Необъяснимое

Считая себя весьма образованным человеком, Джонни не верил практически ни во что сверхъестественное. Всю свою сознательную жизнь он был уверен, что как окружающий мир, так и внутренний мир человека, подчиняются определённым законам. Мы можем не знать этих законов, однако они существуют объективно. Тем не менее, как-то с ним приключилась такая история.
Она случилось с ним ещё в те несознательные детские годы, когда он не уделял особого внимания наукам, а интересовался в основном футболом и девочками. Ему довелось застать популярную некогда форму коллективного отдыха подрастающего поколения, именуемую пионерским лагерем. Там ему нравились две девочки. Точнее, ему очень нравилась одна. Но сам он, к сожалению, ей не нравился. А ещё он знал, что то, во что она вырастет, трудно назвать приличным словом. А потому всё больше обращал внимание на другую девочку, по имени Таня. Которой, кстати, нравился он сам. У них в лагере была традиция в конце смены писать друг другу пожелания на пионерских галстуках. Кто-то из парней написал на его галстуке «люби одну, а не двух». А Таня просто написала свой номер телефона.
Будучи очень стеснительным мальчиком, Джонни не решался ей позвонить. А вдруг она не захочет с ним разговаривать? Будет над ним смеяться. Или просто пошлёт. А вдруг она даже не свой телефон написала, а просто случайные цифры «от балды»? Нет, для него это было слишком. Шли месяцы, однако Джонни по-прежнему часто её вспоминал. А однажды она даже ему приснилась. Это случилось в ночь на 18 февраля 1986 года – Джонни запомнил эту дату на всю оставшуюся жизнь. Сон получился очень грустный. Фактически, всё, что Джонни из него запомнил, – это что Таня сломала позвоночник. И они с товарищем, который был с ним в одном отряде и в одной палате во время последней поездки в лагерь, несли её на носилках. Проснувшись утром, Джонни никак не мог сообразить, что это могло значить. Его процесс интерпретации снов прервал звонок. Знакомый до боли девчачий голос спрашивал: узнал? Вопросы такого рода обычно ставили робкого Джонни в тупик. В самом деле, если он ответит утвердительно, то собеседница могла спросить: кто? И каков будет его стыд, если окажется, что он не угадал?! Или он на самом деле угадает, а она захочет поиграть с ним, и скажет, что он ошибся?! Загнанный в угол такими своими же мыслями, Джонни не нашёл ничего лучше, чем промямлить: не совсем. Таня сказала ему: эх, ты! Поговорили про учёбу, ещё о каких-то мелочах. Потом Таня спросила, собирается ли он летом в лагерь. И когда Джонни ответил утвердительно, сказала, что она тоже. На том и попрощались. Естественно, пребывавший весь разговор в радостной нервозности Джонни не посмел обмолвиться про свой сон. Хотя он помнил о нём на протяжении всего разговора, и это только добавляло ему волнения. Зато теперь он знал, что, к счастью, его сон не сбылся. И у него есть надежда увидеть Таню ближайшим летом.
Уже в конце мая, считая дни до отъезда в пионерский лагерь, Джонни даже уничтожил фотографии Тани. Конечно же, он не считал себя суеверным. А также понимал, что если она не приедет, то он вообще никогда её не увидит, даже на фото. Но, с другой стороны, ему очень хотелось её увидеть в реальной жизни, а кто-то ему рассказал о примете, что если хранишь фотографии человека, то больше его не увидишь.
В день отъезда в пионерский лагерь, прибыв на место сбора, Джонни жадно искал глазами Таню. Однако её не было. И первое время после приезда в лагерь он просто не находил себе места из-за отсутствия Танечки. Однако впереди была целая смена, и надо было как-то жить. А потому во второй половине дня приезда Джонни уже нравилась Валя. Он помнил её ещё по прошлогодним своим ночным визитам в палату девочек, однако тогда была Таня, и ему было не до Вали.
Узнавать поподробнее про Валю Джонни стал довольно нестандартным способом. А именно, используя навыки, которые не раз отрабатывал в более раннем детстве, когда подслушивал разговоры взрослых. На этот раз он прятался за углом, стараясь внимательно следить за длинными (при вечернем солнце) тенями девочек, не видевших его. Он знал, что если тень начнёт смещаться в его сторону, у него есть время забежать за другой угол того же здания и тем самым не обнаружить своего присутствия.
И надо же было случиться так, что как только он устроился поудобнее и навострил уши, Валя обратилась к девочке, которая хорошо знала Таню и общалась с ней в Москве:
- Слушай, а где же Танька? Почему она не приехала?
- Она не может. Сломала позвоночник ещё зимой, в феврале.
После чего принялась рассказывать, как она встретилась с Таней в тот самый день, когда Джонни видел свой злополучный сон. Обсуждали общих знакомых, в том числе Джонни. Танька сказала, что надо бы ей ему позвонить. Что, собственно, она потом в тот же день и сделала. А ещё через несколько дней она шла мимо большой ледяной горки. Тогда ещё входило в моду кататься с горок на таких пластмассовых штуках. Трудно сказать, что нашло в тот день на Таньку. Наверное, она просто всегда была спортивной девушкой и не смогла удержаться. Увидев забиравшуюся на горку младшую сестру своей подруги, она попросила у неё пластмассовую доску, чтобы прокатиться с горки. Однако, когда уже она поехала вниз, вдруг, откуда не возьмись, помчался на санках ей наперерез какой-то шальной ребёнок... В результате Таня получила серьёзную травму позвоночника, надолго ограничившую её подвижность.
После услышанного рассказа Джонни некоторое время стоял в оцепенении с открытым от ужаса и удивления ртом. Он уже не следил за тенями девочек. Его не смутило даже, когда одна из них, выйдя из-за угла, обнаружила его и спросила: ты что здесь делаешь? А также то, что на вопрос её у него не было приготовлено и не нашлось адекватного ответа. В те мучительные минуты его мозг тщетно искал решения совсем иных вопросов. Естественно, ему было очень жаль, что с Таней случилось такое. Но что значил тогда его сон?! Неужели он действительно мог как-то предчувствовать то, что с ней случится? Но если да, то как?! Ведь этому нет, да и не может быть абсолютно никакого разумного, логического, научного объяснения! Мог ли он как-то её предупредить, предостеречь тогда? Ведь она же ему звонила после сна и до своей травмы! Так ведь он был уверен, что, расскажи он ей тогда про свой сон, её словесная реакция была бы эквивалентна «покрутить пальцем у виска»!..
Больше они с Таней никогда не виделись. Джонни стал взрослым. Понял бесперспективность своего интереса к футболу и девушкам. Узнал гораздо больше из наук о мире и о человеке. Но каждый раз, когда он вспоминал эту историю, она не давала ему покоя. В такие минуты он каждый раз пытался придумать хоть какое-то разумное объяснение этому случаю, и не находил. Наконец, возможно, как механизм защиты своей психики от невыносимой мысли о том, насколько необъяснимым может оказаться окружающий мир, он стал думать следующее. Что тогда, в первый день новой смены в пионерском лагере, когда он напряжённо вслушивался в речь девушек, которых он подслушивал, у него был кратковременный психотический эпизод. И всё, что тогда рассказывала Вале та девочка, ему пригрезилось. Было одной большой его галлюцинацией. Как пригрезился ему и тот сон, который на самом деле, наверное, и не снился ему никогда. А может, и Таня больше ему никогда не звонила. И, возможно, не ломала она себе позвоночник, а просто у неё были другие планы на лето, не связанные с поездкой в лагерь.
А когда Джонни вспоминал эту историю, находясь в лучшем настроении и не будучи таким тревожным, он иногда думал иначе. В такие моменты ему казалось, что мир как вокруг нас, так и внутри нас прекрасен и удивителен. Просто у него есть замечательные тайны, по-прежнему ждущие своей разгадки...