Картинки к сказкам, не композиция, детское

Почему-то я всегда чувствовала абсолютное, полное, мучительное одиночество в изоискусстве. Я как будто занималась и словесными, и визуальными образами. Но насколько литература для меня была "про людей", настолько изоискусство было для меня одиноким затворничеством. Я знала миллионы, толпы людей, связанных с литературой. И не знала практически никого, связанного с изоискусством. Вернее, как это назвать "никого". Я знала тех, кто выполнял для меня функции преподавателя. Таких людей можно было пересчитать по пальцам. С каждым из них у меня не было абсолютно ничего общего. Что бы ни делали эти люди, у меня получалось противоположное. И вообще, никто из них не выполнил для меня функцию преподавателя. Кто-то говорит: "Я благодарен моему учителю рисования за то, что он раскрыл мой талант". Ну, не было у меня такого учителя. Я бродила, как одинокая гармонь. При этом у меня происходили волшебные встречи с людьми, рисующими не по программе, создающими собственный мир. Им нравилось то, что я делаю. Они подарили мне веру в себя. Это тоже были маргиналы в изоискусстве, творящие в обход академической живописи, как и я. Но их тоже было мало. И это ещё те, кого я знала как художников. Чаще я могла встретить тех, кто занимался визуальным искусством,если это были рисующие литераторы. Почему-то я видела много "литературных" людей, как большая деревня. И видела очень маленькое количество "рисующих". Ну, не было у меня социума в живописи. Ни учителя, ни учебной группы, ни бомонда. Монастырская келья, а не изоискусство. И самая ужасная правда обо мне: я не умею работать в стиле академической живописи. Проживаю жизнь художника отдельно от этой области. Академическая живопись отдельно, я отдельно. Мы как будто договорились друг друга не трогать. У тех, кто занимается академической живописью, такое отношение к тем, кто рисует милые картинки для души... Хочется процитировать строчку из Окуджавы: "Ты знаешь, а вот офицерские дочки на нас, на солдат, не глядят". Причём это не первый раз, когда я не дохожу от милого творчества до элитарного искусства. Я как-то теряюсь по пути.
Меня всегда знали как человека, занимавшегося словами и красками. Я занималась и тем, и другим искусством в равной степени. У меня одинаковое количество текстов и рисунков. Но литература стала для меня историей про людей, а изоискусство - про одиночество.
А может быть, я была одинока не только в изоискусстве. Если бы это в одном изоискусстве было...