Бабье лето (рассказ)

БАБЬЕ ЛЕТО
(рассказ)

То воскресное утро выдалось неожиданно ярким. Долгой вереницей тянулась серость облаков уходящей недели, и вдруг она рассеялась под неожиданно появившимися ослепительно яркими лучами солнца. Собираясь в то утро на рынок, Танька подумала про повеселевшую погоду: «Что ж, нормальное явление для октября». Ей не хотелось даже мысленно произносить это злополучное сочетание: «бабье лето». В нём Таньке виделась вся её бабья обречённость, ведь последние уходящие, согретые солнцем деньки должны были робко уступить место надвигающейся длительной поре, прозванной Танькой «осеньзима». Вот так, без интервала и до самого апреля. «Осеньюзимой» для неё была вся монотонность и суета учебного года. И только апрель маняще дразнил приближающимся отпуском, вернее теми двумя неделями, которые она с детьми могла провести на Чёрном море. А для этого ей, Таньке, приходилось вкалывать весь год, вкалывать и экономить, экономить и откладывать деньги на прекрасную сказку, которая так же быстро заканчивается, как и бабье лето.

Муж, конечно же, не входил в эту сказку. Как, впрочем, не входил он и в расчёт в так называемом процессе добывания денег на эту сказку. Танька работала учительницей начальных классов и зарабатывала в два раза больше него, простого слесаря. Да дело разве было только в этом! Она, на вид такая хрупкая, была настоящей опорой в доме: знала, как что-то сделать из ничего, и где что-то достать подешевле, чтобы свести концы с концами, но не притронуться к сокровенным отложенным деньгам.

Вот и в то утро она, по обычаю, собиралась на рынок. Нет, не за дешёвыми продуктами, экономить на питании семьи Танька позволить себе не могла! На рынке она всегда выбирала качественные натуральные продукты на целую неделю, прокручивая в голове подробное меню на каждый день. Это было всё равно, несомненно, выгоднее, чем покупать полуфабрикаты в магазине, или чего хуже, колбасу.

Проходя в то утро между пестреющих рыночных рядов с зеленью, Танька уже мысленно представляла, как последним аккордом в булькающей симфонии борща будет мелко нарезанный ею чеснок и укроп. Но для начала надо было выбрать мясо для этого самого борща. А это Танька умела делать просто мастерски. Вот и на этот раз она могла мысленно полюбоваться собой со стороны:
– Покажите мне, пожалуйста, вот ту самую нижнюю вырезку!
– А, может быть, вы возьмёте вот этот неплохой кусочек? – продавец поддел на вилку верхний кусок.– Он ничем не хуже.
– Да нет, эта вырезка будет гораздо жёстче, в отличие от той, которую выбрала я.
– Ну, что Вы, эти куски абсолютно одинаковы и по качеству, и по весу. Давайте бросим на весы,– продавец был уж чрезмерно настойчив.
– Давайте бросим на весы только выбранную мной вырезку, а коль эти куски абсолютно одинаковы, Вы без труда сможете продать и тот кусок, который настолько любезно пытались мне впихнуть, – парировала Танька и вдруг за своей спиной она услышала приятный мужской тембр:
– Браво! Один-ноль в Вашу пользу! Не будете ли Вы так добры помочь и мне с выбором мяса?

Танька обернулась: волосы, стильно уложенные назад, подёрнутые сединой виски, чёрный плащ и дурманящий запах французского одеколона,– всё это сразу смутило её в этом высоком импозантном брюнете. И глаза, конечно же, глаза, бархатно-карие, внимательно смотрящие на неё и словно увлекающие её в какой-то необычный сон. Танька смогла только утвердительно кивнуть головой в ответ и опомнилась от этого сна, только когда в руках у её сногсшибательного собеседника был пакет с вырезкой.
– Огромное спасибо, я, наверное, смутил Вас.
– Меня скорее смутило то, что такой мужчина сам занимается хозяйственными проблемами.
– Прислуга отпросилась заранее на эти выходные, а сегодня у меня неожиданно наметилась неофициальная встреча с очень официальными людьми. Вот я и придумал пригласить их на шашлыки¸ единственное, что я умею готовить.
– Да, бывают, конечно, такие моменты,– Танька постеснялась спросить о жене и начала бормотать что-то дежурное в ответ, который был перебит совершенно неожиданным вопросом:
– А кто Вы по профессии?
– Учитель…учитель начальных классов..
– Да, я так и подумал: у Вас хорошо поставленный голос, в нём такая спокойная уверенность. Наверное, Ваши первоклашки внимают каждому слову своей учительницы?
– Вообще-то уже четвероклашки, но откуда такое знание учительской профессии?
– Моя бывшая жена была учительницей, так что об этой профессии я знаю очень многое. И самое прискорбное из всего того, что я знаю,– это учительская зарплата.

Танька уж совсем растерялась этому неожиданному обороту разговора, но, оказалось, что самое неожиданное ещё впереди:
– Вы извините меня, но я хотел бы ещё раз воспользоваться Вашей добротой. Дело в том, что я руковожу турфирмой, и в настоящее время нам требуется консультант. В тот момент, когда Вы отстаивали свой выбор перед продавцом, я представил в этой должности Вас, и, знаете, остался доволен выбором. Кстати, меня зовут Вадим Андреевич.
– Таня…Татьяна Петровна… Но насколько я имею представление, обычно в таких фирмах консультантами работают молоденькие, длинноногие… ну, как с глянцевых журналов…
– Не могущие связать двух слов? Что Вы, солидные фирмы предпочитают таких сотрудников, которые способны расположить к себе клиентов. Вот с этим у Вас всё в порядке.
– Но я же ничего не знаю о такой работе… здесь же совсем другая специфика…вряд ли смогу что-то кому-то объяснить…
– Да и с интеллектом у учителей тоже всё в порядке – это уж я знаю точно. У Вас будет время, освоитесь, всему научитесь, если, конечно, захотите зарплату, превышающую Вашу раз этак в три и в качестве отпуска – трёхнедельный отдых на Кипре за счёт фирмы,– с этими словами Вадим Андреевич вопросительно посмотрел на Таньку.
– Не знаю, это как-то неожиданно…
– Жизнь полна неожиданных выборов. Но у Вас есть время, чтобы немного поразмыслить. До пятницы. Именно до пятницы, Татьяна Петровна, я буду ждать вашего звонка с утвердительным ответом, а пока прощайте,– и в руках у Таньки оказалась визитка.

Танька так и застыла на месте, как вкопанная, рассматривая витиеватые, словно дразнящие, буквы: «Ева-тур – Ваш отдых и вдохновение»– и ровные, вселяющие уверенность, цифры номера телефона: три семёрки и три единицы…
…Вот так же, как вкопанная, она держала в руках эту маленькую магическую глянцевую карточку и сегодня, придя домой с работы и расположившись в своём любимом кресле. Танька в очередной раз вдумывалась в магию цифр: семёрка была её любимым числом, приносящим удачу. А единицы словно кричали: «Один, один, один шанс!» Цифры то расплывались перед её затуманенным взором, то вновь становились отчётливыми, гипнотически не давая Таньке отвести взгляд на телефон, стоящий рядом на журнальном столике. Но, даже не глядя на него, Танька чувствовала, как на тёмной панели вызывающе высвечивается: «пятница 16:00». Чувствовала она и то, что звонить необходимо прямо сейчас. Сейчас, не то будет поздно…

Дни уходящей недели, насыщенные новыми хлопотами и мечтами, словно даже не пролетели, а проскользнули с такой лёгкостью, с какой отрываются листочки настенного календаря. А Танька не просто всё это время мечтала и хлопотала. Она парила! Парила, словно бабочка, над отрываемыми страничками календаря, не задумываясь над тем, какой непосильной задачей ей окажется снять телефонную трубку и набрать заветный номер. Нет, она ни на секунду не сомневалась в том, что сделает это. Наоборот, каждый прожитый ею день этой счастливой недели всё более и более укреплял её решимость. Перед Танькой отчётливо, как запись на киноплёнке, всплывали события только что прожитых дней.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Вторая половина дня. Танька, как Золушка новое платье, примеряла на себя новый образ. Образ консультанта солидной фирмы, успешной леди. Она крутилась перед зеркалом, всматриваясь в свои уставшие, но не потерявшие блеска голубые глаза. «С причёской придётся повозиться, нужно сбросить с себя имидж учительницы»,– Танька даже усмехнулась от таких не сочетаемых слов. Нет, слово «имидж» никак не вязался со словом «учительница». Его просто у учительницы и быть-то не могло! Что ж, как в известном фильме: «Будем искать!» А вот фигурой своей, она, мать двоих детей (старшей дочке, причём, было уже пятнадцать лет!) Танька всегда была довольна. «Некогда мне об этом думать!»– отшучивалась она обычно в ответ на докучливые вопросы о секрете стройности её фигуры. Но в этой шутке была доля правды. В её мысленном укладе, забитом до отказа планированием следующего дня, разработкой уроков и решением домашних проблем, не оставалось места для таких пустяков. Весь оставшийся кусок воскресенья она провела на кухне, чтобы «довести до ума продукты, купленные на рынке и расчистить себе площадку для свободного полёта на следующей неделе». Танька ещё не совсем отчётливо понимала, что это за свободный полёт, но в груди у неё что-то волновалось и приятно покалывало от предчувствия надвигающихся изменений. И с этим щемящим волнением Танька машинально разделывалась с мясом, отправляя в морозилку мастерски сделанные котлеты и пельмени.

ПОНЕДЕЛЬНИК. Очень важный день. Начало перемен. Именно в понедельник Танька позволила себе признаться в том, в чём никогда не смела признаться. Всему, чему до сих пор была посвящена её повседневная жизнь, она дала простое и лаконичное определение: «Это не моё!» Школа, ученики, которых, вообще-то, она любила, были «не её». Танька чувствовала, что она уже давно устала от монотонной бесконечной череды уроков, стопок тетрадей, которые отнимают все душевные силы. И впервые позволила себе порадоваться тому, что её уже не волнует ситуация, связанная с переходом её учеников в пятый класс в будущем учебном году. Раньше она с ужасом ожидала этого выпуска. Представляла, как будет переживать за каждую неудачу своих учеников. Как будут сравнивать её класс с Валькиным, классом её подруги, работающей на параллельном четвёртом. Танька с облегчением почувствовала, что её уже не заставляет съёживаться обида от того, что никто не вспомнит, что Валька, с её обычным умением втереться в доверие к завучу, набрала себе элитный класс из детей элитных семей, а ей же досталось то, что осталось: неполные семьи, неблагополучные и «тэдэ и тэпэ». И что с того сейчас, что никому и в голову не придёт спросить у Таньки, сколько труда, собственного времени и душевных усилий она вложила в каждого ребёнка, как каждого ученика просто вытаскивала, подтягивала хотя бы до среднего уровня? «Всё, хватит!»– этими словами Танька поставила жирную точку в своих недавних тревогах и разочарованиях. И эти слова стали своеобразным пропуском в будущее, другое будущее, которое ранее перед ней было просто закрыто.
«Всё, хватит!»– сказала она точно такие же слова в этот же день и дома, в ответ на вечные настоятельные требования своих детей: «Мама, испеки свой «Наполеон»!» и «Я не хочу есть этот борщ, свари пельмени!» Раньше Танька с готовностью отправилась бы на кухню. Ведь кухня была для неё хорошим предлогом отвлечься от проверки тетрадок. Но теперь, когда тетрадки для Таньки стали почти атрибутом прошлой жизни, она поняла, что кухня – это тоже «не её». Вернее, не то место, где она хотела бы проводить оставшееся от работы свободное время. Танька поймала на себе недоуменные взгляды детей и мужа и словно отрезала: «Хватит и того, что я приготовила. А кому не нравится – марш на кухню сам!» Она победно сняла передник, переоделась и отправилась, ещё сама не зная, куда. Но дорога, конечно же, лежала в парикмахерскую, в которой Танька распрощалась со своими наскоро заколотыми на затылке локонами.Вышла из парикмахерской уже совершенно другая, на глазах помолодевшая и похорошевшая леди со стильным каре, как нельзя лучше подчёркивающем её независимую стать.

ВТОРНИК. Каре сделало своё дело, то есть подняло маленький ажиотаж вокруг Танькиной персоны. Танька вежливо, слегка смущаясь, принимала комплименты по поводу новой причёски. И ещё ей пришлось поведать Вальке истинную причину своей разительной перемены. И выстоять под напором доводов подруги:
– Ты что, обалдела? Какая фирма? Ах, Ева-тур? Что-то я не слыхала про такую! Наверное, и визитка липовая. А даже если и не липовая: ну сорвёшься ты со своей постоянной работы и что дальше? Эти ж фирмы, как бабочки-однодневки – поманят своим внешним блеском очередную жертву, а потом… В школу-то назад как вернёшься? Все ж места забиты, поди устройся!
Танька пыталась что-то возражать в ответ на Валькин натиск, но большого желания переубедить подругу не было. Перед Танькиным взором всплывал загадочный берег Средиземного моря, на котором она ни разу в жизни не была. Но несмотря на это, берег ей представлялся почему-то отчётливо, как будто невообразимо чудесные пальмы и лазурный блеск волн она рассматривала на фотографии в фотоальбоме.
«Завидует …»– Танька, пожав плечами, отошла от так ничего и не понявшей Вальки. Но она сама-то понимала, что этот загадочный новый берег ждёт её.

СРЕДА. Кухонные заботы и школьные приготовления окончательно стали для Таньки второстепенным делом, которое она выполняла на скорую руку, как можно быстрее стараясь освободить себя для более приятных дел. И хотя Таньке поначалу пришлось задуматься, какие это «более приятные дела» должны появиться на её горизонте,– ответ не замедлил родиться в её голове: конечно же, ей был просто необходим новый костюм! Поиску его Танька и посвятила всё освободившееся время среды. Лёгкое утомление от многочисленных бутиков нисколько не огорчало её, а, наоборот, слегка волновало обещанием приятного сюрприза. На Танькину фигуру великолепно садились многие предлагаемые ей модели, но всё это было «не то». И хоть в вопросах выбора одежды опыта у неё было маловато, Танька чувствовала, что ей нужно что-то необычное, сочетающее в себе простоту фасона и стильную отделку. И такой костюм был найден! Молочно-белый пиджак с брюками в витрине одного из магазинов сразу же притянули Танькин взор, как только она почти было собралась повернуть домой. Танька смотрела на своё отражение в примерочной и довольно улыбалась. Она была покорена удачным кроем, красивыми отделочными строчками и застёжками! Золотистыми, застёжками-карабинами, придающими костюму пикантность и очарование. Ко всему, этот костюм выгодно подчёркивал её фигуру. Это был её костюм! И Таньку не смущало даже то, что у неё к этому дню была сэкономлена только половина необходимой суммы. Поиском оставшейся половины она решила заняться завтра. В том, что она купит этот костюм, Танька не сомневалась.

ЧЕТВЕРГ. Поиск недостающих денег длился недолго. У Таньки в уме всегда был один запасной вариант, к которому она могла позволить себе прибегнуть лишь в самых крайних случаях. А этот случай и был самым крайним! Её давняя дружба с Лилей была проверена временем. Когда-то Лиля тоже работала с Танькой и Валькой в одной школе. Их троица на зависть многим коллегам по работе была неразлучна, но время внесло свои коррективы. После того, как Лиля решилась уйти из школы и воспользоваться поддержкой мужа, начинающего свою карьеру служащего в аппарате мэрии, с Валькой у Лили отношения как-то сразу дали трещину. Ну а после того, как Лиля стала владелицей сети собственных магазинов женской обуви «Лилия»,– и вовсе прекратились. Валька поначалу подчёркивала, что главное достоинство Лили – это её муж, без которого она не смогла бы и шагу ступить самостоятельно. Но Танька резко обрывала её домыслы, а потом и вовсе запретила так отзываться о подруге. Она-то знала, сколько сил было положено Лилей на пути к успеху в своём бизнесе. Знала и то, что она, Танька, так бы не смогла, Лиля ведь предлагала ей свою помощь и поддержку в любых начинаниях. Но Танька гнала от себя мысли о любых начинаниях: что она, простая учительница, может и знает, кроме того, как учить детей? Да и характер у неё был «нерисковый, непробивной». В общем, подвести подругу, которая готова ради неё на всё, Танька не могла и поэтому ограничивалась редкими просьбами о денежных одолжениях. Вот и в этот четверг, Лиля по первому же зову сорвалась с работы и примчалась прямо в школу. Исповедь о последних событиях Танькиной жизни Лиля, вопреки ожиданиям, выслушала без свойственной ей восторженности. Протягивая деньги, она посмотрела в глаза подруге и задумчиво произнесла:
– Что ж, новый костюм,– это уже шаг. Молодец, что решилась. А выстоишь ли до конца? Почему до сих пор не позвонила?
– Ну, я вот сначала решила немного внешний облик преобразить,– как обычно, начала было отшучиваться Танька, но запнулась, поняв, что костюм никак не мог служить поводом для затянувшегося ответа.
– Пятница уже завтра, не медли со звонком,– твёрдо сказала Лиля.– Хочешь я заеду к тебе после уроков, и мы вместе позвоним?
– Спасибо тебе большое, я сама.
«Я сама…»– Танька ещё раз задумчиво повторила эти слова вслух, и рука потянулась к телефону. Стоп! Что она скажет? «Здравствуйте, меня зовут Татьяна Петровна, я звоню, чтобы дать согласие стать консультантом в вашей фирме? Чушь какая-то! Может, сразу позвать к телефону Вадима Андреевича? Вот деревня! Кто ж там зовёт, там просто подключают! Ага, надо сказать: соедините меня с Вадимом Андреевичем».

Танька вдруг поняла, что она подсознательно всю эту неделю отгоняла от себя мысли о нём. Никогда она столько не мечтала, как в эти прошедшие пять дней: мысленно видела себя за компьютером на шикарном кожаном вращающемся стуле, своих счастливых детей, бегущих вдоль чудного берега… Но теперь Танька впервые представила сидящего за столом в своём кабинете этого недосягаемого мужчину, его необыкновенно карие глаза… «Может быть, он тоже смотрит на телефон и ждёт звонка?.. Ну, вот, приехали, человек только оставил визитку, а я уже напридумывала кучу всяких глупостей. Он и ввиду ничего подобного не имел. И не будет иметь никогда…»– эта мысль оказалась для Таньки особенно невыносимой, и она только сейчас поняла, что главной для неё была вовсе не возможность получить прекрасную работу, а надежда быть замеченной этим человеком. Надежда, как огонёк маленькой свечи, слабенький и слегка дрожащий, была погашена катящимися слезами из Танькиных глаз. «Кто я? И что особенного во мне есть, чтобы тешить себя такими надеждами? Новый костюм? Да я в нём и чувствовать-то себя уверенно пока не смогу. Нет, надо начинать с малого: найти в себе точку опоры, стать кем-то другим. Права была Лиля, она всегда тонко всё чувствует, словно видит меня насквозь. Но я должна сама… Я сильная!»– уверенной рукой Танька смахнула слёзы со щёк и отправилась на кухню. Ей сейчас никого не хотелось видеть. Замешивая тесто для пирожков, по которым за последние дни уже успели истосковаться её родные, Танька старалась не поворачиваться, чтобы не выдать своей недавней слабости.

– Танька, ты что ревела? – вошедший муж, как всегда, нашёл самые неподходящие слова.
– Какая я тебе Танька? Нашёл Таньку! Иди вот помой посуду да поучи с сыном уроки, да вот, ещё, в магазин за продуктами сбегай.
– Таня, ты чего, какая муха тебя укусила?– муж попятился назад в комнату.
– Вот именно Таня, впредь только так, а никакая не Танька.

Она выбежала из кухни. «Какие пирожки? Достали все!»– Таня заскочила в спальню и закрыла за собой дверь. Не чувствуя в себе сил, чтобы сдержаться, уткнулась в подушку и дала волю слезам. Когда в последний раз она плакала так сильно, навзрыд? Этого Таня уже не могла вспомнить. Да и к чему сейчас все эти воспоминания? В душе была лишь пустота. Вдоволь наревевшись и оторвавшись, наконец, от подушки, Таня обвела спальню безучастным взглядом воспалённых глаз. Костюм! Белый костюм, который до недавних пор победителем висел на дверках шкафа, заставил Таню встать с кровати и направиться к нему твёрдым шагом. «Порезать? Выбросить? Какая разница! Слишком много эмоций. Из-за ничего. Вот именно: ничего. Нет и не будет. И слёз не будет. Никогда!» – думала Таня, равнодушно убирая свергнутого победителя в шкаф.

Она ещё не знала, что в её жизни ещё будут слёзы. Как и не знала того, что в это же самое время Вадим Андреевич (нет, просто Вадим), отведя взгляд от компьютера в своём рабочем кабинете, вдруг почувствовал, что телефон непременно должен зазвонить, но какая-то неестественная, ненужная сила сдерживает этот звонок.

Вадим ведь тоже всю неделю знал, что звонок будет. И поэтому, чтобы не дать этой силе вмешаться в ход событий своей жизни (он этого не допускал никогда), он будет ждать Татьяну в грядущее воскресенье на рынке. Между мясных рядов. А она, по обыкновению приценивающаяся и ничего не подозревающая, вдруг увидит его, и весь остальной мир в этот миг перестанет для неё существовать. Он подойдёт к ней с охапкой роз, а она разрыдается, уткнувшись ему в грудь, и почувствует знакомый запах одеколона.

Они выйдут с Вадимом на улицу, ничего не купив, ни о чём не расспрашивая друг друга, догадываясь обо всём и без слов. И Таня заметит, как капельки росы на белых лепестках роз блестят от ярких солнечных лучей, подаренных ей этим бабьим летом. А, может быть, это не роса, а её слёзы? Но это будут самые счастливые и самые прекрасные слёзы в её жизни!