RebyC. Chapter 8

UnReal. Chapter 8

Откуда нам известно, что Земля имеет шарообразную форму? И как в этом убедиться? Вряд ли глядя с самой Земли. Да, в древности греки видели корабли, верхней частью выплывавшие из-за горизонта, а вот в пустыне или гористой местности человеку вполне может показаться, что основание Земли плоское.

Что интересно, для того, кто там в тот момент стоит это и будет единственной правдой, потому что для него в тот самый момент Земля как раз ведёт себя как плоская. Ведь если мы видим пирамиду, то мы её видим при условии, что смотрим на пирамиду под определённым углом – например, сбоку и сверху. Если мы будем смотреть строго напрямую на её грань, хоть убей, но мы увидим треугольник. Строго снизу – её основание (квадрат, треугольник – в зависимости от того, что лежит в основании).

Понятно, к чему это – сколько ракурсов, столько и взглядов, и только разносторонний более-менее правилен, потому что он более верно отражает суть оригинала, нежели взгляд односторонний.

Схемы

Аиша сказала Найзеру, что собирается строить сложные схемы, которые могли бы соединить информацию от каждого заключённого в одну чёткую картину – картину, которая должна была показать, кто кроется за таинственной диверсией. Мало сказать, что на диверсию и проблемы Корпорации ей было глубоко плевать, – если тот, кто за этим стоял, хотел насолить Корпорации и этому Главному, она была с ним на одной стороне.

Все необходимые для её личной цели схемы – вернее, схема была одна, – Аиша уже выстроила в своей голове там – в тюрьме, – собрав воедино все те картинки, который были разбросаны в её голове, как кусочки мозаики.

Чем она была недовольна этим вечером всерьёз, так это тем, что плюху пришлось скинуть. Зайдя в номер, не заказывая ничего поесть, даже не помыв ноги и не умывшись, девушка скинула с себя одежду, и, оставшись в одном нижнем белье, надела на себя шлем виртуальной реальности и опустилась в кресло-лежак.

Летя сквозь свист и тоннель светлых и тёмных искр, Аиша ожидала оказаться в своём личном пространстве. Но её загрузка почему-то затягивалась. Она всё летела, и конца тоннелю не было видно. Внезапно пространство вокруг неё начала прорезать вспышки молний; они становились всё ярче, чаще и мощнее, пока не затянули всё вокруг голубым электрическим светом.

Если взять и построить дом на пляже – прямо на береговой линии, можно сделать так, что окна одной стены будут выходить видом только на море, а другой – только на сушу. А если посадить туда обезьяну и понаблюдать за её поведением, получится, что когда она будет смотреть в одну сторону, у неё будет складываться такое впечатление, что вокруг одно только море – вода, и ничего кроме воды. Если же обезьяна будет смотреть в другую сторону, будет думать: вокруг только суша, и поблизости нет ни капли воды.

И так и будет, если её не выпускать из этого дома, выбирая, на окнах в какую сторону открывать ставни. Так и с человеком. Если лишить его свободы выбора в разностороннем плане, а потом поместить в супермаркет и сказать: «Ты свободен, выбирай всё, что хочешь!», разве будет он негодовать? Моисей сорок лет водил нацию Израиля по пустыне, чтобы поколение рабов сменилось теми, кто Египетского плена не видел никогда. Чтобы создать новый, свободный народ. Нас уже 35 лет водят по супермаркету. Недолго осталось, не так ли…

Код Кибера

Сначала всё перед глазами было ярким, так, что невозможно было ничего разобрать. Когда свет начал потихоньку рассеиваться, Аиша увидела фигуру парня посреди темноты. Когда зрение окончательно подстроилось под систему, она наконец увидела чёткую картинку: посреди тёмной пустоты перед ней стоял Шам.

- Шам! – девушка кинулась ему на шею, и они крепко прижались друг к другу, - я знала…

- Не ври, - тихо и снисходительно проговорил Шам, - ты очень горевала. И ты думала, что тебе это приснилось после того, как ты обкурилась.

Аише вновь было непривычно слышать эти размеренные спокойные интонации просвещённого блаженного. Она, держась за его плечи, подняла голову и посмотрела ему в глаза:

- А что это? Как это?

- Понимаешь, я изучил код Кибера настолько хорошо, что мог прописать любое действие – дай мне только доступ. Но когда я начал путешествовать по Сети, выйдя за рамки программы, они это заметили и испугались. Я тогда ещё не знал, что можно убить пользователя, пустив избыточное напряжение в гнездо на шее. Никто об этом не знает. Кроме Корпорации. Они думали, что уничтожив моё тело, они покончат с проблемой. Но моё сознание тогда было далеко. И теперь я могу существовать только в Сети. С одной стороны, я замкнут здесь. С другой – неуязвим. Я могу творить в пространствах Кибера всё, что захочу, просто потому что знаю, как. Знаю, какой код нужно прописывать, чтобы появилась та или иная вещь, появились нужные свойства или произошло какое-то событие. Сейчас ты, как я, и они тебя не увидят. Я тебя перекодировал. Как будто ты спишь.

Его слова не укладывались у неё в голове. Аиша не знала, как реагировать и абсолютно не понимала, что чувствует. С одной стороны, она хотела забить на всё и просто наслаждаться тем, что она снова, рядом с ним, что может его видеть, трогать и говорить. С другой, – она отчаянно старалась связать его слова со своими представлениями и окончательно разобраться в том, что же происходит.

Если раньше не было такого большого потока информации, как сейчас, то в наши дни это довольно серьёзная проблема. Если человек не сидит, закрывшись у себя дома, избавившись от всех электронных устройств и избегая печатных изданий. Менее чем двести лет назад вся поступающая информация – даже учитывая, что это был золотой век поэзии и литературы, – воспринималась осознанно. Восприятие поддавалось контролю и своевременному осознанию. Теперь же мы не в силах даже своё восприятие взять под контроль. И речь не только о рекламе.

Многие современные люди не контролируют тот контент, который их – в прямом смысле – настигает через социальные сети, другие интернет-ресурсы. Многие даже сами идут на то, чтобы поглощать ненужный контент. О телевизорах – вообще не стоит.

Когда между «приёмами информации» есть время подумать, полезная ли это информация или нет. Когда этого времени нет, нет и возможности осознать ненужность информации. Она откладывается в подсознательное – и забывается. Только срабатывает и выстреливает совсем не тогда, когда нам бы хотелось. Зато именно тогда, когда это нужно тем, кто эту информацию закидывал.

Потому, например, у сектантов весь день расписан по минутам – чтобы не было времени подумать. Потому же так часто проводились публичные выступления Адольфа Гитлера. Чтобы чаще «закидывать». Один из первых его соратников не просто так говорил, что «ложь, повторённая много раз, становится правдой». Сам пробовал.

Когда-то была такая вещь, как цензура. Хотя почему была – с чего тут все взяли, что «свобода слова» не только на словах? Только эта цензура фильтрует ту информацию, которая не выгодна системе. И, судя по происходящему, немного лучше, чем раньше, но всё равно – фильтрует плохо. Вот такого же фильтра не хватает каждому человеку в своей голове, только ориентированному на себя, на собственные интересы.

Сейчас этого фильтра для неправильной и уничтожающей информации – нет. И наши головы стали зеркалом Интернета – большой помойкой…

Материальные точки

Аиша услышала треск разрядов электрического тока. Пространство вокруг них с Шамом начало взрываться вспышками, похожими на молнии, прорезавшие эфир в непосредственной близости от них. Теперь все чувства Аиши – это чувство описать было невозможно – сжались до размеров материальной точки.

Аиша помнила, как два года назад Шам вернулся домой, еле стоявший на ногах и напрочь утративший всякое чувство координации. Валясь с ног, он еле как – не без помощи Аиши – добрался до уборной, а потом лежал на полу и заливался слезами. Нет, он не рыдал, как ребёнок, – он плакал, как обречённый – грустно и больно, а потом кричал и просил небеса, чтобы его отпустило. Потому выяснилось, что этот идиот перекурил мягкого – какого-то пластичного наркотика, который выдавали за гашиш. И ведь выходил из дома, чтобы взять еды подешевле – без доставки, но нет – надо было ему разговориться с парнями в очереди.

Тогда он описывал свои ощущения, как движение с запредельно высокой неконтролируемой скоростью. И ощущение пространства было совсем другим – он не чувствовал, что у него есть ноги или руки, он чувствовал себя мельчайшей теоретической единицей – материальной точкой, и ощущение скорости испытывал, как преодоление этой точкой пространства в рамках тоннеля. К слову сказать, что-то похожее испытывала Аиша в ту ночь, когда во всём городе вырубился свет.

Но сейчас она не просто чувствовала себя материальной точкой. Она видела только тоннель, но что-то ей подсказывало, что в виде такой же мельчайшей точки рядом с ней летит Шам. Они летели сквозь свет. И тут Аиша поняла, что сам свет и составляет тоннель. И этот тоннель то и дело расходился в стороны, соединялся с другими тоннелями, и вместе они переплетались в огромную сеть. Сеть, которую можно было почувствовать. Аиша не могла себе объяснить, каким именно образом, но она запоминала пройденный ею путь, как будто сливаясь с ним в одну информационную структуру. Но движением управлял Шам.

Аиша догадалась, что это была за сеть, сквозь которую они летели. Это был Интернет.

Как же нам быть в сложившейся ситуации, когда большая часть информации, с которой мы сталкиваемся, является для нас лишней? Вряд ли оградить себя от неё, избавившись ото всех гаджетов и привычных способов связи, будет хорошей идеей. В современном мире с его необходимостью быть на связи двадцать четыре часа в сутки это просто не представляется возможным.

Воспринимать мир критически? Не упекут ли нас в психушку с диагнозом «паранойя» после такого решения? Ведь тогда на каждом шагу мы будем замечать враждебную для нас информацию. Надо вспомнить, где человек проводит большую часть своего времени. Не по навязанной нам картине, а традиционно – как было, пока всё не пошло наперекосяк. Трудно? Читайте дальше. Можно вслух

Интернет

Находясь в Интернете – не так, как она привыкла: посредством браузера, социальных приложений или даже Кибера – Аиша могла общаться с Шамом без слов: она интуитивно чувствовала, как нужно передавать информацию. Она только подумала о том, что можно замедлить движение, чтобы осмотреться – оценить ситуацию. Поначалу она чувствовала себя, как в родной стихии, но с каждым моментом она чувствовала перегрузку сознания от такого дикого темпа. Это было не просто движение – это была встреча лицом к лицу с каждой частичкой информации.

Почувствовав её желание, Шам остановил движение, и в этот момент где-то в оптоволоконной сети задержались два сгустка информации – две материальные точки. Аиша «смотрела» вокруг и не могла совладать с эмоциями. Вокруг было много света – сверхбыстрые потоки. Она видела, как в обоих направлениях движутся частицы света, переносившие килобиты информации. Она могла их видеть. Она чувствовала, что они содержали. Это были сообщения, картинки, фотографии, коды… Некоторые частицы были закрытыми – закодированными. Это были нечитаемые фрагменты – просто кусочки света.

Она просто не знала кодов, которыми их кодировали, Шам видел и воспринимал намного больше её. Она поняла это, потому что Шам только что передал ей эту информацию. Аиша продолжала аккумулировать в себе всё, что проходило мимо неё. Каждая частица оставляла свой след. Девушка первый раз была в Интернете таким способом, и она была к этому не готова. И это вызвало неожиданный эффект.

Сначала вся информация, которую воспринимал от неё Шам, состояла в том, как это удивительно, и как это сложно воспринимать. Потом информация похожего содержания начала усиливаться её впечатлениями от каждого нового фрагмента. Её материальная точка начала по нарастающей выбрасывать крупные дозы энергии, в то же время так же по нарастающей аккумулируя новую. В этот момент тот участок оптоволокна, в котором они задержались начал вибрировать и нагреваться. Чем это могло грозить, не знал даже Шам. Но потом произошло то, что окончательно выбило его из колеи.

Перегруженное информацией сознание Аиши потеряло контроль над восприятием, и воспоминания в нём начали мешаться с бешеным темпом. Она вновь обратила внимание на то, что рядом с ней Шам, и начала транслировать ему информацию об удивлении и истерии. Осознавая опасность положения, Шам поспешил перенести их из этого участка Сети в более безопасное для её сознания место.

Аиша как материальная точка начала вести себя непредсказуемо. Она вырывалась из создаваемого Шамом информационного потока, как минимум три раза и продолжала аккумулировать и выплёскивать свет, поэтому ему приходилось прибегать к максимальной концентрации, чтобы создать поток, из которого она бы вырваться не смогла. Постепенно световой поток вынес из в то место, которое Шам прописывал, двигаясь по создаваемому им же самим пути, усилием своей воли. Это была солнечная зелёная весенняя долина на берегу реки с солнцем около четырёх часов дня.

Аиша материализовалась, и её восприятие реальности тоже изменилось, но, лёжа на мягкой траве, она продолжала брыкаться, перекатываться из стороны в сторону, плакать и кричать:

- … с чего ты… - не унималась девушка, ей всё ещё не давало покоя, что Шам был мёртв, - ааа!

Подбежав к ней – Шам материализовался в паре шагов от Аиши, – парень схватил её за плечи, пытаясь остановить беспорядочные подёргивания её тела из стороны в сторону. Он хорошенько потряс её, стараясь сконцентрировать её блуждавший то туда, то сюда взгляд на себе.

- Стоп! Аиша, вернись сюда! Мы тут, проснись, ау! – Шам продолжал взывать к сознанию Аиши, тряся её за плечи – Да, я умер! Я хотел показать тебе, что я видел!

Шам, скорее потерял своё тело, но если ему удалось сохранить своё сознание, это был больше переход к другой форме существования, чем смерть в её традиционном понимании. Но в плане безвозвратного прекращения той жизни, которую он вёл до этого, это была самая настоящая смерть. И Шам это прекрасно понимал. Трудно сказать, стоило ли его смерти то, что он увидел, но всё сложилось именно так, как сложилось. И сложилось не зря – он не песочницу открыл и не новую планету.

И если бы он не погиб, то не нашёл бы этого. А если бы не он, то кто?

Что мы знаем о жизни пчёл? Что они живут в ульях, делают мёд, жалят и летают, как конченые наркоманки.

Но любой пчеловод скажет: математика, слаженность, организованность – нам есть чему у этих созданий поучиться. Если бы мы жили так же слаженно и не поддавались вредному воздействию враждебных сил, ведомых хрен знает, чем, уже давно бы строили на луне небоскрёбы и устремлялись к галактике Андромеды, но нет: мы и в своём-то улье порядок не можем навести, хотя бы потому, что не знаем с чего начать.

Для начала, вопрос из школьной программы: ячейка этого огромного улья, называемого человеческим обществом. М?

Тотальный контроль

Аиша всё ещё дрожала, будто бы от холода. Но Шам видел: она приходит в себя. Ей просто нужно было время. В сущности – объективно – абсолютно ничего не изменилось: они вдвоём были всё теми же сгустками информации, задержавшимися в оптоволокне. Просто сейчас Шам оградил себя и Аишу от посторонних потоков, задав окружающему их свету параметры защиты и недосягаемости. Их невозможно было прочесть, как и они не воспринимали всё, что проходит мимо. Как танк или ядерная подводная лодка. А всё, что можно было назвать природой, зрением, речью – это лишь кодировка свободного света. Это было лишь иллюзией, создававшей удобство восприятия.

Постепенно трясучка Аиши прошла. Шам понял, что ей нужно дать немного времени отойти от такого большого объёма информации. Аиша приподнялась и осмотрелась. Он подошёл к ней и крепко обнял.

- Любимая… Ты помнишь, о чём мы говорили? Помнишь, что я тебе рассказывал?

Аиша растерянно посмотрела на Шама обалдевшими глазами.

- Там было так много сообщений… Я словно слышала голоса миллионов людей… И понимала, что говорил каждый… Прости, что я…

Шам по-доброму рассмеялся:

- Ничего, ты что! Я прекрасно понимаю: когда я впервые это испытал, меня хватило секунд на десять. Ты потом ещё думала, что я траванулся наркотой.

Аиша вспомнила тот случай, когда Шам явно был неадекватен, как после таблеток или злого порошка, но отпирался и так и не признал, что он был под чем-то. А она ему тогда не поверила. Аиша повеселела и снова посмотрела на Шама.

- Так ты живой?

- В каком-то смысле… Не телом, но сознанием. Я остался тем, кем был в тот момент, когда загружался в Кибер последний раз. Я сохранил осознание, все воспоминания и навыки. Только я не могу выбраться из оптоволокна.

- И как нам теперь быть?

- Послушай, Аиша! – Шам сжал её плечи, чтобы сконцентрировать внимание на себе, - я не закончил! И я не хочу, чтобы моя смерть была напрасной!

- Я сделаю всё ради тебя, - совершенно искренне сказала она, глядя прямо ему в глаза.

- Есть тот, кто всем управляет. Всей системой. Но не всеми людьми. Его цель – тотальный контроль, и если его не остановить…

Каждый человек рождается (в основном) будучи членом семьи, в семье растёт, и семья же его окружает после смерти (если конечно, в семье не без нормальных). Именно эта ячейка общества и отвечает за воспитание человека. Недаром о человеке судят по его семье и наоборот – о семье по человеку. Если в семье достаточно крепкие отношения, то родители вовремя смогут предотвратить противоестественную ориентацию ребёнка, а старшие не позволят засорить мозг родителям о том, что это нормально.

То есть общение и обсуждение в том самом тесном семейном кругу – да хоть за ужином, и есть тот самый фильтр. Фильтр, не дающий вредной информации нанести удар ниже пояса.

К сожалению, на сегодняшний день многие позабыли институт семьи. В том смысле, что он перестал играть ту главную роль, как было раньше. И нам за это воздаётся. Причём очень крепко.

Прерванный сеанс

Шам не успел договорить до конца. Сеанс в Кибере прервался, и Аишу, дезориентированную, вновь выбросило в реальный мир. Она сняла шлем и долго жадно глотала воздух, пока не прекратилось головокружение.
Девушка вылезла из кресла-лежака, подойдя к холодному оконному стеклу. В комнате было темно – как и во всём городе. Питание снова было отключено.