Аляска-3 Глава IV

Глава IV

ЛУКАВОЕ БЕСЧЕСТЬЕ

Жизнь — штука полосатая, это знают все. Только никто не может сказать, как широка наступившая черная или белая полоса. Когда придет конец испытаниям. Или сколь долгим будет период благополучия. Зато каждому известно: светлый промежуток в жизни иногда оказывается до обидного мал…
Лето прошло, и я выбралась из широкой черной полосы семейных неурядиц и болезни. Наступила осень, а вместе с ней — время радости и покоя. Но только-только мне удалось восстановить силы и взбодриться, как снова грянул гром. Теперь гроза разразилась над моими финансами.
Именно тогда, в пору листопада, мне стало ясно, что я оказалась жертвой крупной финансовой аферы. И потеряла немало денег…
Но — стоп! Я употребила неправильные слова — «жертва» и «потеряла»! С той поры прошло тринадцать лет. Все эти годы я неотступно преследовала мошенника. И продолжаю это делать. На него заведено несколько уголовных дел. Он объявлен в федеральный и международный розыск. Он скрывался в Испании, но моими стараниями был арестован сотрудниками Интерпола и две недели провел в заключении. Пока ему везет, он избежал экстрадиции в Россию и суда. Но я не оставлю его в покое. Как говорится, не на ту напал. Он будет сидеть в тюрьме и вернет мне мои деньги!
Теперь я назову имя этого человека. Андрей Юрьевич Хамидулин. В России последние десять лет он известен любителям фантастики как писатель Андрей Круз. Аферист претерпел удивительную метаморфозу: отошел от дел и стал писать книжки! Считается, что из-под его пера вышло около двадцати романов.
Возможно ли такое?..
Я хочу развернуто ответить на этот вопрос: он принципиальный. Однажды я задала его себе как филолог, автор научно-популярных книг и статей, как создатель «Аляски». И пришла к следующим выводам.
Человек, который обманул меня тринадцать лет назад, не может творить в литературе. Грамотное, точное, образное самовыражение в слове доступно только людям совершенно определенной внутренней организации. Литературное творчество — это состояние. И войти в него дано лишь тем, кто такой организацией обладает. А она исключает человеческую нечистоту. Во всяком случае, в тех ее проявлениях, что несут людям зло.
Писательская стезя не для Хамидулиных. Не для ловких плутов, жадных до чужих денег. Можно украсть, ограбить, наврать с три короба и после этого заняться каким-нибудь более приятным делом. Чем угодно. Но только не литературным творчеством. «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24).
Писательский имидж Хамидулина — мыльный пузырь. Как он надувался и зачем понадобился, я догадываюсь. И расскажу об этом позже.
Но — к делу. Я собираюсь написать о наглом, безжалостном обмане и моей борьбе за то, чтобы справедливое возмездие настигло преступника. Эта глава выйдет непохожей на все остальные. Она нарушит принцип хронологической последовательности моей автобиографии. В ней я охвачу повествованием уже описанное в трилогии «прошлое» и еще не тронутое «будущее». В ней я отдам предпочтение сухому изложению фактов в ущерб художественности моего рассказа.
Мне не хотелось бы так делать. Но…
Благодаря этому, я смогу представить читателю яркие примеры человеческой низости. Показать, насколько равнодушно-жестокой бывает ложь, творимая ради наживы. Насколько изворотливо лукавое бесчестье. И какое великое упорство требуется для того, чтобы его одолеть.
«Никто пускай не сетует на низость: она могуча, что бы кто ни говорил» — Гете был прав. Но никогда не стоит забывать и русскую поговорку: «Противник силен, пока не повален»!
Итак…
***
Это случилось вскоре после того, как родилась Даша. Моя семья вернулась с дачи в Москву, на Малую Никитскую. И мы увидели: возле торца нашего дома появилась большая огороженная стройплощадка. На ней рычал экскаватор, суетились рабочие. По всему было видно: идет подготовка для закладки внушительного фундамента. А значит, начиналась большая и долгая стройка.
Приятного в этом было мало. Шум, грязь, опасная зона… Я поговорила с соседями, навела справки в управе и узнала следующее.
Некая инвестиционная компания-застройщик ООО «Обучение, наука, производство» («ОНП») получила разрешение на строительство нового жилого дома на Малой Никитской. Оно было долевым. Любой желающий мог стать в нем соинвестором ООО «ОНП». То есть вложить в дело довольно большую сумму денег и по завершении работ получить в собственность квартиру в новостройке. Для этого нужно было заключить с компанией инвестиционный контракт «О долевом участии…» и выполнить оговоренные в нем финансовые обязательства дольщика. Офис застройщика находился совсем недалеко: на Большой Никитской, во дворе театра имени Маяковского.
— Дом встанет впритык к вашему, торец к торцу, — разъяснял мне по телефону заместитель главы управы по вопросам благоустройства и строительства. — Точно такое же здание: кирпичное, семиэтажное, с похожим оформлением фасада. Так что, — успокаивающим тоном завершил он, — облик исторической застройки улицы не будет искажен!
— Облик? Ну да… — сказала я. — А сколько времени нам придется терпеть эту стройку?
— Дом должны сдать в эксплуатацию через три года.
— Малоутешительно! — вырвалось у меня.
— Зато вы можете стать дольщиком и получить в нем квартиру по цене намного ниже рыночной!
Я стала задумываться о столь привлекательной перспективе.
— Надувают людей эти инвесторы! — говорили соседи. — Отдашь им деньги, а они заморозят стройку и сбегут!
У них были основания для таких слов. Именно в то время по стране прокатилась первая волна скандалов вокруг «обманутых дольщиков».
Я не разделяла скептическое недоверие соседей: инвестор инвестору рознь. Поглядывала в сторону стройплощадки и думала: «Моя квартира находится на втором этаже. В новом доме можно купить аналогичную. Тоже на втором этаже! Такую, чтобы она соседствовала с моей через две стены! Тогда я смогу сделать между зданиями проход и объединю две квартиры в одну! Она будет в два раза больше, чем каждая по отдельности!»
План был хорош. После рождения Даши мне не раз приходила мысль об увеличении жилой площади для моей семьи. Я даже присмотрела выставленную на продажу многокомнатную квартиру в сталинском доме на Патриарших прудах. Но очень уж мне не хотелось уезжать с родной улицы. Здесь я провела детство и юность. Вид из окна моей комнаты был тот же, что и много лет назад: милые сердцу храм Большого Вознесения, высокий старый тополь возле него, памятник Алексею Толстому…
С другой стороны, соседи были правы. Долевое участие в строительстве — дело рискованное. Следовало держать ушки на макушке.
— Надо бы с руководством инвестиционной компании познакомиться, — как-то сказала я соседям.
— Это еще зачем? — удивились они.
— Лицензию посмотреть, проектную документацию, поэтажный план здания… — стала перечислять я, вспоминая строительство усадьбы в Ромашково. — Узнать, чем дышат. Может, действительно, обманщики. — И подлила масла в огонь: одной в офис застройщика идти не хотелось. — Тогда нужно во все колокола бить! Нам недострой возле дома ни к чему!
— Да ладно! — отмахнулись соседи. — Делать тебе нечего? Если что не так, власти разберутся!
— А я все-таки схожу…
Но мое знакомство с руководством ООО «ОНП» произошло не так, как я планировала. К тому времени рабочие залили фундамент будущего здания. После этого во многих квартирах нашего дома, в том числе и моей, на стене одной из комнат появилась ломаная щель. Она шла от пола до потолка и выглядела страшновато.
Жильцы переполошились. Стали собираться на лестничных площадках.
— Несущая стена треснула! — кричали они. — Дом рушится! Это из-за стройки!
Сбили инициативную группу. Стали звонить в ЖЭК (тогда еще в Москве были жилищно-эксплуатационные конторы), в офис инвестора, в подрядную организацию. И своего добились: перепугали всех, кто мало-мальски был причастен к строительству. К нашему дому прикатила комиссия из управы. По стройке забегали геодезисты с теодолитами. Рабочие стали рыть у нас под окнами исследовательские шурфы. А через три дня все жильцы аварийного дома были приглашены в зал заседаний управы для объяснений с застройщиком и подрядчиком.
Я немного опоздала на собрание. И, когда вошла в зал, увидела: прения уже начались и были бурными. От наскоков моих возмущенных соседей отбивался какой-то высокий мужчина с сытым губастым лицом.
— Да не волнуйтесь вы так! — выставлял он перед собой раскрытые ладони. — Зданию ничто не угрожает! Проведены соответствующие работы! Ничего страшного не происходит! Мы даем гарантию вашей безопасности. Наша организация имеет огромный опыт! Десять лет на стройках Москвы! Вот — вы можете ознакомиться с учредительными документами!..
Ни манерами, ни внешним видом он не походил ни на чиновника, ни на сотрудника какой-либо компании. Одет был так, будто собрался на дискотеку, — в джинсовый костюм. Укороченная курточка подчеркивала недостаток его фигуры: слишком узкие плечи для довольно плотного телосложения. Говорил он не по существу, зато очень уверенно. И всем своим видом показывал: все идет как надо. Чувствовалось, что этот человек умеет «нагнать волну», убедить аудиторию в чем угодно. И при этом не смутиться ни волнением зала, ни эмоциональными выкриками с мест. Его толстые губы растягивала легкомысленная полуулыбка. Про таких говорят: «Плюй в глаза — все божья роса!»
— Это кто? — присела я рядом с соседкой по этажу.
— Генеральный директор и учредитель этой… Ну, застройщик, в общем! — ответила она. — Андрей Хамидулин.
— А с ним кто?
За длинным столом, возле которого стоял застройщик, сидели лицом к залу еще два человека. Сухощавый, строго одетый старик и пожилой брюхач с глазами печального еврея. Засаленные плечи его бесформенного пиджака были обсыпаны перхотью.
— Не знаю! — отмахнулась соседка. — Я тоже опоздала!
— А теперь послушайте моего отца! — добродушно призвал Хамидулин. — Он взял на себя руководство ликвидацией аварии! — И повернулся к сухощавому старику. Тот поднялся, обвел требовательным взглядом зал и холодно представился:
— Юрий Михайлович Хамидулин.
— Ага, семейный бизнес у них, значит! — оценила соседка. — Слушай, да он двойной тезка Лужкова!
Как потом оказалось, Юрий Михайлович очень близко знал тогдашнего мэра столицы. Имел богатые связи в Правительстве Москвы. Он не числился ни в руководстве, ни в учредителях компании своего сына. Но, по существу, выступал инициатором и гарантом успеха любых предприятий ООО «ОНП». Андрей Хамидулин был у него на подхвате, хоть и занимал должность генерального директора. Этот сорокалетний недоросль являл собой типичного мажора, беспечного сынка богатого папеньки. Он играл в брутального мужчину: ходил в джинсовых или кожаных костюмах, по Москве передвигался исключительно на мощном супербайке «Honda», коллекционировал оружие и занимался спортивными единоборствами.
Хамидулин-старший заговорил лаконично и веско:
— Срочно проведены дополнительные инженерные изыскания… Геодезические работы… Небольшая усадка фундамента… Риска не представляет… С отчетом можете ознакомиться прямо сейчас… Ремонт поврежденных стен в квартирах будет проведен подрядчиком за его счет…
Юрий Михайлович произвел на меня впечатление человека, слову которого можно верить. Да и сын его не вызывал тревоги. «Нормальный малый, — думала я. — Хотя, похоже, со странностями. Но ведет себя прилично. И бог с ним. Очевидно, что он ничего не решает, а делами заправляет его надежный папаша».
Последним выступил брюхатый человек с перхотью на плечах. Он оказался руководителем строительной компании-подрядчика. И был чрезвычайно краток.
— Илья Моисеевич Островкин, — процедил он сквозь зубы и брезгливо отвернул от зала носатое лицо с темными навыкате глазами. Потом неохотно выдавил из себя: — Как обещал Юрий Михайлович, ремонт в ваших квартирах мы сделаем. — Сморщился, пошевелил седым ежиком на голове и с отвращением добавил: — Бесплатно…
Я поняла причину его омерзительного настроения. Застройщик возложил всю вину за аварию в нашем доме на подрядчика и не захотел разделить с ним бремя расходов на бесплатный ремонт. Ну, во-первых, это было логично, а во-вторых, работодатель перед наемником всегда прав, хозяин — барин!
После собрания я бегло переговорила с обоими Хамидулиными, обменялась с ними визитками. Заглянула в учредительные документы их ООО, они были в порядке. Мысль об инвестировании квартиры на втором этаже строящегося дома не оставляла меня.
«Торопиться с решением, конечно, не стоит, — думала я по дороге домой. — Пусть выполнят свои сегодняшние обещания. И если дальше все пойдет хорошо, тогда можно будет и подумать о выкупе доли!»
***
В течение последующих двух месяцев рабочие Островкина сделали ремонт во всех квартирах, где были трещины. Жильцы нашего дома остались довольны. За это время мне несколько раз звонил Андрей Хамидулин. Спрашивал о претензиях к строителям. И, конечно, предлагал стать соинвестором своей компании. Я заходила к нему в офис, изучала договор о долевом участии, смотрела поэтажный план.
— А я могу выбрать конкретную квартиру? — спрашивала я. — Мне нужна вот эта, на втором этаже!
— Можешь! Заключай договор и выбирай! — охотно отвечал Хамидулин. Мы с ним довольно быстро перешли на «ты». — А если хочешь, закажи Островкину сделать в ней другую планировку! В пределах проектных допущений, конечно. Имеешь право как инвестор! Где ты еще такие возможности получишь, а?!
Мотивировать он умел.
До поры я медлила: присматривалась и наводила справки. Строительство шло полным ходом. Сроки его окончания значились в планах управы. К тому же выяснилось: дольщиков для Хамидулиных ищет крупнейшее в Москве агентство элитной недвижимости «Penny lane realty». Оно дорожило своей репутацией и не стало бы связываться с мошенниками…
В конце концов я решилась и подписала договор. Передавая Андрею Хамидулину кругленькую сумму своего инвестиционного взноса, проворчала:
— Воздух покупаю!..
— Через два с половиной года этот воздух превратится в хоромы! — весело обещал застройщик.
И не обманул! В назначенный срок дом был возведен, и в моей новой квартире строители приступили к отделочным работам.
— Почти все сделано! — говорил Хамидулин. — Скоро можно готовиться к сдаче в эксплуатацию. Муторное дело, скажу я тебе! Комиссии, утверждения… На полгода растянется!
Я стала думать о воплощении моего плана объединения двух квартир в одну. Нужно было получить разрешение на то, чтобы сделать проход между зданиями. Меня вдруг одолели сомнения: удастся ли? А если запретят?
— С согласованием в инстанциях проблем не будет! — успокоил меня Хамидулин. — Если что, отца подключим. Юрий Михайлович все может!
«Кого он имеет в виду? — подумала я. — Папу, вхожего в кабинет мэра, или самого Лужкова?»
— Ты только деньги на взятки приготовь!
Недаром говорят, что во времена Лужкова уровень коррупции в столице достиг невероятных размеров…
И все-таки намеченный план сорвался. О моих замыслах узнали соседи и встали за свой дом горой. Звонили по телефону и в дверь, приходили в гости поодиночке и группами.
— Ты что, Ольга, с ума сошла? — округляли они глаза. — Дырищу в несущей стене собралась делать! Ты нам дом обрушишь! Он и так на ладан дышит! Забыла, как у него фундамент поехал?! Как трещины по квартирам пошли?!
Стало ясно: если сделаю по-своему, меня со свету сживут! Но я хотела иметь одно большое жилье, а не два поменьше и в разных домах! Получалось, что новую квартиру следовало продавать. И снова пытаться найти подходящую, хоть на тех же Патриарших прудах…
Я приуныла. Но, делать нечего, через Андрея Хамидулина обратилась за помощью в «Penny lane realty».
— До ввода дома в эксплуатацию вы не считаетесь собственником квартиры и не можете ее продавать, — проконсультировали меня риелторы. — Зато можете уступить свои права инвестора другому человеку. Для этого нужно переписать на него ваш договор о долевом участии. Естественно, за деньги. Фактически, это та же самая продажа! Мы вам поможем. Желающих жить в элитном доме на Малой Никитской предостаточно!
— Это верно! — подтвердил Хамидулин. — Покупатели найдутся! Продавай долю по рыночной цене своей квартиры! Получишь в два раза больше, чем вложила!
Я так и поступила, хотя считала, что он ошибается. Права дольщика — не право собственности, покупатели должны жестко торговаться. Каково же было мое удивление, когда уже через неделю сделка состоялась! И я получила именно те деньги, о которых говорил Хамидулин!
— Ничего себе вложение! — смеялся он, поздравляя меня с удачей. — Стопроцентная прибыль за год! В каком банке тебе дадут такие проценты?!
В тот день Андрей Хамидулин и его отец завоевали мое абсолютное доверие. Их компания-инвестор не обманула дольщиков, выполнила все свои обещания. Свидетельством тому были только что полученные мною деньги. Теперь я не подвергала деятельность ООО «ОНП» никаким сомнениям.
И немедленно была втянута в тщательно подготовленную аферу.
***
— Увеличить жилплощадь тебе не удалось. Что теперь делать будешь? — спросил Хамидулин.
— Не знаю пока. Уезжать отсюда не хочется. А рядом большие квартиры не продаются. Ну, подожду, когда появятся…
— Не надо ждать! Я буду строить дом в Гранатном переулке, предлагаю тебе стать дольщицей! Через два года получишь фешенебельную квартиру, вдвое больше твоей! Как ты хотела! Деньги на инвестиционный взнос у тебя есть, только что на продаже выручила! Как раз хватит!
Гранатный переулок тянулся параллельно Малой Никитской. Новостройка должна была встать в ста метрах от моего дома. Отличное место!
— Это будет современное элитное здание! — вдохновенно говорил Андрей Хамидулин. — Круглое в поперечном сечении! Кирпичный семиэтажный дом-башня с подземным паркингом! На каждом этаже — одна круговая квартира площадью 300 квадратных метров с окнами на все стороны света! Хочешь такую?
Конечно, я хотела! И не сомневалась в том, что ООО «ОНП» организует и финансирует строительство. В течение трех лет я была свидетелем успешной работы компании.
— Тогда завтра приноси деньги! Составим договор о твоем долевом участии, и тебе останется только ждать новоселья!
На следующий день Андрей Хамидулин укладывал в сейф плотные пачки моих долларов. А я держала в руках его расписку в получении денег и подписанный им договор. В нем значилось, что Платонова О.Н выполнила свои финансовые обязательства перед компанией-застройщиком полностью. ООО «ОНП» должно предоставить ей квартиру в строящемся жилом доме по адресу: г. Москва, Гранатный переулок, стр. 3, вл. 2.
Я наблюдала, как ловко управляется Андрей Хамидулин с зелеными пачками, и думала: «Слишком все быстро и просто...» И вдруг осознала, насколько легкомысленной была в своем безоглядном доверии к застройщику! Я же не видела в глаза ни одного документа, относящегося к предстоящим работам!
— Подожди, Андрей! — резко сказала я. — Покажи-ка мне проектную документацию! Или хотя бы права на земельный участок и разрешение на строительство!
Хамидулин медленно повернулся ко мне и растянул толстые губы в обиженной улыбке:
— Ты что, Оль? Не доверяешь мне? Документы в работе! Подготавливаются, утверждаются! Не волнуйся! Мы же свои люди! Разве я тебя обманывал? Все бумаги скоро будут!
Нет, до сих пор он меня не обманывал. Я не знала, что сказать. Но отдавать деньги за будущую квартиру, которая не значилась ни в одном официальном документе, не хотелось.
— Вот когда будут, тогда и совершим сделку! — решила я. — Ты же без них не имеешь права привлекать инвестиции! О чем мы говорим?
Хамидулин неуверенно оглянулся на сейф, набитый долларами. И вдруг хлопнул ладонью по столу:
— Ладно! Если ты сомневаешься, сделаем вот что! Я тоже, как и ты, соинвестор строительства дома на Малой Никитской. В договоре выступаю как физическое лицо, моя доля выплачена полностью, я имею право на владение пентхаусом. Как сдадим дом, буду жить там с семьей. В качестве обеспечения своих обязательств перед тобой я уступлю инвестиционные права на этот пентхаус тебе. Как ты вчера уступила права на новую квартиру своим покупателям. Прямо сейчас и составим договор. Так пойдет?
Это было интересное предложение. Если бы дело в Гранатном переулке не выгорело, то я с таким договором могла оформить пентхаус в собственность и компенсировать свои денежные потери.
— А когда строительство закончится, я должна вернуть инвестиционные права тебе… — домыслила я то, что Хамидулин не сказал.
— Ну да!
— А ты не боишься? Ведь я могу их не вернуть и оформить пентхаус на себя!
— Оля, мы друг друга три года знаем! — с укоризной сказал он. Мне стало стыдно: «Действительно! Что за глупые мысли в голову лезут?..»
Из офиса Андрея Хамидулина я уходила без денег, но с двумя правоустанавливающими документами. Они были оформлены по всем правилам и подписаны им в качестве генерального директора и, соответственно, официального представителя юридического лица ООО «ОНП». Согласно этим договорам, я выполнила финансовые обязательства дольщика перед компанией-застройщиком при строительстве двух жилых домов. А следовательно, имела право оформить пентхаус на Малой Никитской улице и квартиру в Гранатном переулке в собственность после сдачи зданий в эксплуатацию.
Я была довольна: дело сделано, его благоприятный исход обеспечен при любом развитии событий. Как говорил Хамидулин, оставалось только ждать новоселья!
Как бы не так…
***
Прошел год. Строительство «современной элитной постройки» в Гранатном переулке все никак не начиналось. Я постоянно звонила Хамидулину.
— До сих пор не можем утвердить документы, представляешь?! Жильцы окрестных домов восстали, из управы с петициями не вылезают! — возмущался он. — Но мы бодаемся! Все получится, потерпи немного!
Прошел еще год. Ситуация не изменилась. Я периодически тревожила Хамидулина телефонными звонками. Он подолгу рассказывал мне о трудностях получения разрешения на строительство. Удивительно, но я верила ему! И продолжала ждать, когда дело сдвинется с мертвой точки.
И вдруг в один прекрасный день я получила повестку из Главного следственного управления (ГСУ) Следственного комитета (СК) РФ при прокуратуре города Москвы. Меня вызывали как свидетеля «по уголовному делу № 324607, возбужденному в отношении Хамидулина Андрея Юрьевича по ст. 159 ч. 3 УК РФ».
Генеральный директор ООО «ОНП» являлся подозреваемым в мошенничестве с использованием должностных полномочий…
Следователь рассказал мне, что в прокуратуру поступили заявления от трех человек. Все они являлись соинвесторами ООО «ОНП» в строительстве дома в Гранатном переулке. Заключили договора дольщиков с Андреем Хамидулиным и выплатили ему в общей сложности около двух миллионов долларов наличными. Теперь же обвиняли генерального директора компании-застройщика в мошенничестве и желали вернуть свои деньги. Обещанным домом-то даже и не пахло!
— Мы возбудили дело и теперь вызываем в качестве свидетелей всех дольщиков этого несостоявшегося строительства, — сказал следователь. — Вы одна из них. У вас есть претензии к подозреваемому?
Я все еще верила Хамидулину. Не знаю, как он разговаривал с остальными дольщиками, но мне клялся, что дом будет построен! «И даже если он действительно аферист, — думала я, — то у меня есть инвестиционные права на его пентхаус! Подожду немного и, если ничего не изменится, оформлю эту жилплощадь в собственность!»
И написала в объяснении следователю, что претензий к генеральному директору ООО «ОНП» не имею.
Это было ошибкой. Хамидулин перестал отвечать на звонки. Время шло, моя тревога усиливалась. Я пошла в офис компании. Там сидел его отец, Юрий Михайлович, и рылся в каких-то бумагах. Он посмотрел сквозь меня и сделал вид, что не узнал.
— Вы по какому вопросу? — холодно спросил он.
— Мне нужен ваш сын, — так же холодно ответила я.
Отец Хамидулина скривил тонкие сухие губы:
— Здесь, как видите, его нет! Сейчас он в Испании.
«Сбежал!» — мелькнула мысль. Спрашивать, когда Хамидулин-младший вернется, не имело смысла.
— Вы знаете, что он скрывается от дольщиков? — требовательно спросила я. — Кто будет отвечать по его долговым обязательствам? Может быть, вы?
Юрий Михайлович нервически дернулся:
— Еще чего не хватало! Я не имею к бизнесу сына никакого отношения!
«Почему же ты сидишь в его офисе и роешься в документах, как жук в навозе? — зло подумала я. — Не иначе, заметаешь следы своего участия!»
— Но вы помогали ему вести дела!
— Иногда! Ясно вам? Иногда! — раздраженно выкрикнул Юрий Михайлович. — В трудных ситуациях! Но не более того!
— Так что же вы ему не помогли с Гранатным переулком? Вот где трудная ситуация! — возмутилась я.
Отец Хамидулина снова стал смотреть сквозь меня.
— Кто вы такая? Я не обязан вам отвечать. Разговор окончен.
Я молча развернулась и, хлопнув дверью, вышла из офиса. Во мне клокотало бешенство: «Хватит ждать! Пора действовать!»
***
Через несколько дней я подала заявление в Пресненский районный суд города Москвы. Просила рассмотреть вопрос об оформлении пентхауса в новостройке на Малой Никитской улице в мою собственность. К заявлению приложила договор о долевом участии, согласно которому имела инвестиционные права на это жилье.
Через некоторое время в ходе судебного разбирательства выяснилось следующее. Андрей Хамидулин после ввода дома в эксплуатацию оформил пентхаус в собственность на свое имя.
— Как он смог это сделать?! — изумлялась я. — Если уступил мне свои инвестиционные права!
— На основании договора о своем долевом участии в строительстве! — был ответ. — Сначала Хамидулин в качестве физического лица переписал свой договор дольщика на ваше имя. А потом, как генеральный директор ООО «ОНП», оформил новый договор о долевом участии в строительстве пентхауса на себя, поставил свою подпись и печать возглавляемой им компании! При этом не забыл указать, что финансовые обязательства дольщика перед ООО «ОНП» им полностью выполнены!
Дальше — больше! Я узнала, что Хамидулин с помощью группы риелторов в течение двух лет фиктивно перепродал пентхаус четыре раза. А в пятый раз нашел реального покупателя, совершил сделку и получил деньги.
В результате я услышала от судьи приблизительно такую речь:
— Действия гражданина Хамидулина по вступлению в права собственности на пентхаус незаконны и классифицируются по статье 159 Уголовного кодекса, часть 3 как мошенничество с использованием служебного положения. Также он не имел права и продавать это жилое помещение. Но суд вынужден признать: настоящий владелец пентхауса введен неоднократными перепродажами данного объекта недвижимости в заблуждение и является «добросовестным покупателем». Поэтому решено Платоновой Ольге Николаевне в иске отказать.
Вот так! Я в полной мере оценила, как хитроумно вел Андрей Хамидулин свою игру. Он оказался опытным аферистом! И деньги от меня получил, и пентхаус свой продал, и еще как минимум трех дольщиков на два миллиона долларов нагрел! А теперь в Испании загорает!
— Ах ты дрянь! — шептала я, выходя из здания Пресненского суда. — Неужели думаешь, что будешь спокойно жить?!
Через несколько дней я обратилась в следственную часть (СЧ) Следственного управления (СУ) при УВД ЦАО города Москвы с сообщением о преступлении. Против Андрея Хамидулина было возбуждено уголовное дело №26596. Позже по моему ходатайству его объединили в одно производство с делом № 324607, которое раньше велось ГСУ.
Так я начала преследование злодея.
***
Уголовный процесс — долгая история. Я не уставала сотрудничать со следствием, внимательно наблюдала за действиями причастных к делу уполномоченных лиц. Обзавелась знакомыми в ГСУ, прокуратуре, УВД ЦАО. И через некоторое время поняла: дело намеренно тормозится. На мои запросы и ходатайства следователь отвечал краткими отписками: «Не считаю возможным…», «Нет оснований для того, чтобы предпринять…» и так далее.
Я решила докопаться до причины. И узнала от одного из своих новых знакомых в УВД: отец Хамидулина стал частым гостем в СЧ СУ.
— Скорее всего, заносит взятки и тормозит следствие, — сказал мой инсайдер.
— Что же делать?
— Он может купить одного следователя, второго, но не всю систему! Строчи жалобу начальнику Следственного управления. Не поможет — в прокуратуру. А если и там будут ставить палки в колеса, подавай в суд!
Я стала действовать так, как он сказал. Сотрудники СЧ СУ, имеющие отношение к делу Хамидулина, потеряли покой. Мои заявления и обращения к ним, а также жалобы на их плохую работу в вышестоящие инстанции составили толстую папку. Следователи увольнялись, приходили новые и… продолжали вести дело спустя рукава. Юрий Михайлович, по всей видимости, платил им бесперебойно. Но терпения мне было не занимать. И в конце концов я своего добилась: работа в СЧ пошла как надо. Меня признали потерпевшей и гражданским истцом. Через некоторое время было удовлетворено мое ходатайство о наложении ареста на имущество Хамидулина.
Юрий Михайлович немедленно об этом узнал.
— Послушайте, Ольга Николаевна, прекратите преследовать моего сына! Откажитесь от претензий к нему! — просил он меня по телефону. — У Андрея в Химках коттедж, а в Солнцево — несколько участков земли. Он отдаст их вам, только напишите ходатайство о снятии с них ареста! Вы увидите, что это достаточная компенсация ваших потерь.
— Даже если я откажусь от претензий, уголовное дело не закроют, — сочла я необходимым дать Юрию Михайловичу юридическую справку. — Ваш сын теперь преступник не только для меня, но и для государства.
— Уж это я как-нибудь улажу! — проворчал он в ответ.
Предложение Юрия Михайловича мне понравилось. На следующий день он радостно известил меня:
— Все упростилось! Дима, свояк Андрея, захотел купить у него коттедж и землю. Он бизнесмен, человек обеспеченный. Деньги в размере ваших убытков он в тот же день отдаст вам! Согласны?
Я согласилась. Познакомилась с мужем сестры супруги Хамидулина Дмитрием, видным самодовольным мужчиной. Договорилась с ним о порядке передачи денег. Естественно, в обмен на мое заявление об отказе от претензий к его свояку. Казалось, долгая и нудная тяжба с Хамидулиным подходит к концу. Но за день до сделки Дмитрий позвонил:
— Андрей не хочет отдавать вам деньги. Он на вас зол. Я пытался его уговорить − бесполезно! Но и мне нет большой надобности в его коттедже и участках. Хотел помочь родне, а раз так… В общем, сделки не будет!
«Тьфу на вас!» — подумала я. И стала звонить следователю.
Я продолжала подталкивать сотрудников СЧ СУ. Каждую неделю, месяц за месяцем напоминала: преступник на свободе и не собирается отвечать за свои злодеяния!
Через год УВД ЦАО города Москвы объявило Хамидулина в федеральный розыск. Он был поручен сотрудникам оперативно-розыскной части (ОРЧ) №5 службы криминальной милиции (СКМ) того же столичного округа.
Их усилия, естественно, ни к чему не привели.
— Хамидулин скрывается в Испании! — убеждала я оперов. — Ищите его за границей!
— Пока не удостоверимся, что в России его нет, не имеем права, — отвечали мне. — Ждите!
Еще через год они все-таки объявили Хамидулина в международный розыск.
Шло время. Следователь вынес постановление о привлечении Хамидулина А.Ю. в качестве обвиняемого по статье 159 Уголовного кодекса, часть 3.
Но обвиняемого найти не могли…
***
Я всегда знала: если дело идет туго, нужно упорствовать, не отпускать вожжи. А главное, менять точки давления. Андрей Хамидулин в Москве был прописан на улице Удальцова. Территориально она относилась к юрисдикции Никулинского районного суда. Я подала туда заявление о взыскании с афериста денежных средств, которые он отобрал у меня обманным путем. Суд удовлетворил мой иск. В качестве обеспечения исполнения своего решения он арестовал имущество Хамидулина — тот самый коттедж в Химках и участки земли в Солнцево, которые предлагал мне Юрий Михайлович. Это был уже второй арест, наложенный на собственность несчастного мошенника! Смешно!
«Арестовать бы его самого! — думала я. — Но пока стоит заняться тем, что ему принадлежит!» И с решением суда на руках пошла в службу судебных приставов. Они должны были описать имущество Хамидулина. Оно подлежало продаже для возмещения мне денежного ущерба.
К тому времени я наняла себе в помощь адвоката — молодую женщину-юриста Валентину Дублину, имеющую хорошие рекомендации от своих клиентов. Она поехала в Химки вместе с судебными приставами. Оказалось, что в коттедже Хамидулина проживает брат его жены, некий Давид Косашвили.
— Зачем описывать?! Почему продавать?! — всполошился он, рассказывала потом Валентина. — Дайте телефон этой женщины, Платоновой! Мне надо с ней встретиться! Мы договоримся!
— Я дала ваш номер, он будет звонить! — уведомила меня адвокат.
Я и Дублина встретились с Косашвили в кафе недалеко от Останкинского телецентра. Жена Андрея Хамидулина Манана была грузинкой. Поэтому и его шурин оказался невысоким курчавым грузином. К моему удивлению, он обладал певучим голосом и женственными манерами. Двигался плавно, говорил мягко, при этом вытягивал губы в трубочку, как бы призывая собеседника к поцелую. Он пришел в сопровождении двух невзрачных, но вертких мужчин с лисьими лицами. Они здорово походили друг на друга, и даже имена у них были одинаковые. Тот, что пониже ростом, Александр Селиванов, назвал себя адвокатом Хамидулина. Другой, Александр Макарченко, представился как «юридический консультант» Косашвили.
— Численное превосходство у противника! — шутливо оценила расклад сил Дублина.
Адвокатский тандем под предводительством женственного грузина предложил мне заключить с Хамидулиным мировое соглашение. По нему обвиняемый в счет долга обязывался отдать мне только коттедж. А от земельных участков в Солнцево я должна была отказаться.
— В противном случае в дело вступит супруга моего клиента! — пригрозил Селиванов. — Коттедж и земля — совместно нажитое в браке имущество. Манана Хамидулина имеет право на его половину. Вы не получите компенсацию в полном объеме!
Я посмотрела на Валентину. Та кивнула: доводы были резонными.
— К тому же, — вступил в разговор Макарченко, — Хамидулин задолжал моему клиенту, — он посмотрел на Косашвили, — намного больше денег, чем вам. Мы подали иск в Хорошевский районный суд. На основании вот этих документов.
Он выложил из кейса на стол договор займа и расписку Хамидулина в получении от своего шурина большой суммы наличных.
— Этого еще не хватало! — воскликнула Дублина и погрузилась в изучение бумаг.
— Иск удовлетворен, на имущество должника наложен арест. Поэтому вам будет затруднительно получить даже то, что останется от него после тяжбы с Мананой!
Я растерялась. Мой адвокат оторвалась от документов и теперь внимательно смотрела на Макарченко.
— О каком же мировом соглашении с Хамидулиным вы говорите? — спросила она. — Если его имущество рвут на части оба истца!
Давид Косашвили мелодично засмеялся и мягко произнес:
— Все можно уладить! Я Андрею не чужой, пусть он мне отдаст только земельные участки, а Ольге Николаевне, — он бросил на меня ласковый взгляд, — достанется коттедж! Я перепишу исковое заявление, соглашусь простить ему часть долга. Знаю, как он хочет закрыть все эти судебные дела!
— Если вы пойдете на мировую, вам не страшны ни иск Мананы, ни иск Давида! — вставил свое слово Селиванов.
— И даже очень кстати, что Хорошевский суд наложил на имущество Андрея арест! — бодро высказался Макарченко. — А то ваши приставы из Никулинского суда под шумок продадут все по дешевке!
— Что-то я о таком никогда не слышала! — скептически улыбнулась Дублина.
— К тому же имущество Хамидулина арестовано еще и Таганским судом! — подхватила я.
— Тогда после заключения мирового соглашения нам нужно все аресты снять! — воскликнул Макарченко. — Чтобы можно было передать коттедж вам, а участки — Давиду!
— Но суд может отказать в заключении такого соглашения, — заметила мой адвокат. — Его условия выходят за рамки предмета спора. Речь идет о возврате денег, а не объектов недвижимости.
— Не факт, что откажет! — возразил Макарченко. — В большинстве случаев суд идет навстречу истцу. Кому нужны незакрытые дела!
Я приняла предложение Косашвили и его юристов. Они обещали составить мировое соглашение, в котором Хамидулин подтвердит, что в счет долга отдаст мне коттедж. Селиванов сказал, что для получения на нем подписи своего клиента он отправит документ в Грузию нарочным.
— В Грузию? — удивилась я. — А Хамидулин-старший говорил, что сын в Испании! — И вопросительно посмотрела на Косашвили.
— Нет-нет, ему не все известно! — опустил тот глаза, и я сразу поняла, что он лжет. Слабая надежда на то, что мне удастся точно узнать, где искать Хамидулина, испарилась.
— Кстати, Давид, а как поживает за границей ваш зять? — спросила я. — В бегах, наверное, несладко?
Косашвили вытянул губы в трубочку и нежно улыбнулся:
— Ах, Ольга, вы не правы! Андрей вынужден скрываться, но живет в Грузии счастливо, с женой и детьми! У него открылся литературный талант, — продолжал он. — Представляете? Он пишет фантастические романы! Его книги издаются в России, и он стал у нас популярным писателем! Андрей Круз — слышали? Это псевдоним моего зятя! Посмотрите в Интернете, узнаете о нем много нового! Он общается со своими поклонниками в соцсетях, дает интервью журналистам…
— И не боится, что его вычислит Интерпол? Он же в международном розыске!
— Его невозможно вычислить! Он умеет скрывать местоположение своего компьютера!
По дороге домой я размышляла о том, что рассказал мне Косашвили. И не могла поверить в его слова. Хамидулин — писатель?! Этот фанат кожаных курток, мотоциклов и автоматов с пистолетами? Этот болтливый лгун и аферист? Он литератор?! Бред!
В свободную минуту я подсела к компьютеру, зашла в Интернет и довольно быстро обнаружила в нем книги Андрея Круза. Он писал так называемую «боевую фантастику». Война героев с ходячими мертвецами, зомби и монстрами, смертельно опасные приключения в параллельных мирах, стрельба, драки, погони… Что характерно, его романы изобиловали подробными описаниями различного оружия и спецсредств, а также боевой амуниции.
Стиль у Круза был выверенный, ладный, жесткий, с точно расставленными смысловыми акцентами. Работал он профессионально…
Хамидулин так писать не мог. Я знала его, общалась с ним, внимала его многословным речам. Никогда он не мыслил четко, логично. Никогда не удивлял оригинальными идеями. Никогда не говорил интересно: так, чтобы хотелось слушать. Писатель может быть молчалив или болтлив, неважно. Но никогда не одарит вас сумбурными банальностями. Для этого у него слишком сложно устроены мозги. Хамидулин никак не мог быть Крузом!
Я задумалась. В чем же здесь дело? С читателями общается один человек, а книги пишет, получается, другой… «Вместо Хамидулина работает «литературный негр»! — осенило меня. — Нанятый автор! А может быть, и не один!» Я знала, что крупные издательства частенько подряжали литераторов для создания произведений под именем какого-нибудь популярного писателя. Их называли «неграми», работали они за умеренное вознаграждение. Такая практика себя оправдывала. Книги под известным «брендом» хорошо раскупались.
Что-то вроде этого сделал для себя и Андрей Хамидулин. Но не для того, чтобы увеличить прибыль, которую приносило ему громкое имя. А для того, чтобы это имя создать! Думаю, он нанял команду литераторов. Профессионалы писали для него книги, а продвижение их произведений на российский рынок он взял, по всей видимости, на себя! Насколько я знала Хамидулина, ему нравилась работа менеджера, и делать ее он умел хорошо.
Эта картина показалась мне правдивой. Хамидулин был человек амбициозный, самолюбивый и деятельный. Ему претило бездельничать за границей на ворованные деньги. С другой стороны, любовь к играм в брутального мужчину, знатока мотоциклов, оружия и рукопашного боя не давала ему покоя. Он хотел уделять образу «крутого Андрея» как можно больше внимания. И решил воплотить его в книгах! Так он убил одним выстрелом двух зайцев: и дело себе нашел, и душу успокоил!
К тому же он был общительный малый, а теперь получил возможность болтать в Интернете с фанатами «миров Круза» сколько душе угодно!
Я подозревала, что он преследовал и еще одну цель. Вдруг найдет его Интерпол и отправит в Россию, под суд? Приступят к нему обвинители, ан глядь — злодей-то давно исправился, книжки пишет, соотечественников развлекает! Как здесь не вспомнить кота Бегемота из «Мастера и Маргариты»: «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус…»!
«Он имеет право делать что хочет! — думала я, выключая компьютер. — Продолжать врать, выдавать себя за писателя, умничать в соцсетях и при этом скрываться от правосудия! Только пусть возместит мои убытки и даст возможность забыть о нем навсегда!»
Селиванову привезли «из Грузии» мировое соглашение за подписью Хамидулина. Я представила его в Никулинский суд. Для этого мне пришлось ходатайствовать о восстановлении рассмотрения уже выигранного мною дела и об участии в нем Селиванова и Макарченко.
В суде все произошло так, как и полагала Дублина. Нам было отказано в утверждении мирового соглашения.
Это дело стало началом бесчестной игры, которую развязала вокруг меня шайка плутов.
***
— Надо же, не получилось! — досадливо морщился Макарченко после судебного заседания. Селиванов с сокрушенным видом качал головой. — Но вы же, Ольга Николаевна, хотите получить коттедж? Тогда давайте обойдемся без участия органов правосудия! Составим договор купли-продажи дома между вами и Хамидулиным. Если Андрей пошел на мировую, то и на это согласится! Вы купите коттедж по фиктивной цене, и он перейдет…
— Для этого Ольга должна отозвать уже удовлетворенный судом иск! — перебила его Дублина и настороженно посмотрела на меня.
— И не только! — назидательным тоном сказал Селиванов. — Она должна ходатайствовать о снятии всех арестов с имущества моего клиента! Иначе нам откажут в регистрации договора!
— Не много ли вы от нас хотите?! — возмутилась Валентина.
— А что в этом такого? — сделал удивленную мину и пришел на помощь товарищу Макарченко. — Чего вы боитесь? Мы составим договор, отправим его на подпись Хамидулину. Перед судебным заседанием документ будет у вас на руках! Его останется только зарегистрировать в Химкинском отделе Росреестра, и коттедж ваш! Но перед этим, как правильно говорит мой коллега, нужно снять аресты во всех судах. В Никулинском это произойдет автоматически. Для того, чтобы сняли в Таганском, вы поговорите со следователем. А в Хорошевский суд мы уже подали ходатайство от имени Давида!
И он протянул мне копию заявления Косашвили «об отмене мер обеспечительного характера», то есть о снятии ареста с имущества Хамидулина. На нем стоял штамп канцелярии Хорошевского районного суда. Документу, как полагается, был присвоен входящий номер.
По выражению лица Дублиной я поняла, что ей все это очень не нравится. Она с неприязнью отчеканила:
— Регистрационная палата в отсутствие продавца государственную регистрацию прав не производит!
— К тому же, — вспомнила я, — Хамидулину уже исполнилось 45 лет! Его паспорт подлежит замене. А новый он получить не может! Со старыми паспортными данными договор недействителен!
— Стоп-стоп! — замахал руками Макарченко. — Что вы паникуете? Все это разрешимо! Да, Хамидулин не может подписывать договор. Он, кстати, давно получил новое гражданство на родине жены, в Грузии! Но в суде достоверность его паспортных данных проверять не будут! А в Химкинском Росреестре у нас с Александром, — он кивнул на Селиванова, — хорошие знакомые! Регистрацию по старому паспорту Хамидулина мы обеспечим. А вот чтобы она прошла в отсутствие продавца, вы, Ольга, должны подать в Химкинский городской суд иск к Хамидулину с жалобой на то, что он не является в регистрационную палату. Александр же выступит как представитель Андрея и попросит от его имени удовлетворить ваш иск. Если так сделаем, все получится!
— Вы должны будете представить от Хамидулина доверенность на ведение его дел, — повернулась Дублина к Селиванову.
— Она уже есть! — кивнул он на свой кейс.
— Липовая доверенность! — уточнила Валентина. — С устаревшими паспортными данными доверителя!
— Говорю еще раз! — снова энергично заступился за коллегу Макарченко. — Для непонятливых! В суде на это не смотрят!
Вечером мы с Валентиной обсуждали предложение юристов. Я склонялась к тому, чтобы его принять.
— Я бы этого не делала! — возражала мой адвокат. — Посудите сами. Они действуют в обход закона! Договор купли-продажи регистрируется по старым паспортным данным! Свидетельствование в суде производится по фальшивой доверенности! А на кону ваша собственность! Не забывайте: они защищают интересы Хамидулина. Что им стоит впоследствии опротестовать договор на основании того, что он заключен продавцом с недействительным паспортом!
— Но мне хочется им верить! — возражала я. — Посмотри, они идут навстречу, ищут выход! И делают это искренне! Хамидулин собирается решить вопрос миром, ему надоели тяжбы! Никто не будет ничего опротестовывать!
— А я в этом сомневаюсь! — настаивала на своем Валентина. — Не забывайте, у них есть на руках два козыря: договор займа у Косашвили и права жены Хамидулина на совместно приобретенное в браке имущество! Вы откажетесь от иска, тут они и пустят их в ход! При этом я уверена: договор займа они составили задним числом. Он подложный! Им нужно было завести дело в Хорошевском суде, чтобы арестовать имущество Хамидулина и не допустить передачи прав вам!
— Но они сказали, Косашвили перепишет исковое заявление! А Манана не будет заявлять о своих правах, если мы решим дело миром!
— Мало ли, что они говорят! Нет ни одного документа, подтверждающего их слова! Не отказывайтесь от иска! Так вы имеете шанс получить хотя бы часть потерянных денег!
— Нет, Валя! — резко сказала я. — Людям нужно верить! Не все в жизни решают подписи на бумажках!
— Ну, как знаете. Я вас предупредила.
Мой адвокат при всей своей прозорливости даже не могла предполагать, какой решительный и мощный удар готовят наши противники. Какими изощренными подлецами они окажутся…
***
Я отозвала свой иск в Никулинском районном суде. Как и обещал Макарченко, к тому времени у меня на руках был договор купли-продажи коттеджа в Химках, подписанный лично Хамидулиным. Правда, перед тем, как его отдать, Селиванов подсунул мне странный документ — некое «Соглашение к договору…». В нем было три пункта, в каждом из которых описывались ничего не значащие для проведения сделки условия. Я внимательно ознакомилась с документом и протянула его Валентине:
— Посмотри, можно такое подписывать?
Мой адвокат не нашла в соглашении ничего подозрительного. Как, впрочем, и ничего существенного. Сказала:
— Не знаю, зачем им это нужно. Но подвоха я здесь не вижу. Можете заверить.
Мы обе не обратили внимания на то, что довольно обширная пустая часть листа между третьим пунктом и подписями сторон не перечеркнута линией в виде буквы Z. Эту линию обычно наносят, чтобы в документ нельзя было вписать или впечатать дополнительный текст после того, как контрагенты его заверили…
После судебного заседания Селиванов и Макарченко напомнили мне:
— Мы сможем зарегистрировать договор купли-продажи только тогда, когда с имущества Хамидулина будут сняты все аресты! С Никулинским судом вопрос решен. В Хорошевский суд ходатайство нами подано, вы его видели. А что с Таганским? Вы обращались к следователю?
— Конечно! — выпалила мой адвокат, не дав мне открыть рта. Я с удивлением взглянула на нее: она солгала! Мы не ходили в следственное управление с этим вопросом. Я закрутилась с другими делами и запамятовала, а Дублина мне почему-то не напомнила…
Когда мы остались одни, я спросила Валентину, в чем дело. Она нахмурилась:
— Чует мое сердце: тут что-то неладно! Нельзя снимать арест Таганского суда! Мы должны точно знать, что они подали ходатайство в Хорошевский суд!
— Так ведь у меня на руках копия их заявления с входным номером и печатью!
— А вдруг она фальшивая? Я же вам говорю: они нечисты на руку, легко идут на подлог документов! Но проверить мы ничего не можем. Дело об иске Косашвили к Хамидулину нам в канцелярии не дадут, не положено… — Она с тревогой смотрела на меня: — Что делать?
Мне надоела сверхосторожность моего адвоката. Я решила доказать ей, что мы сотрудничаем с честными партнерами. И поехала в Хорошевский суд. В то время я уже стала телеведущей, получила первую известность. Две молоденькие работницы судебного архива узнали меня, обрадовались, попросили автограф. И легко выполнили мою просьбу: дали посмотреть папку с делом по иску Косашвили.
Ходатайства о снятии ареста с имущества Хамидулина я в нем не нашла. Зато прочла протоколы судебных заседаний. Селиванов и Макарченко в тяжбе о займе защищали права своих клиентов рьяно и многословно. Отрабатывали гонорары честно…
— Они показали мне фальшивую копию ходатайства о снятии ареста! — вернувшись домой, доложила я по телефону Дублиной. Она воскликнула:
— Они все-таки обманывают вас! Как хорошо, что мы не сняли арест Таганского суда! Бог знает, что они еще выкинут! Но как бы там ни было, остается только одно — действовать по намеченному плану. Попытаться зарегистрировать договор на коттедж!
Я сделала так, как сказал мне Селиванов: обратилась в Химкинский городской суд с иском к Хамидулину. Сетовала на то, что «не имею возможности зарегистрировать договор купли-продажи коттеджа ввиду неявки продавца в Химкинский отдел Росреестра». В ответ Селиванов должен был просить о разрешении на регистрацию сделки в отсутствие своего клиента.
На судебном заседании он с места не сдвинулся. Зато слова попросил Макарченко.
— Извините, Ольга, открылись новые обстоятельства! — шепнул он мне и предъявил судье договор безвозмездного пользования коттеджем Хамидулина. Согласно этому документу, мой ответчик предоставил его своему шурину Давиду Косашвили на неопределенный срок.
— Как известно, — вещал Макарченко перед судьей, — договор купли-продажи не может вступить в силу, пока не будет расторгнут договор безвозмездного пользования! О существовании последнего истец Платонова знала!
— Это не так!! — гневно выкрикнула я с места.
Макарченко ехидно усмехнулся и предъявил судье второй документ — то самое соглашение, которое я подписала при получении договора купли-продажи. Четвертый пункт в этом документе гласил, что мне было известно о существовании договора между Косашвили и Хамидулиным. Селиванов и Макарченко напечатали его без моего ведома на том самом пустом месте между текстом и подписями, на которое мы с Дублиной не обратили внимания!
— Вы собственноручно заверили этот документ! — победно сверкал глазами Макарченко.
Я подавленно молчала. Когда тебя так нагло и просто обманывают, не знаешь, что сказать.
— Да как они могут?! — негодовала шепотом Дублина. — Откровенная преступная манипуляция! Подлог! И ведь наверняка договор пользования, как и займа, составлен задним числом!
Она попыталась обратиться к судье. Но тут встал Селиванов и предъявил еще два документа. Первый — исковое заявление Мананы Хамидулиной к своему мужу и ко мне «о признании договора купли-продажи недвижимого имущества недействительным». Ее требования обосновывались тем, что «недвижимость является совместной собственностью супругов Хамидулиных, приобретенной в браке».
— При этом, — торжествующе клекотал Селиванов, — на момент заключения указанного договора Платоновой было достоверно известно, что мой клиент состоит в зарегистрированном браке с Хамидулиной! И что для оформления перехода права собственности необходимо согласие супруги на сделку, которая впоследствии согласия не дала! О чем и направила Платоновой уведомление!
— Не было никакого уведомления! — с возмущенным видом повернулась я к Дублиной. — Он клевещет!
— По сравнению с самим иском это уже неважно! — обреченно молвила мой адвокат. — Лес рубят — щепки летят…
Второй документ, представленный Селивановым, был постановлением Хорошевского суда об удовлетворении иска Косашвили к Хамидулину о возврате долга и аресте имущества ответчика…
— Мерзавцы! — взъярилась Дублина. — Обманули нас по всем договоренностям! Пустили в ход что только можно! Коттеджа теперь нам точно не видать!
Я вдруг ясно увидела всю иезуитскую схему защиты имущества Хамидулина, по которой действовали мои противники. Они предложили мне заключить мировое соглашение только для того, чтобы вызвать мое доверие. Суд, как и планировалось, его не утвердил. Тогда Селиванов и Макарченко сделали следующий жест «доброй воли». Предложили заключить договор купли-продажи коттеджа. На самом деле, они вели меня к тому, чтобы я отозвала иск в Никулинском суде и сняла с имущества Хамидулина все аресты. В это время у них на руках уже было исковое заявление Мананы Хамидулиной, а также договор безвозмездного пользования и договор займа, заключенные между Хамидулиным и Косашвили. Эти документы напрочь перечеркивали передачу мне в собственность коттеджа! Селиванов мог составить их заодно с мировым соглашением. Иск Мананы он подписал от ее имени собственноручно, так как она выдала ему доверенность на ведение дел. Косашвили заверил договоры. А подписи Хамидулина были получены вместе с подписью под мировым соглашением…
«Валентина была права! — думала я. — Договор займа и расписка Хамидулина в получении от Косашвили денег составлены задним числом! Все делалось лишь для того, чтобы суд арестовал имущество. Чтобы переход собственности Хамидулина ко мне был невозможен! И договор безвозмездного пользования составлен тогда же, а датирован так, будто ему несколько лет! Это уже делалось на всякий случай…»
До поры у Селиванова и Макарченко все шло как по маслу. Я отозвала свой иск. После этого им оставалось только добиться от меня снятия ареста, наложенного Таганским судом. И одновременно скрыть тот факт, что они не собираются снимать арест Хорошевского суда. Тогда Косашвили беспрепятственно получил бы коттедж и участки Хамидулина в возмещение якобы причиненного ему ущерба. Имущество Хамидулина отошло бы в «семью», то есть осталось бы при нем. Поэтому Селиванов и Макарченко представили мне фальшивую копию ходатайства о снятии ареста. Для этого им пришлось заказывать изготовление поддельной печати канцелярии Хорошевского суда! Они не гнушались и такими делами!
Но я не ответила аналогичным ходатайством в Таганский суд. Мои противники не добились, чего хотели. И тогда сделали то, что могли и собирались сделать в любом случае: сокрушили в Химкинском суде сделку купли-продажи коттеджа между мной и Хамидулиным.
Коттедж и участки в «семью» не отошли, но и мне не достанутся…
«Они крутились, как черти на сковородке! — изумленно размышляла я. — Сколько встреч, переговоров, звонков! Сколько лживых обещаний, ложных маневров, фальшивых документов! Какая бешеная активность и бесовская изворотливость! И наглое, бесстыдное вранье на каждом шагу! Удивительные люди! И почему их так много собралось вокруг меня? Хамидулин, Косашвили, Селиванов, Макарченко… Манана, которая якобы против сделки мужа…»
— Ну, теперь все! — обреченно вздохнула рядом со мной Дублина. — Осталось только выслушать решение суда!
Документы, что представили Селиванов и Макарченко, были приобщены судом к делу. Он постановил: «Исковые требования Хамидулиной М. А. к Хамидулину А. Ю., Платоновой О. Н. о признании договора купли-продажи недвижимого имущества недействительным — удовлетворить. Признать договор незаключенным (недействительным)».
Я выслушала судью с ледяным спокойствием. Посмотрела на Дублину и стала перечислять:
— Соглашение к договору купли-продажи коттеджа. Договор безвозмездного пользования. Договор займа. Расписка в получении денег. Доверенность Селиванова на ведение дел Хамидулина со старыми паспортными данными доверителя. Копия ходатайства в Хорошевский суд о снятии ареста…
— Вы к чему это говорите? — не поняла Дублина.
— Все документы фальшивые, Валентина! — со злым напором сказала я. — Мы посадим эту банду!
***
В последующие дни мы с адвокатом стали готовить сообщение о преступлении хамидулинской шайки, чтобы подать его в СЧ СУ при УВД СЗАО города Москвы. Нам понадобилось поднять многие материалы следствия и судебных дел за последние годы. И в этой работе я сделала два очень важных открытия.
Первое. Оказалось, что оперативники ОРЧ № 5 СКМ УВД ЦАО не исполняли постановление следователя о международном розыске Хамидулина! В течение многих лет, прошедших с того дня, как оно было вынесено! Имя мошенника даже не попало в базу данных Национального центрального бюро (НЦБ) Интерпола МВД России!
Я не стала поднимать скандал. Просто добилась вынесения нового постановления. И проконтролировала, чтобы данные Хамидулина дошли до НЦБ.
И второе. Когда я работала с гражданским делом по своему иску в Никулинском суде, обнаружила документ, о котором ничего не знала. Это была справка из паспортного стола управляющей компании по месту прописки Хамидулина о составе его семьи. Из нее следовало, что после бегства из России он стал отцом. Во второй раз. Манана родила ему еще одного сына. Видимо, супруги позаботились о том, чтобы мальчик был зарегистрирован в Москве, и оформили все необходимые документы. В справке указывалось место рождения ребенка — Испания, автономия Андалусия, провинция Малага, город Марбелья…
Это значило, что Хамидулина надо было искать в Марбелье!
«Значит, все-таки Испания, а не Грузия! — подумала я. — Ну, вот ты и попался, Андрей! Завтра российское НЦБ Интерпола по моему ходатайству пошлет запрос в испанское НЦБ — с указанием города, в котором ты живешь. Тебя быстро найдут, арестуют и отправят на родину! Ты изощренно защищал свое награбленное добро, пребывая в Испании. Посмотрим, как ты запоешь здесь!»
Дома я поразмыслила над своим решением и рассудила, что не стоит полагаться на расторопность сотрудников Интерпола. Они могли оказаться такими же разгильдяями, как и оперативники ОРЧ № 5 СКМ УВД ЦАО. Поиск Хамидулина в Марбелье мог растянуться еще на несколько лет. Мне нужно было найти его самой!
Но как?
Я рассеянно стала просматривать сайты, на которых Хамидулин под именем Андрея Круза общался с читателями. Отметила: он старался не размещать в Интернете свои фотографии, хотя его об этом и просили. Выложил одну-две, мелкие и плохого разрешения. Оно и понятно: все-таки в розыске человек! Зато фото своей жены и детей он показывал поклонникам охотно и во множестве. Снимки были отличного качества и делались с любовью, это чувствовалось… На одном из них семья Хамидулина позировала на фоне большого окна. Из него открывался вид на отдаленный жилой квартал. Он притягивал взгляд оригинальной архитектурой строений. Башенки, арки, стрельчатые окна, причудливый цветной декор…
«Очевидно, что этот снимок Хамидулин делал у себя дома, в Испании, — рассудила я. — Марбелья — обычный средиземноморский курортный городок. С однотипными белыми малоэтажными домами, узкими улочками и широкими прибрежными бульварами. Такой живописный квартал, как этот, там трудно не найти! А значит, легко определить и дом, в котором живет Хамидулин!»
Я воодушевилась: «Нужно лететь в Марбелью!» И тут же заказала по телефону билет на авиарейс Москва-Малага.
Но все-таки искать Хамидулина по виду из окна на случайной фотографии было опрометчиво. К делу следовало подойти основательно. Назавтра я запросила в Яндексе выборку испанских сайтов с объявлениями частных детективов о своих услугах. И наняла на работу сыщика из Марбельи по имени Хосе Антонио Артега. Он получил от меня задание найти в своем городе Андрея Юрьевича Хамидулина, в прошлом гражданина России.
— Когда найдете, ничего не предпринимайте, ждите меня, — распорядилась я.
Через три дня мы встретились с Хосе в Марбелье возле моего отеля. Высокий худощавый, жилистый испанец ослепил меня белозубой улыбкой и живо отчитался:
— Я сделал на господина Хамидулина запрос в мэрию! Ответ будет завтра. — Он говорил по-английски с сильным акцентом. — Но мы можем и сегодня поработать! — Испанец кивнул на свою машину. — Давайте поездим по городу! Может быть, повстречаем вашего человека! Вы знаете, где он бывает? Чем занимается? Как развлекается? Любимое кафе, ресторан…
— Вот что у меня есть, — протянула я сыщику распечатанную на принтере фотографию семьи Хамидулина. — Вам знаком вид из окна на заднем плане?
Артега взглянул на снимок, сразу понял, в чем дело, и радостно засмеялся:
— Еще бы! Это в поселении Санта Мария Гольф! Поехали!
Через десять минут он остановил машину возле живописного квартала, запечатленного на фото.
— Улица Пасео-дель-Гольф! Красивое местечко!
Я осмотрелась и сразу же нашла то, что искала. Хамидулин жил в 6-этажном многоквартирном доме с большими арочными окнами и благородной облицовкой из желтого песчаника. Я указала детективу на здание:
— Кажется, здесь!
И увидела: из подъезда выходит сам Хамидулин! Я узнала его сразу. За десяток лет, что мы не виделись, он почти не изменился: остался все тем же губастым недорослем с легкомысленной улыбочкой. Только немного отяжелел лицом и фигурой. Мой давний неприятель шел рука об руку со своей женой Мананой.
— На ловца и зверь бежит… — пробормотала я. И толкнула Хосе в плечо: — Смотрите: это тот, кого мы ищем!
Артега вскинулся, вперил взгляд в чету Хамидулиных.
— Сфотографировать?
— Не надо пока…
Не переставая оживленно разговаривать, супруги направились через улицу к ближайшему кафе.
— Будем следить за ними? — спросил Артега.
— Нет...
«Дам тебе последний шанс! — мысленно сказала я Хамидулину. — Попробую с тобой договориться. Но если опять ничего не выйдет, пеняй на себя!» И тут же вспомнила заседание Химкинского суда и срыв сделки купли-продажи коттеджа: «Все творилось с его согласия, с ним невозможно договориться!» И все-таки...
— Вот что нам нужно сделать, — обратилась я к детективу. — Завтра вы опустите в почтовый ящик Хамидулина мое письмо. В нем будет предложение о встрече и номер моего мобильного. Надеюсь, в ответ он позвонит. На встрече вы должны меня сопровождать. Хорошо бы сфотографировать нас всех за одним столом…
— Это сделает мой помощник, — сказал Хосе Артега.
— Прекрасно! Тогда вечером заезжайте ко мне за письмом!
Я ждала звонка от Хамидулина в течение нескольких дней. Безрезультатно. За это время Хосе принес мне ответ из мэрии на его запрос. В документе значилось: гражданин Грузии Хамидулин А.Ю. (паспорт 07АЕ23836, выдан 16 июля 2007 года Министерством юстиции Грузии) проживает в Марбелье. Почтовый адрес, написанный на испанском языке, выглядел так: UR TERRAZAS, SANTA MARIA GOLF, 2-A, BLQ 3, 29604, MARBELLA (MALAGA).
Я велела Хосе установить за домом мошенника слежку. Она ничего не дала: за три дня Артега никого из семьи Хамидулиных не увидел. Детектив вскрыл почтовый ящик квартиры 2-А и обнаружил в нем несколько номеров газет за последние дни и мое письмо.
— Всей семьей куда-то уехали! — резюмировал сыщик. — Еще до того, как я ваш конверт в их ящик опустил. На другой курорт, скорее всего, отправились, где повеселее! У нас так делают.
Дожидаться Хамидулина я не собиралась. Пора было возвращаться домой.
Перед отъездом я дала Хосе последнее указание:
— Направьте в НЦБ Испании заявление о том, что вами установлен разыскиваемый российский преступник.
***
В Москве я узнала от Дублиной: следователи СЧ СУ при УВД СЗАО в ответ на наше сообщение о преступлении возбудили уголовное дело. Его фигурантами стали Хамидулин А.Ю., Косашвили Д.А., Селиванов А.К. и Макарченко А.С.
Через полгода Хамидулин был арестован сотрудниками испанского НЦБ Интерпола. Две недели он ожидал в тюрьме Малаги экстрадиции в Россию. Но наши оперативники слишком долго готовили документы. Власти Испании взяли с Хамидулина подписку о невыезде и выпустили его из тюрьмы. Недолго думая, он сбежал и скрылся в неизвестном направлении…
Ко времени написания этих строк ГСУ СК РФ по городу Москве вынесло по моему ходатайству решение об объединении двух уголовных дел, возбужденных в СЧ СУ при УВД ЦАО и при УВД СЗАО, в одно производство. Причина — главным фигурантом в них являлся Хамидулин А.Ю.
Андрей Круз продолжает писать фантастические романы. Андрей Хамидулин из тайного убежища постоянно общается на просторах Интернета со «своими» читателями. Заодно торгует электронными версиями Крузовых книг.
Ему бы сидеть тихо да молчать в тряпочку. Но мошенник не знает страха перед законом.
А значит, будет пойман.
Поэтому совсем скоро эта история завершится.
Окончание следует.