Кызылкумская сказка

Трудный день отшумел. Затихает “Горняк”.
Поздним вечером у костра,
обсуждая поход (или свежий синяк),
собирается детвора.

Хохот, гам, толкотня.
Зазвучит в ночи
тихий звон гитарной струны...
Но сегодня, притихли, костер молчит -
что-то слушают пацаны.

Отряхнув с ветровки походную пыль,
у костра присев отдохнуть,
бородатый геолог рассказывал быль
(или сказку, не в этом суть).

- Это было давно.
Безбородый юнец,
проходил я свой первый маршрут.
Пыль,
жара,
а в рюкзак подсыпают свинец...
В общем, все, что пустыней зовут.

После трудного дня, где хватило сполна
и жары, и песка - на всех,
отыскали пещерку на склоне холма
и устроились на ночлег.

То ли старый чабан здесь устроил привал,
то ли лагерем встал караван,
в общем кто-то, когда-то не то потерял,
не то выбросил старый кумган.

Ну, поднять, осмотреть, потереть бочок -
любопытный меня простит...
Вдруг попер из кувшина вонючий дымок.
Глядь - старик бородатый стоит.

Мы слегка обалдели.
Кто-то икнул...
Но раскрыть не успели рта -
зарычал наш старик,
словно гром громыхнул.
- Что за шум?
Почему суета?

Кто,
презренный,
посмел мой нарушить покой?
Как проник в заповедный мой дом?
Распылю! -
и взмахнул костлявой рукой,
словно ворон черным крылом.

Тут бы нам и конец - это поняли все -
но, от страха вдруг осмелев,
я на старца попер,
я на деда насел...
Я был лев!
Пусть, испуганный лев.

- Чо ты машешь руками?
Да кто ты такой?
Виноваты мы в чем, объясни!
Тут уж он растерялся, тряхнул рукой -
разбежались с пальцев огни...

- Кто такой я?
Да что ты, свалился с луны?
Пред тобой этих мест господин!
Я Абу Ибн Али, чьи дороги темны,
величайший (дрожите же!) джинн!!!

Я - хранитель сокровищ, что скрыты от глаз
тьмой веков да покровом песка.
Вот, вздремнул - и едва не проспал я вас -
подустал, видать, за века.

Здесь до ближнего дерева - триста верст.
До воды - триста метров. Но вниз.
Злобный дух вас сюда ненароком занес
или просто глупый каприз?

- Мы - геологи. Там, где дороги трудны,
там мы делаем дело свое.
Мы здесь ищем металл для защиты страны,
и другой - для богатства ее.

А найдем - значит вырастут здесь города,
расцветут по весне сады.
Будут дети смеяться.
И петь вода -
ведь в пустыне нельзя без воды.

- Чтоб я сгинул!
Вам месяца здесь не прожить!
Жалко тратить на вас колдовство!
И забрался обратно в кувшин старый джинн -
больше мы не видали его.

Бородач тут умолк, загляделся в костер,
улыбаясь себе в усы.
Ночь кружила над лагерем звездный шатер,
и никто не смотрел на часы.

Пацаны, рассыпая горстями смех,
не поверив его словам,
обсуждали - чья родина лучше всех:
Учкудук,
Навои,
Зарафшан...
Где сады зеленее,
где выше дома,
Где в озерах чище вода...
Старый джинн,
разбуди его вдруг кутерьма,
оглядевшись вокруг, удивится весьма.
Да и сгинет вдруг.
Навсегда.