КРУГИ ПО ВОДЕ ВОКРУГ СВЕТА

Вокруг – планеты лопаются, словно альвеолы…
О, по примеру их живёт и наша, по примеру
Их, словно мыльным пузырём, всему враждебным, полым –
Я окружаю нас незримым глазу монгольфьером,

Я опоясываю нас замедленным пространством,
Я создаю вокруг себя замедленное время,
Чтоб защитить себя от омертвелого шаманства,
Чтоб всех спасти, скорее – быть спасённым всеми теми,

Кто жил, как раб, сгорел, как бог (взорвав с собой всё в мире),
И дождь висит над птицами, как в гардеробе буден,
И ты мне говоришь остаться здесь, что шар наш – Вырий,
Но я – пузырь взрезаю и мы снова – просто люди.

И у тебя нет пулемёта, и твоя обида
Мне не страшна. Соскабливая с времени нагары,
Спешу смотреть, как вокруг нас всплывают Атлантиды,
Я окружаю нас большим хрустальным самоваром,

Я окольцовываю нас ускоренным пространством,
Я создаю вокруг себя ускоренное время,
И наблюдаю, как Земли надломлено убранство,
Как до размера человека – человечье племя

Сжимается, и я смотрю из окон батискафа,
Как мимо нас проносятся циклоны и циклопы,
И время то уходит влево, то – гарцует справа,
И – исчезает мир, и вот уже мы – как из гроба –

Глядим, как дождь тоскующий над твердью оголённой
Ковчег меланхолично топит, как дне лежит он,
Пять тысяч лет лежит могилой братской, в жизнь влюблённой,
И по воде пять тысяч лет круги – над ним, забытым.

И ветер вместо света, снегопады вместо радуг,
И через миг я ничего вокруг уже не вижу,
И тьма в иллюминаторе, как будто так и надо,
Как будто умер – мир. А может – я, с тобою иже…

Но, вероятно – вместе. Мир и я. Черно повсюду.
Раз так, я не смогу уже вернуться в своё лето,
Да и не хочется. Я разбиваю, как посуду,
Мой самовар, мой монгольфьер, в который мы одеты.