Начнём с понедельника

Кажется, она была привлекательной. Не старой и не глупой. Среднего роста, брюнеткой с большими круглыми глазами и толстым носом. Одевалась просто и со вкусом. Так одеваются те из женщин, которым не хочется выделяться из толпы. Или же одежда, что была на ней, была её единственной.
Всякий день, кроме понедельников, она приходила на Казанский вокзал. Хотя всем вокруг казалось, что она была на вокзале и по понедельникам. Так заметна и так незаметна она была. Говорила мало. В толпе держалась особняком. Те, кто приезжал и уезжал, не замечали её и вовсе. А те, кто работал на вокзале, знали о ней.
Ему же, в отличие от женщины, было незачем приезжать на Казанский вокзал ни сегодня, ни завтра и, вероятно, никогда. Его жизнь сложилась таким образом, что он был из числа тех людей, которым не приходилось бывать на вокзалах. Не приходилось сидеть в залах ожидания, засыпать в плацкартных вагонах и питаться в сомнительных закусочных. Но он решил приехать на вокзал и узнать, каково это - бывать на вокзалах.
Она, как и всегда, до середины дня ходила вдоль вокзальных стен, с опаской поглядывая на других. Особенно её пугали молодые женщины, которые, как ей казалось, замышляли что-то против неё. Она старалась их всячески избегать.
А вот уже часам к трём, когда опасность, исходящая от молодых девушек, притуплялась разыгравшимся аппетитом, она перемещалась к ряду закусочных и с завистью смотрела на поедающих пищу едоков. Доставала из кармана корку чёрствого хлеба. Откусывала. И долго-долго, не двигаясь с места, жевала.
Он плутал в подземных переходах. Не мог найти прохода на вокзал. Уже хотел уйти. Но вскоре, догадавшись, повернул и тут же замер в нерешительности, увидев возле турникета пожилого работника вокзала в форме, обыскивающего ничего не понимающего молодого человека. Он потянулся к карману за ключами и телефоном.
– Ничего не нужно, – сказал контролёр, едва взглянув на хорошо одетого мужчину. – Проходите.
За узким проходом, который страшно давили серые стены, к его изумлению, расползлось огромное, с высокими потолками пространство вокзала. Он повернул направо, к кассам, к большому электронному табло с расписанием движения поездов, к очередям.
Никто из людей не обращал на него внимания, точно он, войдя на вокзал, сделался одним из них. Все были заняты. Те, что толпились у касс, были напряжены. Другие же, купив билет, торопились к поездам. Третьи, приготовлявшиеся к многочасовому ожиданию, высматривали свободную скамейку или угол, где можно было выпустить из рук чемоданы. И четвёртые работники вокзала нехотя отбывали смену на своих местах.
Она, как и всегда, была печальна. Ведь корка хлеба в её руках, вокзальная стена и одиночество способствовали возникновению жалости к самой себе. И только когда в поле её зрения попал высокий мужчина, то в ней проснулась надежда. Просто надежда. Какая. Зачем. Она не понимала, а лишь решила не выпускать его из виду. Он шёл мимо зала ожиданий и вдруг остановился за толстой фигурой какого-то взволнованного старика.
– Орлик! Орлик! – кричал тот, кружась на месте и вглядываясь в лица людей. – Орлик!
Из-за угла вывалился уставший седой мужчина. И сказал так тихо, что она не могла разобрать его слов.
– Я же просил! – воскликнул толстый старик. – Просил тебя не отходить от меня!
В следующую секунду, когда те оба, обнявшись, отошли в сторону, она в ужасе поняла, что, выпустив из виду того самого мужчину, потеряла его в толпе. Он будто растворился. Исчез. Она стала метаться из стороны в сторону, высматривать его и тут и там, но так и не могла найти.
Он, обойдя старика и мужчину, перегородивших ему путь, повернул направо и оказался на перроне. Стояли поезда. К ним беспорядочной толпой тянулись люди. Он увлёкся за ними. Осмотрел поезда, пассажиров, столбы и провода. Чем привлёк внимание двух дежуривших тут же милиционеров.
– Странный какой-то. Сумки при нём нет. Чемодана тоже.
– Может, встречает кого.
– Может. Но всё равно странный. Нужно проверить.
– Оставь его. В таком пальто простые люди не ходят. Проблем потом не оберёмся.
Поймав на себе подозрительные взгляды милиционеров, он повернул налево и вновь оказался в здании вокзала у ряда закусочных. Какой-то совершенно обыкновенный старик в поношенной куртке толкал в одной из закусочных поднос по линии раздачи. На столах и витринах были привлекательно разложены горячие блюда и салаты.
«Может попробовать». – подумал он и вошёл в закусочную.
– Что угодно? – спросила его пожилая женщина в переднике, держа в руках половник.
– Пюре и вот эту котлету, – нерешительно проговорил он, показав рукой на блюда за стеклом.
– А первое не хотите?
– Пожалуй, нет.
Она нашла его. К своему счастью, нашла. Он стоял за стеклом в закусочной и говорил с поварихой.
– Заказал пюре, – соскочило с её уст. – И котлету.
И тут же, обернувшись точно на чей-то зов, приметила недобрые взгляды сотрудников вокзала, уставившихся на неё. Испугалась и, войдя в закусочную, взяла в руки поднос. Подошла к нему и, посмотрев в его красивое лицо, спросила. Спросила, не помня себя. Не понимая зачем.
– А вы не угостите меня едой?
Он кивнул и улыбнулся ей в ответ.
– Пожалуйста, положите мне две тефтели, – сказала она тут же поварихе и ещё раз украдкой посмотрела на него.
– Вы заплатите? – спросила повариха.
Он кивнул. Она улыбнулась.
– А гарнир тебе какой?
– Мне без гарнира только две тефтели. Нет-Нет, эти большие. Положите вон те, поменьше, – говорила она, показывая пальцем.
– Но все тефтели одинаковые.
– А я вам говорю, что нет! – отрезала она, повысив голос. – Положите мне те! И, пожалуйста, без подливы. Я не люблю её!
– Но без подливы нельзя! – воскликнула повариха, переменив в тарелке одни тефтели на другие.
– Положите без подливы!
– Нет, я не буду класть тефтели без подливы.
– Положите без подливы, – продолжала она настаивать.
– Знаю я тебя, – прошипела повариха. – Все знают. Ходишь по вокзалу. К людям пристаешь.
– Я хочу тефтели без подливы! Вы не можете мне отказать.
– Могу, потому что тефтели без подливы не подаются!
– Я клиент! И я права!
Он посмотрел на неё, на повариху, на посетителей закусочной, собравшихся вокруг, и вдруг почувствовал себя совершенно чужеродным этому иному миру других людей. Сделал шаг назад. Ещё. И ещё один. Бросил короткий взгляд на изуродованные злобой лица женщины и поварихи и поспешил к выходу.
Кто-то из зевак, заняв его место у раздачи, столкнул на пол оставленную им тарелку с пюре и котлетой. Она вздрогнула от звука разлетевшейся на множество осколков тарелки и, не узнав в уставшем старике того самого красивого мужчину, молча попятилась к выходу. Точно, она с его уходом лишилась сил, которые питали её во время спора с поварихой. Точно, в его присутствии рядом с ней жила надежда.
Закончился воскресный день. Наступил понедельник. А по понедельникам она ходила к психологу.
– Я опять не справилась, – проговорила она с сожалением. – Эта проклятая старуха меня вывела. Не подают они тефтели без подливы. Ведь должны же подавать? Должны?
– Должны, – повторила психолог, сделав в журнале пометку. – Но всё же в этот раз вам почти удалось познакомиться с мужчиной. И это значит, что метод эффективен.
– Вы правда думаете, что однажды у меня получится создать семью? – спросила она с надеждой.
– Уверена.