-- : --
Зарегистрировано — 123 740Зрителей: 66 801
Авторов: 56 939
On-line — 26 522Зрителей: 5243
Авторов: 21279
Загружено работ — 2 130 007
«Неизвестный Гений»
Оплошность
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
10 января ’2010 07:04
Просмотров: 26889
ОПЛОШНОСТЬ
Об этом случае я вспоминаю с особым трепетом и сожалением. Зачастую в различных жизненных ситуациях я поступал необдуманно и без оглядки. Приняв за правило выражение крайней глупости: «Не строй никогда никаких иллюзий», я заметил, что чаще всего оно приносило мне необходимое спокойствие духа, сдержанность в тех или иных безрассудных ситуациях и даже оправдание отдельных нравственных поступков. И все же, несмотря на все явные преимущества, с течением времени я остро ощущал какое-то неизбывное чувство потери. Многое из того, что я, руководствуясь своим проверенным правилом, решительно отверг, вдруг начинало казаться мне вполне реальным, таким, которое могло на самом деле произойти, мимо чего я никак не должен был пройти и через что переступить. Мне начинало казаться, что это сознательное мое отрешение только обеднило меня. Сделало твердым, сильным, трезвым в оценке своих возможностей, но и эмоционально ущербным. И это осознание в тяжелые минуты безволия и усталости постоянно призывало ко мне тоску и сожаление об упущенном, каким бы оно плохим, грязным или неосуществимым ни было.
Был я в те времена молод и неопытен. Работал в одном из отделов на машиностроительном заводе. Работа все больше рутинная, связанная с чертежами. Естественно, мало кто на ней долго задерживался. Я со своим школьным свидетельством чертежника-копировальщика только и мечтал тогда, что окончу вечерний машиностроительный техникум да переберусь в цех, поближе к людям и производству. Но время шло, а я так и оставался у кульмана. Уже стал замечать, что и учиться вроде как пропало желание, и работать нет сил. Тогда-то в нашем отделе и появилась Елена Петровна, маленькая пухленькая женщина лет тридцати семи.
Лицо её было самое, я бы сказал, обыкновенное. На таких на улице не обернешься, а в толпе и внимания не обратишь. Но присутствовала во всем облике какая-то особая привлекательность, заметить которую можно не сразу, не вдруг, а лишь по прошествии времени в тесном общении. Впрочем, особого интереса Елена Петровна у меня не вызывала: я был все-таки юношей, едва перевалившем за двадцать, и получалось, что она годилась мне чуть ли не в матери.
Кульман её располагался рядом с моим и, обладая бесспорным опытом работы, она часто подсказывала мне, как правильно расположить на чертеже ту или иную деталь, скомпоновать вспомогательные виды, выделить главное. Я проникся к ней уважением и сразу же первым вызвался посетить её на дому, когда она не пришла на работу и прошел слух, что Елена Петровна серьезно больна.
Председатель профкома, человек не сильно себя перетруждающий, с неприкрытой радостью поддержал мою кандидатуру, снабдил деньгами, посоветовав сильно ими не сорить, а купить самое необходимое: яблок, мандарин – что положено. Я выяснил в отделе кадров, где живет Елена Петровна, и после обеда, приобретя все, что нужно, отправился к ней на дом.
Жилище её я нашел быстро. Поднялся на второй этаж, позвонил. Открыла мне сама Елена Петровна в тоненьком ситцевом сарафанчике на бретельках, завязанных бантиком на полных лоснящихся плечах, и в домашних тапочках на босу ногу. На дворе стояла неимоверная жара, и я, признаться честно, сильно вспотел и предстал перед ней в самом неприглядном виде: в мокрой на спине и в подмышках рубахе и с каплями пота на шее и лбу, которые я даже смахнуть не мог, так как в одной руке держал цветы, а в другой – пакет с фруктами.
Увидев меня, Елена Петровна от души рассмеялась и, предложив войти, стала вытирать мой лоб мягким полотенцем, которое было у неё в руках, повторяя раз за разом:
- Ой, какой вы смешной, Сереженька, какой смешной.
Я как застыл с глупой улыбкой на губах, так и стоял, улыбаясь и только пожимая плечами, мол, извините меня за такой неприглядный вид, но это не я виноват, а погода. И лишь только мои руки освободились, я рассказал Елене Петровне о поручении, которое мне дали в цехе, и о том, что все обеспокоены тем, что она так внезапно заболела.
- И не думайте,- при этом добавил я от себя,- что, если вы у нас всего второй месяц работаете, мы про вас и не вспоминали. В нашем коллективе такого просто быть не может.
Елена Петровна, все так же мило улыбаясь, мягко коснулась моей груди и сказала:
- Я и не думаю так, Сереженька. И верю вам полностью. Но вы должны извинить меня. Дело в том, что заболела не я, а моя дочка. У неё так долго держалась высокая температура, что я просто не могла отойти от её постели.
Услышав это, я отчего-то обрадовался несказанно. С души сразу будто камень свалился, и мне стало так легко, что я чуть не оторвался от земли.
- Но теперь ей лучше,- продолжила Елена Петровна,- и сейчас она с бабушкой даже вышла погулять по парку. Да вы, наверное, встретили их по дороге сюда. Они только-только ушли.
Действительно, я сразу вспомнил, что навстречу мне из подъезда вышли моложавая старушка и маленькая, лет пяти, девочка в ситцевом синем с белой ромашкой на груди платьице и легкой кофточке. Я еще при этом удивился: такая жара, а девочка в кофточке с длинными рукавами.
- Раз так,- сказал я,- значит всё хорошо.
Я уж и не знал, что делать. Получалось, что я пришел понапрасну. И все же не хотелось уходить: я совсем ничего не знал о жизни Елены Петровны, и мне было очень любопытно узнать, как она живет. Елена Петровна словно почувствовала мою неловкость и сразу же предложила выпить чаю. Я, не раздумывая, согласился. Эта женщина начинала мне нравиться.
В кухне Елена Петровна засуетилась, начала доставать из подвесных шкафчиков то одно, то другое и выставлять на кухонный маленький столик. Предо мной в мгновение ока возникли соломенное блюдо с печеньем и конфетами, красные в белый горошек чашки, сахарница из того же сервиза, до краев наполненная сахарным песком, грушевое варенье.
Сам того не осознавая, я засмотрелся на ловкие и сноровистые движения Елены Петровны и почувствовал себя свободно и непринужденно, будто у себя дома. Никакой скованности или неловкости я не заметил и у Елены Петровны. Это было славно. От этой приподнятости духа и чай показался наивкуснейшим.
Не помню, о чем мы разговаривали тогда. Помню, после двух или трех чашек Елена Петровна предложила мне чего-нибудь покрепче. Я в принципе не возражал, но остановил свой выбор на пиве. Оказалось, она до умопомрачения обожает пиво, но, правда, выпивает всего стакан или два – не более: на большее её, как она призналась, не хватает.
- А раньше,- сказала она мне,- когда была в таком возрасте, как ты, я и знать не знала, что такое пиво. Как-то мы с моим будущим мужем оказались проездом Киеве и от поезда до поезда времени было хоть убавляй. Мы с ним и поехали на ВДНХ. Там я впервые и попробовала пиво, а теперь просто не могу без него.
Я ей тоже рассказал о своих впечатлениях от пива. И уже после первой бутылки Елена Петровна показалась мне лучшей из женщин, которых я встречал до сих пор (хотя так ли много я их знал к тому времени?), а после второй бутылки мне захотелось не только её приобнять, но и поцеловать. Я и не заметил, как мы оказались рядом. Помню, я держал её за талию, она меня за бедра. Будь я решительнее и не таким стеснительным, склонился бы над нею и прикоснулся своими горячими губами к её губам, но я только обнимал её и довольствовался тем, что говорил с нею и чувствовал. Впрочем, то, чего я старался не замечать, после выпитого, вдруг само начало о себе напоминать. Я вдруг заметил, что под сарафаном у Елены Петровны ничего нет, и мне вдруг очень захотелось увидеть её обнаженной. Я, улыбаясь, в шутку сказал:
- Интересно, у вас все тело такое загорелое или только отдельные места?- и при этом, захватив пальцами концы её завязок, потянул их, развязывая.
Елена Петровна даже отстранилась немного от меня, чтобы верх сарафана беспрепятственно сполз вниз. При этом глаза её искрились и снисходительно улыбались. У меня чуть голова не пошла кругом. То ли от перевозбуждения, то ли от пива. Вот уже упали правые тесемки, я потянул концы левых. Елена Петровна резко прижалась ко мне всем телом и спрятала голову у меня на груди. И тут неловкость убила меня. Завязки неожиданно затянулись в тугой узел и запутались. Тщетно одной рукой я пытался их распутать, они не поддавались. Елена Петровна почувствовала мою оплошность и попыталась помочь, но в этот момент неожиданно раздался дверной звонок.
- Ой!- сказала Елена Петровна.- Мои с прогулки вернулись.
Меня как молнией поразило. Елена Петровна, на ходу завязывая правые бретельки, поспешила открывать. Вскоре до меня донеслось её нежное щебетание, бабушкино брюзжание и воркование маленькой девочки. Вошедшая через минуту на кухню милая старушка показалась мне ужаснейшим сознаньем. И больше ни на какие уговоры Елены Петровны остаться, я не поддался.
А еще через несколько дней, когда Елена Петровна вышла на работу, я узнал, что на днях приехал её муж, они помирились, и теперь он забирает их обеих к себе в городок, отстоящий от нашего километров за триста. Вскоре Елена Петровна рассчиталась и уехала из моей жизни навсегда.
Об этом случае я вспоминаю с особым трепетом и сожалением. Зачастую в различных жизненных ситуациях я поступал необдуманно и без оглядки. Приняв за правило выражение крайней глупости: «Не строй никогда никаких иллюзий», я заметил, что чаще всего оно приносило мне необходимое спокойствие духа, сдержанность в тех или иных безрассудных ситуациях и даже оправдание отдельных нравственных поступков. И все же, несмотря на все явные преимущества, с течением времени я остро ощущал какое-то неизбывное чувство потери. Многое из того, что я, руководствуясь своим проверенным правилом, решительно отверг, вдруг начинало казаться мне вполне реальным, таким, которое могло на самом деле произойти, мимо чего я никак не должен был пройти и через что переступить. Мне начинало казаться, что это сознательное мое отрешение только обеднило меня. Сделало твердым, сильным, трезвым в оценке своих возможностей, но и эмоционально ущербным. И это осознание в тяжелые минуты безволия и усталости постоянно призывало ко мне тоску и сожаление об упущенном, каким бы оно плохим, грязным или неосуществимым ни было.
Был я в те времена молод и неопытен. Работал в одном из отделов на машиностроительном заводе. Работа все больше рутинная, связанная с чертежами. Естественно, мало кто на ней долго задерживался. Я со своим школьным свидетельством чертежника-копировальщика только и мечтал тогда, что окончу вечерний машиностроительный техникум да переберусь в цех, поближе к людям и производству. Но время шло, а я так и оставался у кульмана. Уже стал замечать, что и учиться вроде как пропало желание, и работать нет сил. Тогда-то в нашем отделе и появилась Елена Петровна, маленькая пухленькая женщина лет тридцати семи.
Лицо её было самое, я бы сказал, обыкновенное. На таких на улице не обернешься, а в толпе и внимания не обратишь. Но присутствовала во всем облике какая-то особая привлекательность, заметить которую можно не сразу, не вдруг, а лишь по прошествии времени в тесном общении. Впрочем, особого интереса Елена Петровна у меня не вызывала: я был все-таки юношей, едва перевалившем за двадцать, и получалось, что она годилась мне чуть ли не в матери.
Кульман её располагался рядом с моим и, обладая бесспорным опытом работы, она часто подсказывала мне, как правильно расположить на чертеже ту или иную деталь, скомпоновать вспомогательные виды, выделить главное. Я проникся к ней уважением и сразу же первым вызвался посетить её на дому, когда она не пришла на работу и прошел слух, что Елена Петровна серьезно больна.
Председатель профкома, человек не сильно себя перетруждающий, с неприкрытой радостью поддержал мою кандидатуру, снабдил деньгами, посоветовав сильно ими не сорить, а купить самое необходимое: яблок, мандарин – что положено. Я выяснил в отделе кадров, где живет Елена Петровна, и после обеда, приобретя все, что нужно, отправился к ней на дом.
Жилище её я нашел быстро. Поднялся на второй этаж, позвонил. Открыла мне сама Елена Петровна в тоненьком ситцевом сарафанчике на бретельках, завязанных бантиком на полных лоснящихся плечах, и в домашних тапочках на босу ногу. На дворе стояла неимоверная жара, и я, признаться честно, сильно вспотел и предстал перед ней в самом неприглядном виде: в мокрой на спине и в подмышках рубахе и с каплями пота на шее и лбу, которые я даже смахнуть не мог, так как в одной руке держал цветы, а в другой – пакет с фруктами.
Увидев меня, Елена Петровна от души рассмеялась и, предложив войти, стала вытирать мой лоб мягким полотенцем, которое было у неё в руках, повторяя раз за разом:
- Ой, какой вы смешной, Сереженька, какой смешной.
Я как застыл с глупой улыбкой на губах, так и стоял, улыбаясь и только пожимая плечами, мол, извините меня за такой неприглядный вид, но это не я виноват, а погода. И лишь только мои руки освободились, я рассказал Елене Петровне о поручении, которое мне дали в цехе, и о том, что все обеспокоены тем, что она так внезапно заболела.
- И не думайте,- при этом добавил я от себя,- что, если вы у нас всего второй месяц работаете, мы про вас и не вспоминали. В нашем коллективе такого просто быть не может.
Елена Петровна, все так же мило улыбаясь, мягко коснулась моей груди и сказала:
- Я и не думаю так, Сереженька. И верю вам полностью. Но вы должны извинить меня. Дело в том, что заболела не я, а моя дочка. У неё так долго держалась высокая температура, что я просто не могла отойти от её постели.
Услышав это, я отчего-то обрадовался несказанно. С души сразу будто камень свалился, и мне стало так легко, что я чуть не оторвался от земли.
- Но теперь ей лучше,- продолжила Елена Петровна,- и сейчас она с бабушкой даже вышла погулять по парку. Да вы, наверное, встретили их по дороге сюда. Они только-только ушли.
Действительно, я сразу вспомнил, что навстречу мне из подъезда вышли моложавая старушка и маленькая, лет пяти, девочка в ситцевом синем с белой ромашкой на груди платьице и легкой кофточке. Я еще при этом удивился: такая жара, а девочка в кофточке с длинными рукавами.
- Раз так,- сказал я,- значит всё хорошо.
Я уж и не знал, что делать. Получалось, что я пришел понапрасну. И все же не хотелось уходить: я совсем ничего не знал о жизни Елены Петровны, и мне было очень любопытно узнать, как она живет. Елена Петровна словно почувствовала мою неловкость и сразу же предложила выпить чаю. Я, не раздумывая, согласился. Эта женщина начинала мне нравиться.
В кухне Елена Петровна засуетилась, начала доставать из подвесных шкафчиков то одно, то другое и выставлять на кухонный маленький столик. Предо мной в мгновение ока возникли соломенное блюдо с печеньем и конфетами, красные в белый горошек чашки, сахарница из того же сервиза, до краев наполненная сахарным песком, грушевое варенье.
Сам того не осознавая, я засмотрелся на ловкие и сноровистые движения Елены Петровны и почувствовал себя свободно и непринужденно, будто у себя дома. Никакой скованности или неловкости я не заметил и у Елены Петровны. Это было славно. От этой приподнятости духа и чай показался наивкуснейшим.
Не помню, о чем мы разговаривали тогда. Помню, после двух или трех чашек Елена Петровна предложила мне чего-нибудь покрепче. Я в принципе не возражал, но остановил свой выбор на пиве. Оказалось, она до умопомрачения обожает пиво, но, правда, выпивает всего стакан или два – не более: на большее её, как она призналась, не хватает.
- А раньше,- сказала она мне,- когда была в таком возрасте, как ты, я и знать не знала, что такое пиво. Как-то мы с моим будущим мужем оказались проездом Киеве и от поезда до поезда времени было хоть убавляй. Мы с ним и поехали на ВДНХ. Там я впервые и попробовала пиво, а теперь просто не могу без него.
Я ей тоже рассказал о своих впечатлениях от пива. И уже после первой бутылки Елена Петровна показалась мне лучшей из женщин, которых я встречал до сих пор (хотя так ли много я их знал к тому времени?), а после второй бутылки мне захотелось не только её приобнять, но и поцеловать. Я и не заметил, как мы оказались рядом. Помню, я держал её за талию, она меня за бедра. Будь я решительнее и не таким стеснительным, склонился бы над нею и прикоснулся своими горячими губами к её губам, но я только обнимал её и довольствовался тем, что говорил с нею и чувствовал. Впрочем, то, чего я старался не замечать, после выпитого, вдруг само начало о себе напоминать. Я вдруг заметил, что под сарафаном у Елены Петровны ничего нет, и мне вдруг очень захотелось увидеть её обнаженной. Я, улыбаясь, в шутку сказал:
- Интересно, у вас все тело такое загорелое или только отдельные места?- и при этом, захватив пальцами концы её завязок, потянул их, развязывая.
Елена Петровна даже отстранилась немного от меня, чтобы верх сарафана беспрепятственно сполз вниз. При этом глаза её искрились и снисходительно улыбались. У меня чуть голова не пошла кругом. То ли от перевозбуждения, то ли от пива. Вот уже упали правые тесемки, я потянул концы левых. Елена Петровна резко прижалась ко мне всем телом и спрятала голову у меня на груди. И тут неловкость убила меня. Завязки неожиданно затянулись в тугой узел и запутались. Тщетно одной рукой я пытался их распутать, они не поддавались. Елена Петровна почувствовала мою оплошность и попыталась помочь, но в этот момент неожиданно раздался дверной звонок.
- Ой!- сказала Елена Петровна.- Мои с прогулки вернулись.
Меня как молнией поразило. Елена Петровна, на ходу завязывая правые бретельки, поспешила открывать. Вскоре до меня донеслось её нежное щебетание, бабушкино брюзжание и воркование маленькой девочки. Вошедшая через минуту на кухню милая старушка показалась мне ужаснейшим сознаньем. И больше ни на какие уговоры Елены Петровны остаться, я не поддался.
А еще через несколько дней, когда Елена Петровна вышла на работу, я узнал, что на днях приехал её муж, они помирились, и теперь он забирает их обеих к себе в городок, отстоящий от нашего километров за триста. Вскоре Елена Петровна рассчиталась и уехала из моей жизни навсегда.
Голосование:
Суммарный балл: 20
Проголосовало пользователей: 2
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 2
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
Оставлен: 13 мая ’2010 21:41
;о) Прочел и не пожалел времени!
Значит не зря труды наши. С уважением, Анатолий |
Njkc13
|
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
Из которой нельзя убежать
Хоть здесь нет ни замков ни ворот
Но однажды устанет молчать
Его властью сломленный народ.
Хоть здесь нет ни замков ни ворот
Но однажды устанет молчать
Его властью сломленный народ.
Присоединяйтесь
+10!!!