За тридевятым счастьем

1
Третий день, почти без остановки шёл дождь. Сменившее Даждьбог, солнце Авсень не спешило пробиваться сквозь тучи. Неприглядным, неуютным выглядело болото. Но, местные жительницы не жаловались ни на что.
Крупная жаба с меланхоличной грустью разглядывала окрестности, сидя на кочке и прикрываясь от дождя опавшим, жёлтым листом.
- Вот, и лето прошло,- изрекла она, едва подавив вздох.
- Ну, и что с того, что прошло?- отозвалась кикимора, сидевшая неподалёку,- Что то не нравится мне твоё настроение последнее время. Квакша Григорьевна, ты часом не заболела?
Жаба перевела слезящиеся глаза на подругу и, растягивая слова, будто читая грустную поэму, ответила:
- Нет, я не больна. Мне просто печально.
- Ки-ки-ки! У-ха-ха! Печально ей! Перестань. Давай лучше веселиться!
Кикиморочка Заморочная, пытаясь растормошить Квакшу, смешно задрыгала ногами и, шлёпая ими по воде, запела во всё горло:
- Хоп! Хей! Веселей!
Посмотри вокруг бодрей.
Где ещё такая сырость?
Ну, скажи ты мне на милость.
Плесень создаёт комфорт,
Не болото, а курорт!
Кочки, камыши и лес,
Место полное чудес.
Мы родились здесь не зря,
Жизнь беспечную творя.
Дослушав песню до конца,Квакша Григорьевна не могла не согласиться.
- Ты абсолютно права,- сказала она,- Наше болото просто замечательное. Всё дело во мне. Я не знаю, что со мной происходит. Временами мне хочется плакать вместе с дождём.
- Ки-ки-ки-ки! Ха-ха! Ха-ха-ха! Плакать вместе с дождём! Ну, ты даёшь!
Кикиморочка вовсе не настроена была унывать или о чём-то печалиться. Её положительный настрой буквально рвался наружу. Не понимала она состояния своей подруги, поэтому слова жабы только ещё больше смешили.
- Вот, если бы с тобой такое происходило, то я бы не смеялась,- надулась Квакша Григорьевна,- А ещё подруга называется!
- А что я такого сказала?!- кикимора даже смеяться перестала.
Но, жаба, задетая до глубины души, не желала ничего объяснять. Она только коротко бросила: «Да, ну тебя!»
И спрыгнула с кочки, оставив сиротливо лежать на земле покрытой мхом, жёлтый листок.
- А правда, что я такого сказала-то?- в недоумении чесала макушку кикимора,- Странная она какая-то стала.
Ответить ей было некому, все сидели по норам либо по гнёздам. Лишь шум дождя нарушал тишину.

***
На следующий день, дождь прекратился. Лес как то сразу ожил. Оживились звери и птицы: кто-то вылез из дупла, кто-то из норы порыскать и размять косточки, а кто-то взлетел из гнезда высоко в небо.
Одна из белок ловко перескакивала с ветки на ветку, с дерева на дерево. Она сама не заметила, как оказалась на краю болота.
- Какое счастье! Я всё успела!- ликовала белка,- Это невероятное счастье! Счастье!!!
Не каждый день на болоте услышишь что-то подобное. Именно поэтому, Кикиморочка не могла оставаться безучастной. На поверхности застоявшейся воды показались её зелёные глаза и уши.
Стоит заметить, что всё тело кикиморы было зелёным, включая растрёпанные волосы, а так же лохмотья, составляющие её одежду.
Сначала Заморочная поводила головой из стороны в сторону, зыркая глазами. Затем, её голова полностью высунулась из воды.
- Что за шум?- спросила Кикиморочка,- Какое такое счастье? Почему?
Белка на мгновенье замерла от неожиданности, готовая в любой момент дать стрекача. А поняв, что никакой опасности вокруг нет, заговорила с кикиморой.
- Я всё успела! Всё запасла! Осень на дворе, нужно к зиме готовиться. Не сделаешь запасов впрок, как зимовать будешь? Вот, и счастье у меня, радость великая.
Но, Кикиморочка не могла понять восторженного настроения белки. Ведь кикиморам ничего не нужно запасать к зиме.
- Какой прок? Что за запасы? А главное, само счастье-то, что это такое?- спрашивала она.
- Счастье – это когда душа поёт и тебе весело,- пояснила белка в последний раз, после чего заторопилась,- Ой, некогда мне! Бельчата мои совсем одни. Поскачу я к ним. Может, ещё чего полезного по дороге найду.
Рыжая попрыгунья скрылась из вида, а Заморочная озадачилась. Она понятия не имела, что такое душа, но очень хорошо знала про веселье.
- Если счастье – это веселье, тогда нужно срочно его достать для Квакши Григорьевны,- рассудила Кикиморочка,- Пора собираться нам в путь дорогу, за счастьем.

***
Заморочная нашла жабу на другом конце болота, о чём-то глубоко задумавшуюся над тарелкой с сушёными мошками.
- Ты чего тут сидишь одна?- с ходу задала вопрос кикимора вместо приветствия.
- Размышляю. О сущности всего живого.
- Чего?! Это как это? Что за сущность такая?
Квакша Григорьевна глубоко вздохнула.
- Я и сама не всё до конца понимаю, о чём размышляю,- ответила она,- Но всё равно хочу разобраться.
- Хи-хи-хи-хи! Ки-ки-ки! Как это? Разобраться в том, чего не понимаешь. Сущность какую-то выдумала.
Кикиморочку явно забавлял этот разговор, и всё же она сменила тему.
- Ты, вот, что! Пойдёшь со мной счастье добывать?
У Квакши немного заблестели глаза. Жаба отставила тарелку в сторону, полностью обратив внимание на подружку.
- Ух, ты! А ты знаешь, где оно находится?- спросила она.
- Нет, не знаю. Но мы будем искать и обязательно найдём его для тебя. Слышишь?
- Да, слышу. Спасибо тебе за всё! Какая ты у меня хорошая,- растроганная жаба, не получив ещё ничего, принялась благодарить и хвалить кикимору.
Та не слишком любила проявления чрезмерно тёплых чувств, потому усиленно за сопротивлялась.
- Ой, ну всё! Понеслось. Ты мне это прекрати. Знаешь, что я такого не люблю.
- Молчу, молчу,- Квакша Григорьевна примирительно подняла лапки к верху,- Я не хочу сейчас с тобой спорить.
Она в спешном порядке засобиралась в дальний поход.
Схватив рюкзачок, деловито запихала в него карту местности, которую сама же и нарисовала по собственным соображениям. Туда же закинула пару бутербродов из отборных мух, с термосом чая. Коробок спичек, компас без стрелки и непонятно откуда взявшаяся у неё горстка соли, тоже попали в рюкзак. Не забыла жаба положить в один из отсеков ещё свою волшебную вещицу – ведро вырастайка, воды разливайка, размером с напёрсток.
В завершение Квакша Григорьевна осмотрела содержимое, убедившись, что ничего не забыла.
- Ну, я готова!- объявила она.
Кикимора с удивлением наблюдавшая за сборами, непроизвольно икнула.
- Что-то я не замечала у тебя раньше такой высокой организации перед походами,- буркнула нечисть и добавила,- Тогда, пошли!
Обе подруги, перескакивая с кочки на кочку, совсем скоро покинули пределы родного болота.

2
Первым встречным у подруг оказался Леший. Привычно совершая обход по своим владениям, старик наводил кругом осеннюю красоту.
- Здесь нужно ковёр постелить из жёлто-красных листьев,- приговаривал Леший,- Опять осина затряслась. И как обычно, раньше времени скинула все свои наряды. Ну, что ты будешь с ней делать?!
Знал он в лесу всех до единого жителя. Как живут? Чем промышляют? Каких подарков от него ждут?
Очень хорошо знал и соседок с болота. Потому, завидев их удивился:
- А вы, куда это собрались, непоседы?! Куда скачете?
Кикиморочка с жабой притормозили.
- Надо нам счастье раздобыть, дедушка. Иначе, Квакша Григорьевна совсем пропадёт. Хандра у неё открылась,- ответила Заморочная.
- Осенний лист упал на землю. Обратно нет ему пути,- начала Квакша, словно погрузившись в транс.
Глаза жабы закатились вверх. Было непонятно, где она пребывает.
- Опять началось. Вот, полюбуйтесь сами.
Дальше, Кикиморочка предоставила жабе продолжать сентиментальные речи.
- Ни дождь, ни ветер не помогут. Ему уж больше не расти. Бедный, бедный листочек! Это так невыносимо печально.
- Эко как тебя скрутило-то!- Леший даже шапку с головы снял и прижал к груди,- Оно если так, то правильно сделали, что в дорогу собрались. Всё же смена обстановки, может и приведёт её в чувство, которое надлежит. Вот, что! Я вам, пожалуй, шишки на дорожку подкину.
Дед с силой тряхнул ближайшую ёлку. Шишек посыпалось больше чем нужно. Парочка из них угодила кикиморе по макушке.
- Эй! А полегче нельзя?!- возмутилась она,- На что нам ваши шишки?
Но пришедшая вновь в себя Квакша Григорьевна, несколько из даров природы запихала себе в рюкзачок, не забыв поблагодарить старика.
- Пользуйтесь на здоровье,- откликнулся Леший.
- Пойдём мы, пожалуй.
Кикиморочка, поглаживая ушибленные места, направилась прочь. А за ней, жаба вприпрыжку отправилась, стараясь не отстать.
- Удачи вам!- крикнул Леший вдогонку.
Он ещё долго смотрел зелёными глазами из-под кустистых бровей подружкам вслед.

***
- Ты зачем шишки взяла?- спросила Заморочная.
- Так, ведь, поговорка есть: дают – бери, а бьют – беги. Может, пригодятся на что? Я потом подумаю.
Жаба хоть и старалась прыгать вровень с кикиморой, всё равно немного от неё отставала. Кикиморочка вернулась, чтобы подхватить подружку и посадить в карман.
- Ну, думай, думай, гениальная ты моя,- сказала она.
Но, не успела Квакша Григорьевна о чём-то подумать, как в стороне, совсем рядом, хрустнула ветка. Заморочная мгновенно повернулась на звук.
Там, в метре от них стоял олень. Красивый и благородный. Он как раз дожёвывал листик.
- Тьфу! Напугал!- в сердцах плюнула Кикиморочка.
Олень не произнёс ни слова. Он решил сохранять своё благородство и без необходимости, не вступать ни в какие разговоры. Его решение изменила жаба.
- Какие прекрасные у вас рога,- искренне восхитилась Квакша Григорьевна,- Они как корона на голове. Вот бы и мне такие!
- Да,- гордо ответил олень.
- Что да?- переспросила кикимора.
Она не понимала ответа оленя, равно как и не разбиралась в рогах.
- Мои рога даются не каждому. В них вся моя сила и мощь,- пояснил зверь.
- О! А можно я потрогаю?- попросила разрешения Квакша.
Олень молча приблизился к кикиморе и склонил низко голову так, чтобы Квакша Григорьевна без труда могла прикоснуться к его рогам. Вместе с подругой, Заморочная тоже потрогала оленьи рога, дабы узнать какие они на ощупь.
- Здорово!- похвалила жаба,- А мы вот, тут за счастьем идём. Быть может, вы знаете, где его найти? Подскажите нам, пожалуйста.
Олень слегка задумчиво произнёс:
- Счастье? Конечно, я знаю. За него нужно бороться.
К такому повороту не были готовы ни кикимора, ни жаба.
- А как это? Бороться?- спросила Квакша Григорьевна,- Научите нас.
Благородный олень преклонил колени перед путешественницами, сказав: «Садитесь на меня верхом! Я мигом домчу вас до места сражения!»
Кикиморочка послушно взобралась на пятнистую спину, и зверь сорвался с места.
Как он скакал! О, как он скакал! Казалось, он мог преодолеть леса, горы и реки в мгновенье ока. Не успели подружки опомниться, как оказались на сказочной опушке леса, где регулярно проводился олений турнир.
Там, олень ссадил их с себя и занял пустовавшее место, напротив другого могучего оленя, который до того мирно пощипывал траву. Вокруг начали собираться зрители. В основном, молодые особи оленей, женского пола.
Олень бросил вызов сопернику устрашающим рёвом. Тот ответил не менее устрашающим рёвом. Оба ударили копытами о землю. Бой начался.
Олени разбежались, и что есть мочи, столкнулись рогами, старясь опрокинуть врага. Рога сплелись между собой. Тогда, борцы затоптались по кругу, толкая друг друга, как бы отвоёвывая шаг за шагом территорию.
Квакша Григорьевна с Кикиморочкой вовсе запутались , решая между собой, какой же из оленей привёз их на этот поединок. Так были похожи сражавшиеся. И силы у обоих были почти одинаковые. Правда, после изнуряющего, мучительного боя, один олень всё же сдался. С трудом разъединив свои рога, он с позором ретировался.
А победителю достались триумф и слава.
- Вот, оно! Счастье победы!- успел прокричать олень двум подругам.
Дальше его со всех сторон обступили поклонницы, и возможности разговаривать больше не представилось.
Жаба с кикиморой ушли под немалым впечатлением от увиденного боя.

***
- Ты видела?! Видела, как он того рогами забодал?!
Квакша Григорьевна подняла с земли валявшийся прутик и атаковала им ближайший куст. Она давно выбралась из кармана Кикиморочки, заявив, что сидеть в нём скучно.
Заморочная невольно любовалась жабой. Ей показалось, что все печали Квакши исчезли, и она стала прежней. Длилось это правда совсем не долго, пока мимо не пролетела стая журавлей, стремившаяся далеко на юг.
Покидая родные края, птицы шумно извещали всех об этом. Заслышав их курлыканье, Квакша Григорьевна быстро сникла.
- Все от нас улетают,- сказала она.
- Да, подумаешь, улетают! И пусть себе летят на здоровье! Мы, вот, остаёмся,- попробовала успокоить подругу кикимора.
Напрасными оказались слова Заморочной. Жаба не сдерживаясь зарыдала.
- Ты чего это?! Перестань, Квакша Григорьевна! Борись, не сдавайся! За счастье нужно бороться. Как олень нас учил, ну?
- Ой, не могу я! Всё так плохо.
- Да, чего плохого?!
- Всё! Всё плохо!
- Ты знаешь, что? Ты успокойся.
- Что за шум, а драки нет?
За всеми страданьями, рыданьями и речами, подружки не заметили, когда, в какой момент к ним подобрался волк. Нужно отметить, что волки вообще передвигаются бесшумно.
Обе от неожиданности вскрикнули. Настроенье жабы быстро переключилось из страданья на испуг. Квакша схватилась двумя лапками за область груди, где по идее находилось сердце.
- Испугал окаянный,- возмутилась она,- Едва не умерла от страха через тебя!
- Не бойтесь, сегодня я не голодный и добрый,- заверил их серый проходимец.
- Мы почему-то так и подумали,- сразу отреагировала Кикиморочка,- Все сытые волки добрые.
- Хе-хе-хе!- оскалился волк вовсю пасть,- Так, что у вас случилось? Может, я, чем помогу?
Без предисловий, жаба пустилась в разъяснения:
- Мне нужно счастье. Без него, я, возможно, умру от тоски.
Представив себе картину собственной смерти, Квакша Григорьевна опечалилась вдвойне. Её настроение сменялось подобно погоде осенью.
- Хм! Где ж такое найти?- озадачился зверь,- Счастье, оно на дороге не валяется.
- Знаем,- согласилась Кикиморочка,- Потому и ищем.
- А у волков разве нет счастья?- спросила Квакша Григорьевна осторожно.
- Почему нет? Есть, конечно! Наше волчье счастье простое. Быть здоровым и крепким, чтоб гнаться за добычей. Последнее время устают мои лапы. Ночами ноют, спасу нет. У-у-у-у!
- Так, пошли с нами, счастье искать!- предложила добродушная жаба.
Только волк затоптался на месте.
- Куда мне с вами? Я ж не волк одиночка,- сказал он,- У меня тут стая. Они вся моя семья. Не могу я от них отбиться.
- Ну, как знаешь. А мы пойдём, пожалуй.
Кикиморочка собралась свернуть с дороги налево, но серый волк её поправил.
- Ступайте лучше прямо. Там берлога Потап Потапыча. У него спросите про счастье. Вдруг, подскажет вам чего,- посоветовал он на прощанье.
А сам бесшумно скрылся за ближайшим орешником.

***
Потап Потапыч, подогревая самовар, подкладывал веточки в печь. Он очень гордился почти новеньким, блестящим самоваром. На столе, перед берлогой, дожидался своего часа горшок с мёдом.
В приподнятом настроенье, медведь негромко напевал:
- Чай и мёд большая сила!
Пейте чай и ешьте мёд.
Кроме бодрости и силы,
Нам здоровья придаёт.
Кроме бодрости и силы,
Нам здоровья придаёт.
Пурум-пум-пум! Пурум-пум-пум!
- Кажется, пришли.
Появившаяся из-за листвы мордашка Кикиморочки, втянула носом воздух.
- Странно пахнет, чем-то. Не пойму.
Тут и Потап Потапыч заметил незваных гостей.
- Это кто ко мне пожаловал?- спросил он.
- Я – Кикиморочка Заморочная из рода кикимор болотных. А она, моя подруга. Жаба, Квакша Григорьевна,- ответила нечисть,- А это вы Потап Потапыч?
Медведь поднялся во весь могучий рост, став на задние лапы.
- Я, Потап Потапыч,- улыбнулся он,- Да, вы подходите к столу. Не бойтесь, я не обижу.
Кикимора послушно села за стол, а жабу посадила рядом с горшком.
Потапыч поставил кружки перед ними, в которые заранее разлил душистый, липовый чай. Кикиморочке досталась кружка побольше. Перед Квакшей Григорьевной оказалась самая маленькая кружка, какая только могла быть у Потап Потапыча.
- Вот, угощайтесь. Как говориться, чем богаты, тем и рады,- проговорил хозяин берлоги.
Для мёда расставил тарелки с деревянными ложками. Кикимора взяла ложку и слизнула с неё капельку мёда. В следующий момент мордочка её скривилась.
- Что это за сладость такая гадкая?- спросила она.
- Так, это мёд!- гордо ответил медведь,- Самый свежий! Липовый. Что?! Не понравился?
Заморочная отодвинула от себя тарелку подальше, со словами:
- Не обижайся Потап Потапыч, только еда эта не по моему вкусу.
В отличие от кикиморы, Квакша Григорьевна ничего такого не замечала. Она и с ложки мёд слизала, и лапками в тарелку угодила. В общем, и наелась, и перепачкалась. А вскоре, вовсе задремала на солнышке.
- Не ешь, коль не нравится,- согласился медведь,- Расскажи тогда, куда путь держите? Что привело вас ко мне?
- Ох, и не спрашивай!- тяжело вздохнула кикимора,- Видишь мою подругу? Больна она сильно.
- Да, ну?!- не поверил Потап Потапыч,- А что с ней?
- Тоска смертельная.
- Неужто и такое бывает? Никогда о таком не слыхал. Ай-я-я-й!
- Бывает. Ещё как бывает! Потому и идём мы, чтоб счастье для неё найти.
Медведь озадачился.
- Вон, оно как!- почесал он за ухом,- Сам я не знаю, где счастье находится. Но, есть у меня одна волшебная вещица! Думаю, она прольёт свет на этот вопрос.
На короткое время Потапыч скрылся в берлоге. Вышел он с книгой, на обложке которой было написано «Энциклопедия».
Кикиморочка сразу замахала руками в знак протеста.
- Я читать не могу,- заявила она,- Предупреждаю сразу! Я грамоте не обученная. Мне, эти буквы ваши ни к чему!
Медведь спокойно нацепил на нос очки, положил книгу на стол, раскрыв её на оглавлении.
- Сейчас посмотрим, на букву «Сча»,- сказал он вслух,- Вот, оно! Тут написано, что счастье есть, его не может не быть. Хм! Как мудрёно написали.
- Ну, а дальше? Дальше-то что?- нетерпеливо перебила медведя Кикиморочка.
- Дальше. Страницу вырвали. Но, тут вот, продолжение. Написано, что живёт в райском месте Ирий, возле реки Евфрат, птица Алконост, чарующая пением и дарующая счастье.
- Что за порода такая Алконост?- удивилась Кикиморочка,- Может, из семейства зябликов?
- Может и зябликов,- кивнул головой медведь,- Только идти вам надо, пока не похолодало.
- Это верно,- согласилась с ним кикимора.
Она разбудила Квакшу Григорьевну, чтобы продолжить путь в неведомое место Ирий.

3
Осень всё больше вступала в свои права. Дни делались короче. И если днём ещё сохранялось тепло, то ночами заметно холодало.
По словам Кикиморочки, они шли уже десятый день. Жаба не особо полагалась на слова подруги, так как знала, что считать кикимора не умела точно так же, как и читать.
- Слушай, что-то я не уверена, что мы правильно идём. Давай сверимся с той картой, что у тебя в рюкзаке,- предложила Заморочная.
Ни слова не говоря, Квакша Григорьевна достала карту. Там было нарисовано болото, чуть в стороне три сосны и один пенёк.
- И это всё?!- спросила Кикиморочка.
- Всё,- подтвердила жаба.
- Что это за карта такая дурацкая? Она не помогает ориентироваться,- не удержалась от критики нечисть.
- Я просто не успела дорисовать,- оправдывалась жаба,- И вообще, не кричи на меня. Мне и так плохо.
Слова о плохом самочувствии, удержали кикимору от дальнейших обвинений.
- Ладно,- сказала она,- Будем продолжать идти, как и шли.
Удивительное дело, но продолжение пути вывело их из леса, а затем и вовсе привело к сказочному дворцу с павлинами. В саду сказочного дворца рос оазис из диковинных растений, ранее не виданных ни кикиморой, ни жабой.
Запрокинув высоко головы, обе долгое время осматривали пальмы. Потом их внимание привлекли длинные лианы с говорливыми попугаями. А вид дремлющего удава заставил ускорить шаг, дабы покинуть опасное место.
Так, и дошли туда, где перед дворцом, под балдахином, на золотой кровати с мягкими подушками дремал падишах.
- Мне кажется, мы уже пришли,- предположила Кикиморочка,- Остаётся спросить у толстяка, где в его райском саду птица Алконост. И всё!
- Я боюсь спрашивать. Лучше ты спроси.
Падишах действительно был тучным. Это не смогли скрыть его просторные, роскошные одежды, в которых он лежал на кровати. Даже сандалии с причудливо изогнутыми носами, поленился снять. А тюрбан, украшенный пером и бусинами, съехал набок.
Кикиморочка на цыпочках подкралась к дремлющему мужчине и пощекотала тому травинкой нос. Уж больно сладко он спал. Вот, и не удержалась проказница от шалости малой.
- А! Апчхи! Апчхи!- чихнул тот в ответ,- Кто?! Кто здесь?
Падишах, открыв глаза, увидал хулиганскую, зелёную рожицу с растрёпанными волосами.
- Ай, шайтан! Ты кто?! Стража! Стража!!!
На шум прибежали стражники, вооружённые саблями. Тут, Кикиморочке сделалось не до смеха.
- Эй! Вы чего?! Мы с миром пришли!- закричала она,- Так не честно! У вас оружие, а у нас ничего нет!
Падишах поднял руку в знак того, чтоб стражники остановились. Они не могли ослушаться своего господина. Все замерли.
- С миром, говоришь?- недоверчиво покосился падишах,- Тогда скажи нам, кто ты? И почему дерзнула трогать мой нос?
- Я, Кикиморочка Заморочная, из рода болотных кикимор. Это жаба моя, Квакша Григорьевна. Пришли мы к вам из тридевятого царства-государства,- отчеканила кикимора,- А нос, это я пошутила.
- А зачем пришли?- не отставал правитель.
- По великой необходимости,- более жалостливо заговорила Кикиморочка,- Подруга моя, Квакша Григорьевна, совсем расстроилась. Нам сказали, что птица Алконост в силах одарить её счастьем. Вот, и пришли мы к вам спросить, не живёт ли случайно в ваших садах необходимая нам птица?
Падишах с важным видом сел на кровати. Он поправил тюрбан на голове, а затем сказал:
- Возможно, живёт у меня такая птица. Только с чего вы взяли, что я вам её отдам?
- Как так?! Об этом я не подумала.
Обнадёженная Квакша Григорьевна, робко попросила:
- Хоть покажите её нам. Какая она?
Падишах махнул рукой и стража удалилась. Потом, он встал с постели, похлопал в ладоши, и кровать плавно полетела во дворец.
- Чудеса!- восхитилась жаба,- И кровать у вас сама летает!
- Нет. Это мои слуги несут её. Они невидимые, чтобы не надоедать мне своим присутствием,- пояснил падишах.
Он всегда любил, чтобы восхищались им самим, его дворцом и всем вокруг, чем он обладает. Именно поэтому, просьба жабы посмотреть на чудо птицу, падишаху понравилась.
- Хорошо! Я покажу вам Алконост. Все идите за мной!- скомандовал восточный правитель.

***
Они шли по лабиринту из растений до тех пор, пока не пришли к золотой клетке, где сидела роскошная птица с огненным опереньем.
- Вот, моя красавица,- похвалился падишах.
У подружек рты по открывались от увиденного чуда. Первой пришла в себя жаба.
- Прекрасная Алконост,- обратилась она к птице,- Не могла бы ты, хоть чуточку, одарить меня счастьем? Спой, прошу тебя.
Но, гордая птица не издала ни звука в ответ и отвернула голову.
Кикиморочку несказанно рассердило такое поведение. Не обращая внимание на присутствие падишаха, нечисть набросилась на клетку.
- Ах, ты не хочешь петь?! Ну, я тебе покажу!
И она взялась трясти сооружение в разные стороны, обжигая при этом руки о перья невиданной птицы. Падишах бросился, чтобы остановить безумную, но было поздно. В какой-то момент крючок откинулся, дверца отворилась, и птице осталось лишь вспорхнуть, чем она и воспользовалась.
- Да будет вам известно, что я не птица Алконост. Я – Жар Птицею зовусь!- возвестила огненная красавица,- А теперь прощайте! Не ищите меня!
Сказала так и улетела.
Тогда, разгневанный падишах, как затопает ногами! Да, как закричит!
- Стража! Стража!!!
Снова прибежали стражники с саблями.
- Схватите их!- приказал хозяин дворца.
- Я! Я нечаянно!- оправдывалась Кикиморочка.
- Ква!- дополнила жаба.
Только на этот раз, никто их слушать не собирался. Пленённые подруги начали прощаться друг с другом. Они были уверены, что их казнят на месте, и очень удивлялись, почему падишах медлит отдавать такой приказ.
И в самом деле, правитель вместо этого призвал к себе всех мудрецов и одного звездочёта. Те беспрекословно явились к своему повелителю.
- Наивернейшие мои мурзы!- обратился к ним падишах,- Я собрал вас, чтобы узнать, как вы меня называете?
- О! Светлоокий!- в один голос произнесли мудрецы, видимо привыкшие к такому вопросу господина.
- А ещё?- спросил он второй раз.
- Бесподобный падишах!- хором похвалили мудрецы.
- Ещё?! Как вы называете меня, когда я должен принять важное решение?
- А-а-а! Наимудрейший!
- Вот! Скажите мне, мои мурзы, что полагается тому, кто причинит утрату моего имущества?
Собравшиеся испуганно переглянулись. Лишь звездочёт сказал совершенно спокойно: «Смерть»
Падишах поднял палец и повернулся к подружкам.
- Вы слышали?!- спросил он.
- Да, но, говорю же, что я не специально!- начала было вновь оправдываться Кикиморочка.
Однако, падишах её нетерпеливо перебил.
- Благословен сегодняшний день, я не лишу вас жизни!- произнёс он.
Все мудрецы, включая звездочёта, зааплодировали.
- Великодушный правитель!- принялись они хвалить наперебой.
- За это! Я принимаю решение, компенсировать потерю. Я посажу в золотую клетку, красавицу Квакшу Григорьевну!- объявил всем падишах.
- Справедливейший в мире!- поддержали его мудрецы.
Услыхав, что их не казнят, жаба как-то слишком быстро смирилась со своей участью. Она постоянно повторяла: «Мне всё равно. Мне всё равно»
Не согласной была одна Заморочная.
- Это произвол!- кричала кикимора,- Нельзя живое существо держать в клетке! Будь она даже тысячу раз золотой, всё равно нельзя!
Падишах лениво отмахнулся от этих слов.
- Вышвырните эту буйную за пределы моего дворца,- приказал повелитель.
Стражники всё исполнили. Кикимору вышвырнули, а жабу заточили вместо Жар Птицы.
Напоследок Кикиморочка успела крикнуть подруге: «Я спасу тебя! Я приду и освобожу!»
А Квакша Григорьевна, словно заведённая твердила: «Мне всё равно»

***
Оказавшись за пределами дворца, Кикиморочка озадачилась.
«Что же делать? Куда идти?- думала она,- Где помощь искать?»
Заморочная огляделась по сторонам. Впереди – ничего, справа тоже ничего, позади дворец, из которого её вытолкали, а слева то ли город, то ли деревня какая.
«Пойду туда»- решила кикимора.
Приблизившись на достаточное расстояние, нечисть поняла, что перед ней никакой не город и не деревня, а обычная хижина, перед которой сидел седовласый, слепой старец в тюбетейке.
- Дедушка, а ты тут один живёшь?- спросила у него Кикиморочка.
Старик встрепенулся и повернул в её сторону голову, будто зрячий.
- Почему один? Нет, конечно!- ответил он,- Разве ты не видишь, как многолюдны улицы нашего города?!
Кикимора удивилась, но спорить не стала.
- А что ты делаешь, дедушка?- спросила она.
- Разве не видишь?! Ослика пасу.
И снова Кикиморочка не поверила ему. Не было поблизости никакого осла.
Третий раз спросила нечисть старика:
- А разве ты не слепой, дедушка?
Тот усмехнулся в ответ:
- Города не видишь, ослика тоже. Ну, и кто из нас незрячий?
- Тогда научи меня быть как ты зрячей,- попросила Заморочная.
Она села рядом в позу лотоса, стараясь подражать старику.
- Хочешь научиться? Хорошо. Вот, тебе урок. Смотри не глазами, а сердцем,- посоветовал он.
Кикиморочка ничего не поняла.
«Каким таким сердцем?»- подумала Заморочная.
Старик наклонился в её сторону и начал вслушиваться. Через какое-то время он произнёс:
- Странное дело. Действительно нет у тебя сердца.
Кикиморочка едва не подскочила на месте.
- Да, кто же ты есть?! Ты и мысли мои читаешь?!- заверещала она.
- Не важно, кто я. Гораздо важнее, что привело тебя сюда?
Старик обратил всё внимание на кикимору, и та, поняв, что он прав, рассказала ему всю историю, приключившуюся с ней и Квакшей Григорьевной во дворце падишаха. Мужчина слушал, не перебивал, а только качал головой, как будто соглашаясь с собеседницей.
- А теперь, послушай меня,- сказал он, как только Кикиморочка закончила,- Если хочешь освободить подругу и не быть казнённой, сделай, как я скажу. Есть во дворце падишаха, в подвале, двадцать пять кувшинов. В двадцати четырёх из них огненная смерть от одного прикосновения. И лишь в одном заточён джин всемогущий. Исполняет тот джин любое желание, но только один раз.
- А как же я узнаю, в каком из кувшинов джин?- с блеском в глазах спросила Кикиморочка.
- Он единственный крестом помеченный, чтоб сам падишах не перепутал,- пояснил старец, и добавил,- Только будь осторожна с желанием. Не ошибись!
- Ладно,- махнула рукой кикимора, собравшись уходить.
- Возьми лепёшку на дорожку,- протянул ей старик что-то, одному ему видимое.
- Зачем она мне?- отмахнулась Кикиморочка.
- Дают – бери, а бьют – беги.
- У вас тоже так говорят?!
Не скрывая удивления, нечисть протянула руку. Её рот открылся ещё больше, когда она почувствовала что-то мягкое и тёплое.
- Теперь, иди! В добрый путь!- напутствовал старик.
После этого он отвернулся.
На короткое мгновение, Кикиморочке показалось, что видит она и ослика мирно пасущегося, и людные улицы большого города. А стоило один раз моргнуть, как видения исчезли.
Сунув невидимую, но тёплую лепёшку в карман, где хранился рюкзак Квакши Григорьевны, Кикиморочка заторопилась обратно во дворец.

***
Квакша Григорьевна, не переставая, страдала в золотой клетке. Падишах, осыпал её дорогими камнями самоцветными, увешал бусами из жемчуга, и даже корону ей на голову водрузил, только счастья это не приносило.
Напротив, давили на неё камни со всех сторон. И бусы, словно гири, тянули вниз. Корона же сковала бедняжке голову.
- Я не могу! Мне кажется, у меня скоро мигрень начнётся,- рыдала жаба.
- Зачем мигрень? Не надо тебе мигрень. Ну, что ты хочешь? Хочешь, персиков дам тебе покушать? Только не плачь, прошу тебя,- уговаривал её падишах.
- Не знаю я никаких персиков, всегда на болоте жила. Откуда на болоте персики?
- Так, я мигом тебе их принесу! Жди меня здесь, дорогая, Квакша Григорьевна!
И падишах убежал по лабиринту во дворец, чтобы приготовить жабе не только персики, но и другие угощения.
Лишь по счастливой случайности, Кикиморочка не столкнулась с правителем в лабиринте. Нечисть перемещалась так быстро, что стражники её не заметили.
Примчавшись к золотой клетке, она второй раз открыла дверцу. Достав оттуда Квакшу Григорьевну, Кикиморочка стряхнула с неё украшения и прочие драгоценности.
- Что ты делаешь?! Тебя казнят!- не на шутку перепугалась жаба за подругу.
Но, та приказала: «Молчи!»
С Квакшей Григорьевной в руках, кикимора тоже бросилась во дворец. Однако, не на кухню, а в подвал.
Там действительно стояли как на подбор, в человеческий рост, двадцать пять кувшинов. Все они были ничем не приметные, кроме одного, на котором белой краской был нарисован крест.
- Ага! Вот, и то, что нам нужно!- возликовала кикимора.
Не теряя напрасно времени, она прикоснулась ладонью к кувшину. Затем, потёрла его и отпрянула назад.
Кувшин задрожал. Жаба, ойкнув, зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела в первую очередь обнажённый, мощный торс джина. Его лысая голова, упиралась в своды потолка.
- Ну, наконец-то!- прогремел он голосом будто из трубы,- Тысячи лет я был заточён в этот проклятый кувшин. Кто спас меня?
Джин опустил взгляд вниз. Там он смог рассмотреть Кикиморочку.
- Это я освободила тебя!- крикнула она в ответ,- Теперь, ты должен исполнить моё желание!
- А если я не захочу?- нахмурился джин.
- Тогда, это будет нечестно! И я могу погибнуть из-за тебя.
- Что мне за дело до твоей жизни?
Ранее затворник кувшина, теперь почти независимый джин, собрался уже улететь, испариться. Но, не тут-то было!
Крепкие цепи, не позволили ему этого сделать. Оказалось, на этот раз он был прикован ими к кикиморе.
- Хорошо! Говори своё желание,- вынужденно согласился джин.
- Отнеси нас с Квакшей Григорьевной в страну, где живёт птица Алконост,- приказала Заморочная.
Послышался покорный ответ:
- Слушаюсь и повинуюсь!
Словно лёгкие пёрышки, джин подхватил подружек. Он вихрем вырвался из дворца, сбив по дороге падишаха с полным подносом персиков, кураги, апельсинов и восточных сладостей.

4
Впервые Кикиморочка и Квакша Григорьевна испытали на себе состояние полёта. Сказать, что они были в восторге от этого, никак нельзя. Какой восторг, если джин нёсся подобно торнадо? Подруг крутило, вертело, переворачивало, либо подбрасывало всю дорогу. Кто из них кричал громче, было непонятно из-за постороннего шума.
Жаба подумала о том, как хорошо, что не успела наесться персиков на дорожку.
Наконец джин сбавил обороты. Впереди, синей змейкой, показалась река Евфрат, а за ней райские кущи. То место звали Ирий.
Джин лишь реку пересёк. После остановился, сказав:
- Дальше вы сами. Мне туда не положено.
Опустил подруг на землю, а сам вновь обернулся ураганом и прочь улетел.
- Я так рада, что тот ужас закончился,- сказала Квакша Григорьевна, трогая лапками голову,- Не хочу больше летать.
Растрёпанная кикимора, лежала рядом, не подавая признаков жизни. Глаза её сделались косыми.
- Кикиморочка! Ты слышишь меня?!- заволновалась жаба.
Она запрыгнула Заморочной на грудь и помахала лапкой перед её лицом. Нечисть с трудом произнесла:
- Слышу. Дай мне отлежаться.
- Живая,- облегчённо выдохнула Квакша,- Ты смотри у меня! Сиротой не вздумай оставить. А то, зачем мне счастье, если тебя не будет рядом?
Медленно, но верно, Кикиморочка приходила в себя. Она смогла встать на ноги. Правда, те ещё не до конца слушались хозяйку, потому Заморочную шатало из стороны в сторону. Но, жабе уже и такой прогресс нравился.
- Молодец!- подбадривала Квакша Григорьевна подругу,- У тебя хорошо получается.
Для поддержания равновесия, кикимора раскинула руки в стороны. Она пыталась справиться с косоглазием, и вскоре ей удалось это побороть. Со временем и ноги начали нормально слушаться, так что в балансировании руками не было необходимости.
Кикиморочка осмотрелась вокруг. Место для неё было незнакомым, поэтому она спросила: «Где мы?»
- Час от часу не легче!- всплеснула лапками Квакша,- По-моему, у тебя того.
- Чего?
- Головы сотрясение сильное.
- Б-р-р-р-р-р-р-р! Б-р-р-р-р-р!- завертела головой нечисть.
Прекратив трясти головой, Кикиморочка попробовала подумать.
- Мы прилетели к птице Алконост за счастьем,- выдала вслух она свою мысль.
- Ура! Ты такая же, как прежде стала!- обрадовалась жаба.
- А где птица Алконост?
- Не знаю. Но мы её найдём, ты только не волнуйся.
Едва сказала так жаба, раздалось повсюду пение. Да, такое чудесное, такое завораживающее. Слушая которое, забываешь обо всём на свете.

***
Повинуясь чарующим звукам, Квакша Григорьевна как заворожённая, пошла в ту сторону, откуда они доносились. На Кикиморочку, похоже, ничего не действовало. Но она двинулась следом за подругой, не желая оставлять её без присмотра.
Песня была весёлой, радостной. Она вселяла уверенность, что теперь всё будет хорошо.
И потому, рот Квакши Григорьевны постепенно растягивался в улыбке, а в глазах появился счастливый блеск. Всю хандру, как рукой сняло.
- Ты чувствуешь, чувствуешь его?!- хотела убедиться Кикиморочка.
- Кого?- блаженно улыбаясь, спросила жаба.
- Счастье.
- Угу. Оно переполняет меня.
- Здорово! Значит, мы его нашли.
Звуки магического голоса привели обеих подружек к ветке райского дерева, на которой сидела странная птица. Именно она так дивно пела.
У странной птицы было туловище, лапки, крылья и хвост, всё как полагалось всем птицам. А вот, голова и грудь были, почему то человеческими, женскими. Мало того, наравне с крыльями, у неё были и руки.
В одной руке она держала свиток, а в другой прекрасный, лазурный цветок.
Светло русые волосы вились из-под короны на голове удивительной птицы. Черты лица были правильными, довольно миловидными и оттого притягательными.
Она пела, словно оперная певица, чем быстро утомила Кикиморочку. Все мучительные для себя звуки, нечисть переносила стойко исключительно ради Кваши Григорьевны. И каково было её облегчение, когда птица смолкла.
Жаба в восхищенье зааплодировала.
- Браво! Это так чудесно!- хвалила Квакша,- У вас бесспорно талант!
- Благодарю,- нараспев ответила ей птица.
Кикиморочка испугалась, что та снова запоёт, поэтому поспешила задать вопрос.
- Скажите, а вам известна птица по имени Алконост?
- Да, это я!- вновь последовал мелодичный ответ.
- Значит, мы к вам по адресу,- обрадовалась Заморочная,- Нам счастье нужно. Точнее, вот, ей.
Кикиморочка указала на жабу, утирающую лапками слёзы на глазах, от чрезмерного счастья.
- Я уже,- произнесла Квакша Григорьевна,- Я так счастлива, что теперь боюсь умереть от счастья.
- Ну, ты мне это брось!- прикрикнула на неё кикимора,- Пошли домой тогда.
- Да! Пошли!- согласилась с ней жаба.
Только стоило им покинуть пределы Ирия, как хандра нахлынула на несчастную с новой силой. Пришлось подругам вернуться.
- Как так?!- удивлялась Заморочная,- Тут всё хорошо, а там плохо. Разве такое бывает?
- Прекрасная Алконост, не могли бы вы поселиться у нас на болоте?- взмолилась жаба,- Без вас у меня не получается быть счастливой.
- Не могу,- пропела Алконост,- У меня здесь выводок птенцов. Они без меня погибнут.
Птенцов было действительно жалко. Квакша Григорьевна лишь спросила: «Что же мне делать?»
- Сходите к Мокоши, что прядёт нити судьбы. Возможно, она вам поможет?- посоветовала птица.
- А далеко идти?- уточнила на всякий случай кикимора.
- Недалеко. Как пройдёте мой сад, спуститесь в долину. Там и живёт Мокошь с дочерями Долей и Недолей.
Путницы отправились, куда указала им Алконост, а сама птица опять залилась в радостном пении.

***
Жили Доля и Недоля с матерью Мокошь в одном тереме. С утра до ночи пряли нити. Работы было так много, что некогда им было отдыхать.
Сёстры сидели за прялками в одной горнице. Но, как разительно отличалась она с двух сторон. С одной стороны, где работала бойкая, да озорная Доля, буквально всё светилось добрым светом. А напротив, там, где работала Недоля, стены были мрачными, посуда треснувшей, по углам свисала паутина. Порой одна из сестёр передавала свою нить другой, и та продолжала прясть. Оставалось удивляться, как они, такие разные, могли ладить между собой.
Рядом с работами сестёр сновала их мать. Она строго следила за тем, в какое время, какую нить, с какой соединить, либо наоборот, разъединить.
- Эта вообще сюда не подходит, не быть им вместе,- тихо приговаривала Мокошь,- А здесь скоро в семье прибавление будет. Ну-ка, иди сюда дружок!
Женщина взялась за кончик самой тоненькой ниточки.
- Ух, какой ты больной, да хворый! Одно огорчение матери. Но, ничего не поделаешь – судьба.
И Мокошь вплела нитку в связку других. Затем, провернула, смотав в клубок прожитое ими время.
Кикимора с жабой появились на пороге, когда их никто не ждал.
- Смотри, сколько тут разных ниток и клубков!- сказала Квакша Григорьевна своей спутнице.
- Вот, это да!- восхитилась та в свою очередь.
- Ничего не трогайте! Спутаете всё, и беспорядок получится на Земле. Все эти нити чьи-то жизни,- пояснила Мокошь.
Квакша благоговейно замерла на месте. А Кикиморочку интерес раззадорил сильнее. Трогать она, правда, ничего не стала. Но поинтересовалась: «Что ж это за жизнь такая, из ниток состоящая? Если её, к примеру, ножницами обрезать, что получится?»
Хозяйка терема сильно рассердилась.
- Смерть скоропостижная, вот, что получится! Всей семье горе. Зачем пришли сюда?!
Квакша Григорьевна захотела смягчить внезапно накалившуюся обстановку.
- А нас к вам птица Алконост прислала,- ответила она,- Плохо мне. Как лето закончилось, так и грустно, тошно жить стало. Не поможете? Может, как-то можно такое исправить?
Мокошь оказалась непреклонной.
- Кому, как положено, тот так и живёт,- сказала, будто отрезала.
Лишь взглянув на жабьи слёзы, сердце женщины смягчилось.
- Недоля, у тебя нить её жизни? А ну, покажи!
Дочь неприветливо указала матери на зелёную пряжу. Та покачала головой.
- Совсем тоненькая. На волоске висит твоя жизнь,- сказала Мокошь.
Жаба от услышанной новости, схватилась за сердце.
- Я так и знала,- скорбно заявила она,- Я предчувствовала, что дни мои сочтены.
- Эй! Эй! Я не согласна с такой судьбой! Перепрядите всё, как полагается,- зашумела Кикиморочка,- У вас же прялки есть! Что вам стоит?
Однако Мокошь отрицательно помотала головой: « Нельзя ничего перепрясть. Нить жизни прядётся один раз. Торопитесь домой, пока Мороз не сковал реки и болота крепким льдом намертво. Покуда снег не ляжет на землю, есть время спасти Квакшу Григорьевну от цепких рук Мораны»
- Откуда вы знаете, как зовут мою подругу?- больше, чем просто удивилась кикимора.
- Я много чего знаю. Так положено,- ответила Мокошь,- Торопитесь же!
Жаба приготовилась опустить лапки со словами: «Всё напрасно»
Да, нечисть подхватила её, уточнив у Мокоши, в какую сторону бежать нужно.

***
И бежала Заморочная что было сил из Ирия на Землю. Спешила она в родное, тридевятое царство. В руках сжимала любимую подругу.
Холод крепчал день ото дня. Вот, уже и с деревьев облетели последние листья, сорванные суровыми ветрами. Того и гляди снег выпадет в любую минуту, тогда не пробьётся Кикиморочка сквозь сугробы, трудно ей будет.
У Квакши Григорьевны всё сильнее холодели лапки. Частенько жаба стала проваливаться в беспамятство. Порой она бредила камышами со стрекозами, порой в ужасе кричала: «Цапля! Не ешь меня!»
Настоящий Мороз ещё не появлялся, а Морана тут как тут! Бежит за кикиморой, лишь на два шага отстаёт, и тянет свои костлявые руки, чтоб жабу отобрать.
- Отстань от нас!- кричит ей Кикиморочка,- Чего пристала?!
- Будто не знаешь,- скрипит Морана за спиной,- Отдай мне её, она моя!
- Не отдам! Пошла прочь!
Не сдаётся Кикиморочка, бежит, не сбавляя хода. А у самой глаза по половине блюдца от страха, что не сумеет вовремя до болота добраться. Вот, уже и лес – отец родной! Только до болота ещё далеко.
- Что тебе за дело до какой-то жабы?- уговаривает Морана,- Отдай её мне! Тебя я не трону.
- Ещё бы ты меня тронула! У тебя прав на меня нет.
- На тебя нет, а на Квакшу Григорьевну есть. Отдай!
Сколько ни выла, сколько ни просила Морана, кикимора ей не подчинялась.
- Ну, погоди же!- пригрозила ей костлявая,- Призову я Мороза, дай только срок. И всё, по-моему, будет!
- Грози, не грози, не видать тебе Квакши Григорьевны как своих ушей. Эх! Выручайте ножки! Ещё быстрей неситесь по дорожке!
Только проговорила так Кикиморочка, откуда силы в ней взялись?! Словно комета летела она теперь меж деревьев, над валежниками, мимо цепких кустов. Неоткуда ей ждать помощи, подготовился давно Леший к зимней спячке. На одну себя можно рассчитывать.
Вот, и болото между деревьями показалось. А беглянке наперерез Мороз идёт. Снегом вокруг порошит, инеем деревья посыпает. Совсем скоро болото льдом покроет.
- Стой! Погоди!- в отчаянье шумит Кикиморочка.
- Нет, не стой! Не стой!- в противовес ей кричит Морана.
От всей этой неразберихи, Мороз в изумлении замешкался. Того времени хватило Заморочной, чтобы как раз в спасительное болото сигануть.
Рассердилась Морана, отчитала седобородого Мороза с посохом в руке, а больше ничего сделать не может. Топнула в сердцах левой ногой о землю и рассыпалась на множество холодных искр.
- Да! Дела,- проговорил Мороз густым басом.
Коснулся он посохом краешек болота, и сковал его льдом до весны, защищая от грядущих стуж, да метелей.

***
Кикиморочка с жабой на руках медленно и всё глубже погружалась на самое дно. Она тревожно вслушивалась, не прекратило ли биться сердце Квакши Григорьевны. А та спала себе мирным сном и ни о чём таком не подозревала.
Убедившись, что с подругой всё в порядке, кикимора положила её будто в колыбель, в подводную, полуоткрытую кувшинку. Сама присела рядом.
- Наконец мы и дома,- вздохнула Кикиморочка,- Ничего плохого больше не случится.
Заморочная сладко зевнула. Понимая, что и ей нужно готовиться ко сну, нечисть ещё раз посмотрела на Квакшу Григорьевну, и сказала:
- Кажется, теперь я точно знаю, что такое счастье. Когда все живы, здоровы и всё благополучно – это и зовётся счастьем. Мы ходили, искали его повсюду, а оно всегда было с нами.
- Это точно,- сонным голосом, не открывая глаз, ответила ей жаба.
Кикиморочка свернулась калачиком возле кувшинки. Отныне обе подруги вместе смотрели радужные, счастливые сны. Они не знали, что высоко в небе всё тоже меняется, и зимнее солнце Коляда уже готовится сменить осеннее солнце Авсень.