Выпускной

1
У ворот школы стояла машина. Занятия как раз закончились, и поток орущих охламонов, толчками хлынул из высоких двустворчатых дверей старого четырехэтажного здания. На выходе из темного вестибюля в яркий сентябрьский день, вся ребятня щурилась, и казалось, что они просыпаются от многочасовой спячки.
Гала вышла с напряженной, усталой физиономией – первая учебная неделя не принесла ничего хорошего, чего, впрочем, не ожидалось и в последующие.
Ната, близкая подруга, толкнула локтем в бок:
- Смотри, смотри, Танюху забирают на тачке.
- Отец, наверно, - пробубнила Гала, ее сейчас занимали мысли о возвращении через парк. Нате было в другую сторону.
- Какой отец! У них нет машины – Наташка смотрела с кривой усмешкой – С чего ты взяла!
- Ну, не знаю, я думала они из Германии с деньгами приехали. Ее отец, ведь в Германии служил?
- Это ничего не значит – скривилась Ната.- Ладно, ты куда?
- Домой, конечно.
- Ну, пошли.
Но, прежде чем они двинулись, из дверей школы выпорхнула Танька,
белозубо сверкнула в их сторону, мотнула длинной черной косой, и юркнула на заднее сидение авто.
- Во дает! Что она водится со всяким сбродом? – Девочки проводили взглядом отъезжающую машину.
- Она же без конца рассказывает о своих взрослых богатеньких дружках.
- Ну да, красивей Таньки ну просто никого нет!
- Сама подумай: с чего бы этим дружкам водится с такой малолеткой?
Так они вышли из школьного двора в сторону ближайшего детского садика, обсуждая, что может быть общего у одноклассницы с, разъезжающими на тачке парнями.
Это был обычный ритуал, перед тем, как окончательно разойтись по домам – покурить в закрытом от прохожих месте.
Еще не пройдя, через выломанный в заборе лаз, они заметили компанию подростков, сидящих в детской беседке.
- Не пойдем туда,- Гала потянула подругу за рукав, разворачивая ее в другую сторону.
Ната не сопротивлялась.
- Что там? Кто это?
- Да эти, в классе на год младше учатся. Достали, цепляются.
- А, что они хотят?
- Если б я знала. Там у них девки заводилы, а парни – мои соседи. Так, ну и куда пойдем?
Они свернули в один и ближайших дворов, завернули за гаражи. Все эти школьные окрестности были обследованы уже вдоль и поперек. Посидеть было негде, но девчонки собирались выкурить по сигарете и разойтись по домам. Болтали о мальчишках, одноклассницах, прочей ерунде.
Галка вовсе не была домашним ребенком. Да и в школе, гораздо больше жаловались на нее ее матери, чем хвалили. Гала была лентяйкой чистой воды. Битва за хорошие оценки была проиграна еще в начальных классах. В девятом велась тяжелая схватка за посещаемость.
Учителя звонили матери, мать выпихивала ее по утрам в школу, но Галка туда не доходила. Она не думала, что может быть, прогуливает не просто уроки – будущее. Не находила, да и не искала, в себе никакого желания и интереса просиживать там и чувствовать, что понимание и знание материала, осталось где-то в недосягаемости от нее. Она просто хотела, чтоб весь мир оставил ее наедине с любимыми книжками, музыкой, которую отказывались понимать окружающие. Дома не нужно было думать, как она одета.
Джинсы с атласной надписью «МАЛЬВИНА» на заднем кармане стали не просто рабочей униформой - показателем статуса. Можно было что угодно говорить по поводу того, что рядится в одинаковую одежду, просто глупо, но выделяться неимением чего-то, было еще труднее.
Вдруг что-то из взрослой жизни неприятно пробивалось в ее, еще не до конца, пережитое, детство: есть вещи не доступные для приобретения. Бывает и так, что может не хватать денег на что-то. Хотя, Гале казалось, что мать просто из вредности не уступает ее многодневным мольбам об этих чертовых джинсах. Точно так же как она не пускала ее на дискотеку еще в прошлом году. «Ну, ничего, и джинсы выдавим!»: думала Галка, и с этого начинались постоянные домашние скандалы.
В конце концов, девятый класс был прогулян почти наполовину. Алгебра потеряна безвозвратно, любимая история стала просто ненавистной, да и грамотность, оказалось, совсем не являлась Галкиной чертой. А по большему счету, все эти предметы были потеряны вместе с любимыми учителями. Сознание просто отказывалась понимать точные науки. Измененная новая и новейшая история больше не привлекала. Гала больше не могла слушать, открыв рот, тощую и длинную училку, пережившую партийные времена, а теперь начитывающую новый взгляд на это недалекое прошлое. Да, эта была история далеко не древнего Рима, скорее нового Вавилона, разваливаясь, давившего своими обломками их неокрепшие души.
Нельзя сказать, что Галка сильно увлекалась пионерским движением, или что-то понимала в коммунизме, и что это вообще, хоть как-то ее касалось, по большому счету. Новые веянья и отказы от старых идеалов не могли пройти незамеченными бунтующим подростком. Она чувствовала, как ее собственное «я хочу» вступало в конфликт с материным «ты должна». Требовало и вызревало во что-то, что было совсем против правил, что, все чаше, нашептывало ей: «Да плевать! Кому какое дело?»
Ната, отличница, перешла к ним из «восьмилетки» заканчивать девятый и десятый класс. Как-то летом, возвращаясь с поздней электрички, Галка встретила ее у телефона–автомата. Заболтались, договорились гулять вместе, и вот уже несколько месяцев они берегли свою дружбу одиночек. Девчонки не были самыми популярными в классе и вот на этом они сходились: приятней ходить туда, где не все чужаки, и есть с кем перекинуться хоть шуткой, хоть недовольством.
Была у Натки одна особенность - разные глаза. Один был зеленый, другой – синий. Настоящий синий, не какой-нибудь там голубой.
Светловолосая не высокая девочка, обещавшая располнеть к зрелому возрасту. Спокойный характер делал ее ведомой в бесшабашных Галкиных задумках. Как же попадало дома Наташке из-за ее поздних возвращений, когда они с Галкой бродили по улицам, гудели на дискотеках и вообще курили по всяким подворотням, что было конечно занятием запретным, но, в общем-то, безобидным. Делить парней пока им не приходилось, по тому, как не было у них парней.
И только в одном они не сходились – не любила Натка слушать Цоя, давнего Галкиного кумира, хотя, из уважения к подруге, никогда не оспаривала ее восторг от этих песен. А та, все рыдала под его музыку, над его фотографиями, оплакивая безвременную его кончину, и считала его гениальным певцом и композитором.
Так и получалось, что дома, Гала жила одним, а по вечерам она, как Наташка, становилась попсовым завсегдатаем дискотек, любителем орущей музыки и, вовсе не интеллектуалкой, пусть и с плохими оценками.
Сегодня они расходились по домам, почти не задержавшись. Осень - пора огородов. Натке еще предстояло копать, или что там она делает?- Галка не имела никакого представления, и очень жалела бедную свою подружку.
Галка уже подходила к дому, когда услышала за спиной:
- Слышь, малая?!
Оглядываться не хотелось. Нужно было сделать вид, что это вообще к ней не относится, вынырнуть на относительно людную улицу, и пройти в свой родной двор, где вечно заседают соседские бабульки. Она ускорила шаг. Сзади неслось улюлюканье и дружный хохот, который заставлял холодеть затылок. Галка, скорее почувствовала, чем услышала, приближающийся топот. Она резко обернулась: от этой компашки можно было ждать чего угодно, хоть мусорного ведра на голову, хоть ножа в спину. «Ну не до такой же степени!»: успела подумать Галка.
К ней приближалась одна из девок, хорошо одетая, под каре стриженная, вечно таскала по школе всю эту толпу.
- Что надо? – Гала очень старалась, чтоб голос не дрожал. Она уже чувствовала закипающую адреналиновую волну. Главное, она действительно не понимала, что это они так взъелись.
- Жидовка поганая, ты, что не слышишь, что люди тебя зовут?
Все, большего Галке было не нужно! Ей и так надоело обходить их десятой дорогой. Она, не помня себя, вцепилась обеими руками в эту аккуратную черную стрижку, и потянула ее вниз что было сил.
Девка взвыла, попыталась схватить за волосы Галку, или вцепиться когтями в ее глаза. И ей это почти удалось, но Галка откинула голову, и та только оцарапала Гале лицо.
Галка уже не думала о большой компании рядом, готовой, казалось, кинуться заводиле на помощь, и только трясла голову той из стороны в сторону, вверх и вниз, шипя сквозь зубы:
- Сука! Су-у-у-у-ка, что тебе нужно!
Такого поворота не ожидал никто, и, меньше всех сама Галка. Застывшие с открытыми ртами дети просто не представляли, что можно сделать с этой написанной на лице злобой, с этим шипящим от ненависти ртом, и главное, с руками, почти уже снявшими скальп с глупой девчонки, вообразившей, что она может потешаться над людьми.
Кто-то схватил, уже ничего не понимающую, Галку сзади, пытаясь другой рукой освободить намертво схваченные волосы.
- Гала! Гала, брось ее!
Невидящая Гала, наконец, разжала побелевшие пальцы и задохнулась в визгливом рыдании.
Куда делась та потрепанная девчонка, Гала уже не видела. Рыдала она, судя по всему долго, что, в общем-то, было довольно глупо: она-то отделалась парой царапин.
- Что это было? – еще один сосед сверху. Друг, гроза и, одновременно, зазноба всего ее детства. Эдька стоял, щурясь, от двух прикуриваемых сигарет: себе и Галке.
О, этот прищур, он разрывал ей сердце!
Она повернулась и кинулась прочь от него, от себя, от этого ужаса, который только что с ней случился.

2
Весь вечер она просидела дома. Не выходила из комнаты, дремала, писала, читала, занималась вовсе не уроками, а снова и снова переживала свое, а скорее, той девицы, спасение, и насмешливый прищур, напугавший ее более всего остального.
Писала, Гала дневник. Она любила марать чистые страницы, выводя по яко белому, тонкую синюю нить своего почерка. Так однажды слова сложились в рифмованные строчки, корявые, но понятные. С тех пор она не расставалась со своей желтой тетрадью, выписывая в ней все свои секреты, тайные стихи, девичьи переживания
Выспавшись за вечер, этой ночью Гала больше не спала.

Я люблю ночь,
за то, что в ней меньше машин.
Я люблю дым
и пепел своих папирос.
Я люблю кухни
за то, что они хранят тайны.
Я люблю свой дом,
Но, вряд ли это всерьез.

Цой, тайный попутчик, проводник во взрослый свободный мир, где можно было думать, что хочешь, писать, что хочешь, говорить, что хочешь. С ним можно было прятаться от всего мира, и он открывал целый мир любовей и нелюбовей, мир протестов и согласия с самим собой. Кассета заканчивалась, Галка переворачивала ее и так и сидела в темноте с его голосом, как будто рядом с ним.
Еще одна ее подружка, Наташка Вторая, то же из новеньких в их классе, такая же страстная фанатка группы «Кино», повезла как-то Галку на встречу поклонников, которую, сама же и организовала объявлением в газете. С тех пор они тарахтели в электричках, объезжая окрестные города, навещая своих новых знакомых. Были там очень веселые и интересные подростки, молчаливые или смешливые, но проведенные с ними дни наполняли яркими красками скучные школьные недели, в ожидании выходных и очередной встречи.
Чаще всего они любили бывать у двух парней. Макс очень быстро стал тайной Наташкиной страстью, да и не мог не стать – высокий, умный, воспитанный парень, к тому же красивый. У Галки было ощущение, что он вежливо и отстраненно держался с ними, избегая влюбленных Наташкиных взглядов, а возможно, он просто относился к ним, как и ко всем остальным своим друзьям. Второй – Вождь, очень колоритный персонаж, блондин, чуть ли не альбинос, с длинными по-хиповски отпущенными волосами, рядился во все черное. Он носил черный шарф, намотанный на длинную шею в несколько слоев, да еще и висящий потом почти до колен.
- Макс, дай сигарету, – просил Вождь.
- Вождь, заведи свои, - отвечал Макс.
- Дай ты ему сигарету, - встревала Гала. – Попадешь в историю.
- Я каждый день в такую историю попадаю,- вздыхал Макс, доставая сигареты.
Вождь пел в какой-то группе «Самолет». Галка никогда не слышала его песен, но уже это внушало уважение ко всей компании, в которой люди умели себя реализовывать.
Большую часть времени они проводили у Макса дома. У него были карандашные рисунки. Парень очень недурно рисовал. Однажды Гала увидела набросок с огромным динозавром, оставляющим за собой глубокие рваные следы. Пройдя полдороги, он остановился, оглянулся, и спросил себя: «А где мои носки?».
Этот рисунок вызвал у Галки приступ дикого хохота. И, правда, было смешно, что наследившее чудище, вдруг вспомнило, что не надело носки, как, будто только это могло избавить его от всех проблем.
Иногда, так же по выходным, парни наносили ответные визиты. Встречались на Галкиной территории. Наташка прибывала, чуть ли не с другого конца города, что было почти подвигом при давно остановленных трамваях, и разобранных трамвайных путях. Они сходили с ума целый день, пели под гитару, курили до умопомрачения.
Все они носили «фенечки». Нечто вроде браслетов, но из очень разнообразных материалов: нитки всех цветов, сплетенные каким-то сложным образом, или просто «косичкой», железные или медные обручи. Гала, например, носила тонкую кожаную веревку, обмотанную несколько раз вокруг запястья. Больше всего она любила «феньки» сплетенные из бисера. Естественно, такого никогда не продавали в магазине, а значит, все это дарилось, выменивалось, делалось своими руками.
Галка плела из бисера. Часами нанизывала сложные узоры. Увлекающаяся натура не позволяла бросить это до поздней ночи, или до утра, пока браслет не будет готов. А потом приносила его в компанию, похвастаться, и тут же отдавала кому-нибудь. И все начиналось сначала.
Как-то, еще не поздней осенью, Галка и Наташка Вторая, выйдя из ранней электрички, застали всю компанию в сборе. Народ собирался в курортную зону, а точнее в лес, где густо разрослись бывшие пионерские лагеря. Прихватив только что приехавших девчонок, компания села в троллейбус, который вскоре покинул город и вывез их в царство осенней природы.
В лагерях, конечно, никого не было: по нынешним временам, дети и летом-то редко сюда попадали. Многие корпуса и огромные территории были заброшены.
Они забрели на небольшую полянку с редкими голыми тополями. Под ногами был толстый, красно-желто-зеленый ковер из идеально вырезанных крупных кленовых листьев. Кому пришло в голову устроить из них настоящую золотую метель, так никто и не понял. Они резвились, как детсадовская ребятня, осыпая друг друга, местами подмокшими листьями. Бегали по поляне, пытаясь, как можно гуще осыпать любого, оказавшегося на пути.
Галка собрала пачку самых красивых листьев, собираясь, забрать домой, но тут кто-то высыпал на нее целую охапку таких же. Она, со смехом крутанулась вокруг себя, выпустила эту пачку из рук, ожидая, что та разлетится лиственным дождем, но вся эта книжица ляпнулась прямо в лицо Наташке, стоявшей за Галкиной спиной. Листья, оставив у нее на лице мокрые капли, упали вниз, а Наташка так и осталась обалдело стоять, комично округлив глаза. Народ замер. Бедная Натаха! Никто не смог с собой ничего поделать, и все повалились от хохота. Впрочем, она тоже смеялась, вытирая лицо, а Галка кудахтала над ней, как курица.
Они уезжали последней электричкой. Начинал накрапывать мелкий дождик, и от этого сегодняшнее расставание было еще грустнее.
«Что такое осень?»
Для Галки осень так и осталась вот этим днем, как и этой песней.


3
Городок неуловимо менялся. Казалось, что мрачнеют и оседают все постройки – из запыленных окон уходило солнце. Пустели улицы, становясь беззащитными перед ветром, очумело, раскидавшим везде городской мусор. Вялые дожди не смывали грязи, а еще больше разводили ее в частых лужах.
Тоска. Яркое золото листвы становилось чудесным, призрачным воспоминанием.
Холодно было везде. Сырость пронизывала подворотни. На открытых пространствах порывы сквозняка забирались под одежду.
Даже дома невозможно было отогреться. Почему-то все разваливалось, и безобразие отключенного отопления было нормой. Будто, изменившаяся ценность денег больше не позволяла снабжать людей теплом.
Вместо, давно опустевших, прилавков в обычных универмагах, универсамах, гастрономах, теперь еще и заколоченных за ненадобностью, стали появляться стихийные рынки. В каждом приличном подвале открывались частные магазины, набитые ерундой, вроде жвачек, выпивки и сигарет. Будто с наступлением холодов народу требовалось не питание, а выпивка и сигареты.
Вечная нехватка карманных денег приводила Галку в те из магазинов, где торговали сигаретами в розницу. Пачка дорого? – ну купи три сигареты, четыре, пять. Кури на здоровье. Умно!
Хлеб и зрелища требовались толпам древнего Рима, а современному продвинутому люду давно не нужно было никаких зрелищ: закрывались кинотеатры, любимое Галкино развлечение, а вот теперь еще и обходились без хлеба.
В городке все чаще появлялись лица горских национальностей.
Видимо, горячие междоусобные разборки сгоняли их с родных, экзотических, для Галки, мест. Многие из них так и не доезжали до столиц, оседали в провинциях. Чем больше вокруг становилось «горских», тем наглее и развязней они себя вели, оставляя свою богатую культуру и строгое воспитание в прошлом. Оказалось, что местное женское население не нуждается в уважении, а уж тем более девчонки, снующие тут и там без присмотра зоркой, как у них, родни.
Короче, все казались доступными. Только сбившись в крупные, отвязные компании подростки могли быть в относительной безопасности.
И в этом проявилось поле новой молодежной экспрессии. Галка и раньше знала: «мы с Базара», «мы с Нулевого», или «мы с Горы», так уж были поделены районы в городке. А теперь это приобрело силу, нагнетающую явные и тайные конфликты. На любой дискотеке следовало прибиться к своим, благо, городок был маленьким, везде можно было узнать знакомое лицо.
Большая летняя танцплощадка, главная дискотека города закрылась на зимние каникулы. Огромный парк, вобравший в себя разнообразные аттракционы, эту самую дискотеку, давший название всему району, казалось, остался бесхозным на ближайшее время метелей и холодов. Однако нет!
Ближе к дороге образовалось строительство. На основе летнего ресторана, очень быстро, взгромоздился ни больше, ни меньше – замок! Настоящий замок с башенками и бойницами. В местной Украинской степи, о таких читали только в книжках Вальтера Скота. Похоже, архитектор и зачитался. Хорошо, хоть ров с водой не вырыл.
Впрочем, сооружение защищалось гораздо серьезнее высоченным забором с колючей проволокой, и охранными системами, тут и там заметными на заборе. И только когда вознесли этот забор, Гала поняла, что никакой это не будущий крутой ресторан, а самое обычное частное владение на парковой территории. Не дурно! Новые времена – демократия, все вершат деньги.
Даже такой малолетке, как она, было интересно: чье же это сооружение?
Вроде как, нового хозяина города. Да и фамилия была у него подходящей, что-то типа жулика.


4
Ната с Галкой ходили в ближайший ДК – дом культуры, куда собирались окрестная молодежь. Накрашенные, расфуфыренные девицы, парами и стайками, окруженные парнями. Вокруг начиналось разгульное веселье. Многие приходили с пивом, допивая его на улице: в зал с этим не пускали. Встречались и откровенно пьяные, задиристые толпы. Таких тут не любили, хотя бы по тому, что, не владея собой, они наступали на ноги всеми подряд.
Что бы попасть к основному зданию, нужно было пересечь железнодорожные пути. Ходило много страшилок об уснувших прямо на рельса, погибших, под поездами в этом месте. Но кто, же слушает такие истории.
Можно было подняться на жуткий деревянный мост, скрипевший от любого шага, но Галка до смерти боялась этого моста.
Он, даже снился ей в кошмарах: она идет над рельсами, а из-под ног срываются вниз гнилые доски и совсем рядом гудит, приближающийся поезд…
Гремящая музыка была слышна еще на подходе к строению. Она заводила, манила, звала поскорей присоединиться к танцующей толпе, наполняла голову гудением, а тело нетерпением.
Дискотечный зал был на втором этаже. Туда вела широченная парадная лестница. Вообще весь ДК «химиков», построенный в коммунистические времена, блистал размахом и великолепием, хоть и давно потрепанным.
По будням не нужно было биться в толпе, покупая билеты, и без задержек они попадали в знакомую стихию.
Тут заводились знакомства или романы, случайные связи или просто бездумные развлечения. Тут взрослые дети тоже были свободны и делали что хотели, доказывая свое совершеннолетие.
Нравился Нате один парень. Высокий, крупный, светловолосый, что еще нужно, что б нравится? Он тоже оказывал ей знаки внимания, и Галка все чаще чувствовала, что остается в этой толпе одинокой.
Славка, так звали парня, разбивал их пару, провожая, Натку домой.
В один прекрасный день Гале это надоело, и она принялась за дело. Не задумываясь, отбила парня у подруги, и тот, так же настойчиво, перекинулся со своими ухаживаниями на Галку.
Ната великодушно простила, тем более что у нее на горизонте замаячили новые поклонники.
Они так и гуляли втроем, пока не начались, со стороны Славки, настойчивые домогания.
Славка казался упакованным во всех отношениях. Покупал девчонкам билеты – сигареты и, явно, рассчитывал на большее. Теперь Галка все чаще избегала оставаться с ним наедине, и как-то, даже побаивалась его – было в нем что-то опасное и неприятное. Жаловаться Натке было бесполезно, кому ж приятно, что отбивают парней, а потом еще и жалуются на них?
Гала стала водить дружбу с Танюхой, добродушной и дружелюбной девицей, бывшей совсем не против «упасть на уши» кому-нибудь новому.
Танька так же имела моду прогуливать школу. Зачем ей, было, учится, если вокруг было множество готовых обеспечить ей все, что она пожелала бы? Короче, по ее словам, Таньку любили, да и она была не прочь полюбить кого-нибудь, более-менее способного пустить пыль в глаза.
В этом, новом учебном году Галка завязала с бесконечными прогулами, благодаря Нате, конечно, но дружба с Танькой могла снова толкнуть ее на этот путь. Слишком весело и хорошо плела Танюха о своей компашке.
И только одно удерживало Галку пуститься с Танькой во все тяжкие: водила Танька дружбу с той малолеткой, которой драла Галка патлы. С тех пор они больше не пересекались, но смотрели друг на друга волками. Чувствовала Галка, что реванш еще не взят, и серьезно этого опасалась.
Вот Танька и оказалась тем чудным способом, который избавил Галку от надоевшего ухажера.
Славка, после знакомства с Танькой, стал появляться все реже и Галка снова жила как прежде, покуривая после школы с Натой и разъезжая по городам с Наташкой Второй.


5
Снег все никак не выпадал. Мрачная серость замыливала глаза. К ночи начинались заморозки, и частые лужи затягивались таким же серым льдом. Вся природа не просто уснула, казалось, замерла. Редкие прохожие перебегали из помещения в помещение, стараясь не задерживаться на улицах больше необходимого. Галка бродила как сомнамбула по утрам, просыпаясь лишь на дискотеке, где можно было придти в движение, размяться. Ее жизнь перенеслась в сумеречное или ночное время, будто ей уже никогда не понадобится солнечный свет.
Школьные занятия напоминали о себе неожиданными, с переменным успехом, списанными у Натки контрольными. Запущенные уроки больше не волновали ее: бесполезно наверстывать, как-нибудь обойдется. И только на литературе проявлялся ее интерес. Учили Ахматову и Цветаеву. Галка живо интересовалась стихами, и многие знала наизусть.
Недавно по всей школе разнеслось известие, потрясшее саму основу этих стен. «Залетела» одна из учениц. Только она не сделала втихаря аборт, и не скрылась до наступления родов с глаз одноклассниц. Она так и ходила с растущим животом, на занятия, собиралась рожать, и говорила, что очень счастлива.
Потом Галке рассказали, что счастье это привалило от «горца», снимавшего у них комнату, и ничуть не постеснявшегося затащить в постель малолетнюю хозяйскую дочку. Так он и жил у них, правда, теперь на правах зятя, хотя вполне годился в ухажеры для матери своей жены. Что бы сделали с ним у него на родине, сотвори он кому-нибудь такое там у себя?
Однажды на дискаре, в полупустом зале Гала потеряла Нату. Только что та стояла рядом и перешептывалась, а точнее перекрикивалась, с кем-то на ухо, и вдруг пропала. Галка поискала ее у стен, между целующихся пар и пошла к выходу из зала. Спустилась вниз. Тут почти никого не было, кроме забредших погреется парочек. Обошла все широченные колонны, за которыми могла спрятаться толпа. Заглянула в женский туалет, в котором красились все новые и новые девицы. Нигде не было Натки.
«Куда же она пошла? Молча, не сказав ни слова!»
Галка обошла все заново: темный зал, лестницу, вестибюль, туалет. Только, когда она возвращалась, у зеркала мелькнула знакомая куртка.
- Натка! Куда ты пропала? Я тебя повсюду ищу!
Подруга рыдала, вытирая косметику. Вид у нее был растрепанный и потерянный. Не нужно было много переспрашивать, что бы понять, что именно случилось. Натка прижалась к стене и закрыла лицо руками.
- Что за гад это сделал? – закипая, спросила Гала.
Наташка покачала головой:
- Ты его не знаешь.
- Тут ментовка не далеко. – Сказала Гала.
Ната снова заплакала.
- Он сам мент! – закричала она Галке, так что рядом заинтересовались разговором.
«Все, пора завязывать с дискарями!»: подумала Гала.
- Пойдем, я провожу тебя, сказала она Наташке, обнимая ее за плечи.
Шли они медленно и поэтому долго. Натка останавливалась у каждой лавочки и долго отсиживалась, будто превратилась в старуху, несущую непосильную кладь.
«Чем ей помочь?»: думала Галка, глядя, как та поминутно утирает слезы. «Найти бы козла!...»
Галка остановилась, и крепко обняла подругу. Ната припала к ее плечу, сдавленно зарыдала, а Галка еще сильней стиснула зубы от накатывающей ярости.
- Противно. – Рыдала Ната, - как противно!
- Давай, пойдем в милицию? Может он и не мент вовсе, просто наплел тебе.
- Нет, я его знаю.
- Так, тем более!
- Нет. Хватит об этом, – сказала она уже спокойней, высвобождаясь из Галкиных рук. – Все пройдет. А если б меня какой-то козел обманул и бросил, легче было бы?
- Но это преступление!
- Хватит! Иди домой. Поздно уже, а тебе возвращаться еще в такую даль.
- Со мной ничего не случится, я просто так не дамся. – Хотела пошутить Галка, но Натка шутку не поняла и снова стала кривиться, удерживая слезы.
- Иди домой. – Велела она. Повернулась и побрела в свою сторону.
Галка постояла, глядя ей вслед и пошла домой, выбирая не слишком темные переулки.
Кто-то ее догонял. После того, что случилось с Наткой!
Она кинулась бежать, чувствуя, настигающий липкий страх, как вдруг услышала:
- Галка, да стой ты!
Ее догонял Славка. «Надо же, только его не хватало», с досадой подумала она.
- Ты откуда?
- Шел за вами. Я видел, как ты по дискарю бродила. Что это с ней случилось?
- Не важно, - угрюмо ответила Гала. – Сигареты есть?
- Мне тут надо в одно место. Зайдем? Там и сигареты есть.
- Нет, я домой.
- Ну, забежим на минутку, а потом я тебя провожу.
«Вот только этого мне не хватало»: подумала Галка и пошла рядом с ним.

6
Квартира была сильно прокурена. Кислый запах выпивки с порога ударял в лицо. Свет горел только на кухне и в его луче, падающем в темный коридор, клубами вился густой дым. Славка, не разуваясь, потащил ее туда. У стола, завалившись на стену, дремала девица. В пальцах тлела сигарета, а пепел черной пылью оседал на столе.
Славка наклонился, всматриваясь ей в лицо, ухватил щепотью ее подбородок и потряс, отчего голова девицы стала перекатываться как у тряпичной куклы.
- Рыжая! Слышишь, Рыжая? Очнись!
Девица явно не была рыжей. Облезлая крашеная блондинка, а сейчас еще и засмоктаная. «Если только это не обычное ее состояние» подумала Гала. Славка тряс эту девицу, а та откидывала голову, и пыталась открыть глаза. Это удалось ей лишь частично. Она стряхнула с плеч его лапы, и, выронив еще тлеющий окурок, повернулась к столу, уперла в него локти и уткнулась лбом в ладони.
- Что это с ней?- спросила Галка. Все это ей очень не нравилось.
Славка зло глянул на нее, прошипев что-то сквозь зубы. Он уже присел в ногах у страдалицы, теребил ее, что-то шептал, что–то спрашивал и получал в ответ кивки и всхлипы.
Гала попятилась в коридор. Омерзение заставляло втягивать голову в плечи. Очень не хотелось касаться стен руками, но бродить в этой густой темноте можно было только на ощупь. Нужно было найти туалет.
Стандартные панельные дома, все квартиры на один манер, все рядом, не заблудиться.
Службы были прямо перед ней. Выключатель между ними.
В туалете кого-то обильно вырвало, и, конечно, рядом с унитазом.
Галка быстро закрыла дверь. Кошмар, не хватало еще и ей добавить кое-что в эту массу.
Позывы не отпускали ее и она, прикрыв рот рукой, застыла с закрытыми глазами.
На кухне продолжали всхлипывать и шептаться, и сигаретный дым сильнее повалил в коридор.
- Ты что, снова! Это она притащила?! – громыхал Славка.
«Что же это за дружки у него такие?»: растеряно, думала Гала. «И где ее родители?» Она представила свою мать, обнаруживающую в доме такое… Страшно подумать.
В открытой двери следующей комнаты что-то матово белело от света дальнего фонаря за окном. Галка сделала еще несколько шагов. Это было голое девичье бедро на разобранной постели. Гала узнала по длинной черной косе, эту, то ли спящую, то ли без сознания, девушку.
- Таня! Танюха! – позвала Гала с порога. Подходить к ней совсем не хотелось. Галка представила, как теперь она трясет Таньку за плечи, а та закидывает голову, издавая только: гаааа-а.
«Нет, в этом я не участвую!»
Гала решительно вернулась на кухню.
- Славик, я ухожу!
Он вроде и не отреагировал, все так же вглядываясь в девицу, будто впитывал ее ощущения, казалось, пытался представить, что это он каждую минуту закатывает глаза, улетая в лучшие миры.
Галка хлопнула обшарпанной дверью и ринулась вниз по лестнице.
Морозный воздух, наполненный фимиамами от давно не чищеных мусоропроводов, казался свежим, трезвящим.
Галка, автоматически ринувшаяся в нужном направлении, пыталась осмыслить, понять, объяснить самой себе только что увиденные картинки.
«Абсолютно обдолбанные девки!» - эта мысль, заевшей пластинкой, крутилась у нее в голове. Вдох – выдох…
… «абсолютно обдолбанные девки!»…
«Обдолбанные?!» - она остановилась в тупом недоумении…
«Наркотики?! Мамочки, откуда у них наркотики?!»
Все-таки, она была еще маленькой девочкой. Загульные дискотеки до поздней ночи, вовсе не приближали взросления, не открывали реальность. Она до сих пор считала, что наркотики бывают только у богачей в кино, что об этом пишут в книгах про крутых полицейских, у Чейза, например, что про это поют в песнях…

Эти белые руки…
Эти голые ноги...

- Танька! Она – то, что там делала?! – это Галка произнесла вслух. «Может скорую вызвать?»

И как будто от скуки
Кровь на игле…

Пришедшая на ум песня больше не отпускала.
Гала ринулась домой еще быстрее.
Прямая улица была плохо освещена. По обочине еще валялся стоительный, и не только строительный, мусор. Разбитые, через один, фонари терялись во мгле над головой.
Десятый час, кругом никого, только редкий свет из окон. Там люди. Они еще не знают, что случилось что-то, что перевернуло мир. Мир взрослеющей девочки – рядом есть наркотики…
Эти, относительно недавно построенные, человеческие ульи панельных девятиэтажек находились не далеко от ее старого, «сталинской» постройки, дома. Отличие было разительное.
Она помнила, как завидовала девчонкам, переезжающим в новостройки. Они меняли школы, знакомились с новыми людьми, исчезали из круга ее общения. Галка изредка бывала у таких своих подруг. Маленькие кухоньки и коридорчики, по-другому сделанные окна, низкие потолки, лифт.
Она жила в квартире еще недавно бывшей коммунальной, но отпустившей своих питомцев по всему городу в такие вот соты.
Люди, селившиеся там, переставали жить на виду у соседей. На лестничных пролетах с мусоропроводом можно было просидеть или простоять весь день, слушая безостановочное громыхание лифта, и оставаться не застуканным, скажем, за запретным курением. Эти дома хранили тайны запойных алкоголиков, отцов, избивающих матерей, жен выбивающихся из сил в «доставании» куска вожделенной колбасы, фирменной кофточки, хрустальной люстры. Лифты принимали на себя огонь безотчетной подростковой злости, обиды на весь мир выливающейся в сожженных кнопках, разбитых лампочках и грязных ругательствах, выцарапанных ножами или еще чем-то.
Это был вовсе не тот благополучный новый мир, в который исчезали ее давешние подружки, из таких же, как у нее, старых кирпичных домов. Но представить, что кто-то ушлый уже умеет, среди ничего не подозревающих жителей провинциального захолустья, доставать наркотики, приносить домой к подружкам, пока родителей нет дома, колоть внутривенные уколы! Это было невообразимо.

7
Занятая своими мыслями, вертящейся в голове песней, Гала влетела во двор дома. У подъезда, на скамейке, (в такой холод!) кто-то курил.
Она метнулась к дверям, не глядя на пугающую фигуру, и тут же замерла от знакомого голоса:
- К тебе тут кто-то приходил.
- Кто? – резко обернулась она.
Эдька, все так же щурился ей со скамейки. Одет не по погоде. В короткой, под пояс, куртке нараспашку, чуть ли не в тапочках. Изо рта шел, не только сигаретный, парок.
Он отшвырнул окурок и встал, намериваясь войти в подъезд. Галку охватило нетерпение:
- Кто приходил? – с вызовом воскликнула она: он что же, подшутить над ней собирается?!
- Откуда мне знать? – спокойно ответил сосед.- Пацан какой-то… …с гитарой. Ну, я ему сказал… что тебя нет.
Очень выразительно. Галке было страшно подумать: Что же он ему сказал! «Вот, гад!».
Дальше говорить было бесполезно, все равно Эдька все в насмешку перевернет. Она развернулась и зашла в подъезд. Эдик шел за ней. Очень хотелось броситься вон, чтоб не думать, как он сзади рассматривает… ее джинсы. Да, именно джинсы! Наконец-то выдавленные «МАЛЬВИНЫ», оказавшиеся, впрочем, далеко не золотыми, что с пеной у рта оспаривала их цена.
- Гала, постой!
Она остановилась, держась за перила, повернулась. Эдик перемахнул последние три ступеньки и оказался рядом с ней, почти вплотную, глядя сверху вниз. Гала подняла голову к его лицу, и сглотнула комок, в, непонятно почему, вдруг, пересохшем горле. Нужно было выдохнуть, но длинный прерывистый выдох непременно бы разрушил, вспугнул бы, заворожившее тайное мгновение.
Он прильнул к ее губам, сгребая ее в охапку, прижимая к себе, заставляя откинуть голову. Галка уперлась руками в его грудь. Слишком долгий поцелуй, слишком крепкие объятия. В мысли заползал туман. Ноги становились ватными. По ее телу разливалась дрожь, начинающаяся, казалось, в его руках.
- Нет! – она оттолкнула его из последних сил. – Нет!
- Что ты? – он и не собирался ее отпускать. Шептал в прерывистом придыхании:
- …такая красавица… выросла… - гладил по голове, прижимая к своему плечу.
- Я тебя хочу. – откинувшись, вдруг, назад, удерживая ее одними пальцами, сообщил он.
- Вот еще! Пусти! – Галка вырвалась и кинулась, спотыкаясь, вверх по лестнице.
Значит вот оно как: поцелуй, так нагло сорванный с ее губ. Но, Эдька! Кто бы мог подумать.
Галка, буквально на ощупь вошла в темную квартиру. Мама спала, наверно, где-то в своей комнате. Гала заметалась из угла в угол.
«Как он там сказал? - …красавица… издевается, гад! Он меня хочет… ужас!»
Галка вспомнила, что болтала Танька, как она распрощалась с девственностью. По ее словам, это было идеально. Красиво, так как в книжках. «Ну и к чему это ее привело? А Наташка, бедная, Наташка… Нет, этого со мной не случится!»
Гала схватила полупустое мусорное ведро.
«Я иду выносить мусор!... А вдруг он еще там? …Вот и хорошо…»
Она знала, что выносить мусор вечером – плохая примета, но что могло быть хуже того, что она собиралась совершить сейчас.
«Он меня хочет!» - вертелось в голове.
Она скатилась вниз по лестнице, вышла во двор. На скамейке никого не было. Преодолевая оторопь, Гала двинулась к мусорному баку. Распугала, притаившихся там кошек, высыпала ведро.
Украдкой, глядя по сторонам, пошла обратно. Никого. Ни на улице, ни в подъезде.
Этажом выше ее квартиры, не боясь разбудить родителей, Эдик вышел на балкон и тихо наблюдал эту поисковую вылазку. Смотрел и счастливо, насмешливо улыбался.

8
На следующий день Таньки в школе не было. Не приходила она и в последующие дни.
Славка с упорной периодичностью звонил Галке домой, но она не подходила или заставляла мать отвечать, что ее нет. На душе было так тоскливо и неприятно, что, в конце концов, Галка решила сходить к Таньке домой.
Она позвонила. Танька тут же выскочила, будто стояла у двери. На физиономии расцветал фингал.
- Откуда это? – оторопела Гала.
- Да так. Отец съездил. Сигареты есть?
Галка достала пачку и отдала ей вместе со спичками.
Она всматривалась в Танюхино лицо, пытаясь понять, не привиделась ли ей та квартира.
- Слушай, Тань, что с тобой?
- Гульнули недавно. Все друган твой.- Танька в упор смотрела на Галку, сжав губы.
- Какой, мой друган? Славка, что ли? Он, вроде, на дискаре был в это время.
- Так он дозу толкнул, а больше ничего и не надо.
- Вот ты дура! Зачем это тебе?!
- Да, ну классно было. Оттянулись по полной.
- Откуда у него наркота? – Гала просто не верила, в то, что слышит.
- А это у его предков спросить надо,- Танька сплюнула сквозь зубы.- У меня косяк остался, хочешь попробовать?
Галка не успела отказаться. Танька стремительно полетела на нее и, почти сбила с ног. Отшвырнувшая Таньку дверь, открываясь, с силой ударилась о стену. На голову обалдевшим девчонкам посыпалась побелка.
- О, явилась, шалава! Такая же, как и ты, - крикнул Таньке пьяный в стельку отец. – Чего надо – то?
Танька кинулась запихивать его в квартиру, на бегу отмахиваясь от Галки.
- Уходи, давай. Не до тебя мне.
Галка плелась по улице и думала, как же так подвезло ей и Натке не вляпаться в такую глупость. О чем она и сообщила Натке по телефону, придя домой.
Сегодня она тоже собирались на дискотеку.
Однако Ната была далеко не в настроении возвращаться в мир, предавший ее. Мир вовсе не дружелюбный и не такой веселый и свободный, как казалось вначале.
Первое время после случившегося Ната безвылазно сидела дома. Гала заходила к ней по вечерам, оставалась не долго, пока та угрюмо и молчаливо листала журнал или книжку. Можно было подумать, что этим молчанием Натака наказывает ее за что-то. Галка примерно знала за что: с ней-то такого не случилось!
Однажды, придя к ней, Галка выдала:

- Волос твоих не оскудеет блеск
И губ твоих цветенье не увянет.
Так солнце греть людей не перестанет.
Так неизменна высота небес.

- Класс, – безучастно сказала Ната. – Чье?
- Ничье. – пожала плечами Галка. – Так, в голову взбрело. – И завалилась рядом с ней на диван.
- Ну, выдавай, что еще наклепала? - сказала Натка.
И Галка выдала.
Расходились поздно: Галка все не могла остановиться, а Натка слушала, пока та не иссякла.
Домой Галка возвращалась, бессмысленно пиная, только что выпавший снежок. Она даже не сразу поняла, что идет по первому этой зимой снегу.
Угадайте, кто сидел у подъезда?
Он курил, подавшись вперед, уперев локти в колени, глядя на искру сигареты.
Она села рядом на мокрую от снега лавочку.
- При-и-вет! – сказала Галка, звонко и весело напевая буквы.
Эдька не повернул головы.
- Как дела на дискотеке?
- Не знаю. – Галка пожала плечами: – Сто лет там не была.
Он удивленно повернул к ней голову.
- Ну, я пошла. - Так же беспечно она сорвалась с лавочки.
Он проводил ее взглядом, не собираясь подниматься.
Галка зашла в темный подъезд и прислонилась к стене.
«Вот дура!». От хорошего настроения не осталось следа: «Надо же, навыдумывала!».
Она высунула голову из подъезда:
- Ну, ты идешь?
- Иду, - сказал он, вставая.
Эдик подошел, не заходя вглубь подъезда. Он казался каменным и сердитым. Он смотрел ей в лицо, будто пытаясь разглядеть то, чего не видел, а она доверчиво глядела снизу вверх, как в детстве.
- Что с тобой? – спросила Галка.
- Ничего. Иди сюда.
Он прислонился к стене, привлекая ее к себе. Обнявшись, стояли они, не замечая времени, не разговаривая, думая каждый о своем. Казалось, что она так и уснет в этом странном покое, вдыхая его запах.
- Мне пора, - сказала Гала, поднимая голову с его плеча.
Он поцеловал ее и отпустил.
Всю ночь Галка не сомкнула глаз. Она все еще была там, в подъезде, прижимаясь к нему.


9
Натка вернулась на дискарь через некоторое время. Наглая, развязная, пьяная сверх меры, с новой подругой. Галку прихватили по дороге.
Галка стояла посреди дискотечного зала. Не стояла, конечно, просто дергалась под музыку, когда кто-то схватил ее за руку и стал вытаскивать сквозь толпу.
Почти уже на выходе из зала ей удалось вырваться из цепких Славкиных лап. Она бросилась обратно, но он схватил ее и вытолкал в коридор, прижал к стене.
- Ты что, каза, языком мелешь? – Славка угрожающе навис над ней.
- О чем ты? – Гала попыталась отстраниться от него.
Он еще больше приблизился к ней, уперев одну руку в стену, у нее над ухом, другую, сжатую в кулак, приблизив к ее подбородку.
- Кто плетет, что я наркотой торгую?
Гала обомлела.
-Не знаю! – отворачиваясь, от занесенной руки выпалила она.
Что-то случилось. Ее лицо обдало порывом воздуха от стремительного движения.
Эдик. Он скинул Славку с широкой лестницы, повалив, как в кегельбане всех, идущих по ней.
Пока, поднимался народ, пока Славка соображал, что это с ним приключилось, Эдька схватил Галку за руку и утащил с этой лестницы, с этой дискотеки, на улицу.
Галка пришла в себя уже на скрипучем мосту. Она застыла как вкопанная.
- Ну, что? Хочешь туда вернуться? – оглянулся Эдька.
- Я тут не хожу! Я боюсь! – просипела Гала.
- Сколько с тобой мороки, крошка! – пробубнил он, возвращаясь, снова беря ее за руку.
Так они и спустились в обнимку.
- Откуда ты все время берешься? Ты, что ходишь за мной? – она заглядывала ему в глаза.
- Ага, хожу…- ответил он, глядя куда-то вперед.
Он схватил ее в охапку, как тогда, в подъезде.
- Мне отец мотоцикл купил, хочешь прокатиться? Я в армию ухожу.
- Когда? – воскликнула Гала. «В Афган уже не забирают» зачем-то подумала она.
- Скоро.
Они подошли к шикарному зверю красного цвета.
- Круто!
- Да нет. На самом деле, машина старая, отец себе купил, а мне дал покататься, - говорил он, напяливая на Галку шлем.
- А ты? - Спросила она.
- Я люблю, чтоб ветер голову обдувал, – усмехнулся он.
Она села сзади, обхватила его, прижавшись к спине.
Больше уже ничего не имело значение. Только его спина, укрывающая ее от несущегося навстречу весеннего ветра.
Галка разочарованно обнаружила, что привез он ее домой. Она обреченно поплелась за ним в подъезд. «Вот сейчас сгрузит меня у квартиры. Жаль, после такой спасательной миссии».
Поднялись на ее этаж. Он продолжил подниматься не оглядываясь.
Потом, не слыша за спиной ее шагов, остановился, оглянулся, прищурился.
«Вот Танька, со своими сказками…» - подумала Галка и шагнула на идущие вверх ступеньки, мимо своих дверей.
- Пошли, добыча. Предков дома нет. – Отворачиваясь, пряча довольную улыбку, сказал он. – Что он от тебя хотел-то, твой ухажер?
- Не надо о нем – простонала Гала.
Эдик открыл квартиру, затянул Галку в темный коридор, поцеловал, захлопывая дверь ногой.
- А о ком надо? О нас?
Галка уже привыкла к его поцелуям. Они были такими родными, такими, вдруг, необходимыми. Его небритый подбородок скользил по ее лицу. Она обнаружила себя уже повисшей на нем, если бы он ее не удерживал, она бы упала.
- Все, теперь ты не убежишь, - прошептал он.
Галка и не собиралась, но то, что должно было, случится, пугало ее.
Она попыталась ускользнуть от его, слишком смелых, рук. Он остановился и потащил ее в комнату. Его спальня находилась над ее комнатой.
- А где родители? – Галка пыталась оттянуть момент обнажения.
«Отдать ему свое тело!» - думала Галка. И вот теперь точно захотелось бежать.
Он почувствовал ее напряжение и перестал настаивать. Упал на кровать, оставляя ей место рядом с собой, предоставляя Гале самой выбирать, что дальше.
Галка была в смятении. С детства она не могла решить, чего она хочет, поэтому хотела все.
С пяти лет она знала этого мальчишку. Она рыдала, когда он ломал ее кукольные домики, визжала, когда он натравливал на нее своих щенков, воевала с ним в дворовых войнах, всегда, оказываясь на стороне противника, взятого в плен. Потом он катал ее на велосипеде и, однажды уронил, так что Галка сломала руку. Она помнила, как лет с пятнадцати он стал таскать к себе подруг, и что-то перевернулось в душе, двенадцатилетней тогда, девочки. Еще недавно он записывал ей новые кассеты и забывал вернуть ее книжки. И вот теперь он предъявил на нее свои права.
«В конце концов, он отдаст мне себя!» решила Галка, и уселась на край кровати.
-Только, не до утра, - сказала она.
Он завалил ее рядом с собой.
Когда на ней оставались лишь джинсы, она остановила его:
- Слушай, ну хоть для приличия, скажи, что ты меня любишь.
- Прости, детка, но этого-то я и боюсь… - прохрипел он, обнимая ее.
- Ну, тогда я скажу, что люблю тебя – прошептала она, пряча лицо у него на плече.
- Я знаю, милая.
Он стянул с нее джинсы.
Галка проснулась часа в два ночи. Свет от фонаря, освещавшего по ночам ее комнату, тут был не таким ярким.
Эдька спал, прижимая ее к себе, но проснулся тут же, как только она освободилась от его объятий.
- Я домой. – Сообщила ему Галка, - мать убьет.
- Я провожу, - вставая, сказал он.
- Куда? В такую даль! Аж до следующего этажа! – Засмеялась Галка.
- Ты видишь, какой я расчетливый? – В тон ей ответил Эдька.
Он включил свет. Галка зажмурилась. Она еще не успела одеться и стояла совершенно голая, как и он, впрочем. Ее снова обдало горячей волной. Эдик потушил свет, подошел к ней.
Больше они уже не засыпали до утра.
Когда Галка уходила, он зарылся носом в ее макушку:
- Я люблю тебя!
- Я знаю, милый, - ответила она и выскользнула за дверь.


10
Дома ее уже конечно ждали. Мать искала ее всю ночь. Галка получила на орехи по первое число.
В этом возрасте так легко быть счастливой и очень просто стать несчастной, только представляя себе будущее. Галка старалась не думать ни о чем, кроме прошлой ночи. Однако и это не приносило облегчения.
«Зачем? Зачем я это сделала?»
Она поступила так, как хотела. Совершила то, к чему стремилась, но что дальше? Быть одной из тех, кто с ним спал, кого он легко оставил?
Весь учебный день она казнила себя и мучилась. Со стороны казалось, что она спит на ходу, а она видела перед собой только его насмешливую улыбку.
Галка ели доплелась домой, казалось сил не осталось. От заевшей пластинки изнуряющих мыслей сильно стучало в висках. Она ежилась от холода и одновременно не могла дышать от духоты. Добравшись до кровати, она упала и, засыпая, молила неизвестно кого неизвестно о чем.
Эдик мчался по дороге на отцовском мотоцикле. Весенняя оттепель снова уступила ударившим заморозкам. Скрипучая ледяная корка покрывала разбитый асфальт. Непокрытую голову обдувало так, что гудело в ушах. Он торопился встретить свою ветреную девчонку у школы, что б она не успела снова куда-нибудь сбежать.
«Как легко, как просто она это сделала! …в первый раз… А я дурак, думал…»
Впереди показался грузовик, вихляющий раздолбанным кузовом.
За мгновенье, до того как его снесло с дороги, Эдька понял, что не сможет обойти пьяного, наверно, водилу, выписывающего восьмерки. Так же, как он на велосипеде в детстве.
Галка проснулась лишь через месяц в областной больнице. Худая и изможденная после менингита, нагулянного за зиму без шапки.
О том, что случилось она, узнала от матери. «Все-таки он меня оставил»: подумала Галка.
В свою школу она больше не пошла.
Образование она получала в Израиле, куда, безучастную ко всему, в том же году, ее увезла мать.
Лет через пятнадцать она узнала, что Славка сел, Натка вышла замуж, нарожала кучу детей, а Танька, перед тем, как умереть от передозировки стояла, целыми днями, на том самом шоссе…