Вкус войны:моя и макуха.

Мои родители – дети войны. Их уже нет, потому важно сохранить ощущения пережитого. Мама пережила короткую оккупацию Ростова в конце ноября 1941 года. Эвакуацию в Ставрополь. Отец жил на Дальнем Востоке, рядом с озером Ханка. Когда в продаже появилось соевое масло, тогда еще редко продававшееся в домике молочной базы на углу Станиславского и Газетного. Я привез родителям сою, масло, соус. Отец сразу попросил убрать все это.
Это запах войны, пояснил он. Всю войну ее ели. До этого только коровам давали да видели сою на столах у корейцев. Корейцев соседей. Да и после войны. Это была техническая культура. Мама вспомнила, что выжили они благодаря макухе. Круги шелухи от семян подсолнечника, остающиеся после пресса для выживания масла, лежали в нашем доме на чердаке. Как они там оказались, сказать никто не мог. Обычно макуху использовали рыбаки для прикормки в местах рыбалки. В нашей семье никто особо рыбалкой не промышлял. Старший брат деда в молодости ходил на охоту, правда молодость эта закончилась в двадцатом году, когда было ему пятнадцать лет. Макуху парили, распаривали, получалась каша с шелухой от семечек. Кашу скудно поливали подсолнечным маслом.
Это масло начерпала ведро кружкой с булыжной мостовой проспекта Чехова девочка, четырех с половиной лет. Это была моя мама. Ведро душистого масла помогло пережить семье до освобождения Ростова в феврале 1943 года. Масло вылили на мостовую, отступавшие красноармейцы, чтобы склад не достался врагам. Первые бочки смыли дорожную пыль с булыжника и бежала в Дон янтарная жидкость. Кто успел – запасся. По Кировскому спуску, теперь снова Багатяновскому, текло вино, так что для кого то вкус войны запомнился винным.