пива, как на меня обрушилась новая волна звонков с поздравлениями. Приятно было слышать добрые слова в свой адрес от людей, которых я не видел несколько лет, но которые помнят меня, и не забывают. Ответив на последний звонок, я позвонил маминой подруге, чтобы попросить её об одной вещи.
Света, как я её называю, и с которой мы на «ты», так же высказала мне массу приятных пожеланий на мою вторую половину жизни, которая, безусловно, будет намного интереснее и содержательнее первой. Я в этом нисколько не сомневался, и, поблагодарив Свету, попросил её записать номер телефона такси, которое потом отвезёт мою маму домой. Это будет дороже, чем на метро, но мы можем себе это позволить. К тому же у нас волшебная карта, дающая скидку на проезд.
- Не волнуйся, Андрейка, я всё запомнила, и номер телефона, и номер карты, - голос Светы светился оптимизмом, - ты прав, нечего ей по метро ездить, тем более после коньяка. Всё будет в порядке, не переживай.
А я и не переживал. Пиво с егермейстером благородно подействовали на мой мозг, так что у меня было прекрасное настроение и благодушное состояние.
Допив пиво, я решил подняться на восьмую палубу, чтобы выйти на открытую площадку. На восьмой палубе было место для курения. На всём пароме курить было строго запрещено. Штраф пятьсот евро. Грозное предупреждение висело в каждой каюте.
Гулять по палубе можно было вдоль каждого борта, а на корме восьмой палубе находилось открытое кафе. Толстое высокое стекло убивало в пассажирах желание прыгнуть с парома в кильватерную струю. Зато оно не мешало любоваться пейзажем, который открывался с кормы. Многие посетители кафе подвигали сидения ближе к стеклу, и смотрели, как убегают волны прочь от парома.
Такую картину я наблюдал на следующий день, а пока просто отметил для себя, что на корме тоже есть питательная точка, и стал подниматься по лестнице наверх, на открытую палубу. Подняться наверх можно было с обоих бортов. Лестницы были узкими, рассчитанные только на одного человека. Поэтому приходилось ждать подъёма, пока кто-нибудь не спуститься вниз. И наоборот.
На верхней палубе оказалась ещё одна пивная точка, где продавалось только пиво, вода и соки. Из закусок только орешки и чипсы. При этом в нём громко звучала музыка. Посетителей в нём не оказалось.
Зато оказалось, что и эта открытая палуба не последняя на пароме. Рядом с пивной широкая лестница вела наверх, на самую высокую открытую палубу. Она была меньшего размера, зато оттуда было видно намного дальше. На обеих палубах находились шезлонги и стулья. Любой желающий мог поставить шезлонг куда угодно, и лежать. Сидеть на них не получалось. Не позволяла конструкция.
В этот момент позвонил мой брат. Дима каждый год теперь поздравляет меня с днём рождения телефонным звонком. В свою очередь, я отвечаю ему тем же.
- Привет, брат! - первая фраза в любом нашем разговоре одна и та же. Всего два года назад мы впервые встретились, и до сих пор новизна ощущений от того, что у тебя появилась родная душа, не пропадает.
- Привет! Поздравляю тебя с днём рождения!
Дима, в отличие от меня, не любит много и долго говорить. Поэтому он, поздравив меня с моим юбилеем, стал задавать вопросы. Что у меня нового, как личная жизнь, и где я отмечаю свой день рождения.
Я ему всё подробно рассказал. Он одобрил мою идею сходить в круиз по Балтике. Он с женой планировал свой отпуск провести где-нибудь на Тенерифе. Их всегда тянуло к морю, на солнышко. Я наоборот, хочу на север, туда, где много снега. Например, в Норвегию.
Но это всё ещё в будущем, а в настоящем я стоял на верхней палубе «Принцессы Анастасии», и, перекрикивая звуки музыки, разговаривал со своим братом. У него дела шли хорошо. Лагерь беженцев в Кёльне, наконец-то, закрыли, и можно было по городу гулять без опасений. А ещё Димина семья переехала на новую квартиру. Так что мысль навестить Диму на новом месте напрашивается сама собой.
Поговорив с братом, я посмотрел на часы. Время прошло незаметно, и настала пора ужина. Сначала я спустился в свою каюту, вымыл руки после нахождения на улице, сделал пару добрых глотков егермейстера, и пошёл ужинать.
У входа в ресторан выстроилась длинная очередь. Как оказалось, это была ещё не очередь на раздачи блюд, нет. Это была очередь перед служебной стойкой ресторана. Дело в том, что в ресторан мог попасть любой желающий, не зависимо от того, оплатил он заранее шведский стол, или платит при входе. Таким, как я, полагалась скидка по три евро за каждое посещение ресторана. Остальные платили при входе. За стойкой сидели две милые блондинки. Одна считала деньги или принимала талоны, а другая принимала решение, за какой столик посадить посетителей. Ресторан был большой, но чтобы не вызвать давки в поисках свободного столика посетителю сразу показывали его место. Все столики были пронумерованы.
- Вы один? – устало спросила меня вторая девушка, когда я протянул свой талон на ужин девушке первой.
- Да, один, - бодро ответил я.
- Тогда садитесь за сто тридцать пятый столик, вот сюда, - она кружком обвила свободное место на схеме ресторана и протянула её мне, - держите!
Я взял в руки схему, разобрался, куда мне надо будет идти с тарелками, и встал в новую очередь, теперь уже на раздачу. Очередь двигалась не быстро, было много детей, которые нашли себе новое место для игр, и родителям приходилось постоянно их одёргивать. Слышалась речь на русском, английском, финском, шведском и японском языках. Правда, я могу запросто шведский язык издалека перепутать с языком немецким. 60% слов в шведском языке пришло из немецкого языка, как нам рассказали во время экскурсии по Стокгольму.
Но это будет ещё через два дня, а пока я стоял и думал, что же мне взять покушать. Незадолго до своего вояжа я стал ходить на занятия для похудения. Основная задача этих курсов было извлечение прибыли, которую приносила торговля протеиновыми коктейлями, или, говоря иначе, гербалайфом. Я всегда считал, что это бессмысленная трата денег, но именно сюда ходила одна моя знакомая, которая заметно похудела. Спорить с ней я не смог, потому как она привела аргумент, на который я не мог ответить, а именно, я не знал, чем они там занимаются. Чтобы найти ответ на этот вопрос, я согласился сходить на эти занятия.
Оговорюсь сразу, я не собирался на этих курсах долго засиживаться. Как только мне будет, что сказать против гербалайфа, отталкиваясь от занятий, я тут же ухожу. Так собственно и получилось, стоило мне вернуться из круиза. Но! Были на этих курсах и положительные моменты. На них читались лекции о правильном питании. Собственно говоря, именно поэтому люди и сбрасывали свой вес. Они стали придерживаться индивидуальной программы, разработанной для каждого, и худели. А в нагрузку покупали гербалайф, который, якобы, всё и делает. На самом деле люди, участвующие в программе, набирали и сбрасывали вес независимо от того, пили они коктейли, или нет. Разбор ошибок всегда сводился к тому, кто, что не то съел. Гербалайф был тут явно не при чём.
Всё это я объяснил своей знакомой потом, а пока я прикидывал, что я могу съесть, а что нет. Я перестал употреблять в пищу жареное, жирное, солёное, сладкое, слоёное. Уменьшил размер порций, и стал много пить воды. Последний приём пищи в моём распорядке дня теперь ровно за четыре часа до сна. И вес стал снижаться.
Вот только при этой программе надо ещё полностью отказаться от алкоголя. Отказаться пить пиво просто так днём не сложно, а вот в свой юбилей не праздновать не реально. Да я и не собирался этого делать. Мой друг Паша меня предупреждал, что тут на ужин можно дегустировать белое и красное вино в неограниченном количестве. После егермейстера и пива будет в самый раз.
Из предложенных блюд я выбрал овощной салат, рыбу и варёное мясо. Положив всё это на две тарелки, я пошёл к своему столику. Он стоял в сцепке со столиком номер сто тридцать четыре. Получалось десять посадочных мест. Шесть из них были заняты одной семьёй, как мне показалось. Родители, и четыре дочки. Возможно, там были родные дети и их подруги, это не важно. Родители были чуть меня моложе, девчонкам от двадцати до десяти лет.
- Добрый день, - поздоровался я, собираясь поставить тарелки на сто тридцать пятый столик, - тут у вас свободно?
- У нас всё занято! – зло ответила старшая из девочек, которая находилась ближе всех ко мне, и демонстративно переложила сумку с одного стула на другой, который стоял ко мне ближе.
- Вообще-то у нас всего шесть мест, - извинился передо мной папа, пожимая плечами. Мне показалось, что агрессия в мой адрес удивила и его.
- Одно место за этим столом моё, - ответил я, и поставил тарелки на стол.
- Кто это вам сказал? – раздражённо проговорила всё та же девушка, кривя свой разукрашенный в ярко красной помаде рот.
- Сказал, кто надо! – отрезал я и пошёл за вином, оставив воспитание девушке родителям без свидетелей.
Когда я вернулся, этой девушке за столом уже не было, а остальные за столом вели светскую беседу и не обращали на меня никакого внимания.
Красное вино мне не понравилось. Было оно каким-то кислым, и мой язык устал морщиться, пока я допивал бокал. Зато белое пошло на «ура», и остальные дни я пил только его. Мясо было очень вкусным, но добавку я не мог себе позволить, худею всё-таки. Выполнив программу по ужину, я поднялся на верхнюю палубу.
Отплывать мы стали, пока ещё шёл ужин. Это хорошо чувствовалось всем, находящимся в ресторане. Мне было очень интересно, каким образом паром будет выходить в море. Судя по высоте строящегося неподалёку северо-западного скоростного диаметра, паром под ним не проходил. А паром и не собирался проходить именно там. Он пошёл вдоль Канонерского острова, и вот там диаметр был поднят на нужную высоту. На палубах собралось не одна сотня туристов, и большинство из них фотографировали окрестности. Я тоже нашёл себе место возле правого борта, и стал снимать. Вообще, за эту поездку я сделал триста семьдесят шесть фотографий, из которых надо отобрать достойные. Я старался снять всё то, что мне было интересно в тот самый момент, когда я это увидел. А вот будет ли мне это интересно потом, покажет время.
Как только Канонерский остров закончился, смотреть по правому борту стало нечего, и я перешёл на левый борт. С него был виден Ленинский проспект, который в скором будущем будет начинаться прямо от залива, был виден дом, где я прожил почти два года, снимая квартиру. На меня нахлынул поток радостных воспоминаний. Прерван он был очередным телефонным звонком.
- Добрый день, Андрей, - услышал я знакомый картавый голос, но никак не мог вспомнить, кто это, - поздравляю вас с юбилеем, и желаю вам новых творческих успехов, вдохновения, новых книг, и всего самого доброго!
- Спасибо огромное! – ответил я, чувствуя себя полным идиотом, - простите, но я никак не могу вспомнить, кто вы?
- Это Киршин Дмитрий Николаевич вас беспокоит, - услышал я и с досады хлопнул себя по лбу.
Дмитрий Николаевич возглавляет секцию поэзии в Российском Межрегиональном Союзе Писателей, членом которого я являюсь.
- Дмитрий Николаевич, простите ради Бога! – мне стало почему-то безумно смешно, - я сейчас нахожусь на борту парома «Принцесса Анастасия», ухожу в круиз на четыре дня, и уже прилично выпил ликёра, пива и вина. Поэтому никак не мог понять, кто мне звонит, поскольку номер ваш у меня не записан, но голос был очень знакомый.
- Ничего страшного, - усмехнулся Дмитрий Николаевич, - обычное дело. Я рад за вас, что вы так увлекательно проводите свой день рождения.
- Вот от кого не ожидал поздравления, так это от вас, - меня несло навстречу балтийским волнам, - правда, мне очень приятно!
- Я рад, что доставил вам такую неожиданную радость, - Дмитрий Николаевич не был лишён чувства юмора.
- Как там сказано у классика? – я переходил по палубе от одного борта к другому, стараясь уйти от шумных кампаний, - старик Державин нас заметил!
- Ну, до Державина мне далеко, - громко засмеялся Дмитрий Николаевич, - хорошо вам отдохнуть, до свидания!
Но Дмитрий Николаевич был не последним, кто поздравил меня лично в этот день. Чуть позже до меня дозвонилась Соловьёва Вера Андреевна, мой благодарный критик, автор вступительной статьи к моей первой книге.
- Андрюшенька, я тебя поздравляю с твоим юбилеем, - Вера Андреевна, как всегда, говорила бархатным томным голосом, - и желаю тебе вдохновения, найти новую музу, и чтобы у тебя всё было хорошо!
Мне в этот момент было хорошо и без слов Веры Андреевны. После ликёра, пива и вина захотелось что-нибудь покрепче. Я решил зайти в спорт-бар, посмотреть, что там происходит.
Спорт-бар занимал самую маленькую площадь из всех заведений парома. На самом большом экране было самое плохое изображение. В соседнем помещении, где было три экрана меньшего размера, чёткость была на нужном уровне. Здесь транслировали канал «Матч». На большом экране шёл показ товарищеского футбольного матча, который был никому не интересен. Перед экраном было пусто.
Пусто было и перед барной стойкой. Большая часть пассажиров парома в этот момент была на палубе. Отличная погода, красивый вид Финского залива, Питер на закате, - всё это сказалось на заполняемости питейных заведений. Но было всем понятно, что это только до наступления темноты. Похолодает, и народ прибежит в буфет, требуя хлеба и зрелищ.
Чувствуя себя далеко от народа, я заказал джин с тоником. Уж очень нравится мне этот напиток. Он вкуснее коньяка, его можно пить не холодным, как водку, и его можно разбавлять любыми напитками. Тоник самый простой из них.
Джин с тоником прошёл на ура. Настроение поднялось ещё выше, и тут я в окно увидел, что мы проходим мимо Кронштадта. Я допил джин с тоником и поспешил на самую верхнюю палубу.
Смеркалось. Ярко горели сигнальные огни на бакенах и других ограждениях по обе стороны фарватера. Туристы фотографировали укрепления, оставшиеся тут со времён второй мировой войны. Выглядели они грозно, и в то же время жалко. Было непонятно, используются они сейчас, или нет. Впрочем, возможно, это есть военная тайна.
Кронштадт с моря смотрится совсем иначе, чем изнутри города. Там нет никакого ощущения, что ты находишься на острове, что совсем рядом раскинулся залив. А с парома город казался маленьким периферийным городком, с башенкой Собора, возвышавшейся далеко над морем. И только новостройки, которые виднелись издалека, говорили о том, что это город современный и живёт в ногу со временем.
Хорошо была видна кольцевая дорога. Паром шёл строго по фарватеру, который проходил над автомобильным тоннелем. Где-то на просторах интернета гуляет фотография моста в Голландии, по которому течёт река, а машины проезжают под ним. Вот, смотрите и восхищайтесь! У нас та же самая картина, и хвастаться никому в голову не приходит. Ну, сделали и сделали. Молодцы, работаем дальше.
После кольцевой автодороги смотреть с палубы было уже не на что. Кругом одни волны, берега не видно, в Хельсинки мы будем только в восемь утра. Так что можно было продолжать отмечать юбилей дегустацией коктейлей.
Из открытых дверей самого большого зала доносилась музыка. Когда я вошёл внутрь, то увидел на сцене молодого человека, который пел песню Франка Синатры. Внешне юноша был похож на Диму Билана, если того вытянуть на двадцать сантиметров в высоту. Голос был, однако, намного глубже.
В зале почти никого не было. Я подошёл к барной стойке и заказал ещё один джин с тоником. Уж очень хорошо он пошёл. Взяв стакан с напитком, я выбрал столик, который находился в центре зала. На столике стояла табличка, что он занят, но я всё равно сел за него. Когда надо будет, тогда меня отсюда попросят уйти.
Попросили минут черед десять. Начиналась вечерняя программа. Оказалось, что на пароме постоянно катается группа людей из мюзик-холла и этот хрупкий поющий юноша из их числа. Столики заранее заказываются на стойке информации, и всем остальным места находятся где-то с краю. Туда меня и посадили. Теперь сцену я видел чуть ли не сзади, хотя правильнее будет сказать, что сбоку. Тут оставались не заказанными два столика.
Юноша спел очередной шлягер и удалился за кулисы под аплодисменты. На его место вышел музыкальный ансамбль. Мне понравилось то, что они собирались играть и петь вживую. Соло-гитара, бас, барабаны и солистка. Пели они по-английски.
Во время исполнения второй песни на танцевальную площадку вышла мама с дочкой. Девочке было лет пять. Мама присела на корточки, а аплодировала каждому движению, которое выполняла её дочь. К ним присоединилась ещё одна девочка, чуть постарше. Их танец наградили аплодисментами из зала. Девочки танцевали под каждую песню, что исполнял ансамбль, но к ним больше никто не присоединился.
Зал потихоньку заполнялся. Тот столик, куда я сел вначале представления, был уже занят. Да и остальные столики не пустовали.
Группа спела шесть или семь песен, после чего на сцену вышел молодой человек, который представился Сергеем.
- Добрый вечер всем, - начал он свою короткую речь, - мы начинаем наш вечер выступлением артистов Санкт-Петербургского мюзик-холла! Убедительная просьба ко всем отдыхающим, - не выходите на танцевальную площадку без особого приглашения! Хорошего вам отдыха!
Как только Сергей ушёл со сцены, как громко зазвучала танцевальная музыка в стиле диско, и на танцевальную площадку резво выскочили пять девушек, одетых так, словно их пригласили выступить на бразильском карнавале.
На танец мюзик-холла они явно не тянули. Если нога одной танцовщицы была вверху, то у другой где-то в стороне, третья вообще стояла на обеих ногах. Линию они не держали абсолютно. Мне вспомнилась шутка команды КВН из Владивостока, в котором они показывали отходы фабрики звёзд. Вот как раз такие отходы и выступали сейчас на борту парома. Не скажу, что на девушек было неприятно смотреть. Все они высокого роста, с хорошей спортивной фигурой. Вот если бы они ещё не танцевали! Впрочем, мысли мои были заняты другими вещами, а именно завтраком.
Ресторан открывался на завтрак в шесть утра, а в семь пятьдесят тех пассажиров, которые собирались на экскурсии в Хельсинки, собирали как раз в этом зале, где сейчас танцевали не прошедшие в мюзик-холл по конкурсу. После ужина я буквально на минуту задержался возле столика с экскурсиями. От меня приняли двадцать пять евро, а взамен выдали экскурсионный талон, и специальную наклейку на тот случай, если я потеряюсь. Это, конечно, шутка. По таким наклейкам экскурсовод мог легко определить, кто из его группы.
И вот теперь, сидя в изрядном подпитии, без всякого желания смотреть на душераздирающие танцы, я думал, - а не пойти ли мне спать, так как время неумолимо двигалось к полуночи. Но тут ко мне приблизилась та самая семейка, которая сидела рядом со мной во время ужина.
Они явно не зарезервировали себе столик. И теперь искали свободные места по углам. Первой шла девушка, которая не хотела меня пускать садиться рядом ужинать. Узнав меня, она остановилась, и стала шептаться с отцом. Отец кивнул головой, и вышел вперёд. Подойдя ко мне, он спросил: - У вас тут не занято?
- Тут восемь мест на два столика, и одно из них моё, - ответил я.
- То есть мы можем сесть? – уточнил папа и без того ясную ситуацию.
- Можете, - пожал я плечами, - если вам тут понравится.
- Нам понравится, - успокоил меня папа, и всё семейство село как можно от меня подальше. Если мне была видна только половина сцены, то, что видели они, для меня так и осталось загадкой.
Коктейль мой был выпит полностью, включая растаявший лёд. Смотреть происходящее на сцене было неинтересно. Танцовщиц сменил уже известный мне худощавый певец, того саксофонист, потом вернулись девушки с новым танцем, таким же бездарным, как и первый. Окончательно в сон меня отправил местный диджей. От его шуток я протрезвел окончательно.
Я решительно поднялся, как только закончился очередной номер. Пусть к моей каюте пролегал мимо спорт-бара. В нём фанаты футбола смотрели очередной товарищеский матч. Смотреть его не было ни малейшего желания. Я вышел в коридор, и через полминуты вошёл в свою балтийскую келью.
Что меня порадовала, так это длина койки. Я сумел вытянуться в полный рост. Прежде чем выключить свет, я поставил будильник на половину седьмого утра. Время в Питере и Хельсинки совпадало. Вот уж не думал, что буду просыпаться в отпуске в такую рань! Но выбора уже не было.

Хельсинки

Будильник, как ему и положено, прозвонил в точно назначенное время. Я встал, умылся, надел линзы, оделся, и пошёл в ресторан завтракать. В шесть утра на пароме работал только ресторан шведского быстрого питания. Очереди не было. Ресторан был пуст больше, чем наполовину.
- Доброе утро! – поприветствовал я всё тех же барышень, что сидели вчера вечером за стойкой. Видимо, это было их постоянное место работы.
- Доброе утро! – отозвались они без всякого энтузиазма. Судя по их помятым лицам, ночью им было совсем не скучно.
- Куда я могу сесть? – уточнил я на всякий пожарный случай.
- А куда хотите, - безразличным тоном ответила та, что сидела от меня по правую руку. В её глазах жила мечта о холодном пиве, - утром ресторан полностью не заполняется.
Бегло осмотрев меню, я ощутил себя Генри Баскервилем времён Никиты Михалкова. Так и хотелось спросить, - что это, каша что ли?
Но ждать мясо рано утром на шведском столе не приходилось. Поэтому я взял нечто творожное и обильно полил это йогуртом. На другую тарелку набрал яичной массы. Свежий чай тоже оказался кстати. В общем, можно сказать, что я славно позавтракал.
До начала собрания любителей экскурсий оставалось ещё около получаса. Недолго думая, я взбежал на самую верхнюю палубу, и стал обозревать окрестности.
Насколько я знаю историю, Хельсинки построили шведы в день независимости России, но немного раньше, в 1550 году. Им очень нужен был порт на берегу финского залива, как альтернатива Таллинну, который в то время назывался Ревель, а ещё раньше Колывань. Но через десять лет шведы Таллинн завоевали, и надобность в порту отпала. Так что какое-то время город практически не развивался.
Подойти с моря к городу просто. Фарватер проходит мимо нескольких небольших островков, на которых сытые и довольные жизнью финны ловят рыбу. Некоторые не спеша катаются на моторных лодках. Освобождая для нас место у причала, в море отошёл паром, курсирующий между Хельсинки и Таллинном. Между этими столицами расстояние напрямую всего двести восемьдесят километров, и паромы ходят чуть ли не каждые три часа. Рассмотреть подробнее порт не получилось, потому что пора было бежать на встречу с остальными экскурсантами.
Русскому человеку обязательно надо первому куда-то влезть. Поэтому возле входной двери столпилось основная масса туристов, а зал остался практически пустым. При входе стоял молодой длинноносый молодой человек, который выдавал экскурсионные талоны. Он приветствовал каждого входящего в зал. Я прошёл далеко вперёд и сел за свободный столик. Буквально через минуту в зал вошёл Сергей и, взяв в руки микрофон, вышел на сцену.
- Доброе утро, господа отдыхающие! – Сергей немного картавил, но слышно было его очень хорошо, - у меня убедительная просьба ко всем! Не толпитесь возле дверей. Рассаживайтесь по свободным местам. Мы никого не забудем, я вам сейчас всё расскажу, только не стойте возле прохода, прошу вас ещё раз.
Людское стадо недовольно загудело, и нехотя стало рассаживаться. Но некоторые всё же остались возле входной двери, собираясь выскочить из зала первыми. Видимо, от этого что-то очень важное зависело.
- Итак, - продолжал Сергей, - мы с вами находимся в городе Хельсинки, столице Финляндии. Время наше совпадает с Московским временем, так что не запутаемся. Как только нас позовут, мы организованно выходим на прохождение паспортного контроля. Проверьте ещё раз наличие паспортов, не забывайте посадочные талоны. Первыми выходят те пассажиры, которые записались на экскурсии, потом уже все остальные. С одиннадцати до пятнадцати часов на паром никто не сможет подняться, а так же выйти с него.
В пятнадцать часов начнётся посадка, и до семнадцати часов все вы должны будете вернуться на паром. Мы отходим в восемнадцать часов.
По залу прошёл небольшой рокот, но Сергей не обращал на него никакого внимания.
- Если вы приобретёте в магазине товары на суммы больше сорока евро, вы сможете оформить tax-free. Для этого вам будет необходимо получить соответствующий чек на кассе магазина, и, самое важное, эти покупки должны будут оплачены одним чеком. Получить деньги вы сможете у нас на пароме, в кассе обмена валюты.
Шум в зале усилился, и Сергей немедленно на это отреагировал.
- Если у кого-то есть вопросы, то я готов на них ответить.
Его тут же перехватила пожилая семейная пара, и что-то стали говорить. Сергей начал им отвечать без микрофона, но тут к нему пришла важная информация по рации, и он снова взял микрофон в свои руки.
- Нас приглашают на выход, - Сергей сделал соответствующий жест рукой, - можно выходить.
Почему в дверях не случилась давка, удивляюсь до сих пор. Сам я шёл одним из последних в этом людском потоке, потому что знал, что без меня никуда экскурсионный автобус не уедет. Стюарды обеспечили пассажирам выход на шестой палубе. На выходе у каждого туриста брали посадочный талон и сканировали его, после чего возвращали обратно. За красной бархатной ленточкой, которая служила ограждением, стояла другая очередь. В ней были те пассажиры, для которых остановка в Хельсинки была конечной.
Сойдя с парома, я, как и все другие пассажиры, оказался в длинном стеклянном коридоре, по которому нам надо было дойти до пограничного контроля. Идти пришлось около километра. За это время наша тесная группа рассеялась, и показалось, что не так уж нас и много. Но на паспортном контроле эта иллюзия рассеялась. Мы встали в четыре очереди, оставив одно окно пустым. Оно было предназначено для членов Евросоюза.
Члены эти повалили, когда стали выпускать с парома тех, кто не собирался на него возвращаться. У них только проверяли паспорта. В наших очередях проверяли не только паспорт, и ставили в нём соответствующий штамп, но и проверяли отпечатки пальцев. Я стоял в очереди к толстому лысому таможеннику, который внешне напоминал мне откормленного поросёнка. Остальные таможенники были такими жизнерадостными финнами, у которых жизнь удаётся каждый день.
Сверять мои отпечатки пальцев финн не стал. Он проверил, не разыскивает ли меня Интерпол, и быстро поставил чёрную маленькую печать в мой паспорт. Я сказал финну спасибо по-английски, и прошёл дальше.
Таможня в Хельсинки, как и в Питере, находилась в здании морского вокзала. Только вокзал в Хельсинки намного меньше размером, и в это время вокруг него ведутся строительные работы. Впрочем, нет. Я слегка погорячился. Со стороны залива работ, разумеется, никаких нет. А вот со стороны города идёт строительство нового микрорайона. Внешне очень похоже на спальные районы Питера.
Я спустился на первый этаж. Там нас поджидал юноша из отдела экскурсий. Не заметить его длинный нос было невозможно.
- Так, у вас обзорная экскурсия, - увидев опознавательный знак на моей жилетке, резюмировал ситуацию юноша, - сейчас сюда вернётся ваш экскурсовод, она пошла искать автобус. Можете пока взять карту города.
Карта города Хельсинки была представлена в разных вариантах. Это были маршруты городского транспорта, карта расположений достопримечательностей, карта расположения отелей, и т.д. Я взял карту, на которой был показан центр города. Чуть позже выяснилось, что, собственно, никаких окраин в Хельсинки нет. Город небольшой, и всё находится рядом.
Пока я смотрел на карту, подошёл наш экскурсовод. Это была миниатюрная юная девушка в больших очках, и большим бюстом. Сравнивая его с бюстом Дарьи, я согласился на ничью, с той лишь разницей, что Дарья носила декольте, а вот наш экскурсовод нет.
- Кто на обзорную экскурсию, идите за мной! – громко скомандовал наш гид, и повела нас из вестибюля вокзала на стоянку автобуса.
- Наш автобус белого цвета, номер 685, за лобовым стеклом покемон, - добавила девушка особые приметы для тех, кто не сможет разобрать крупные цифры номера автобуса.
Покемона я видел сразу. Он сидел за рулём, и весело что-то напевал себе под нос. От его лысого черепа отсвечивало солнце, и как мне показалось, весь он светился изнутри. Действительно, такого покемона нельзя было ни с кем спутать, но тут подошла наша ведущая девушка, и показала идущим за ней японцам пальцем на маленького плюшевого бегемотика, который скромно стоял возле правого лобового окна внутри автобуса.
Так вот какого покемона она имела ввиду! Лично мне мой понравился больше. Его видно издалека, и он такой забавный! Однако, любоваться покемонами всем было некогда. Посадка в автобус закончилась, и экскурсанты расселись по местам. Я занял место во второй части автобуса, сразу за дверью, справа по ходу движения. Передо мной оказался столик, единственный во всём автобусе. Проходившие мимо меня пары смотрели на него с завистью. Думаю, они про себя ругали меня, типа, на фига этому парню это место, если он один. На некоторых лицах это было написано явно. Но мне было глубоко плевать на их мнение. Я открыл карту, положил её перед собой на столик, и стал внимательно изучать.
Очень хотелось мне найти хоккейную площадку, на который проводит домашние матчи клуб Йокерит, но я её на карте не нашёл. Олимпийский стадион 1952 года был найден мной быстро, а вот хоккейная арена нет. Впрочем, долго рассматривать карту мне не дала наша миниатюрная девушка. Сначала она прошла по салону автобуса, и собирала отрывные карточки от билетов. Потом она предлагала карты города тем, кто ими ещё не обзавёлся. И, наконец, она уселась на своё командирское место, и стала говорить в микрофон.
- Добрый День! Добро пожаловать в город Хельсинки, столицу Финляндии. Меня зовут Полина, я ваш гид. Планы у нас с вами такие. Сначала мы два часа с остановками едем по городу, а потом у нас часовая пешеходная прогулка. После чего у вас будет свободное время. Вы можете погулять по городу, посетить кафе, рестораны и магазины. Но до семнадцати часов вы все уже должны будете вернуться на паром. Времени у нас мало, поэтому убедительная просьба ко всем: - не задерживайте остальных туристов! Итак, мы с вами отправляемся к первой достопримечательности города Хельсинки, - памятнику Сибелиусу.
Пока Полина произносила свой монолог, я смотрел по сторонам. Наш водитель аккуратно, не торопясь, выводил своего железного коня из парковочного стойла задним ходом. Как только появилась возможность тронуться вперёд, автобус со скоростью сорок километров в час начал двигаться в потоке машин.
Машин было много, а улица довольно узкая. По правую сторону движения строили новый отель. Полина продолжала рассказывать нам историю города Хельсинки, но и не забывала говорить о том, что именно мы проезжаем. Так вот, этот новы отель должен будет в скором времени стать самым красивым, самым высоким и самым дорогим отелем Хельсинки. Территория порта долгое время была окраиной города, где велись только погрузочно-разгрузочные работы. Но было принято решение, чтобы облагородить эту территорию, поэтому нет ничего удивительного в том, что во время нашего пребывания в Хельсинки территория порта превратилась в большую стройку. По левую сторону движения автобуса возводились жилые дома. Трамвайное кольцо напротив терминала было временным, так как рельсы были проложены дальше, в перспективу. Правда, метров через триста уже начинался залив, но лично был уверен, что трамвай дальше повернёт в сторону строящихся домов.
Об одной скульптуре Полина нам ничего не сказала. Это была статуя писающего мальчика. О Брюссельском писающем пацане знает весь мир. А вот о финском уличном писающем хулигане никому не известно. Разница между ними огромна. Брюссельский мальчик невысок ростом, всего шестьдесят один сантиметр, и стоит он возле бассейна, наполняя его водой. Финского парня ваял ученик Церетели. Его высота была на уровне четвёртого этажа, сам он был пунцового цвета, он словно покрылся краской от стыда, и писал прямо на асфальт. Если Брюссельский парень делает своё дело с достоинством на лице, но финн выпучил глаза, будто бы он так долго терпел, что не выдержал, а теперь он не может остановиться. Совершенно непонятно, зачем финны поставила его именно тут, но это такая национальная черта финнов, – делать непонятные памятники. Чем непонятнее, тем скорее проект утвердят.
Эти слова в полной мере относятся и к памятнику Сибелиусу. Ян Сибелиус самый известный финский композитор, единственный, которого знают во всём мире. Финны очень им гордятся, и, разумеется, увековечили его память. Был объявлен конкурс, в котором победила женщина Эйла Хилтунен, которая занималась литьём и сваркой по металлу. Она предложила композицию из стальных труб, сваренных в волнообразном узоре. Внешне памятник похож на слипшиеся органные трубы. Чтобы было понятно, кому же именно установлен памятник, чуть позже рядом был установлен скульптурный портрет Сибелиуса, так же отлитый из металла.
Наш автобус остановился возле парка, носящего имя великого финского композитора. Надо заметить, что финны называют парком любую лужайку, которая находится на территории города. Памятник находился в центре лужайки, в этом месте была ровная площадка из каменных плит. Рядом с парковкой стояли будочки платных биотуалетов и передвижная тележка, на которой стояла соковыжималка. Молодой финн африканской наружности не торопясь подключал это хитрое устройство к работе. День только начинался, но возле памятника уже толпился народ. А значит, сок из выжитых фруктов будет очень кстати.
Возле самого памятника началось столпотворение. Кроме нашего, подъехали одновременно ещё два автобуса с туристами, и на площадке оказалось сразу более сотни человек. Каждый захотел увековечить себя на фоне головы Сибелиуса, но так, чтобы посторонних не было в кадре. Сделать это с первой попытке не удавалось никому, но потихоньку народ начал рассасываться, так как стоянка была рассчитана всего на десять минут. Поскольку я был один, меня фотографировать было некому, поэтому я подошёл к Полине.
- Полина, вы не могли бы меня сфотографировать на фоне финского гения, - застенчиво попросил я нашего гида.
- С удовольствием! – Полина взяла в руки мой мобильный телефон и тут же переспросила, - а куда надо нажимать?
Я показал ей нужную кнопку. Полина сделала два снимка. На одном я стоял на фоне спайки органных труб, на второй на фоне головы Сибелиуса. Последний свой вопрос Полине я адресовал по поводу трёх женщин, которые сидели в позе на траве недалеко от памятника. Перед ними были разложены различные предметы, которые раньше я видел в руках у папуасов. Между предметами лежали картонки с надписями на финском языке.
- Это какая-то демонстрация, или особый вид религии? – мне было всё равно, но полюбоваться Полиной я не упустил случая.
- Нет, просто люди медитируют в своё удовольствие, - пожала плечами Полина и подарила мне свою улыбку.
Проходя мимо тележки с соковыжималкой, я обратил внимание на большое количество кожуры в мусорной корзине. За соками стояла очередь из шести человек. Было видно, что бизнес идёт нормально.
Следующая наша остановка должна была быть на Беличьем острове. Точнее, возле него. На сам остров посетители попадают или пешком, или на роликах, или на велосипедах. Интересен он тем, что представляет собой музей под открытым небом, здесь собраны экспонаты со всей Финляндии. Под словом экспонат подразумевается не только предмет обихода, скажем ложка, а целый дом. По территории острова проложена грунтовая широкая дорожка, вдоль которой стоят дома, в которых жили древние финны, и их предки. В некоторых домах проводятся выставки, но внутрь вход за отдельную плату. Просто гулять по острову и осматривать экспонаты можно бесплатно.
Пока мы добирались до острова, Полина рассказывала историю Финляндии. Я уже бывал на её территории, и историю возникновения слышал не первый раз, но мне было всё рано интересно.
Коротко говоря, на территории Финляндии проживало несколько племён, пока более продвинутые шведы в эпоху викингов не прибрали эти земли к своим рукам. Отсюда и название страны, Finland в переводе со шведского языка означает «земля финнов». Финский язык существовал давно, а вот своя письменность появилась только в шестнадцатом веке. Автором финской письменности считается Микаэль Агрикола. Именно он издал первую книгу на финском языке, и первым перевёл на финский язык Новый завет. Он погиб на Карельском перешейке, возвращаясь от аудиенции Ивана Грозного. Грозный наградил Микаэля дорогим подарком за то, что тот лучше других гостей на званной пирушке показал знания Библии. Похоронен Микаэль в Выборге, где ему поставлен памятник.
Финский язык сильно отличается от языка шведского, несмотря на то, что долгое время территория Финляндии входила в состав Шведского королевства. Агрикола сделал это специально, чтобы подчеркнуть независимость финнов от шведов. Но шведы независимость финнам давать не собирались. Так бы и жили финны без своего государства, если бы не русские. Сначала они отвоевали эти территории, и включили их в состав Российской империи. Было это во времена царствования Александра I. Вот только все привилегии шведского дворянства сохранились. И уже позже Александр II сделал финский язык государственным, а так же ввёл национальную валюту, - финскую марку. Окончательно отпустил финнов на волю дедушка Ленин. Так с 6 декабря 1917 года Финляндия стала независимым государством.
Если честно, то Полина рассказывала историю Финляндии во время всей нашей экскурсии, а не только во время нашего движения к Беличьему острову. К самому острову можно добраться на городском автобусе №24. Возле острова у него конечная остановка. Как раз в тот момент, когда наш автобус заезжал на парковку, на остановке стоял пустой автобус и ждал время своего отправления. А мы всей группой отправились на остров.
Возле мостика, ведущего в музей под открытым небом, находится ларёк, в котором продаются мороженое и кофе. Открывается он, судя по рекламной стойке, в десять утра. По тому, что ларёк был закрыт, было понятно, что ещё десять часов не наступило.
Наша группа растянулась. Некоторые шли рядом с Полиной, озадачивая её неожиданными вопросами, кто-то фотографировал стенд, на котором была изображена схема тропинок по острову вместе с его достопримечательностями, а третья часть группы смотрела на лебедей, плавающих возле мостика. Лебеди совершенно не боялись людей, и даже незнакомая русская речь их нисколько не смущала. А может быть, они давно привыкли к русским туристам.
Первый древний сарай, возле которого остановилась Полина, оказался лодочной станцией. Во времена непосильного шведского гнёта финны промышляли дёгтем. Дёготь перевозили на специальных лодках. Лодки были смазаны этим же самым дёгтем во избежание течи. Внутренности сарая были хорошо видны, так как щели между досками были в ширину около десяти сантиметров. Но смотреть было не на что. Только находящаяся внутри лодка говорила о том, что это сооружение имеет какое-то отношение к воде. На мой взгляд, в таком же сарае можно было ковать железо или держать дрова. Одно то, что финны считают такую развалюху музейным экспонатом, говорило о многом.
А вот дальше было намного интереснее. Нам показали жилища, в которых жили в Лапландии. Зимний дом, и, как это я назвал, дача, то есть летний вариант. Обе избушки напоминали мне фильмы про белорусских партизан, с той лишь разницей, что партизаны жили в землянках. Здесь же перед нами стояли два маленьких бревенчатых домика, метра полтора высотой, с малюсенькими окошками. Отличить зимний дом от летнего дома удалось не сразу. Внешне они очень похожи. Оказалось, что на летнем доме на крыше росла всякая растительность. На зимнем доме ничего не росло.
- Лапландцы невысокого роста и наше время, - радостно улыбаясь, сообщила эту новость Полина, - а в древние века они были ещё меньше ростом.
Я прикинул на глаз. Зимний дом был чуть поменьше, но даже в летнем домике я бы вытянул ноги за входную дверь, сидя на полу возле задней стенки. Нет, в Лапландии я бы точно жить не смог.
Мне захотелось обсудить эту ситуацию с Полиной, но я не успел. Перед нашей группой возник столб со скворечником таких размеров, что внутри его мог поместиться орёл. Или забравшийся по столбу лапландец.
- Как вы думаете, что это такое? – довольная произведённым впечатлением на нас спросила Полина у группы.
- Орлятник! – выпалил я, но шутку оценили не все.
- Вовсе нет, это не для птиц, - серьёзно ответила Полина, - в таких подвесных амбарах древние финны хранила запасы продуктов. Подняться по столбу животным не под силу, так сохранность еды гарантирована.
- А как же белки, они ведь умеют лазать по столбам? – я задал этот вопрос абсолютно серьёзно.
- Да, белки лазать умеют, только в этом амбаре сейчас ничего нет, это просто экспонат, - просветила меня Полина и повела группу дальше.
На какое-то время мне расхотелось приставать к Полине с вопросами, и я тал глазеть по сторонам. Впереди нас виднелось здание церкви, если я правильно понял значение куполов на крыше. А по правую сторону от тропинки стоял длинный деревянный двухэтажный дом цвета красного кирпича. Внешне он мне напоминал советские бараки, в которых до сих пор живут россияне.
- Перед вами дом финского крестьянина по имени Анти, - Полина вышла вперёд и повернулась к группе лицом, - здесь жил он, его семья, и работники по хозяйству. Внутри воссоздана обстановка того времени, середины девятнадцатого века, но вход туда возможен за отдельную плату.
Полина ещё немного рассказала нам о деревенском быте того времени и о церкви, стоящей неподалёку. Но я пропустил её монолог мимо ушей, потому что меня не отпускала одна мысль. Я смотрел на дом финского крестьянина девятнадцатого века, и понимал, что он жил богаче, чем некоторые россияне века двадцать первого.
Про себя я назвал его анти-крестьянином, потому что у него были работники. В его доме по нашим меркам могло жить не меньше двадцати семей, три подъезда по восемь квартир в каждом. Интересно, думал я, сколько же земли было у этого простого финского парня по имени Анти? Дойных коров наверняка было больше, чем у Юсси Ватанена.
- На этом я заканчиваю своё повествование про Беличий остров, - вернула меня в этот мир Полина, - у вас есть двадцать минут, чтобы вернуться к автобусу. Можете пройти и дальше по острову, но не опаздывайте. Автобус ждать никого не будет. Как добраться до центра города я вам сообщила.
Я опаздывать не собирался, и пошёл назад одним из первых. По дороге я останавливался и фотографировал все те домики, что мы видели во время нашей экскурсии. Даже лодочный сарай для дёгтя запечатлел.
Но самый удачный кадр мне удался, когда ко мне навстречу выскочила белка.
Угостить её мне было нечем. Не знаю, продаются ли орешки в том ларьке возле моста на кольце двадцать четвёртого автобуса, но в данный момент у меня не было ничего. Но я всё равно присел на корточки и протянул руку. Белка охотно подбежала ко мне, и постучала лапками по открытой ладони. Не найдя на ней ничего, она обиделась, вскочила па стоящий рядом мусорный бак, и высказала мне своё негодование.
Этих нескольких секунд мне вполне хватило, чтобы успеть её сфотографировать. Белка спрыгнула на землю и побежала искать счастья на другой стороне тропинки. Я проводил её взглядом и пошёл дальше, к ожидавшему нас автобусу.
Возле автобуса суетилась девушка, продавец мороженого. Было ровно десять часов утра, и она выставляла свои рекламные плакаты, которые хранились внутри ларька. На нашу группу она не обратила никакого внимания, несмотря на то, что некоторые участники экскурсии были не прочь полакомиться финским мороженым.
Вскоре подошла Полина. Никто из группы не сидел в автобусе, так как рулевой покемон куда-то пропал. Полина посмотрела на часы, пожала плечами и пошла на поиски. Искала она нашего водителя не долго. Он со своим братом по разуму, водителем городского автобуса, мирно сидел в открытом летнем кафе, что находилось за углом. Назад он бежал большими прыжками, которым бы позавидовал любой кенгуру, чем вызвал громкие аплодисменты собравшихся.
- Ызвыныте! – запыхавшись, выпалил наш бритоголовый друг, и открыл двери в салон. Мы расселись по своим местам, и автобус повёз нас назад в город.
Следующая точка нашего путешествия была церковь, находящаяся прямо в скале. А пока мы до неё добирались, Полина рассказала о том, чем живёт сегодня Хельсинки.
Оказалось, что в Хельсинки есть метро. Всего одна ветка, и поезда по ней идут от центра города на восток. Исторически сложилось так, что город расширяет свою территорию не вокруг центра по периметру, а делает крен вправо, если смотреть на карту города. Молодое поколение предпочитает селиться там, потому что там жильё дешевле. Дети живут у родителей до 18 лет, потом начинают жить самостоятельно. Юноши и девушки начинают жить совместно не по любви, а из экономии. Вместе снимать жильё дешевле. В частной собственности жилья мало, стоит оно дорого, и не все жители могут себе это позволить.
Средняя заработная плата у финнов составляет порядка трёх тысяч евро в месяц, у женщин на пятьсот евро меньше. На пенсию граждане выходят в шестьдесят лет, но с 2017 года будут выходить в шестьдесят пять.
Пока сидящие в автобусе экскурсанты переваривали эту важную для них информацию, наш водитель нашёл подходящее место для парковки. Подъехать близко к церкви не представлялось возможным, надо было пройти пешком два квартала и подняться на небольшую горку. Группа растянулась, но потеряться по пути было невозможно. Я подошёл к церкви одним из последних.
Эта церковь знаменита тем, что она построена внутри скальной породы. Сами работы начались с того, что был произведён взрыв, а сама воронка была накрыта куполом. Такие сложности получились из-за нежелания жителей близлежащих домов видеть под окнами высокое здание. Сама церковь невысокая, всего 12 метров, но из-за конструкции крыши создаётся ощущение, что купол намного выше. Внутрь проникает дневной свет через многочисленные окна, их в церкви около двухсот.
Со стороны церковь напоминает летающую тарелку, стены внутри после взрыва остались нетронутыми. Местные жители в шутку называют эту церковь бункером антидьявольской защиты. Именно так она выглядит из-за своей непроницаемости.
В церкви нет колоколов. Их звук записан на плёнку, и во время службы он звучит из вмонтированных в стену динамиков.
В церкви одна из самых лучших акустических площадок в мире. Именно поэтому церковь часто используют как студию звукозаписи. Здесь проводятся не только концерты органной и классической музыки, но и концерты металлических групп. Таким нехитрым способом служители культа заманивают в церковь молодёжь. На большинство выступлений можно попасть бесплатно.
Службы в церкви проводятся по выходным дням и по праздникам. Богослужение происходит сначала на финском языке, затем на английском. Петь могут не только служители церкви, но и горожане.
Церковь двухэтажная. На второй этаж ведёт лестница, расположенная прямо у входа. С верхнего яруса отлично видна панорама всего помещения. Честно говоря, у меня на несколько секунд перехватило дыхание от этой красоты.
Сделав несколько фотографий внутри церкви, я вышел на улицу. Наша группа собиралась вокруг Полины. Вокруг нас толпились как туристы из других групп, так и местные жители.
- Пойдёмте к автобусу, - замахала руками Полина, приподнимаясь на цыпочках, - через десять минут нам надо отправляться дальше.
Я вышел вперёд. Возле Полины суетилась пожилая пара, донимая нашего гида вопросами про пенсии. Мне эта тема была не интересна, я смотрел по сторонам. К церкви мы шли зигзагообразно, поворачивая после каждого строения. Теперь же, зная, где остановился наш автобус, можно было вернуться, сделав всего один поворот. Что я и сделал.
Группа от меня отстала. Я успел перейти широкую улицу на зелёный сигнал светофора до того, как загорелся красный свет. Группа послушно остановилась, а я пошёл к автобусу, который стоял несколько ближе от того места, де мы остановились. Это водитель, увидев, что перед ним освободилось парковочное место, проехал на несколько метров вперёд.
Сам он сидел недалеко от автобуса на каменных ступенях пешеходной лестницы и ел яблоко. Передняя дверь в салон автобуса была открыта. Увидев меня, водитель улыбнулся и помахал мне рукой.
- Sprechen Sie Deutsch? – неожиданно для самого себя спросил я его. Последний раз по-немецки я говорил два года назад в Германии, когда гостил у своего брата.
- O, Ja! – водитель перестал есть яблоко, и улыбнулся ещё шире, - Ich studierte Deutsch in der Schlule.
- Das ist Gut! – улыбнулся я ему в ответ, - Ich auch.
- Wie alt dist Du? – водитель сходу нашёл очень актуальную для меня тему.
- Gestern hatte ich Geburtstag, - ответил я и достал из кармана свой заграничный паспорт.
Водитель выкинул огрызок в ближайшую урну и понялся на ноги. Брать в руки мой паспорт он не стал, но внимательно прочитал информацию о том, что мой день день рождения приходится на второе августа.
- Ich gratuliere Dich, - он протянул мне свою широкую ладонь. Я протянул ему свою ладонь в ответ. Рукопожатие получилось крепким, по-мужски.
- In welchen Ländern hast Du noch besucht? – финну явно понравилось практиковаться в немецком языке с русским туристом. До меня же суть вопроса дошёл не сразу. Слова были из школьной программы, но долгое отсутствие практики не могло не сказаться. Я скорее догадался, о чём меня спросили, чем дословно перевёл.
- Ich war in Deutschland, - ответил я, и финн удовлетворительно покачал головой. Действительно, какую ещё страну может посетить человек, изучавший немецкий язык в школе. Разве что Австрию, Швейцарию и Люксембург. Да, есть ещё же и Лихтенштейн. Но в ту минуту я про это государство не вспомнил.
- Dort lebt mein Bruder, - добавил я финну, который, похоже, был тоже рад тому, что может с кем-нибудь поговорить по-немецки.
- Wer von Euch ist alter? – я опять догадался, о чём меня спросил мой любознательный финский друг.
- Ich bin alter, vier Jahre, - для полной убедительности я показал количество лет на пальцах.
- Du sprichst gut Deutsch – водитель улыбнулся в очередной раз и похлопал меня по плечу. Мне, конечно, была такая похвала приятна, хотя сам я так не считаю. Я уже хотел было сказать, что окончил школу в далёком восемьдесят третьем году прошлого века, нот тут до нас обоих донёсся зычный голос Полины.
- Господа, мы только вас и ждём!
Оказалось, что пока мы мило упражняли в том, кто лучше владеет языком Гёте и Шиллера, автобус заполнился. И пора было двигаться дальше. В нашем состязании победила ничья, и мы пошли садиться каждый на своё место. Я за столик у окна, водитель за руль.
- Итак, наша с вами автобусная экскурсия на этом заканчивается, - раздался голос Полины из динамиков, - мы отправляемся на главную улицу Хельсинки, - проспект маршала Манергейма, откуда начнётся наша пешеходная экскурсия по историческому центру города.
Ехать долго не пришлось. Проспект Манергейма оказался буквально через две улицы. Место тут было широкое, памятник маршалу был хорошо виден с любой точки. Дома, построенные в конце девятнадцатого века, гармонировали с домами века восемнадцатого. Я нисколько не сомневаюсь в том, что финны легко впишут сюда и дома, построенные в веке двадцатом.
Автобус подкатил к автобусной остановке. Специальной парковки для транспорта в этом месте не было предусмотрено. Поэтому эвакуация экскурсантов из салона прошла в быстром темпе, и водителю надо было тут же уезжать. Я подошёл к нему и протянул свою правую руку. Большой покемон радостно улыбнулся мне на прощание и крепко её пожал.
- До Звиданыя! – возможно, он неплохо говорил и по-русски. Я хотел сфотографироваться вместе с ним, но наша группа уже удалялась, и мне пришлось её догонять.
Первой культурной точкой, возле которой Полина остановила группу, был центральный железнодорожный вокзал Хельсинки. Точно такой же вокзал был в городе Выборг, когда тот находился на территории Финляндии, и назывался Виипури. Советская власть вокзал уничтожила, очевидно, он сильно мешал строить социализм. Сохранились только большие мраморные медведи, которые сейчас находятся в парке возле памятника Микаэлю Агриколе. Хорошо, что Финляндия получила независимость. А то взорвали бы и этот вокзал.
Но Полина остановила группу возле вокзала не только по этому поводу. Возле вокзала находилась трамвайная остановка, с которой можно было добраться до порта на трамвае номер 9. Для обеспеченных туристов неподалёку находилась стоянка городских такси. Я эту информацию слушал в пол уха. Ещё до начала экскурсии я знал, что возвращаться буду пешком. Во-первых, это недалеко, во-вторых дёшево, и в-третьих, просто посмотрю город, который не показывают туристам. Барселона и Кёльн меня к этому приучили.
Рассказав подробно, как добраться до порта, как покупать билет на трамвай, и почему не стоит ездить на нём зайцем, Полина повела нас на бульвар, который тянется от проспекта Манергейма до старого порта. Наша «Принцесса Анастасия» стояла в новом порту.
Но не успели мы отойти от вокзала дальше, чем на сто метров, как Полина показала нам интересный современный аттракцион, которого я нигде не видел, и про который нигде не читал. Называется он «обед на высоте 70 метров» и стоит 70 евро за одного человека.
Суть его в следующем. Вы заказываете обед. Вам накрывают стол, стоящий на прочной платформе. За столом может поместиться 6 человек. Площадку ограждают перила, на тот случай, чтобы никто не упал. После того, как все усядутся по местам, площадку поднимает подъёмный механизм на высоту семьдесят метров. И вот там сидящие должны отобедать. Конечно, панорама открывается оттуда бесподобная. Но вот что будет, если пойдёт дождь, или будет сильный ветер? Как я понял, площадка закрывается шатром на случай непогоды, но что тогда можно разглядеть внизу? Я спросил у Полины, пользуется ли этот ресторан успехом? Полина ответила, что раз ресторан работает, то, скорее всего, да. Однако сама она ни разу не видела стрелу поднятой.
Мы немного постояли возле этой конструкции, и пошли дальше. До бульвара мы прошлись по одной неширокой улице. По ней была проложена всего одна трамвайная колея. Кстати сказать, трамваи в Хельсинки узкоколейные, как в Таллинне. Так вот, по этой улице трамваи двигались в обоих направлениях, переводя стрелки перед тем, как на неё заехать. Для этого горел специальный сигнал светофора, установленный рядом с обычным светофором. Те трамваи, которые проходили мимо, на сигнал не обращали никакого внимания. И, пока трамвай стоял, дожидаясь своей очереди на поворот, за ним молча стояли автомобили. За шесть часов пребывания в городе я не услышал ни одного звука сигнальной сирены.
Как только я разобрался в хитросплетениях движения городского транспорта Хельсинки, как тут же грянула музыка. Это три уличных музыканта устроили концерт. Улица, на которой была уложена трамвайная колея, за перекрёстком становилась пешеходной. И, стоя лицом к перекрёстку, группа молодых дарований развлекала горожан. Они играли очень профессионально и задорно. В центре стоял клавесин, с одного края барабан, с другого труба. Они играли «Собачий вальс» и это было так свежо и необычно, что хотелось остановиться и слушать. Но я не мог позволить себе эту роскошь, потому что у меня не было свободного времени именно сейчас. А когда я возвращался на борт парома, я уже про уличных музыкантов банально забыл.
Когда мы собрались вокруг Полины, которая встала на невысокий бордюр тротуара, то выяснилось, что это не бульвар вовсе, а парк. Просто он вытянут в длину. Зная привычку финнов называть любую территорию для прогулок парком, я не удивился. Вдоль аллеи стояли скамейки, на которых можно было сидеть, и наслаждать тёплым финским солнцем. Гуляющие с детьми расположились прямо на траве, смотря на то, как дети бегают вокруг них. Ларьки с мороженым и кофе стояли почти через каждые пятьдесят метров по обе стороны аллеи. В центре аллеи я увидел памятник. Это была статуя поэта Йохана Рунеберга, автора слов национального гимна Финляндии. Примечательно то, что он был написан на шведском языке, и только потом переведён на финский язык. Этот памятник примечателен тем, что это был первый памятник в Хельсинки, который поставили не императору. Как и положено порядочным статям, он был сверху изрядно помечен голубями.
В это время над нами пролетел вертолёт. К летающим над город вертолётам я привык в Питере. Но это был явно чужой для моего уха звук. «Натовцы разлетались» - подумал я, задирая голову. Вертолёт пронёсся над нами и исчез в безоблачном финском небе. Мне стало как-то спокойнее.
В конце аллеи находится ресторан с живой музыкой. Причём в летний период столики стоят на улице, и музыканты играют не только для посетителей ресторана, но и для всех гуляющих по аллее. В своё время сюда приходил обедать Ян Сибелиус. Возможно, именно он приучил финнов питаться под классическую музыку.
Наша группа перешла через перекрёсток, и оказалась на улице с русским названием. На ней даже сохранилась название, написанное на русском языке. Полина рассказала, что это сделано специально, как память о тех временах, когда Финляндия входила в состав Российской Империи, и в стране было три официальных языка, - финский, шведский, и русский. И название улиц так же были на трёх языках. Потом, конечно, остались только на финском языке, но вот на этой улице таблички оставили.
И это было не случайно, потому что улица эта вывела нас к памятнику императору Александру II. Финны чтят его память, потому что именно с Александра фактически началась финская государственность. Памятник стоит в центре Сенатской площади. Это самая большая площадь в городе, главной достопримечательностью которой является Николаевский Собор. Понадобилось двадцать два года, чтобы привести в исполнение план архитектора Карла Людвига Энгеля. Дело в том, что строителям пришлось не только возводить здание собора, но и перестраивать дома, стоявшие неподалёку от него. Даже не перестраивать, а переносить, освобождая пространство для площади. Окончательный вид площадь приняла в 1852 году. Памятник Александру II был построен в 1894 году, после чего на площади никто ничего не трогал.
На этом месте наша экскурсия по Хельсинки закончилась. К Полине потянулись туристы с просьбой показать на карте города место, где мы находимся. Полина обводила место большим овалом, а потом чертила ручкой путь до порта. Мне всё стало понятно с первого раза, заблудиться в Хельсинки практически невозможно, хотя…
На прощание я попросил Полину сфотографировать меня в последний раз. По доброй финской традиции она сделал два снимка. Один на фоне собора, другой на фоне памятника. Вообще, делать сольную фотографию на Сенатской площади проблематично. Туристы тут собираются постоянно, а возле памятника императору вообще яблоку некуда упасть. Кстати, всё то время, что я находился на площади, на голове Александра гордо сидела чайка, и покидать насиженное место не собиралась.
Я бросил прощальный взгляд на бюст Полины и пошёл обратной дорогой. Самый короткий путь до порта проходил по аллее в обратном направлении. В ресторане собирались музыканты и налаживали свои инструменты. В тот момент, когда я проходил мимо, пианист стал перебирать клавиши. На него никто не обращал внимания.
Возле каждого ларька с мороженым стояла очередь. Я уже давно проголодался, но всеми силами старался сдерживать себя, на корню прерывая попытки купить себе мороженое. И дело вовсе не в цене, мороженое стоило от двух до четырёх евро, а потому, что я теперь занялся свой фигурой, то есть твёрдо решил худеть. Ужин на пароме сегодня начинался рано, в половине пятого вечера, и надо было как-то продержаться до него. Я шёл мимо ларьков и глотал слюну. Надо было поскорее отсюда выбираться, чтобы голод не так сильно давил на мозг.
Сойдя с аллеи на тихую длинную улочку, я успокоился. Есть захотелось меньше, и я не спеша двигался в сторону порта. Где-то впереди улицу пересёк трамвай, стало быть, я иду верной дорогой. Минут сорок у меня ушло на то, чтобы дойти до набережной. И всё потому, что я задержался на небольшом рыночном пятачке, который расположился на небольшой площадке за один квартал до моря.
Я сразу услышал русскую речь. Здоровый бугай, напоминавшего вышибалу из ночного клуба, ходил по рядам, и ехидно высмеивал лежащий перед ним товар. Но местные продавцы не знали русского языка, так что никто с ним в перепалку не вступал. Я прошёлся мимо лотков, и мне показалось, что тут торговали в основном цыгане. Вполне вероятно, что их не пускали торговать на рыночную площадь города.
Выйдя на набережную, я сразу увидел «Принцессу Анастасию». Но короткой дорогой до неё было не дойти. Мешала стройка самого крутого отеля Хельсинки в недалёком будущем. Пришлось перейти улицу на противоположную сторону, и пройтись мимо писающего мальчика. Вблизи он выглядел очень жалко и растеряно. Но делать своё дело не прекращал.
В это время натовский вертолёт ещё раз пролетел над моей головой. Не удивлюсь, что именно меня и выслеживал пилот в этот день. Но мне было уже всё равно. До границы оставалось меньше ста метров.
Войдя в здание терминала, я поднялся на второй этаж. Посадка на паром начиналась в пятнадцать часов. До неё оставались считанные минуты. Как назло, в зале почти все ожидавшие посадки пассажиры пили или пиво, или кофе. Я подошёл к барной стойке. За ней стоял миниатюрный финн, ростом не выше полутора метров. На нём были гитлеровские усы, а волосы покрашены в четыре цвета; красный, зелёный, сиреневый, и жёлтый. Если бы я был пьяным, то наверняка, тут бы и протрезвел. Может быть, для этого он тут и работает? По крайней мере, место перед ним не пустовало.
Таможню я прошёл быстро. Что интересно, штамп в паспорт мне ставил всё тот же финн, что и рано утром. Он меня не узнал. Ещё бы! Откуда? Такой памяти на лица, как у меня, редко у кого можно встретить.
Когда я добрался до своей каюты, то первым делом смыл с себя городскую пыль, а потом растянулся на койке. Приятно было полежать после многочасовой пешеходной прогулке. Однако, тут же захотелось есть. До ужина было ещё больше часа, и идти покупать себе еду на это время я смысла не увидел. Поэтому я налил себе полстаканчика егермейстера и выпил его залпом.
Алкоголь, попав в голодный желудок, тут же ударил в голову. Вставать с койки расхотелось ещё больше, и я понял, что надо срочно себя чем-нибудь развлечь. Кроме как написать новое стихотворение, в голову ничего не пришло.
Однако, это заняло достаточно времени, чтобы дождаться начало ужина. У ресторана выстроилась традиционная длинная очередь. На этот раз меня не посадили за стол к какому-нибудь семейству, а предложили на выбор сидеть в центре, где столики на двух человек. Я не возражал.
Наевшись свежего варёного мяса со свежими овощами, запив всё это белым вином, я первым делом спустился ко столику с экскурсиями. Возле него стояла небольшая очередь. Посетить Стокгольм собралось намного больше желающих, чем Хельсинки. Длинноносые представители организованного туризма меня узнали, и приветствовали улыбками. На это раз экскурсию можно было оплатить и рублями по курсу, но только без сдачи. Без сдачи ни у кого не получалось, поэтому все платили в евро. Я получил билет на одно лицо на обзорную автобусную экскурсию по Стокгольму, и отошёл в сторону. Напротив столика экскурсий стояла очередь в обменный пункт валюты. Шведы не хотят вводить евро в стране, и упорно продолжают эксплуатировать шведскую крону. Поэтому всем желающим отоварится в городе пришлось стоять в очереди на обмен. Меняли как рубли, так и евро. Я покупать в Стокгольме ничего не хотел. Это во-первых. А во-вторых, я был уверен, что всё равно за евро купить можно будет какой-нибудь сувенир. Вопрос только, за сколько?
Положив билет в карман жилетки, я вышел на верхнюю палубу. Паром выходил в открытое море. Над нами летали чайки, гневно выпрашивая корм. Было ясно, что тут место прикормленное, и что чайки ловить рыбу не собираются. Действительно, на нижней палубе дети кидали кусочки хлеба пролетающим мимо птицам. Не все кусочки хлеба удавалось поймать голодающим на лету, и тогда они коршунами пикировали вниз, рискуя удариться о борт парома. Впрочем, все они владели фигурами высшего пилотажа, и столкновения не произошло.
Один мальчик перестал кидать кусочки в воздух, а стал класть их перед собой на борт. Чайки по очереди полетали к нему, садились, цепляли клювом свою порцию и тут же улетали, освобождая место у кормушки.
В это момент я понял, что сильно хочу спать. Теперь я мог себе это позволить. Вернувшись в каюту, я вынул из глаз контактные линзы, и улёгся на койку. Сон пришёл мгновенно.
Спал я часа три. За это время паром оставил Хельсинки позади, но от берега далеко не отошёл. Он был виден невооружённым глазом с верхней палубы, на которую я снова поднялся. Пассажиров было намного меньше, чем три часа назад. На пароме началась ночная городская жизнь. Работали бары и рестораны, выступали артисты, а в заведении, куда нельзя попасть лицам моложе 18 лет, девушки танцевали топлесс. Мне все эти мероприятия были неинтересны, я разложил один из шезлонгов, и улёгся, глядя на финское небо. В этот день оно удивительно напоминало небо российское. Такие же белые облака, причудливо рисующие собой различные фигуры. То седой дедушка грозно хмурил брови, то лёгкая балерина танцевала танец из классического балета, то передо мной развернулась шахматная партия, в которой играли только белыми фигурами. Я так увлёкся этой игрой воображения, что не сразу заметил чайку, которая летела рядом с паромом. Я сел на шезлонге и перевёл взгляд на неё.
Чайка летела со скоростью парома, то есть напротив меня она висела в воздухе неподвижно. Я чувствовал дрожание палубы, ощущал движение вперёд, но когда смотрел на чайку, которая так же перемещалась в пространстве, я об этом забывал. Я отчётливо видел глаза птицы, мог рассмотреть не то что крылья, но и каждое пёрышко на них. На память тут же пришёл Ричард Бах и его «Чайка Джонатан Ливингстон», одна из моих любимых книг. Может быть, это именно Джонатан прилетел, чтобы поприветствовать меня и познакомиться? Как только я об этом подумал, он подмигнул мне левым глазом, взмахнул крыльями, и моментально исчез из поля моего зрения.
Я ещё некоторое время посидел на шезлонге, глядя на проплывающую вдалеке береговую линию. Похолодало. Замёрзли руки, и я решил посетить спорт-бар. Спустившись вниз, я обнаружил, что вот-вот начнётся трансляция матча Андерлехт – Ростов. Как удачно я вернулся! Народу возле телевизоров было немного, и расположились они как-то далеко. Я заказал у бармена джин с тоником, и сел ближе всех к экрану. Матч начался.
После первого тайма Ростов выигрывал один – ноль, и лично я в победе Ростова не сомневался. Что сильно раздражало, так это громкий звук из соседнего зала с эстрадой. К сожалению, между двумя заведениями не было никакой перегородки. Бармен сделал звук очень громко, но даже сидя перед самым экраном половину слов комментаторов было не разобрать. С одной стороны, мне комментарии не нужны. Я по эту сторону экрана вижу больше, чем люди, получающие за это зарплату. Но вот слушать при этом нашу попсу мне совершенно не хотелось. А тут ещё джин с тоником никак не подействовали. Состояние опьянения никак не приходило. В перерыве я подошёл к бармену.
- Скажите, а ничего покрепче у вас нет?
Бармен развёл руки в стороны.
- Понимаете, меня никак этот градус не берёт, - постарался я объяснить ситуацию, - а тут ещё музыка эта нелепая.
- Меня она тоже раздражает, - поддержал меня бармен, - но что делать? Приходится работать в такой обстановке.
- А меню у вас есть? – спросил я, хотя прекрасно знал, что меню лежит на каждом столике.
- Конечно, вот возьмите, - бармен вежливо протянул мне глянцевый красочный буклет.
Я пробежал глазами содержание. Хотелось совместить цену и качества. То есть дёшево напиться. Крепкие напитки стоили, разумеется, дороже, но не было никакой гарантии, что они на меня подействую так, как мне хочется. И тут меня посетила умная мысль. А что, если наоборот, выпить то, что градусом меньше? Например, того же пива?
- Скажите, а вот гренки к пиву у вас есть? – спросил я, показывая на меню.
- У нас есть всё, - гордо ответил юноша за стойкой, - просто любое блюдо приготавливается на кухне, а потом официант приносит его клиенту.
- В таком случае тёмное пиво и гренки! – торжественно сказал я и достал банковскую карту для оплаты.
- Будут готовы минут через десять – ответил мне бармен.
- Отлично! Тогда я отойду минут на пять. Расплатившись, конечно, - опередил я бармена, который хотел мне напомнить о предоплате.
Бармен кивнул головой, и выдал мне чек.
Я сбегал к себе в каюту. Во-первых, посетил туалетную комнату, а во-вторых, глотнул изрядную порцию егермейстера. Теперь можно было и пивка попить.
Гренки принесли, как только Ростов забил второй мяч. Победные крики ненамного затмили репертуар из соседнего зала. А потом я спокойно допивал пиво до конца матча, закусывая ещё тёплыми солёными гренками из чёрного хлеба. Ростов уверенно победил никчемных бельгийцев, и можно было считать день законченным. Идти в загул по барам не было ни малейшего желания. Завтра утром мы прибываем в Стокгольм, и завтрак будет в семь часов. Необходимо выспаться.
Перед сном я передвинул часы на час вперёд, на шведское время. У них с Финляндией разные часовые пояса. Даже тут финны не хотят походить на шведов. Молодцы, уважаю!

Стокгольм

Завтракать до десяти утра мне решительно не нравится. Когда я встаю рано на работу, я утром не ем. Здесь же, на борту парома, выхода не было. Пришлось накануне ставить звуковой сигнал на мобильник, чтобы вовремя проснуться. Умывшись, и, по возможности, взбодрившись, я пошёл в ресторан.
В раннее утро на пароме, кроме нашего ресторана, ни одно заведение не работает. Блондинки при входе не обратили на меня никакого внимания. Взяли талон на завтрак, предложив садиться куда угодно. Зал был пуст на три четверти. Я набрал тарелку творожной запеканки, и обильно полил её йогуртом. После чего положил в суповую тарелку мороженое с вареньем. Поставив тарелки на стол, налил себе две чашки чёрного чая. Можно было приступать к утренней трапезе.
С одной стороны, мне никуда не хотелось торопиться. Я находился ещё в полусонном состоянии, и, соответственно разум воспринимал происходящее вокруг в замедленном темпе. С другой стороны, мы вот-вот должны были подойти к Стокгольму, и очень хотелось это событие запечатлеть на фотографиях. Борьба внутри организма шла недолго, любопытство туриста победило утреннюю лень, и я, поев, выскочил на верхнюю палубу.
Контраст был разительный. Ничего похожего на Хельсинки не было и в помине. Там порт раскинулся на берегу моря, и с трёх сторон была одна вода. Стокгольм же находится на протоках, которые соединяют озеро Мерален с Балтийским морем. Поэтому с трёх сторон порт Стокгольма окружает суша, которая застроена домами. Местность холмистая, хорошо видны только крыши зданий и верхние этажи. Для человека из России, который первый раз попал в Стокгольм, дома выглядят необычно. Внешне они отличаются от домов, которые строят в Финляндии. На мой взгляд, они выглядят немного живописнее, у них богаче расцветка. Это касается и цветов материалов, и самой краски, которая нанесена на стены.
Паром не спеша разворачивался на 180 градусов, чтобы встать у причала. Мы проходили мимо площадки, на которой разгружались грузовые автомобили. Грузы были уложены так аккуратно, что это напомнило мне Германию, складские площадки фирмы Байер в городе Вупперталь, через которые я проезжал на швебебане.
Всё так же красиво, как на выставке. Из-за угла здания выехала машина, и покатила к воротам. Внешне она выглядела грязно, по сравнению с окружающим её пейзажем. Ну, вот, подумалось мне, оказывается, не всё так гладко в Шведском королевстве, есть и у них недостатки. Машина сделала ещё один поворот, и я увидел на ней номер, со знакомым до боли регионом, - 178. Да, мысли о том, что сюда приходят машины из Питера, раньше мне в голову не приходила.
Как и утром в Хельсинки, всех экскурсантов собрали в самом большом зале. У входа по традиции нас приветствовал длинноносый юноша. Со мной он поздоровался за руку. Внутри народ столпился опять возле выхода. Я прошёл ближе к сцене, потому что именно отсюда должен был толкать свою речь Сергей. Он словно меня только и ждал, тут же появившись в проходе между столиками. Взяв в будочке звукооператора микрофон, Сергей вышел на сцену.
- Доброе утро! Я прошу всех пройти вглубь зала, свободных мест много, рассаживайтесь, пожалуйста! Не беспокойтесь, никого здесь мы не забудем, все вы попадёте на свои экскурсии, и никто не будет потерян в городе.
Опять же по залу прошёл недовольный гул, и какая-то часть туристов, стоящих возле дверей, всё-таки села. Но большинство остались стоять, как бараны перед новыми воротами, возле дверей.
- Итак, мы с вами находимся сейчас в городе Стокгольме, столице Шведского королевства, - напомнил Сергей собравшимся на тот случай, если кто-нибудь забыл, где он.
- Время у нас отличается от московского времени на один час, не забудьте об этом. Этот день мы живём по среднеевропейскому времени. Проверьте свои часы. Проверьте наличие паспортов и посадочных талонов. Валюта в Швеции не евро, а шведские кроны. Евро у вас могут взять в сувенирных лавках, но поверьте, по очень не выгодному для вас курсу. Я вам рекомендую пользоваться банковскими картами. У вас снимут деньги по курсу Центробанка, а это самый выгодный курс. Далее. По окончании каждой экскурсии у вас будет свободное время. Вы можете использовать его как хотите, но все вы должны будете прибыть на борт парома до семнадцати часов по местному времени. Скорость движение в городе ограничено до тридцати километров в час. Помните об этом, когда будете заказывать такси.
Ещё минуты три Сергей потратил на то, чтобы объяснить правила покупок по tax-free. Сумму в сорок евро за один чек я знал и так, а вот, сколько это будет в шведских кронах, я не расслышал. Мне это было не нужно.
Мне был не нужен вообще это спич, но таковы были правила пребывания на пароме, и надо было их выполнять. Как только Сергей закончил свои объяснения, нам объявили о начале высадки. Стоящие возле дверей люди ломанулись вперёд, как ошпаренные.
Дальше всё проходило так, как в Хельсинки. По узкому коридору четвёртой палубы мы растянулись длинной цепочкой. На выходе у каждого туриста работник службы безопасности обирал посадочный талон и считывал с него штрих-код. После чего возвращал талон его владельцу. После выхода с парома мы попадали в длинный стеклянный коридор, по которому шли до терминала. Коридор был длиннее хельсинского, зато сам терминал был меньше размером. На паспортном контроле очереди не было вообще. Возможно из-за того, что потом туристов растянулся.
За будочками таможенников находилась лестница, по которой надо было спуститься на первый этаж. Перед зданием терминала находилась большая площадка для парковки автомобилей. Половина парковки была отведена под парковку автобусов.
Возле дверей терминала выходящих на улицу встречала длинноносая девушка из экскурсионного бюро. Мне приходится так работников бюро обозначать, потому что бейджиков с именами они не носили, а сами ни разу за всю поездку так и не назвались. Разглядев на мне эмблему обзорной экскурсии, она отправила меня к автобусу, за рулём которого сидел типичный швед. Блондин, с длинным узким носом, и с недовольством на лице. Кроме недовольства, на лице были тёмные очки.
Народу в автобусе было много, но всё же в конце салона я нашёл свободное место у окна, на предпоследнем ряду. Однако одному мне пришлось сидеть не долго. Последними пассажирами в автобус села семья из четырёх человек. Папа, мама, и два сына. Мальчишкам было, наверное, пять и шесть лет. По крайней мере, в школу они точно не ходили. Для них осталось всего три места на четверых. Мальчишки могли поместиться на одном. Со мной могла поместиться только мама. Папа был хоть меня и ниже на голову, по ширине был намного толще. Они так и сели, мама рядом со мной, а папа с парнями позади.
В проходе салона появилась девушка, которую назначили гидом на нашу экскурсию. Первая мысль, которая пришла мне в голову, что как же наши люди, оказавшиеся волей судеб за границей, становятся похожи на аборигенов. Полина была девушкой хоть и миниатюрной, но упитанной, с приятными формами. Можно, сказать, типичная финка. Девушка, которая ходила по салону, и раздавала карту города Стокгольма, была высокой, худой, с прямым скандинавским носом. Так же, как и Полина, она носила очки. Будь она блондинкой, я бы подумал, что перед нами коренная шведка. Но нет! Волосы у девушки были тёмные, да и манера говорить выдавала в ней нашу соотечественницу.
- Добрый день! – раздался приятный голос из динамиков над нашими головами, - добро пожаловать в Стокгольм, столицу Шведского королевства. Меня зову Татьяна, сегодня я ваш гид. Коротко о нашей программе. Сначала мы совершим на автобусе путешествие по городу, посмотрим его достопримечательности. На это у нас уйдёт два часа. Затем у нас будет пешеходная экскурсия по старому Стокгольму, она займёт у нас час времени. Затем у вас будет свободное время, порядка трёх часов. Начиная с пятнадцати часов, до шестнадцати тридцати вас будет ждать трансфер возле Королевского дворца. Все вы должны будете вернуться на паром до семнадцати часов. Можете добираться как на трансфере, так и самостоятельно. В конце экскурсии я вам всё расскажу подробнее.
Татьяна сказала водителю несколько ласковых слов по-шведски, и тот стал потихоньку выбираться со стоянки. Я стал смотреть по сторонам. Если Питер и Хельсинки плотно застраивают местность около порта, то в Стокгольме рядом со зданием терминала не было видно никаких жилых строений. Автобус прокатился мимо ангаров, дорога повернула вправо, и мы оказались, в буквальном слове, в деревне. По обе стороны дороги росла трава, поля заканчивались лесными насаждениями. Новостройки виднелись чуть поодаль, а слева по ходу движения была хорошо видна верхушка телевизионной башни.
- Вы можете увидеть слева по ходу нашего движения телевизионную башню Стокгольма, - Татьяна явно читала мои мысли, - на ней находится смотровая площадка на высоте 155 метров, где вы можете попить кофе, и с высоты птичьего полёта посмотреть на город.
Смотреть с высоты лично я не собирался. Внизу, на мой взгляд, намного интереснее. Даже если нет памятников. Как раз справа показались футбольные площадки. Их было несколько на открытом пространстве. На одном из них будущие Ибрагимовичи оттачивали своё мастерство. Я им мысленно позавидовал. В наше время о таких полях можно было только мечтать.
- А вот сейчас мы с вами проезжаем студию звукозаписи, где в своё время записывалась группа АББА, и где записывала свой альбом Алла Пугачёва, когда была в Стокгольме, - вернула меня к действительности Татьяна, но увидеть здание я не успел. Автобус уже въехал в жилые кварталы, и двигался с максимально разрешённой скоростью для движения транспорта в городе. А Татьяна продолжала нам рассказывать о городе, о котором до этого дня я вообще ничего не знал.
- Название города можно перевести, как остров, стоящий на сваях, - Татьяна начала повествование с самого начала, - или, как остров в заливе. И то, и другое название отражает суть. В 1187 году на территорию Швеции вторглись язычники эсты. И тогда король Швеции Кнут Эриксон приказал построить на острове Статдхольмен крепость, которая со временем превратилась в город Стокгольм. Руководил строительством Биргер Ярл. Он считается основателем города, но он известен ещё и тем, что позднее возглавил поход шведов на Новгородские земли и был разбит князем Александром 15 июля 1240 года на Неве.
Первое упоминание в рукописях о Стокгольме датировано 1252 годом. Эта дата и считается основанием города.
Автобус тем временем сделал ещё один поворот, и я понял, что мы очутились в центре города.
Для стало откровением, что Стокгольм находится на островах. Мысль о том, что можно было почитать о городе, куда собираешься приехать, заранее, мне в голову не приходила. Может быть, к лучшему. По крайней мере, было, чем меня удивить.
Я видел дома, построенные два - три столетия назад, которые стояли вдоль улиц ровными рядами. Я видел такие дома, которые стояли на склонах гор. Я видел дома вдоль набережных каналов, но вот видеть их на островах, между которыми огромное водное пространство, мне ещё не приходилось. Да, параллель с Питером просматривается, но! Нева всё-таки река, и по своей конфигурации это лента. А тут передо мной раскинулось пресноводное озеро, которое соединяется с рекой шлюзами. Как сказала Татьяна, их семь. И все они в черте города.
Правда, и тут не обошлось без ложки дёгтя. В каждом городе, куда я приезжаю на экскурсии, обязательно будет стройка в центре. Или ремонтные работы. Вот в Стокгольме решили, что пора ремонтировать шлюзы. Их ремонтируют каждые сто лет. Как раз подошло время шведам ими заняться. Так что стокгольмские шлюзы остались для меня за забором строительной площадки. Но ничего, посмотрю на них как-нибудь потом.
Татьяна тем временем направила автобус на остров музеев. На пароме продавались экскурсии в один из музеев Стокгольма. Но смотреть одну экспозицию мне ничуть не хотелось. Я хотел получить общее представление о городе, походить по его улицам, услышать голоса прохожих, подышать его воздухом. В нашу экскурсию входила только ознакомительная поездка по острову.
По Стокгольму ходят трамваи. На остров музеев ходит трамвай номер семь. Конечной остановки у него нет. Трамвай проходит вокруг острова, и возвращается назад, в центр города. Каждая остановка трамвая находится возле какого-нибудь музея. Жилых домов на острове нет. Наш маршрут движения проходил вдоль трамвайных путей. Автобус двигался не быстро, чтобы мы смогли увидеть, что же именно мы проезжаем, а Татьяна давала нам пояснения.
Самый первый музей под открым небом появился здесь в 1891 году. Его открыл этнограф Артус Хазелиус. Он задумал собрать Швецию в миниатюре. Собственно говоря, то же самое мы видели и в Хельсинки, вот только у шведов история богаче, и, соответственно, экспонатов намного больше. И стоит посмотреть на это удовольствие дороже.
В самом парке построен зоопарк и террариум, много кафе и ресторанов. Проводятся мастер-класс по изготовлению предметов домашнего обихода древней Швеции. В праздничные дня здесь устраивают круглосуточное гуляние.
Здание Северного музея поразила меня своими размерами. Оно построено в стиле западногерманского ренессанса. Только на постройку здания потребовалось около двадцати лет. Обычно так долго строили монастыри или дворцы королей. В музее собрано более миллиона экспонатов, рассказывающих о жизни шведского народа за последние пятьсот лет.
Недалеко от Северного музея находится музей корабля Васа. Точнее, это музей, который находится внутри корабля Васа. Он был построен в 1628 году с большим количеством ошибок в конструкции, так что он не прошёл по реке и пятьсот метров, как полностью затонул. На нём было три мачты, и был он семьдесят метров в длину. Спустя триста тридцать три года его подняли со дна реки и двадцать лет реставрировали. Сейчас на его борту находится десять выставок, рассказывающих о жизни корабля в семнадцатом веке, полностью воспроизведена обстановка того времени. Экскурсантам показывают действующий водолазный колокол семнадцатого века, по которому можно спуститься на морское дно.
Корабль прочно стоит на якоре. На берегу возле него толпились люди. Было видно, что музей пользуется большой популярностью.
Исторический музей рассказывает о походах и подвигах викингов. Ведь ещё за пять веков до Колумба их корабли достигали берегов Северной Америки. Кстати, в Европе викингов называли норманнами, а на Руси варягами.
Самый сказочный музей на острове, - это музей героев сказок Астрид Лингрен. Детям тут есть где развернуться, для них приготовлены игры с персонажами сказок, а так же действует детская железная дорога. Так же есть в музее свой ресторан и книжный магазин.
Как оказалось, музей водки есть не только в Питере, и в Стокгольме. Шведский музей отличается от питерского тем, что здесь помимо экспонатов по профилю ещё располагается картинная галерея. Можно смотреть картины и дегустировать напитки одновременно.
Про луна-парк особо добавить нечего. Аттракционов больше тридцати, только американских горок семь. Ресторанов и кафе много, много и концертных площадок. Здесь часто устраивают концерты популярные исполнители разных жанров, которых в Швеции предостаточно.
Кстати, об исполнителях. Где ещё находиться музею группы АББА, как не на острове музеев? Он был последним музеем, о котором нам рассказала Татьяна. Хотя, если честно, она нам ничего о нём не рассказала. Всё и так было понятно без слов. Фигуры квартета, размером выше человеческого роста, размещённые перед входом, не давали усомниться, что же именно здесь находится.
Вот так мы сделали круг по острову, и снова оказались в центре города. Татьяна сказала, что сейчас мы сделаем остановку возле здания городской ратуши. Хотя бы потому, что в ней есть бесплатный туалет.
Но ратуша знаменита не только этим. В ней проходят заседания городских властей, а так же политические переговоры с лидерами других стран. А с 1974 года в здании ратуши проходит банкет лауреатов Нобелевской премии. Двор ратуши открыт для посетителей, а вот по залам водят платные экскурсии. Можно заказать экскурсию и на русском языке. Башня ратуши понимается на высоту сто шесть метров. Оттуда хорошо виден город, для чего на высоте сконструирована смотровая площадка.
На смотровую площадку ратуши мы не попали. Нас отвезли на другую площадку, с которой хорошо видна была акватория внутри города. Именно с этого места и начинал свою жизнь Стокгольм.
Стоянка для автобусов была в этом месте не большой. Точнее, не длинной. Движение для автомобилей было сделано одностороннее, поэтому автобусы подъезжали к поребрику, и останавливались возле тротуара. По нему шустро перемещались люди в тёмно-синей униформе. Я сначала подумал, что это полицейские. Но нет, я ошибался. Это были работники парковки. Дело в том, что на это место каждые пять минут приезжал автобус, привозивший новую партию туристов. Пока туристы прогуливались по тротуару и фотографировали окрестности, парковщики руководили водителями автобусов, передвигая машины вперёд. Такую практику раньше я наблюдал в Амстердаме, где возле отеля стоянка была разрешена только на пять минут. Здесь же у нашей группы было пятнадцать минут.
В этой поездке я много фотографировал. Вот и сейчас я делал снимки Стокгольма, стараясь, чтобы в кадр попала вся панорама, которую я мог обозревать, стоя возле ограждения. Мы стояли на краю холма, вниз шла отвесная стена, а параллельно нашей улице внизу находилась широкая трасса, и скорость движения на ней была выше среднегородской.
Пока я делал снимки, рядом со мной на парапет села чайка, и застыла в ожидании. Опять Джонатан? К сожалению, чайки очень похожи друг на друга, как вьетнамцы, и я не могу точно сказать, он это был. Или нет. Но птица благородно позволила мне себя сфотографировать, после чего тут же улетела под гневные крики одного дядьки, который очень хотел сфотографировать жену на фоне дикой природы Швеции.
Наше время вышло, и мы покатили к ратуше. При этом несколько человек умудрились перепутать автобус, и пытались сесть в тот, который стоял на том месте, где мы выходили. Наверняка, это были те самые недотёпы, которые на пароме стремились стоять около дверей во время утреннего инструктажа.
На парковке возле ратуши работников в униформе было ещё больше. Нас даже торопили, чтобы мы быстрее вышли из автобуса. Как только последний турист покинул салон, автобус резко рванул с места, и скрылся за поворотом.
- Дима, сбегай скорее к Татьяне, узнай, где мы будем садиться, - мгновенно отреагировала моя соседка, обращаясь к мужу, - а то мы с детьми не успеем добежать, и дальше автобус поедет без нас.
На лице мужа я прочитал желание отказаться идти спрашивать. Но оно перевесило потребность вести детей за руки, так что грузный папа ускорился, чтобы догнать Татьяну, ведущую наш караван к бесплатному туалету.
Долго догонять Татьяну ему не пришлось. Нашего гида облепили дамочки с тем самым вопросом, - как нам всем дальше жить без автобуса, скрывшегося за поворотом. Татьяна, как могла, объясняла, что автобус подадут под посадку тогда, когда группа соберётся на стоянке двигаться дальше. Было видно, что Татьяне надоели эти ежедневные причитания, но, с другой стороны, это была её работа, и она к этому привыкла.
Что касается меня, то я прошёл мимо этой сцены, и стал наблюдать за другой. Как и в Хельсинки возле памятника Яну Сибелиусу, так и в Стокгольме возле городской ратуши собрались поклонники восточной гимнастики. Если в Хельсинки их было трое, то в Стокгольме пятеро. Что логично, Швеция больше и по размерам территории, и по количеству жителей. Люди делали упражнения, глядя вперёд пустыми глазами. Их мимика напомнила мне уличных цирковых артистов Кёльна. На первый взгляд забавно, а вообще грустно.
Туалеты находились на разных этажах в разных помещениях. Я выбрал тот, что был ближе и выше. За мной проследовал папа с двумя сыновьями. В туалете было всего две кабинки, которые были заняты, и два писсуара. Я занял место возле одного из их, в то время как папа вывел своих отпрысков за входную дверь.
Когда я вышел на улицу, то не увидел никого из нашей группы. Она растворилась среди праздно гуляющих по территории ратуши туристов и гостей города. Больше всего было японцев, или тех, кто на японцев очень похож. Я подошёл к парапету набережной. Знакомого запаха, который чувствуется, когда стоишь на набережной Невы, не чувствовалось. Оно и понятно. Откуда в пресноводном озере может стоять запах морской воды? Однако пора было возвращаться в автобус.
Его номер я не собирался запоминать. Перепутать нашего водителя с другими было решительно невозможно. На стоянке суетились знакомые мне лица. Они пытались найти наш автобус в то время, когда он ещё не подъехал. До паники было ещё далеко, но недовольство и растерянность на лицах туристов просматривались. Появление Татьяны несколько успокоило потерянных во времени, но шум голосов при этом усилился. Водитель, очевидно, ждал от Татьяны сигнал, потому что подкатил к стоянке через минуту. Мы рассаживались под бодрые выкрики работников парковки, которые торопили тех туристов, которые подходили к автобусу не торопясь. Татьяна первым делом пересчитала нас по головам.
Оказалось, что опоздавших и потерявшихся туристов нет. Водитель выехал со стоянки ещё до того, как Татьяна взяла в руки микрофон. Но услышать её слова мне помешали два бойца, сидевших позади меня. Один всё время требовал пить, а другой жаловался, что хочет спать. Папа был явно в растерянности, как поступить в этой ситуации, а логические доводы мамы до мальчишек просто не доходили. Так и мы ехали дальше минут пять, пока один из них не умудрился заснуть, а другому не захотелось капризничать в одиночестве.
Автобус наш тем временем прокатился мимо королевского дворца. Это самое большое здание на острове Стаден. Дворец имеет форму квадрата с большой площадью внутри. В парадных залах дворца проводятся экскурсии, несмотря на то, что король Швеции занимается повседневным трудом. Напротив дворца установлен памятник Густаву III. Татьяна сказала, что именно отсюда нас будет забирать трансфер, но она вернётся к этому позже, когда закончится наша пешеходная экскурсия.
Недалеко от дворца находится собор Сторкирка, построенный в XII веке, а рядом с собором находится здание Биржи, в котором в наше время размещается Шведская Академия Наук, и Нобелевская библиотека. В северо-западной части острова находятся Государственная канцелярия, Верховный суд, судебная палата, другие государственные учреждения. Здесь же стоит памятник королю Густаву Вазе, чей корабль так бездарно затонул в черте города. Памятник основателю города Ярлу находится на острове Риддархольмен.
На этом же острове находится королевская усыпальница. На острове Хельгеандсхольмен находятся риксдаг — парламент и Национальный банк. В риксдаге имеется три больших зала, два для палат и центральный зал для различного рода торжеств и приемов.
Главная улица Стокгольма Кунгсгатан (Королевская улица) расположена на острове Нормальм. Кунгсгатан — улица-каньон. В XIX в. на ее месте была скала. В 1911 г. из скалы был вынут каменный грунт и в образовавшемся каньоне проложили улицу и построили магазины, рестораны, кинотеатры. На ней находится университет. Также на Нормальме находится Королевская библиотека, Центральный вокзал Стокгольма, Академия художеств, площадь имени короля Густава Адольфа с памятником ему же, Королевская опера.
В южной части Нормальма создан большой деловой и торговый центр — Хёторгсити, застроенный высотными зданиями. Здесь находится Центральный почтамт, концертный зал, а так же множество кафешек и ресторанчиков.
Именно в этом концертном зале каждый год 10 декабря чествуют лауреатов Нобелевской премии
Крупных островов в Стокгольме четырнадцать, и на каждом из них есть свои главные площади и достопримечательности, а вообще весь архипелаг насчитывает около тридцати тысяч островков. В девятнадцатом веке Стокгольм делился на три части: Старый город, Северное и Южное предместье. И только в прошлом веке к Стокгольму в черту города вошли также острова Шейпсхольмен, Юргорден, Кунгсхольмен, Ландхольмен и Реймерсхольмен, образовавшие единый комплекс Большого Стокгольма. Более отдаленные предместья Веллингбю, Фарста и другие превращены в города-спутники.
Всю эту информацию Татьяна обрушила на наши головы, пока мы пробирались по лабиринту улиц старого города. Всю эту красоту мы наблюдали с той стороны стёкол автобуса, и не было никакой возможности выйти и посмотреть это великолепию вживую. Именно в этот момент я дал себе слово, что обязательно приеду в Стокгольм ещё не один раз, чтобы его осмотреть основательно. Даже одной недели будет недостаточно.
Тем временем автобус, совершив объезд острова по периметру, вернулся к Королевскому дворцу. Дворец находится на невысоком холме, но подниматься на него автомобили могут только на первой передачи. Как раз за памятником Густаву автобусы делают остановку, чтобы высадить туристов, или наоборот, чтобы их забрать. Нам предстояло первое действие.
Как только мы покинули автобус, как водитель рванул с места. Мне показалось, что он недолюбливал русских. Хотя, я могу и ошибаться.
- Запомните это место, - сразу предупредила всех Татьяна, - вот отсюда будут отходить автобусы, которые отвезут желающих вернуться на трансфере. Записаться на него можно будет в конце нашей экскурсии. А сейчас мы с вами идём осматривать Старый город.
Старый Стокгольм напомнил мне Амстердам, с той лишь разницей, что Амстердам стоит на ровной поверхности, а Стокгольм на холмах. Поэтому одни улицы идут снизу вверх, а поперечные им немного скошены в одну сторону. Улицы узкие, на них можно проехать только в одну сторону, и выложены они все булыжником. Схожесть была с улицами старой Риги, только в Риге улицы не такие длинные, и имеют тенденцию поворачивать.
Схожесть эта была не удивительна. Дело в том, что эти города возводили немцы. Как сказала Татьяна, немцы внесли большой вклад не только в шведское градостроение и экономику, но ещё и в шведский язык. Я ушам своим не поверил, когда Татьяна сказала, что 60% слов в современном шведском языке заимствованы из немецкого языка.
Самой узкой улицей Стокгольма оказалась лестница. Мы спускались по ней вниз. Половину пути мы прошли по ступеням, а нижняя часть улицы обошлась без них. Только неудобный для спуска и подъёма булыжник. Улица была уже, чем самая узкая в Риге, но заметно шире самой узкой улицы Амстердама. Затем Татьяна провела нас по улочкам старого города, попутно рассказывая, что же было на той или другой улице несколько сотен лет назад. Оказалось, что когда-то Стокгольм делился на немецкую и шведскую часть города. Нам показали действующую немецкую церковь, дома, в которых жили немецкие купцы и мастеровые.
Получили мы и объяснение, откуда пошло словосочетание «шведская семья». Когда потребовалось рабочая сила для нужд города, то на работу стали приглашать жителей близлежащих деревень. Никакого комфортного жилья для них не построили, только бараки. И вот они были вынуждены жить, мужчины и женщины, одной большой коммуной. Хорошо ли это или плохо, пусть каждый решает сам. Им это казалось нормальным. По крайней мере, никто ни на что не жаловался.
Возле дома, выкрашенного в ярко-жёлтый цвет, Татьяна остановилась.
- Если вы сейчас посмотрите на крышу этого дома, то можете увидеть маленький домик, где живёт Карлсон, - и те туристы, кто владел камерами и фотоаппаратами, бросились фотографировать, - но должна вас предупредить об одном: никакого отношения к Астрид Лингрен и её книге этот дом не имеет. Дело в том, что для шведов Карлсон – отрицательный персонаж. Он всё делает не правильно, нарушает законы. Поэтом шведы его не любят. В отличие от жителей других стран. Приезжие так долго приставали с жителями Стокгольма, чтобы те показали им дом, где живёт Карлсон, что было принято решение городского парламента о постройки его дома. Но Карлсон никогда здесь не жил. Астрид Лингрен тоже не жила в историческом центре города, а мастерить дом Карлсона на крыше дома, где действительно жила Астрид, экономически не выгодно. Туристов туда не возят, музей героев сказок писательницы находится на острове музеев. Так что фотографируйте дом Карлсона, но знайте, что это только дань уважения туристам.
Я посмотрел наверх. Никакого дома я там не увидел. С другой стороны, как выглядит дом Карлсона, никто не знает. Стоящие рядом со мной люди показывали пальцами на крышу дома и уверяли других, что они этот дом видят. Подозревать их в сговоре с Татьяной не было никаких оснований. Значит, домик всё-таки есть, но видеть его всем, судя по всему, не дано. Я сделал пару снимков этой крыши. Но и на них никакого домика я не разглядел.
Тем временем наша экскурсионная программа подошла к концу. Татьяна всех поблагодарила за внимание и тех, кто собрался добираться до парома на трансфере, пригласила следовать за собой. Желающих оказалось почти вся группа. Мы вернулись по одной из горизонтально расположенных улочек старого города, ведущего к Королевскому дворцу, и остановились возле офиса туристического агентства. В нём же располагался пункт обмена валюты, что создавало неудобство для желающих войти. Две очереди должны были протиснуться сквозь узкие двери. Татьяна вошла внутрь первой и построила нашу группу на запись. Очередь двигалась быстро, и минут через десять я стал счастливым обладателем талона на автобус, отправлявшийся от Королевского дворца в порт. Автобус отходил в пятнадцать часов местного времени. Мои часы показывали пять минут первого.
Куда пойти погулять? Плана не было, я в этом смысле предпочитаю импровизацию. Что посмотреть? Да всё! А время на это хватит? Конечно, нет! Так что мне надо было придумать, чем себя занять на ближайшие три часа.
Что я вспомнил, когда остановился напротив Королевского дворца, так это слова Татьяны о том, что каждый день в полдень здесь происходит развод караула Королевской Гвардии. Мне показалось это интересным, и я решил взглянуть на это.
Развод происходит не внутри самого дворца, а левее его, на площади, на которой находятся, как я понял, казармы караула. Я обогнул здание, стоящее слева от дворца, и обнаружил толпу туристов, которую вежливо, но настойчиво, отгонял солдат гвардии. Нас не прогоняли отсюда вообще, нет. Освобождалось свободное пространство, на котором должно было происходить действие развода караула.
Я встал возле стены. В неглубокой нише сидело несколько человек. Тут были и мужчины, и женщины. Кто-то спал, кто-то присматривал за детьми. По периметру здания стояла густая живая изгородь из любопытных. В воздухе стояла речь на многих языках мира. Чётко слышалась английская и немецкая речь. Возможно, что это была речь на шведском языке, но мне она показалась немецкой. Неподалёку от меня на столб, стоявший рядом со стеной, забрался проворный китаец. Столб был каменный, и не больше метра в высоту. На этот же камень взобралась, судя по всему, местная девчушка. Её родители стояли рядом с приятелем китайца, и тревожно посматривали в её сторону одним глазом. Второй родительский глаз был сосредоточен на разводе караула.
Все мои соседи по просмотру этого редкого зрелища достали мобильные устройства, и принялись снимать. Я знал, что в моём мобильном телефоне есть функция видеосъёмки, но никогда до этого дня её не использовал. Настало самое время её попробовать.
Я вынул телефон из кармана, и набрал нужную опцию. Пошла запись. Рядом со мной другие операторы снимали происходящее, держа мобильные телефоны в горизонтальном положении. Я последовал их примеру. Но чуть позже я понял, что у них современные модели, а у меня камера расположена иначе, то есть мне надо снимать, держа телефон в руке вертикально. Как только я переменил положение телефона, действие началось.
Отделение солдат гвардии в ярко-синих костюмах прыжками в стиле кенгуру выскочили из казарм и остановились возле солдата, стоящего в центре площади с флагом. Последовали команды на шведском языке, из чего стало понятно, что в гвардии служат не только мужчины, но и женщины. Перепутать мужской голос с женским голосом невозможно, даже если это и команды для построения.
Солдаты встали по стойке смирно, и наступила тишина. Через пару секунд до моего уха донёсся отдалённый шум, похожий на звук марша. Ещё несколько секунд, и его услышали стоящие рядом со мной. Звук шёл из того переулочка, по которому я вышел на площадь с разводом. Все, как по команде, повернулись в эту сторону. Теперь уже не шведская девушка прислонялась на каменном столбе к китайцу, а китаец сзади пристроился за молодой шведкой. Родителям юной скандинавки, воспитанных на традициях шведских семей, было не до неё. Всё ждали появления оркестра Королевской Гвардии.
Он не замедлил появиться. Впереди шагал щеголеватый молодой дирижёр, размахивая длинной тростью. За ним двигался оркестр, наяривая среднестатистический военный марш. Он мог бы взят на вооружение как Швецией, так и Гондурасом. В любой стране мира на военном параде он бы звучал органично. Оркестр сделал полукруг по периметру внутреннего дворика, и остался стоять возле дальней от меня стены. Ему на смену выступили гвардейцы в чёрной форме.
Как я понял, кто-то из ребят в чёрной форме должен был заменить гвардейца в синем мундире, стоящего в центре дворика и держащего в руках флаг Швеции. Так оно и произошло, при этом перемещались солдаты в различных направлениях, смыл которых для меня остался тайной. Прошло минут двадцать после того, как начался развод. Зрители постоянно перемещались вдоль стены, проходя мимо меня ежесекундно. Мне стало неудобно стоять с вытянутой рукой около стены, так как постоянно приходилось отвлекаться от съёмки, пропуская очередного зрителя. Поэтому я продвинулся вперёд, дойдя до натянутого каната, служившего ограждением. Снимать отсюда было намного проще.
Тем временем оркестр стал играть новый марш. Постояв некоторое время на месте, музыканты прошли в центр площади и остановились. Мелодию они доиграли до конца, после чего раздались немногочисленные аплодисменты. После чего возникла небольшая пауза. Гвардейцы свои действия закончили, музыканты готовились сыграть новую мелодию, зрители застыли в ожидании. Дирижёр взмахнул руками, и я с первых тактов узнал мелодию песни Dancing Queen группы АББА.
Когда я учился в школе, на соседней улице жил парень Саша Кузницын. У нас с ним день рождения приходится на второе августа. Он был старше меня на два года, и учился в другой школе. Мы часто играли вместе в футбол и хоккей. А мама Саши работа во Фрунзенском универмаге, в разделе грампластинок, поэтому у Саши дома всегда лежали диски, которые в советское время далеко не всегда можно было купить. Пластинок группы АББА у Саши было несколько. Вообще, фирма «Мелодия» выпустила пять номерных альбомов АББА из восьми. Неплохо для того времени. Так вот, Dancing Queen вышла на диске 1976 года. Мы с приятелями заслушали Сашкины пластинки до дыр, и скажи мне тогда, что я буду слушать эти мелодии на родине группы, я бы только рассмеялся. А как иначе? Мне было всего десять лет.
И вот мне пятьдесят. Нет в живых Саши Кузницина, алкоголь его всё-таки доконал, я понятия не имею, что с другими приятелями из моего детства, а я вот, стою на площади Королевского дворца, и слушаю, как военный оркестр играет попурри из песен моего детства. Я стоял и не верил своим ушам.
После Dancing Queen оркестр заиграл Mamma Mia. Позже последовали Fernando и The Winner Takes ItAll. Когда прозвучал последний аккорд, раздались громкие аплодисменты, продолжавшиеся несколько секунд. Дирижёр повернулся лицом к зрителям и отдал честь. Я понял, что этот музыкальный отрывок исполнялся исключительно для зрителей. К разводу он не имел никакого отношения.
Я стоял и думал. Вот у нас тоже есть военные оркестры, и они тоже играют для зрителей. Вот только они наверняка будут исполнять что-нибудь русское народное, типа Калинки. А сыграть, допустим, Поворот из репертуара Машины Времени, они не будут. Жаль. Было бы очень здорово, и необычно.
Развод тем временем подходил к концу. Отряд гвардейцев маршем прошёл через площадь, и скрылся в переулке. В это время пошёл дождь. Сначала слабый, но он быстро усилился, и зрители стали разбегаться с площади под укрытие. Я не стал выделяться из толпы, и тоже спрятался от дождя.
Съёмку пришлось прекратить. Она у меня заняла три четверти часа. Что же! День рождения явно удался. Только ради этого представления стоило сюда приехать.
Минут пять дождь разгонял людей с улиц Стокгольма. А потом внезапно исчез, словно его и не было. Я посмотрел на небо. Тучи быстро удалялись в сторону Финляндии. Отлично! Туда им и дорога.
До трансфера оставалось ещё два часа. Я решил прогулять пешком вдоль озера по набережной, посмотреть на город с такого ракурса, послушать голоса горожан. Говорили на английском и на шведском языке поровну. Автобусов с туристами было много, чуть ли не каждый третий. Скорее всего, потому, что здесь пролегали туристические маршруты.
Пройдя половину намеченного пути, я присел на скамейку отдохнуть. У меня устали ноги, всё-таки почти три часа я или стоял, или ходил. Присев, я почувствовал, что меня тянет в сон. Спать на скамейках Стокгольма местные власти не запрещают никому, и я полчаса грелся на тёплом шведском солнышке. Рядом со скамейкой, на которой я сидел, какой-то араб торговал гамбургерами. Кроме ценника в кронах, был ценник и в евро, но явно по завышенной цене. Тринадцать шведских крон никак не могут равнять двум евро.
Посмотрев на часы, я поднялся, и отправился в обратном направлении. Напротив Королевского дворца находилась улица с сувенирными лавками. Я подумал, что может быть, найду там что-нибудь интересное. Я был убеждён, что в таких торговых точках евро обязательно примут в качестве оплаты. И не ошибся.
Евро брали охотно. Вот только цена за товары отбила всякую охоту даже смотреть, что же в магазине есть. Простой магнитик, который в Испании стоял полтора евро, а в Германии и Латвии по три евро, в Стокгольме стоял шесть. Я прошёлся мимо витрин с футболками, кружками, книгами, и вышел на улицу. Заходить в другие лавки мне не захотелось. Цена на одной улице у них явно была одинаковой.
На небольшом пятачке в конце улицы молодые люди собирали подписи под разными воззваниями. Написаны они были на кусках картона обычным фломастером по-шведски. Ко мне подскочил один юноша, одетый в кожаные брюки и куртку. В Амстердаме так одевались гомосексуалисты. Но этот парень был явно не их числа. Он протянул мне листок бумаги с подписями, и, показывая на кусок картона в другой руке, стал что-то быстро говорить.
- Что, Кемскую волость назад требуете? – спросил я, не подумав о том, что юноша понятия не имеет о классике советского кинематографа.
Он что-то ответил в ответ, возможно, цитируя мне классику местную. Я не стал продолжать наш диалог, взял у него фломастер и расписался внизу списка. Возможно, моя подпись в чём-то поможет процветанию шведской молодёжи.
До трансфера оставалось меньше пятнадцати минут. Я вышел на площадь, где стоял памятник Густаву. Вокруг памятника постепенно скапливались разные туристические группы, в том числе и наша группа. Я узнавал людей не только по лицам, но и по наклейкам. Каждые две минуты к памятнику подъезжал автобус, и из него либо выходили люди, либо в него садились. Все действия по высадке и посадки проходили неторопливо, без суеты и давки. А всё потому, что это были экскурсии для китайцев, американцев, итальянцев. Я это понял по национальным флагам, которые держали в руках туристы. Но тут пришла очередь автобуса для туристов из России, то есть наш трансфер.
Началась давка, как в советское время дефицита. Мне стало жаль девушку, которая должна была пропускать в автобус только тех туристов, кто был записан именно на это время. Лезли все подряд, толкая друг друга локтями и в спину. Глядя на них, мои соотечественников, я впервые в жизни ощутил желание сменить место жительства. Ни в Испании, ни в Германии мне не хотелось остаться жить навсегда. А вот тут, в Стокгольме, мне внезапно этого захотелось. Даже не из-за этих невоспитанных личностей, а потому, что здесь очень красиво. Возможно Пётр Первый, если бы у него была возможность выбирать, построил бы Питер именно здесь, на том самом месте, где находится Стокгольм.
Терпел я это безобразие минуты полторы. После чего стал отталкивать тех, кто лез не в свой автобус. Народ злобно хамил мне в ответ, но я прошёл в автобус, и занял место на втором этаже. После меня вошло человека три, и водитель закрыл двери. Толпа за окном бурно возмущалась. Я последний раз бросил взгляд на Королевский дворец, и автобус повёз нас в порт.
Дорога назад всегда кажется короче. Эта поездка не стала исключением. По пути я прокручивал в голове волшебную музыку, которую услышал сегодня днём. Захотелось закрыть глаза и ощутить себя птицей, парящей над миром, так мне было хорошо в этот момент. Скорее всего, я так и сделал, потому что дорога назад совершенно не запомнилась. Только когда автобус остановился на парковке возле здания терминала, я вернулся в действительность.
На таможне никого не было. В автобусе нас было около пятидесяти человек, и все мы должны были попасть на паром, но куда делись остальные пассажиры, я не знаю. Проходил я таможню в гордом одиночестве. Штамп в паспорт мне поставили, даже не глядя на моё лицо. Но ничего, бравые шведские парни! Я к вам ещё вернусь.
Первым делом я добрался до каюты и смыл с себя уличную пыль. После чего пошёл обедать. Ужин начинался только через три часа, а есть очень хотелось. Из ресторанов работал только один, который приглашал к себе на семейные обеды, так что выбирать, куда пойти, не приходилось.
Вот тут-то я и сообразил, что зря купил себе заранее шведский стол на всю поездку сразу. Да, это было дешевле по сравнению с ежедневной оплатой питания в том же ресторане, но по сравнению с рестораном, куда я пришёл обедать днём, шведский стол стоил намного дороже. Я прикинул, что мог бы сэкономить порядка пятидесяти евро. Однако, поезд, в смысле, паром, уже ушёл, так что горевать было поздно, да и незачем.
После обеда я вернулся в каюту и занялся стихосложением, после чего меня одолел дневной послеобеденный сон, который был прерван звонком будильника, зовущего меня на ужин. Есть не хотелось, но терять талон на ужин не хотелось ещё больше. Пришлось отрабатывать заранее оплаченную еду.
Паром оживился. Вечер увеселений был объявлен по громкой связи, работали все рестораны, почти все места в маленьких забегаловках были заняты. Я спустился на шестую палубу и подошёл к экскурсионному столику. Меня приветствовали всё те же обладатели длинных носов.
- Добрый вечер, - поздоровался я, - обзорную экскурсию по Таллинну, будьте добры!
- Вам же один билет? – уточнил юноша, зная мой ответ заранее.
- Да, нам один билет, - в тон ответил я ему.
Пока молодой человек отрывал нужную мне наклейку на завтрашнюю экскурсию, его носатая коллега приняла от меня деньги, двадцать евро. Экскурсия по Таллинну стоила дешевле, чем по городам Скандинавии. Бывший наш город, как-никак.
Положив билет в карман жилетки, я отправился на верхнюю палубу любоваться окрестностями. Напротив экскурсионного бюро стояла длинная очередь в пункт обмена валюты. Пассажиры обменивали не истраченные кроны на евро и рубли, а так же получали деньги за tax-free. Очередь было довольно длинной.
Паром тем временем покинул акваторию порта Стокгольма, и шёл по руслу реки в сторону залива. На обоих берегах то и дело возникали жилые постройки, в основном двухэтажные дома. Мне вспомнились слова Татьяны, нашего экскурсовода, о том, что каждый седьмой швед владеет лодкой или каким-нибудь другим плавательным средством. Действительно, возле каждого дома были построены мостки, возле которых стояли лодки или катера. Мимо парома, который двигался не быстро, проносились шустрые местные гонщики. Они явно получали удовольствие, обгоняя паром. С парома их приветствовали, размахивая руками. С катеров махали вслед, и что-то кричали, но слов было не разобрать.
Я решил дождаться выхода в открытое море на палубе, и прилёг на шезлонг. Было прохладно, и рядом со мной на открытой площадке находилось человек пять, не больше. Все они были одеты в непромокаемые комбинезоны жёлтого цвета, из чего я сделал вывод, что это были шведы. Они перемещались от одного борта к другому, и фотографировали местности.
Я приподнялся и тоже стал фотографировать. Оказалось, что на этом водном пространстве много маленьких островков. Возможно, именно их и имела Татьяна в виду, когда говорила о городских жителях, переехавших жить в частные дома. Что есть такие острова, где размещается только один домик, и хозяйственные постройки. Теперь я всё это хозяйство видел сам. Темнело. В домиках включали электрическое освещение. Всё это напоминало мне сказку. Я словно вернулся в детство, и смотрел на этот мир широко открытыми глазами. Мне снова захотелось остаться жить именно здесь, на одном из этих маленьких островков, где ухо не будут резать по ночам пьяные крики подонков, а лишь нежно ласкать тихим плеском набегающей на берег волны.
Путь до выхода в море оказался намного длиннее, чем я подумал, и я замёрз, пока ждал этой минуты. Надо было срочно выпить что-нибудь тёплого и горячего. Для начала я вернулся в каюту и допил наконец-то егермейстер. После чего пошёл в свой любимый спорт-бар. Там шла трансляция матча «Спартак» - АЕК, и все сидящие за столиками болели за москвичей. Я заказал себе коктейль и сел болеть за киприотов.
С каждой минутой мне становилось всё смешнее и смешнее. Причём смешили меня уже не действия московского клуба на поле, а то, как за него переживал народ, сидящий рядом. Я уже знал, что на пароме москвичи присутствуют, так что, возможно, это были именно они. Но дело и не в этом. Мне мой внутренний голос сказал, что АЕК сегодня выиграет, и я ждал этой самой минуты.
Ждать пришлось до окончания матчей. За минуту до финального свистка два киприота одной передачей оставили спартаковцев в дураках, заставив тем самым сидевших рядом со мной болельщиков стучать кулаком по столу и громко ругаться матом. Только я радостно улыбнулся. Выражать радость громко мне не хотелось. Добро на моих глазах победило зло, и этого вполне достаточно.
После матча пора было ложиться спать. Увидеть момент выхода парома в открытое море на территории Швеции, в этот круиз мне было не суждено. Завтрак на следующий день начинался с шести утра, а в порт Таллинна паром приходил только после одиннадцати. Очень неудобно, но что делать? Только вставать рано утром, завтракать, и снова спать до одиннадцати утра. Что я и сделал.

Таллинн

Завтрак прошёл незаметно. Народу было совсем мало, такое ощущение, что все наелись ужином, и завтракать уже не хочется. Я скушал яичницу и салат, запив их сладким чаем. После чего продолжил спать. В одиннадцать утра меня разбудил будильник, я не спеша оделся и вышел на верхнюю палубу.
День выдался солнечный. Туристы из разных стран передвигались по палубе взад и вперёд, и, показывая пальцами на небо, одобрительно кивали головами. Слышалась речь на разных языках мира. Береговая линия растянулась по всему горизонту. Прямо по курсу чётко был виден порт Таллинна, за которым пытался спрятаться город. Но с каждой минутой он становился всё ближе и ближе.
В Таллинне я бывал раньше дважды. Первый раз я попал в него с мамой, когда мне было лет десять. Мы прибыли в него на поезде рано утром, проведя семь часов в дороге. Всё это время я спал. С девяти утра до четырёх часов дня мы гуляли по старому городу. Я запомнил только старого Томаса, который виден отовсюду. Улицы в старом городе были узкими и кривыми. Трамваи в Таллинне были узкоколейными. Ничего другого в памяти от первой поездки не осталось.
Вторая была по окончании восьмого класса школы, когда наш класс премировали поездкой на три дня. Ночевали мы в Ивангороде, следующий день провели в Таллинне, после чего вернулись в гостиницу. Нас возили по городу на автобусе и была организована экскурсия. С той встречи с городом остались более яркие воспоминания. Годом раньше в Таллинне прошла Олимпиада, и было интересно смотреть на олимпийскую деревню, на певческое поле, на городскую архитектуру. Но самым большим впечатлением оказались продуктовые магазины. В них стояли ящики с настоящей кока-колой! Маленькие бутылочки по двести грамм! В Питере такие бывали по большим праздникам, а тут они занимали большую торговую площадь, и все покупатели воспринимали это как должное. А рядом стояли бутылочки с пепси. Тоже ящиками. Было ощущение, что мы находимся за границей Советского Союза. Что и было на самом деле, если смотреть правде в глаза.
С тех пор прошло тридцать пять лет. И вот я снова в Таллинне. Интересно, насколько изменился город за то время, что я здесь не был? Ждать осталось недолго. А пока надо было спускаться вниз, на традиционную встречу экскурсантов с Сергеем.
Всё происходило точно так же, как и в предыдущие дни. Сначала Сергей просил не стоять возле входных дверей, а занять сидячие места в холле. После чего рассказал присутствующим, чем таллиннская таможня отличается от других.
- Вам придётся набраться терпения, - посочувствовал Сергей, - паспортный контроль займёт много времени. Почему эстонские пограничники так долго проверяют документы, я не знаю, но факт есть факт. Это первое. Второе. Тем пассажирам, кто приобретёт tax-free, вам надо будет поставить штамп в специальном окне на таможне по возвращении в здание терминала. Без этого штампа вам деньги на пароме не вернут. Это придумали не мы, а всё те же эстонские пограничники.
Неуважение к пограничникам росло с каждой минутой. Но одно дело, когда это происходит на словах, и совсем другое, когда ты сталкиваешься с этим вплотную.
После того, как Сергей закончил говорить, нас позвали на выход. Опять давка, толкотня, суматоха. Я шёл одним из последних. До терминала пришлось идти расстояние, равное длине переходов Хельсинки и Стокгольма, взятых вместе. В самом здании терминала образовался большой людской муравейник.
Работали восемь таможенников. Двое из них пропускали жителей Евросоюза, шестеро граждан других государств. Например, с нами в одной очереди стояли жители Китая и Японии. Очереди двигались очень медленно, в то время как граждане Евросоюза только показывали паспорт, и проходили дальше. Не граждане Евросоюза простояли в очереди около часа. Когда прошли все жители объединённой Европы, Сергей договорился, чтобы в эти два окошка стали пропускать семьи с детьми. Натовское сознание долго колебалось, но гуманизм победил. Наши очереди чуть-чуть поредели.
Здание терминала находилось на втором этаже, и после прохождения таможни надо было спуститься вниз. Внизу всех туристов встречали носатые представители экскурсионного бюро. Разглядев опознавательный знак экскурсии, девушка и юноша отправляли туристов по ожидающим их автобусам. Я сел в автобус своей экскурсии предпоследним. Однако, в салоне были свободные места у окна. Я сел в левый ряд по ходу движения.
Слово взяла наш экскурсовод. Её звали Татьяна, как и нашу шведскую ведущую. Но эстонская Татьяна была уже на пенсии, была местной уроженкой, и знала город не только потому, что была экскурсоводом по профессии, и потому, что он строился на её глазах.
Пока автобус выбирался со стоянки, Татьяна рассказала нам краткую историю города Таллинн. В переводе с эстонского город может называться или «датский город», или «зимний город», или «усадьба-замок». Любое определение подойдёт. Первое упоминание в летописях о Таллинне относится к 1154 году. В то время город назывался Колывань. Позднее немцы и скандинавы дали городу название Ревель, которое шло от названия княжества, на территории которого находился город. В 1219 году его захватили датчане под командованием короля Волдемара второго. Позже, в 1227 году, его от датчан отбили рыцари-меченосцы.
В 1561 году прекратил своё существование Ливонский орден. Не дождавшись помощи от Польши, город присягнул на верность шведскому королю. Русским же город стал в ходе Северной войны России и Швеции в 1719 году.
Попутно Татьяна говорила о зданиях и улицах, мимо которых мы проезжали. Первым делом она показала нам арку в старом городе, пройдя через которую, мы должны были вернуться к терминалу после пешеходной экскурсии. Я обратил внимание на то, что в Таллинне, как и в других городах, куда я приезжаю посмотреть достопримечательности, ведутся ремонтные работы. Движение по улице было осложнено тем, что меняли трамвайные пути. Нас это не устраивало ещё и по той причине, что наша экскурсия началась после полудня. В Хельсинки и Стокгольме к этому моменту мы уже располагали свободным временем. Получалось так, что в Таллинне у нас будет не три часа, и только час на то, чтобы прогуляться по городу. Положительный момент был в том, что идти до терминала пешком было совсем близко.
Первая наша остановка была на певческом поле. Оно расположено на холме Ласнамяэ, недалеко от Олимпийской деревни. Эстрадная площадка выполнена в форме морской раковины, а недалеко от входа на поле установлен памятник композитору Густаву Эрнесаксу, который долгое время был организатором праздников на певческом поле. Про памятник нельзя сказать, что он сидит, однако скульптура изображает сидящего мужчину, внимательно смотрящего на то, что происходит на эстраде. У Густава доброе лицо и живые глаза. Сразу видно, что это был хороший человек.
Певческое поле было построено на месте стадиона в 1923 году. Но скоро стало понятно, что необходимо построить площадку больших размеров, потому что много желающих не могли попасть. Через пять лет началась разработка проекта нынешнего певческого поля. Внешне поле кажется не очень большим, и глаза отказываются верить в то, что на таком небольшом пространстве могут разместиться пятнадцать тысяч человек. Эстрадную площадку переделывали дважды, и окончательный вариант она приняла в 1960 году. Рядом с эстрадой находится Факельная башня высотой сорок два метра. Во время Певческих праздников на ней зажигается огонь. В остальное время башня используется как смотровая площадка. Сами певческие праздники имеют богатую историю и ведут своё начало с 1869 года.
Мы задержались на поле не больше десяти минут. Оно ничуть не изменилось с тех пор, как я был тут последний раз. Пожалуй, в ближайшем будущем здесь не будет никаких изменений. Расширять поле уже некуда, а улучшить конструкцию морской раковины ещё никому не удавалось. Сделав фото памятника Густаву на память, я вернулся в автобус.
- Несмотря на то, что это место считается окраиной города, - Татьяна продолжила свой рассказ уже по громкой связи, - но жители не могут сказать, что они живут в спальном районе. У нас так не принято. Мы, эстонцы, считаем, что если есть жилые постройки, то надо вокруг них строить не только магазины, школы. Больницы, детские сады, но и музеи, театры, концертные залы. Нам не надо ездить за культурой в центр города, у нас эти очаги есть в каждом городском районе.
Автобус тем временем подкатил к стоянке возле женского монастыря. Напротив него, по другую сторону дороги, находился красивый, недавно построенный супермаркет. Об этом было не сложно догадаться по рекламному объявлению, висящему над входными дверями. И пока Татьяна рассказывала нам истории из жизни монашек, две тётки решили посетить это торговое заведение.
Вот где бы я не оказался за границей в кампании русский туристов, обязательной найдутся какие-нибудь личности, которые считают, что могут себе всё позволить. В том числе, нарушать предварительные договорённости. Татьяна в начале экскурсии предупредила, что времени у нас в обрез, что если сказано, что собираемся через пять минут, значит через пять, а не через десять. И без её слов всё понятно. Но нет! Для кого-то слова вообще ничего не значат.
Мы ждали этих двух тёток минут десять. Автобус уже был переполнен гневом, когда эти туристки наконец-то соизволили вернуться. Каждая держала в руке длинный свежий багет.
- Вот теперь послушайте, что вам скажут окружающие, - жёстко сказала в микрофон Татьяна, и что-то добавила по-эстонски, очевидно нецензурную фразу.
- А что мы такого сделали, - хлопая невинными поросячьими глазками, удивилась одна из хавроньей, - мы только зашли на минуту хлебушка купить?
- Вы что, не понимаете, что вы нас задерживаете? – раздался возмущённый женский голос.
- Ну, подумаешь, на минуту опоздали, - с набитым ртом поддержала подруга по разуму. Она откусывала багет большими кусками, роняя крошки на пол. При этом над креслом водителя большими буквами на русском языке висела надпись «Есть в автобусе строго запрещено». На других языках надписи не было, очевидно, в ней не было необходимости. Глядя на этих опоздавших свиноматок, я подумал, что и на русском она тоже никому не пригодится.
Однако портить себе настроение из-за двух тёток мне не хотелось, и я о них вскоре забыл. Мы тем временем проезжали Олимпийскую деревню. Точнее то, что от неё осталось.
В Таллинне проходила олимпийская морская регата. Все участники жили в новой гостинице, которая была выстроена прямо у берега залива. Вообще. береговая линяя Таллинна составляет 64 километра. Вид отсюда на залив до сих пор замечательный. Что никак не скажешь о самой деревни.
Она пришла в запустение. Нет, она не заросла травой и кустарником, но нет ни капли той торжественности, которая была здесь в 1980 году. Одиноко стоит чаша олимпийского огня, на ней он больше не зажигается, а в здании, где размещались спортсмены, сейчас сдаются комнаты по дешёвой цене. Я не удивлюсь, если окажется, что для туристов не из России это место вообще не показывают.
После Олимпийской деревни мы проехали мимо памятника броненосцу «Русалка». Он затонул в 1893 году. Памятник был построен на пожертвования горожан. Автором был скульптор Амандус Адамсон. Высота памятника шестнадцать метров, пьедестал выполнен в виде носа корабля, который прорывается сквозь морские волны. Над пьедесталом установлена скала, на вершине которой находится Ангел с крестом в поднятой правой руке. После памятника наша экскурсия вернулась в центр города.
Передвигаться на автобусе по старому Таллинну нереально, поэтому, когда мы остановились недалеко от Собора Александра Невского, выяснилось, что автобус дальше нам не понадобится. Если по Хельсинки и Стокгольме мы на автобусе проводили по два часа экскурсии, и час ходили пешком, то в Таллинне наоборот. Час автобуса и два часа пешком. В Таллинне всё находится рядом, его можно обойти пешком за один день.
Собор Александра Невского был возведён в 1900 году, так как стоящая на этом месте церковь не могла вместить всех желающих. Его дважды хотели передать из рук церкви под хозяйственные нужды, но каждый раз удавалось отстоять. В храме строгие порядки. Войти в него может любой желающий, но женщины не могут войти с непокрытой головой, и никому нельзя войти в открытой одежде.
Мы остановились на одной из смотровых площадок старого города. С неё открывался вид на порт города, а так же на башни крепостной стены. Сам старый город остался позади нас, смотреть на него с высоты можно было с другой смотровой площадки. Чуть позже мы побывали и там. А пока Татьяна продолжала рассказывать нам историю города в составе Российской Империи.
Несмотря на то, что после Санкт-Петербурга вторым центром на Балтике был город Рига, Таллинн, в то время Ревель, стал быстро развиваться. Рига не находится на побережье Финского залива, в отличие от Таллинна, поэтому здесь была построена военная гавань, ставшая одной из военных морских баз. Был разбит парк Екатериненталь, в котором был построен Царский дворец. Ревель стал центром Эстляндской республики.
В 1871 году была построена железная дорога, соединившая Санкт-Петербург с Ревелем. Это способствовало увеличению товарооборота торговли. В то же время в городе наблюдается рост промышленного производства, были построены вагоностроительный завод, электромеханический завод, судостроительный завод и ткацкая фабрика. Порт Ревеля вышел на четвёртое место по товарообороту после Санкт-Петербурга, Риги и Одессы.
Историю города в Советское время Татьяна не стала рассказывать. Она лишь заметила, что училась в одной школе с будущим Патриархом Алексеем II. Во время автобусной экскурсии мы проезжали мимо этой школы, но остановку там не делали.
На этом месте Татьяна объявила пятнадцати минутный технический перерыв. Рядом со смотровой площадкой находилось несколько торговых сувенирных лавочек, в которых были оборудованы бесплатные туалеты. Больше половины группы мгновенно разбежалась по кабинкам, остальные стали рассматривать сувенирную продукцию. Мне сувениры были не нужны, я не люблю покупать маленькие красивые ненужности, но вот подарки маме и тётушке купить надо было. Рядом с сувенирными лавочками нашёлся и магазин одежды. В нём мне понравились два тёплых шарфика, которые я и купил своим родственницам в подарок.
Перерыв закончился и Татьяна повела нашу группу показывать старый Таллинн. В отличие от других европейски городов, в которых крепостные стены не уцелели, в Таллинне сохранилось восемнадцать башен из двадцати семи, и почти два километра стены по периметру. Остальные полкилометра всё-таки были снесены временем. Башни строились для защиты города от нападения врагов, но когда отпала необходимость в обороне города, часть башен была отдана под жильё.
В средние века в город можно было попасть через шесть ворот, в наше время сохранились только Большие Морские и Вируские ворота. Причём Вируские ворот было двое, Большие и Малые. Большие ворота мешали дорожному движению и были разобраны. Не сохранилось ни рва с водой, ни подъёмного моста с решётками.
Возле Домского Собора мы остановились. Только сейчас я узнал, что именно здесь похоронен Иван Фёдорович Крузенштерн, российский мореплаватель, который возглавил первую русскую кругосветную экспедицию.
Сам Домский Собор впервые упоминается в рукописях в 1223 году. На этом месте стояла деревянная церковь, рядом с которой братья воинства Христова сложили трупы датчан, которых перебили во время конфликта, названного позже «кровавой баней». При церкви была открыта школа, названная Доской. Позже название перешло на Собор, который был выстроен на месте церкви. В 1591 году Собор стал лютеранским.
В центре города находится Ратушная площадь. Я её узнал сразу, так как бывал на ней дважды, но не знал, как она называется. В средние века на ней происходили самые важные события в жизни города, такие как, рыцарские турниры, праздничные ярмарки, казни. Сегодня казнить некого, а вот праздничные гуляния, рождественские мероприятия, торговля, - всё это происходит регулярно. По периметру площади стоят открытые кафе, слышится речь на многих языках мира. Рождество на площади регулярно празднуют с 1441 года.
Главная достопримечательность площади, - городская Ратуша. Согласно документам, ей уже более шестисот лет. В 1530 году на шпиль башни был установлен флюгер «Старый Томас». На высоте 64 метра находится балкон, откуда можно осмотреть с высоты весь город.
Рассказав нам всё, что было положено, Татьяна пожелала нам всего доброго, и показала, по какой улице нам надо будет вернуться на паром. Почти вся группа стала переспрашивать, поскольку с первого раза, очевидно, никто ничего не понял. Я никогда не принадлежал к большинству, поэтому пошёл не спеша по улице. После Хельсинки и Стокгольма, в которых я раньше никогда не был, в Таллинне не было свежести восприятия увиденного. Я постоянно ловил себя на мысли, что вот здесь я уже был, вот это я уже видел, а вот сейчас нам покажут это… Поэтому и рассказывать о пребывании в Таллинне особого нечего. Наверняка есть места, которые за тридцать пять лет изменились до неузнаваемости. Но к старому городу это не относится. Это музей под открытым небом, куда можно приезжать каждый год, и он всё время будет одинаково выглядеть. Всё те же трамваи, троллейбусы, дома… Разве что вывески изменились, и горят намного ярче, чем раньше. Ну, так это повсеместно. Достаточно выйти ночью на Невский проспект, чтобы убедиться, что жизнь не стоит на месте.
Я прошёл свозь каменную арку, и оказался за чертой старого города. Три часа назад мы проезжали мимо на автобусе. До терминала было рукой подать. Но до парома я решил посетить ближайший супермаркет, стоящий у меня на пути. Всё-таки быть в Таллинне и не купить Vana Tallinn мне показалось неправильным. Винный отдел поразил своим размахом. В Финляндии алкоголь размещён на значительно меньшей площади. Найти сразу ликёр не получилось, а приставать ни к кому не хотелось. И всё-таки я его нашёл. Для Vana Tallinn был оборудован отдельный стенд, где можно было выбрать себе бутылочку по подходящему объёму. Я выбрал самую большую. Ещё неизвестно, когда я буду в Таллинне в следующий раз, а что за ликёр продают в наших магазинах, ещё вопрос.
Оплачивать наличными деньгами я не стал, протянул кассирше банковскую карточку. Она в ответ протянула мне чек, чтобы я расписался на нём. Вот только с ручкой возникли проблемы. Первая ручка, которую мне отдала кассирша, писать отказалась, вторая рассыпалась у неё в руках. Пока кассирша, матерясь по-эстонски, бегала к другой кассе за пишущей авторучкой, я поставил автограф своей походной, которую всегда ношу с собой. Кассирша долго и вежливо извинялась, после чего положила бутылку в фирменный пакет магазина. Возможно, эта услуга входит в стоимость товара.
На таможне у меня никто не стал спрашивать, что в пакете. На пароме охрана так же не проявила никакой заинтересованности в том, чтобы меня обыскать. Стало немного скучно. Я даже на контрабандиста ничем не был похожим.
До шведского ужина было ещё далеко, а есть уже хотелось. Поэтому я сходил пообедать в уже знакомый мне ресторан, после чего разлёгся в каюте и стал писать стихотворение о Балтике. Круиз для меня на этом завершился. Футбольных матчей в этот день не было, так что и развлечь себя было нечем.
Правда, на центральной эстрадной площадке должны были чествовать тех пассажиров, у которых в дни круиза был день рождения. Меня это касалось в первую очередь, так как вряд ли у кого-то был такой же юбилей. Вот только идти туда мне совершенно не хотелось. Начало представления было назначено на двадцать часов по московскому времени, и я решил, что буду принимать решения, исходя из своего состояния на то время.
После ужина я поднялся на верхнюю палубу. Паром уже покинул акваторию порта и вышел в залив. Таллинн постепенно отдалялся от нас. Старый Томас помахал нам на прощание и скрылся в облаках. Пассажиры лениво переходили от одного борта к другому. Смотреть было не на что. Кругом вода, и только далеко, на линии горизонта, виднелся берег. Мне казалось, что паром пойдёт вдоль берега, но мы уверенно шли в сторону Хельсинки. По крайней мере, мне так казалось. Я лёг на свободный шезлонг и задремал. Когда я открыл глаза, уже стемнело. Таймер на мобильном телефоне показал время двадцать два часа, двадцать пять минут. Ого! Это я проспал почти три часа на свежем воздухе. Идти за поздравлениями не было никакого смысла.
Я задумался. Что же мне больше всего понравилось в этом круизе? После недолгих размышлений вывод был однозначный, - Стокгольм. Не одно какое-то конкретное место, а город целиком. Я дал себе слово, что обязательно приеду сюда ещё раз, и не на один день. Я даже могу согласиться с мнением, что Стокгольм красивее Питера. С маленькой оговоркой. Питер намного моложе Стокгольма, да и рельеф местности многое значит. В Питере он другой.
Стало прохладно. Пришлось вернуться в свою каюту, чтобы лечь спать. Последний завтрак начнётся в шесть утра, и хотелось бы выспаться перед возвращением на родину. Я забрался на узкую длинную койку и выключил свет. Скоро я уже буду дома.

Питер

Завтракать в Питере пришло очень мало народа. Навскидку, нас было человек пятьдесят, не больше. Остальные, видимо, занимались упаковкой вещей. Мне собирать было нечего. Подарки, купленные мною в Таллинне, легко помещались в небольшую походную сумку. Я не торопясь съел кашу, запеканку, и салат, после чего поднялся на палубу.
Кронштадт остался позади. Впереди виднелись дома, среди которых стоял и тот, где я счастливо прожил два года, снимая квартиру. И именно здесь я намерен жить дальше. Если, конечно, не получится жить в Стокгольме.
Палуба потихоньку заполнялась пассажирами. Сегодня нам не надо было собираться в большом зале. Теоретически можно было купить экскурсию по Питеру, и потом на паром не возвратиться. Вот только зачем мне это? Паром, как я догадался, курсирует между четырьмя городами постоянно. Поэтому в Питере всё будет происходить, как и в Хельсинки, Стокгольме, и Таллинне. Сначала выйдут экскурсанты, потом те, для кого поездка завершилась. Дальше наступает время для внутренних работ на пароме, типа уборка кают, смена работников экипажа, бригад артистов, и т.п. После 16.00 на паром начнётся посадка, и всё начнётся заново.
Пока паром проходил мимо Канонерского острова, народ заполнил палубу целиком. Я узнавал тех пассажиров, с которыми сталкивался в первый день, когда мы отплывали из Питера. Всё остальное время каждый из нас жил своей жизнью, и только перед высадкой мы встретились снова. Я говорю мы, хотя имею в виду только себя. Не думаю, что кто-то из пассажиров меня вспомнил. Это я запоминаю то, что никогда не пригодится.
По громкой связи объявили порядок высадки на берег. Я вернулся в каюту, забрал свою сумку, и попрощался с паромом, глядя на себя в зеркало. Я умею быть благодарным к окружающим меня предметам. Мне было уютно все эти четыре дня среди них, и моё спасибо будет отнюдь не лишним. Мне показалось, что они мне ответили тем же. По крайней мере, я это ощутил.
В коридоре стояла длинная очередь на выход. Она проходила через всю четвёртую палубу, поднималась наверх по лестнице, и терялась в коридорах палубы шестой. Я был где-то посередине. Двигались мы медленно. Спешить не хотелось, но стоять в тесном коридоре было неуютно. Мы ожидали, пока не спустятся все экскурсанты. Когда подошла моя очередь на выход, оказалось, что в Питере идёт дождь. Пока мы шли по фарватеру, светило солнце. Но это Питер! Тут от дождя до яркого солнца может пройти несколько секунд.
Посадочный талон у меня не забрали, а оставили мне на память. Внизу, возле трапа, стояли длинноносые представители экскурсионного бюро, и уводили своих подопечных. На экскурсию по Питеру записались граждане других государств, насколько я понял ситуацию. Чуть дальше стоял довольный Сергей, и прощался с соотечественниками, сошедшими с парома. Я был единственным, кто протянул ему руку.
Наши таможенники отомстили гражданам Евросоюза за те унижения, что мы терпели в Таллинне. Теперь россияне проходили паспортный контроль быстро, а граждане других государств образовали две длинные змееподобные очереди. Больше всего было жаль японцев и китайцев. Они стояли в длинной очереди в каждом городе.
Ехать домой на метро не было никакого желания. Я вызвал такси к Морскому вокзалу. Возле выхода стоял маленький духовой оркестр. Когда я вышел из здания, они, словно приветствуя меня, заиграли военный марш. У меня появилось ощущение, что всё происходящие напоминает отрывок из сюрреалистичного фильма. Ливень, холодно, старые обшарпанные стены, суетящиеся люди, охранники, пытающиеся отогнать машины, подъезжающие к выходу из здания. И среди этого хаоса звучит бодрая музыка, которая тут совершенно не к месту. И люди, которые держат в руках музыкальные инструменты, не рады сами себе. Я вспомнил оркестр Королевской гвардии в Швеции. Там улыбки не сходили с лиц. Да, было забавно смотреть на развод в целом, но, сколько же в этом было радости и добра! А тут люди словно отбывали трудовую повинность. Я хорошо знаю это по себе, поскольку сам ещё этим занимаюсь, пока.
Таксист позвонил мне лично. Он не смог подъехать сразу к входу, мешали припаркованные автомобили, во-первых, и автобусы, стоящие как раз перед выходом. Я разглядел номер машины, которая приехала за мной, подошёл ближе, и уселся на заднем сидении, несмотря на крики охранника, что тут посадки нет. После чего водитель, проявив навыки Шумахера, объехал это столпотворение, взяв курс на юго-запад города.
Надо отдать водителю должное. Он повёз меня не по навигатору, а так, как я ему подсказывал. Всё-таки по дворам я знаю дорогу короче. Всё время. Пока мы ехали, я рассказывал ему про Стокгольм, уж очень мне он понравился. А парень оказался фанатом группы АББА, что было как нельзя кстати. Хорошие чаевые он заслужил.
Дома было всё так же, как и перед поездкой. Наверняка за эти дни мне пришло много писем, я каждый день получаю их не меньше десятка. Да и новые стихи надо было выкладывать. Так что, разобрав свою походную сумку, я включил компьютер, и открыл походную записную книжку на нужной странице. Жизнь продолжалась, как и прежде, но во мне, скорее всего, что-то изменилось к лучшему.


09.10.2016