Гонорар

Гонорар Борис Ляпахин

Г О Н О Р А Р
рассказ

Кошка, разумеется, оказалась черной, без единого светлого пятнышка на искрящейся лоском шубе. Она вышла из подъезда хрущевки и, усевшись на краю тротуара, смотрела в сторону Ванюхина. Вроде обдумывала, скотина, перебежать ему дорогу или шмыгнуть назад.
«Теперь наверняка все прахом пойдет, - подумал Ванюхин, остановив-шись в трех шагах. – Перебежит или нет?»
- В редакцию спешишь? – сочувственно спросила кошка.
- Ни себе фига! – удивился Ванюхин. – Ты и говорить умеешь? Из Про-стоквашина, что ли? Матроскин?
- Я сама по себе. Неужто не видишь? Нюрой меня зовут.
- Так ты, Нюра, куда? Перебегаешь или как?
- Как скажешь. Ты вот торопишься, хотя бы на командировочные наде-ешься…
- Да ни на что я не надеюсь!
- Вот, спешишь, а не знаешь, зачем.
- Так обрыдло это безденежье. Шестой месяц без зарплаты.
- И даже командировочных, - вставила Нюра.
- Собкор задрипанный! Четвертая власть! – самоуничтожился Ванюхин.
- Ну так перейти, что ли? – спросила Нюра. – Все получится наоборот.
- А как наоборот?
- А кто ж его знает, если ты сам ничего толком не ведаешь, ни на что не надеешься?
- Давай, беги, а то я и так опаздываю…
В прежние времена Ванюхин в каждый понедельник ездил в свою редак-цию, в областной центр. Отвозил наработанные за неделю материалы, по не-скольку часов судачил с земляком редактором, дожидался кассира из банка и, получив командировочные, «с набитою сумой» неспешно топал к обратной электричке. Одних командировочных доставало на харчи. А на все прочее зарплата капала, с гонорарами – это уже сколько накропаешь, по строчкам.
С явлением новой власти все переменилось. Зарплату задерживали до де-вяти месяцев. Все как у людей, невесело шутили коллеги. Даже командиро-вочные – вот как сейчас – по полугоду не выплачивали. И теперь не только ездить, но и думать о своей газете как-то не очень хотелось. Да и не работа-лось. Однажды порывался даже уйти – редактор отговорил: хоть до пенсии дотяни. А до пенсии еще – как до Луны.
Денег в редакционной кассе, конечно, не оказалось.
- По-прежнему без просвета, - жалобно простонала главбух на молчали-вый вопрос собкора. – Только-только на бумагу да типографию наскребаем. Вся надежда на выборы. Дотянем – может, на политической рекламе выка-рабкаемся. А пока… Вы там у себя где-нибудь подработайте. Может, рек-ламку какую найдете.
«Интересно, где ты подрабатываешь?» - неприязненно оглядел пухлую главбухшу Ванюхин и, даже не простившись, хлопнул дверью.
- Яков Маркович! – услышал он вдруг, еще и шага от двери не сделав, и вернулся назад.
- Совсем забыла, - бухгалтерша вынесла свой упитанный организм из-за стола. – Вам ведь перевод пришел. Из вашего района. В первом отделении получите, - протянула она бланк извещения.
«124 руб. 70 коп», - рассмотрел Ванюхин на бланке. Не бог весть что, но хоть дорога оправдалась, подумал он и почему-то вспомнил Нюрку.
В первом почтовом отделении, что было по соседству с редакцией, позади типографии, его перевода не оказалось.
- Три месяца тут валялся, - сказала барышня за окошком, - вернули на главпочтамт.
Ванюхин глянул на часы – до обратной электрички оставалось час сорок. Вполне можно прогуляться, решил он и зашагал неторопко, соображая на хо-ду, откуда ему это счастье привалило. Не иначе как из районного «Молотка» - перепечатали что-нибудь из его «Голоса». Вот и не верь приметам – он опять помянул черную Нюрку.
На окошке посылок и переводов на главпочтамте висела табличка: «Пере-рыв до 14.00».
- Е-мое! – ужаснулся Ванюхин. – Этак до следующей электрички куковать придется, целых четыре часа. Он побегал вдоль ряда окошек – не поможет ли кто в его горе. Никто помогать не торопился. Одна столоначальница попеня-ла даже: «Вы что, читать не умеете?»
Хозяйка нужного ему окошка прибыла с опозданием на десять минут. К тому времени Ванюхин дошел до кипения, грозил пожаловаться начальству и распушить этих чинуш в фельетоне – на это он был мастак. А девица еще минут десять разглаживала лицо и прическу, перебирала бумажки на столе, после чего, наконец, выдала Ванюхину перевод.
Перевод и впрямь оказался из районного «Молота» - это малость погрело душу: знать, не последний он журналист, если его статьи перепечатывают. Однако до электрички оставалось менее получаса, а у него еще и билет не куплен.
Проплясав минут пять на остановке – троллейбусы шли один за другим, но все почему-то не к вокзалу, - Ванюхин решился взять лихача. Пришлось выложить тридцатник – за скорость. Купив обратный билет на электричку и даже успев куда надо на дорожку, Ванюхин впритруску поспешил к четвер-той платформе и, отыскав в традиционном предпоследнем вагоне свободное место, перевел дух.
Не зря все-таки ездил. В его бумажнике еще оставалось семьдесят рублей, с довеском. И половину из них он потратит на гостинец внучке – он уже зна-ет, что купит ей. А вторая половина пойдет на канцелярские мелочи, кото-рыми давно не обеспечивает редакция. Там даже скрепок нет. Бумага, и та в основном отходная, обрезки.
Под эти благостные мысли Ванюхин вздремнул слегка, и ему даже при-снилось что-то этакое, отрадное. Пикантное даже. Но, очнувшись на подъез-де к своей станции, он вмиг забыл, что именно.
На перроне своего вокзала, в толчее грибников, прибывших из диких му-ромских лесов, Ванюхина осенила здравая мысль о том, что он мог бы устро-ить себе творческие каникулы и не мотаться по командировкам в поисках не кормящих его материалов, а ездить по грибы. На них хотя бы два-три месяца можно если не процветать, то, по крайней мере, питаться. Впрочем, он думал об это не впервой, да проклятая совестливость – работа прежде всего – не да-вала пуститься на это. Сейчас он вдруг почувствовал себя свободным от вся-ких обязательств. Он никому ничего не должен. Сегодня он непременно, как следует по закону, письменно объявит редактору о том, что прекращает вы-полнять свою часть трудового договора. Покуда редакция не выполнит свою – не выдаст ему всю зарплату. И станет ездить по грибы. Места он знает при-личные – пустой никогда не возвращался.
Конечно, торговать грибами – это не про него. Но хоть запасы на зиму сделает. А то ведь за все лето ни разу в лесу не был.
С таким решением Ванюхин бодро выполз на привокзальную площадь, чтобы позвонить домой: забирать внучку из садика или нет.
- Она давно дома, - сказала снявшая трубку дочь. – И вообще, дед¸ где ты болтаешься? Все давно собрались, и шашлыки на подходе, а тебя нет. Или ты забыл, что у Сергея день рожденья?
А Ванюхин и впрямь забыл про день рождения зятя. И подарка у него нет. Разве бутылку шампанского купить? А как же гостинец внучке? Нет, гости-нец прежде всего, а там видно будет.
Через виадук, мимо воскрешенной недавно церкви и дома культуры имени Ленина, мимо бани, превращенной новоделами в супермаркет, он прошел к центральному рынку, у ворот которого сочно, маняще зеленела гора арбузов. Арбузы были огромные, спелые, хоть и первые в этом году. По пяти рублей кило.
«Вчера были по три, но маленькие», - скаламбурил про себя Ванюхин, вы-бирая ягоду помельче, по своим доходам. То, что он, наконец, выбрал, потя-нуло на тридцать три с полтиной и с трудом влезло в полосатый пакет с си-луэтом дивы на боку.
«Не порвался бы», - подумал Ванюхин и на всякий случай охватил пакет обеими руками.
- Кущай на здоровье, - напутствовал его радушный продавец, кавказец с золотыми зубами и желтыми, под цвет зубам, глазами. – Скущаешь, захади еще.
На шампанское теперь денег не оставалось. «Придется Сереже на сей раз без подарка перебиться, - с легким злорадством подумал Ванюхин. – Вот разбогатеем… А сегодня так и быть три партии ему проиграю» - они с зятем были оба заядлые шахматисты.
Ванюхин перешел через дорогу и направился к универсаму, покупать ору-дия производства. Ленты – прежде всего. Лента на его пишущей машинке высохла напрочь – тексты едва видны.
На его пути, возле «Хозтоваров» поперек тротуара стояла грузовая «Га-зель», из нее что-то выгружали. Две дамы, перекрыв остаток дороги, стояли перед машиной, беседуя о наболевшем. Под ногами у них на поводке суетил-ся рыженький шпиц.
- Позвольте, - Ванюхин в раздражении потеснил одну из дам. Та возму-щенно вскинулась, ее поддержала преданная шавка. Ванюхину захотелось схлестнуться с ними, но тут из распахнутого магазина пулей – видимо, от пинка – вылетела черная кошка, шпиц метнулся за ней, и натянувшегося по-водка оказалось достаточно, чтобы Ванюхин потерял координацию и плюх-нулся на асфальт – арбузом вперед.
- Нюрка, блин! – прокричал он, падая, а той уже и след простыл.
- Если это вы меня, - наклонилась к нему дама с собачкой, - то меня Анной Васильевной зовут, а не Нюркой. И вообще я вас не знаю. – И ретировалась вместе со своею собакой и подругой. Другие прохожие сочувственно охали, водитель «Газели», выскочивший из магазина с пустым ящиком, даже по-мощь предложил.
Ванюхин лишь отмахнулся, заглянул в пакет, хотя и так знал, что он там увидит. Саднило нос и содранные об асфальт костяшки пальцев. Затискав па-кет в урну, кой-как отряхнувшись, прикрывая нос платком, он пошел назад, к арбузам.
- Что, уже скущал, дарагой? – радостно встретил его знакомый кавказец. – Я же гаварил, еще придешь.
- Уже скушал, - мрачно проговорил Ванюхин и попросил: - выбери какой поменьше.
- Тридцат восемь рублей двадцат капеек, - назвал цену хозяин.
- А за тридцать пять не отдашь? – с надеждой спросил Ванюхин.
- Забирай, кущай на здаровье, прихади еще…
Издалека, почти за квартал до дома Яков Маркович услышал доносящую-ся со двора музыку. Едва он коснулся своей калитки, за воротами радостно, заслышав хозяина, залился Аякс, трехлеток восточно-европейской породы. В глубине двора, под яблонями, конвульсировали в танце гости – знакомые все лица, друзья дочери и ее мужа. С ними вместе отплясывала детвора.
Зять колдовал над дымящим ароматно мангалом. За накрытым здесь же столом сидели лишь двое – жена Ванюхина да сваха Анна Семеновна.
«И тут Нюрка», - невольно отметил Ванюхин.
Стол ломился от яств и несметного количества бутылок и бутылей. Чуть поодаль, на ящике, накрытом фанерным щитом, красовались три огромных, килограммов по десять каждый, арбуза.
- Только черному коту и не везет, - пропел Ванюхин, погладив себя по се-дой макушке. Ему захотелось незаметно просочиться в дом, но это вряд ли удалось бы. Он торопливо сунул свою драгоценную покупку вместе с дипло-матом в куст смородины и, едва разогнулся, как его заметил зять и прокри-чал: «Штрафную деду»! – и тут же пошел навстречу, прихватив со стола на-полненные бокалы.
Из бокала, наполненного чем-то желтым, с самого его дна на Ванюхина смотрела черная кошка и, моргнув ему одним глазом, спросила: «Ну, как, до-волен поездкой?»
- Не в деньгах счастье, - хладнокровно сказал Ванюхин. – Но лучше ты мне больше не попадайся.
- Ты это про что, дед? – спросил недоуменно зять, протягивая свой бокал, чтобы чокнуться.
- Да так, о приметах.
- А что, судя по приметам, можно ждать стабилизации.
- Вот и я о том.
- А что ты там, в кустах-то прятал, дед?
- Гонорар.
- Получил никак? Велик ли гонорар-то?
- Как раз впору. Для стабилизации.
- А конкретно.
- Да уж куда конкретней. Чтобы резко не разбогатеть. Мудрый Солон го-ворил, что от богатства родится пресыщение, - Ванюхин покосился на вызы-вающе огромные арбузы, - от пресыщения – спесь. Слава богу, нам ни то, ни другое не грозит. Ничего слишком.
Он заглянул в бокал – кошки там не было. Ему почему-то вдруг вспом-нился Веничка Ерофеев, и, «запрокинувшись, как пианистка», он со смаком выпил.