Мертвая птичка

МЕРТВАЯ ПТИЧКА

Я расстегну холодное пальто -
Уже и не завидует никто...
Илана Вин


Художник Иероним Босх – моралист, изображал то, что по его устоям делать нельзя, а потом полюбил чувственную красоту ощущений. Начал скептически относиться к аскетизму. Стал членом секты свободного секса.
Надо изжить ощущение, чтобы оно перестало интересовать. Пережить его роскошь.

Орит выпила для смелости бокал красного вина, достала щемящее розовые шлепанцы с модными узкими носами.
- Поехали, я готова, - сказала мужу. – Не зря же я плачу за права в течение десяти лет.
Опыта вождения не хватало. Она взяла три урока, почувствовала себя увереннее и села руль.
Мягко повернула направо. Муж резко выставил палец, недовольно указывая левее, едва в глаз не попал.
- Куда ты едешь?
Орит взяла немного влево, решив, что едет не по своей полосе.
- Но там же автобусы? - заметила она.
Столб помешал ей изменить траекторию движения...
- Боже, нет половины капота! Как такое могло случиться?
Из чего японцы делают машины? Это же пластилин!
Она расхохоталась.
- Никогда больше не сяду за руль. Все из-за тебя! – кричала она.
- Я обещал тебе тысячу шекелей, теперь не получишь, пойдут на ремонт, - сказал муж.
- Вот и любовь у нас такая – ткнул и сразу авария, - съязвила Орит.


Она имела странную привычку заливаться восторженным смехом, когда кто-то спотыкался или падал. Любой казус провоцировал в этой миниатюрной женщине взрыв эмоций, неподдающихся никакой логике. Такая реакция шокировала добродушную, незлопамятную Настю, сочувствующую неудачникам.
Орит позвонила подруге: «Я больше не буду учиться вождению», - и она рассказала о происшедшем.
- Будешь! Я же езжу, дай опыту время овладеть тобой. Что ты обула на ноги? Небось, снова шлепанцы?.. Я же говорила, что открытые пятки и неустойчивые туфли пока не для тебя, в них неудобно чувствовать педаль.
...Со своим опять поругалась? Я еду к вам.
«Все знает, - думала Орит. - И что надеть, и как вести себя с мужем, а сама развелась. Двое ребят редко видят отца».

Орит попросила Настю дать ей урок вождения.
- Умница! Как у тебя хорошо получается, - подбадривала ее подруга.
- Два полных поворота руля и еще половинка, - шептала Орит, готовясь припарковать машину на стоянку.
- Попробуй не считать, почувствуй машину, - помогала Настя.
Их дружба была проникновенной до мелочей.

Орит не могла больше заниматься сексом с мужем. Все в нем раздражало. Они стали часто ссориться.
Настя после развода старалась не говорить и не думать о сексе. Ничего в этом плане не предпринимала. Растила двух сыновей, помогала старенькой маме и бесконечно работала.
Ей сложно было реагировать на интимные откровения людей.
Даже обиделась на гинеколога – коренного израильтянина, когда он заговорил с ней об этом: «Только ты в проигрыше. Что, вокруг мало мужчин?!»
«Какое он имеет право так со мной разговаривать!» - думала Настя.
От нее исходил энергетический поток терпения и мягкости, защищающий от нервных судорог израильской действительности и притягивающий людей.
Кроме работы Настя чем-то увлеченно занималась допоздна. Эта сторона ее жизни пока была закрыта для Орит.
В пятницу вечером, когда автобусы отдыхали, и транспортный поток немного затихал, подруги выходили на пешие прогулки.
Им часто встречался мужчина с собачкой. Пинчер был укутан в жилетик, а хозяин собаки – в свои мысли.
Насте хотелось отделить его от задумчивости и от собаки.
Пролетели несколько пятничных вечеров...

Орит разоткровенничалась:
- Настя, я была у него дома.
- Как ты туда попала? Вошла в образ собаки? - неуклюже пошутила Настя и удивилась: «Такая неуверенная в себе и нате вам».
- Случайно, в супере встретились, пес меня узнал. Так что ты почти угадала. Он - программист, работает в крупной компании. Угощает всякими вкусностями. Женат, супруга занимается организацией концертов, часто в разъездах, дочь ей помогает. После нашего рычащего дома я нашла себе отдушину.
- Ор, познакомь меня с ним, мне так нужна его помощь. Я не говорила тебе, что работаю над компьютерной программой рекламной анимации.
- Почему ты молчала? - ревниво спросила Орит. - Я бы тоже хотела этим заниматься.
«Началось, - подумала Настя. - Кроме того, что она покупает любую мелочь, подражая мне, еще и компьютерные дела».
- Ладно, я как-нибудь тебя ему представлю, - согласилась Орит.
Дан не пропускал женщин мимо своего внимания, кроме жены их у него было много, но влюбиться?
«Чувства мешают работе мозга и лишают покоя», - рассуждал он.
В новую знакомую он не влюбился.
«Если женщина чувствует мою холодность, зачем привязалась?»
Но отказаться от общения не решался.
Запомнился и манил, идущий рядом с Орит, другой образ: мягкая походка, глубина карих глаз с грустинкой. Для той хотелось сочинять стихи:
Прошла, как будто бы волною смыла,
А думал я, что страсть застыла...
Орит познакомила Дана с подругой. Вопреки своим установкам, он сразу согласился помочь Насте с программой.
«Почему она не обращает на меня внимания, как на мужчину?
Мы видимся почти каждый вечер».
В пятницу после работы с Даном Настя заспешила к Орит.
- Не уходи! - будто распял её на стене Дан, удерживая руки в разведенном состоянии. «Перевернуть бы тебя». Так он никогда никого не хотел, может быть только жену в молодости.
- Если ты меня сейчас не отпустишь, я больше сюда не приду. Не нужна мне такая помощь, - очень спокойно сказала Настя.
- Прости, я... не знаю, что это было...
Не сдержался... Спокойной ночи.
Настя ушла. Она решила попросить Орит зайти к Дану и пусть у них все получится. Подруга не сопротивлялась, к тому же она снова поругалась с мужем.
Полночь. Настя работала. Звонок телефона, как звук сирены, вторгся непрошено...
- Он меня не хочет, что у тебя с ним? Только и говорит о тебе.
Я знаю, вы будете вместе, но тогда нашей дружбе конец!
Учащенный пульс гудков...
«Ночь потеряна. Я обязана встретиться с ним... завтра», – решила Настя.

Настя не могла добраться к Дану. Автобусы отмокали в воде, израильская зима в том году была необычайно полноводной. Многие водители оставляли своих четырехколесных друзей в лужах, превратившихся в озера. Город сидел дома или шел пешком...
Настя зачислила себя во вторую группу. Наконец-то, вот и его дом. Она слегка заволновалась, позвонила в дверь.
Дан не выносил крикливой звучности женских голосов и одежд. Ему нравилась Настя, часто погруженная в какое-то сомнамбулическое состояние, нравилась полутоновая гамма ее косметики и пышные формы нескрываемой женственности. Опытный мужчина, он никак не мог справиться с фантазиями, которые хотелось разорвать как ненужные прочитанные письма...
Подозрительная мнительность проникала в его отношения с женщинами, но с Настей он чувствовал себя уверенно...
- Ты не можешь представить себе, как я ждал встречи, - заговорил Дан, открывая дверь. - Появилась определенная закономерность в нашем общении. Мне ничего не надо, позволь только помогать тебе с программой.
Внутренний голос вмешался в монолог: «Я хочу физической близости с ней. Стоп! Так можно стать вербальным галлюцинатором, правда, тогда я бы не осознавал этого, - успокоил он сам себя. - Мое желание разрежает воздух...» Дан попятился назад и сказал вслух:
- Ты лишаешь меня воли и сеешь хаос. У нас много общего - вкусы, характеры. Мы андрогин – символ слияния женского и мужского начала. Один организм, древний люциферический образ.
Он заставил себя остановиться.
- Откуда в тебе столько поэзии? - спросила Настя и погладила Дана по волосам... Тут она допустила ошибку... Провалила экзамен в школу святости.
Настороженность Дана исчезла, стрела попала в цель.
«Не похоже на одно из безвредных многочисленных похождений, неужели влюбился?» - Дан снова пытался анализировать ситуацию...

Орит больше не звонила. «Как она выживет без меня? Мы пропитались мыслями друг о друге. Я же не отбила у неё мужа.
Я - одна, пожелай мне счастья, Ор».
Орит принимала успокаивающие таблетки, спала и плакала. От нее отваливалась по кускам чужая, наклеенная на оголенные нервы, чешуя – чешуя Насти и Дана. Она не желала им счастья, она ничего им не желала. «Не привязывайся!» - всплывала эзотерическая фраза.
«Так мне и надо!»
Замутненное стекло памяти не давало четкого изображения. «Получила!» - доедала она себя.
Настя не ожидала такой подчиненности огромному напряжению взаимного чувства. Это было настоящее преображение, посвящение в тайну двух миров – её и Дана...
Как много значит одежда. Она продолжает линию движений тела, иначе они сухи и похожи на гимнастику.
«Обнаженное тело мужчины, как звук фортепиано без педали».
Так она понимала эротизм ласкательных жестов.
Настя оживала в объятиях любимого, изменяя обличье, как Протей...

Короткое сообщение на Orange*: «Не приходи, жена и дочь вернулись. Сюрприз».
«Но почему так примитивно, ни следа от высоких разговоров.
Я снова бесконечно легковерна. Он говорил, что оставит жену. Проиграл в борьбе со слабосилием? Или мощь духа – это только тяжелое бремя?», - Настя спорила сама с собой.




*orange - сеть мобильных телефонов


Прошло две недели...
Ответил... родной голос.
- Дани, давай поговорим, ты отключился от меня? Не отвечаешь на звонки, автоответчик не работает... Я жду тебя, отправлю своих к морю. Я скучаю... Разве можно совсем не звонить? - она не могла остановиться. Атака сумбурных мыслей не позволяла сделать передышку. Все чувства, так долго и упорно скрываемые, вырвались наружу, как выкипевшее молоко.
- Я зайду.
Дан произнес два слова. Два отчаяния. Две капли печали. Женская интуиция предсказывала беду...
Нервозность, с которой он начал говорить подтверждала Настины опасения.
- По-моему, я отключился от всех женщин... Всего себя исчерпал, отдал тебе. Ничего не осталось. Ни на что не способен, - он обнял её, прижался каменно. - Это наказание, нам лучше расстаться.
В какой-то момент он поверил в свои слова. Дан всегда умел вовремя остановиться.
Инстинкт самосохранения лишил её слуха, но не сработал до конца, она словно превратилась в ящерицу, с которой содрали кожу и потом пустили прыгать.
«Жаль, что мама с детьми ушла, они мне так нужны сейчас... придется жить с новой болью», - подумала Настя.
Проходили недели, месяцы, компьютер стал верным другом Насти.
Жаркие дни утомляли мозг.
Той ночью она спала с открытым окном, и вдруг во сне ощутила легкий ветерок.
Настя открыла глаза, по комнате металась большая птица.
В ужасе Настя приподняла занавеску и ждала, чтобы птица нашла выход.
Сон улетел вместе с нежданной гостьей, женщина быстро оделась и вышла на улицу. Нужно было спокойно подумать о поданном знаке.
Она пришла в тот парк, вокруг которого они с Орит ходили пешком. Присела на гладко выстриженную траву… на неё летел пинчер, уже без жилетки.
Настя прижала собаку к себе и подняла глаза, к ней приближались Дан и Орит.
«Как поступить, что сказать, почему Орит с ним?»
Вопросы не давали ей дышать, молчание затягивалось.
- Удивлена? – спокойно сказала Орит и рассмеялась, - мы давно вместе.
- Я рада за вас, - она стала приподниматься с земли.
Когда на тебя смотрят сверху, хочется поравняться глазами или померяться силами. Но силы были неравными, а драться за право быть мертвой птицей не стоило, она уже опробовала такую роль. К ней сегодня залетела живая.
- Орит, беги, лети пока не поздно, в свою жизнь, ты еще можешь взмахнуть крылом.
Дан заговорил быстро и четко:
- Орит помогает мне после операции, жена снова уехала, только сейчас уже навсегда, лучше тебя не будет никогда, никого, ничего уже не будет.
- Можно, я позвоню тебе, Настя? – спросила Орит.
- Нет, ты выбрала дорогу обратно, а я хочу идти вперед, я изжила навязчивую роскошь ощущений...
Вместо бывшей подруги позвонил Дан. Встреча подняла со дна памяти осевшие воспоминания, он жаловался на ухудшение здоровья, болезнь не остановилась, просил поверить, что не может и больше не позволяет себе видеть Орит.
Его голос потерял прежнюю уверенность и привлекательность, Настя будто разговаривала с чужим человеком.
Мир Дана уже не был её миром, хотелось прекратить разговор, ничего не знать и не слышать, просто жить.

Она включила компьютер. Открыла новости:
Хозяин дома, больной человек, оставил газ включенным, занялся пожар. В кухне найдены два трупа, труп женщины еще не опознан.
Настя набрала домашний телефон подруги. Муж Орит сказал, что жена куда-то уехала и не звонит, он готов ей простить любые выходки, просил помочь разыскать…
Настя положила трубку. Её будто посадили на электрический стул, руки не находили себе места:
- Я же предупреждала, бедная, почему я не поговорила с ней? Не уберегла! – она не замечала, что говорит в полный голос.
В памяти всплыла картина Госсара* – «Девочка с мертвой птичкой».

*голландский художник