А ФРОНТ ВСЁ БЛИЖЕ, И ВСЁ КОВАРНЕЙ

А фронт всё ближе, и всё коварней
Глава десятая повести «ПЕРЕКРЁСТКИ»

Из Львова на Стрый, Мукачево, Ужгород и дальше в самый ад западного фронта.
Ну и что?.. Как итог? – Россия в той войне потеряла убитыми – два миллиона триста тысяч человек, ранеными – два миллиона семьсот тысяч, пленными – два миллиона четыреста тысяч.
Германия и Австро-Венгрия потеряла убитыми и умершими от ран – три миллиона триста тысяч человек, ранеными – больше двух миллионов, и пленными – больше двух миллионов.
Еще раз – ну и что? – Апофеоз войны! Её обильная жатва! И какая радость, что их, не наших, погибло почти на миллион больше!.. А наших только два миллиона, триста тысяч человек! – Какая радость и ... какой цинизм!
Ну и что? – третий раз скажет современный человек. – Всё равно эти люди давно бы умерли и своей смертью. – Вечно не живут! Так чего жалеть о них? – Пусть спокойно спят, кто в общих могилах, кто в безымянных болотах чуждых им стран! Вечная им общечеловеческая память и человеческое недоумение – зачем?
Зачем они преждевременно ушли из жизни? Почему не достроили дома, не допекли пряники, не дописали картины, не дописали книги, недовоспитали своих детей, а те так нуждались в их воспитании, в их ласке и их присутствии? Кто ответит на этот вопрос – зачем?
Кто ответит – что от этого изменилось? Какой товар получило человечество в том общем своём смертоносном магазине, заплатив за него такую огромную цену? Где этот товар? – Покажите его! – Его нет! – Потому, что высохли слёзы матерей, отцов и детей! – Да и они уже в могиле!
Слёзы – были тем дорогим товаром! А так ничего … Россия – Россией и осталась! Австрия, Венгрия, Германия, Польша и Украина, как были – так и есть! – Зачем было город городить?! Кто скажет – зачем? – Неужели Бог скажет?! – Ничего не скажет Бог! – Он говорит только один раз! И был такой один раз! Пусть это вымысел, но вымысел разумный и он был! На горе Синай Бог встретился с Человеком и была заключена и подписана Тора! И были высечены в граните скрижали – десять заповедей Бога! – Соблюдайте их и живите долго и как в Раю! Без болезней и без лишений! – Одна из заповедей – «Не убий!». «Не убей!» человек человека – «Не убей!» – И настанут другие времена – времена разума и благо-действия! Уйди человек силой своего разума от животного безумства! Пусть это безумство существовало веками, но ведь подписана Тора и выбиты Скрижали! – Вот с этого момента и отсчитывай свои разумные века Человек!..
Но, нет! – считаем трупы миллионами и радуемся, что мы убили больше! – Значит не Божий ты человек! – Ты ушёл от Бога во власть Дьявола! – Он милей тебе! – При Дьяволе можно всё! – Дикарём был – дикарём можно и остаться!
И не ври сам себе, человек, уже с маленькой буквы тем, что строишь мечети, синагоги, храмы, церкви, чтоб почитать Бога! Не ври сам себе, человек, читая молитвы и причитания, пуская при этом слезу благоговения, что ты не зверь, а человек! Ты уже не совсем человек, потому, что породнился чужой, пролитой тобой, да и своей кровью с Дьяволом! Ты стал хуже зверя, коварней его. Повадки зверя знают и обходят стороной! Ты свои повадки замаскировал походом в церковь и церковными молитвами, чтоб перестали бояться твоего коварства! И ты врёшь себе, что наделав грехов, тебе отпустит их твой сообщник – священник – такой же, ещё более грешный, потому, что врёт отпуская грехи … и знает что врёт! – Он грамотный и знает, что есть Тора и Божьи Скрижали, и свернуть с их пути нельзя, так-как тот путь дьявольский! И спрашивается, кто тот человек в сутане, отпевающий сразу сотни трупов и призывающий к мщению?! – Я не буду называть его имя – вы это имя знаете сами! – Вы знаете имена тех, кто посылал вас на смерть! И не ври себе, человек, что ты защищал Родину! Родина Великая! Родина была, есть и будет, независимо от того, будешь ли ты ходить по ней, жалкая тварь – человек, предавший заветы Бога!
Соблюдай заветы Бога – и не нужна армия, не нужна полиция, не нужно долбить землю, добывая железо на пушки и снаряды, не нужны заводы для производства нечеловеческих орудий, не нужны храмы и церкви для отпущения грехов – самой циничной лжи человека-дьявола! Потому, что молиться нужно наедине, в скромном месте, чтоб дойти душой к Богу, а не на показ всем, в роскошной позолоте церквей – показывая, какой ты набожный!
И не нужны тогда люди, специалисты по производству орудия смерти!
Займись чем-то другим, человек, если ты человек! – Замени всё это музыкой – если ты сыт! – Если голоден – добыванием хлеба в широком понимании! Нужны будут только честные учителя, давшие клятву заветам Бога! – Всё!..
Но!.. А что сказать после слова – «но»?! – Да ничего не скажешь! Можно только рассмеяться над самим собой демоническим дьявольским смехом! И он ядовитым остриём пронижет твою душу и сердце! – Больно! – И ты не сможешь ничего с ним сделать, так-как ты продал свою душу демоническому смеху над собой, не взяв за это ни копейки! – Ты идёшь убивать за то, чтоб быть убитым! Идёшь убивать невинных, будучи и сам не виновным! Всё! – Вот твоё кредо! И не только на войне! – Нет! – И вне войны – тоже! Ты убьёшь тем, что обокрал и оставил без хлеба бедных! Ты убьёшь оскорблением – оставив униженным человека, может на всю жизнь! Ты убьёшь материальным превосходством, показав что он нищий против тебя ... и дашь ему, голодному, гнилой сухарь!.. За то, чтоб он целовал твои грязные, преступные руки!
С такам настроением и такими мыслями, может быть вредными, на наш современный взгляд, Абдулкерим посетил все конфессии города Львова, не заходя ни в какую из своим уставом. Он его оставлял за дверью. Он хотел вникнуть в ту благоговейную ложь, несущую служителями храмов, и в тот экстаз слушающих такую красивую ложь. – Верующих такой лжи, или притворяясь, что верят! Он хотел посмотреть на лица входящих в святой раж – стаи неразумных волчат с огромными, пусть и невидимыми клыками; здесь, в храме, одевшие овечьи шкуры, чтоб, на их взгляд, отмыть всю старую нечесть из своих душ, выйти за двери храма и совершать новые ещё более страшные и нечистые грехи. – Молитвами ведь он отмоется! – Для чего-то она существует … молитва то! – Не просто же так!
Он хотел посмотреть как здесь, в мирном городе четыре почти враждебных, или тайно – но оголтело враждебные друг к другу конфессии, настраивают свою паству не любить и не почитать другие конфессии, напитывая её, паству, ядом враждебности и ненависти! Но так, чтоб внешне выглядело всё благопристойно и свято!
Величественная архитектура костёлов своими колоннами уносила благоговейную душу в туманную высь куполов и терялась там, вызывая в умах святые ассоциации. Сдержанные по цвету композиции истощённых, нужно подразумевать голодающих, святых, написанные слабым звучанием охры красной и окиси хрома на сером фоне дополняла благоговейность, умиротворяя самые грешные души паствы костёлов.
Разве эти, написанные талантливым художником, истощённые лица, не говорили беднякам, что быть бедным – свято?!
Красивым, пронизывающим душу звучанием, хор, то вещал о чём то на всю свою мощь, наполняя сердца решительностью и, может быть, любовью, переходящую ненависть ... То опускался до шёпота, обещая успех и надежды и … как бы говорил: «Успокойся, отсюда выходящий, ты уже прощён, иди в Мир … и не обязательно с миром ... помня обиды свои и свои благодарности … и воздай за обиды и за благодеяния»! И шёл человек и нёс в душе радость за прощение, и знал, что можно повторять любой грех ещё раз … и ещё раз...
Православный храм отличался роскошью, буйством красок и позолотою, наверно напоминая, что таким должен быть Рай, а значит задействован весь арсенал удовольствий. – Было всё напоказ! Здесь был свой ритуал, но отличался лишь формой, а не изощрённым содержанием, как храм католический. Здесь тоже были хоры и паства видела, что там находятся люди, а не ангелы. Здесь пели псалмы, но самым, что ни есть понятным человеческим голосом, не вливающим в душу зло, а, как бы, творя добро … как бы – творя! Ведь здесь и благословляли воинов, идущих убивать иноверцев! – Значит – как бы – творя!
А ведь католическая и православная церковь различаются в самом малом. Католики считают, что дух святой исходит от Отца и Сына, православные, что только от Отца! – Это главное! – А какая пропасть между ними! И какая вражда! – А ведь и там, и там почитают Иисуса и верят в Иисуса! Вот вам вновь – как бы творя добро!
Другое дело синагога и мечеть! У них нет изображения Богов … да и святых. Они считают, что изобразить Бога невозможно, потому, что человек недостойный его видеть! (Лично я, пишущий эти строки, да и мой герой Абдулкерим, тоже считают, что человечество в его греховной закваске не достойно лицезреть Бога!). Я не буду здесь описывать разницу ислама и иудейства – они в чём-то похожи. В чём-то очень разные! Я не принадлежу к их вере, потому описывать их считаю святотатством!
Главная разница, что ислам нетерпим и прямолинейный. Попробуйте, не дай Бог, сказать что-то непристойное о пророке ислама Мухаммеде – они вам не простят и найдут в любом уголке мира, чтоб наказать вас. – Лучше просто пройдите нейтрально мимо!
Иудеи не так категоричны – они постараются найти доказательства, самые невероятные, чтоб убедить вас. – А там ваше дело!
Абдулкерим посетил храмы всех конфессий, одев на себя тогу каждой из них. Выйдя за ворота конфессий, можно всё стряхнуть и остаться собой с тем единым Богом, что однажды сказал: «Не убий!»! Но посетив самые сердца и начала их, конфессий этих посещённых, Абдулкерим понял какая получается гремучая смесь, если соединить их ненависть друг с другом вместе!.. И куда тогда делся Божий завет: «Не убий!»?
Чья то, но не Божья рука, столкнула Мир с такой ненавистью и нетерпению друг к другу сейчас! Ещё Абдулкерим понял, что к какой бы группе он не примкнул, то ли к политической, то ли к духовной, то ли к территориальной, чтоб принять на веру их суд и влиться душой в них – он буде не прав! И по Божьему Суду он будет убийца! Нарушит главный его постулат! – Он пойдёт убивать, платя за это своей смертью.
Но, какой выход?! – Нет выхода!!! – Он живёт сейчас в волчьей стае с человеческими лицами, и по волчьи, но более изощрённо и коварно, должен выть! Тем более, что у него есть своя собственная стая! – Стая своих мыслей и убеждений! Вот он с ними и ими, будет руководствоваться и действовать! Главное убеждение состояло в том, что если ему суждено умереть, то за свою смерть он должен взять от судьбы, обстоятельств и от жизни очень хорошую цену! Себя по дешевке он продавать не намерен! А ему предстоял поединок со смертью! На этот поединок он шёл, хоть и старался избежать его.
Сейчас он в пути. Адулкегим оставил последние большие строения Львова и выехал на дорогу, что вела в Станиславов, (сейчас – Иван-Франковск). Прекрасная дорога вымощенная камнем. По обе стороны росли роскошные буковые деревья, пели на разные голоса всевозможные птицы, воздух был звонкий, прозрачный и чист. Утреннее Солнце пробивалось сквозь листву деревьев и рисовало на дороге, и дальше на роскошной, цветущей всеми цветами радуги, траве, красивые тени. Навстречу ему попадались телеги, гружённые своими, только им известными, грузами. На телегах сидели один, реже два мужика, то совсем юные, то старики, в белых портках и белой рубашке. Они снимали шляпы, приветствуя Абдулкерима, зная, или думая, что вместе с ним радуются солнечному утру. И на душе наступало милотворение. И радовалось сердце и пришедшему утру, и Солнцу, и роскошно цветущей траве, и встречным таким же человекам! Лошади довольно фыркали, шли вольно, мирно, зная, что трудятся с человеком на равных, чтобы жить! Их не нужно было подгонять – они понимали!
Какая красивая жизнь! Как приятно и хорошо дышится, впитывая легкими и обонянием утренние полевые ароматы! – Ароматы жизни! А он, Абдулкерим, зрелый мужчина, со здравым рассудком, уже с хорошим житейским опытом едет туда где производится Смерть! – И производится специальными, изготовленными людьми, машинами смерти! – И вы хотите сказать что такие машины используют люди?! Что такие машины делают люди?! Да, полно вам! – Люди, все мы, просто присвоили себе чужое имя – «Человек!». Разве может человек мыслить и поступать так – «Пусть умру я и сам, но тебя тварь, моё зеркальное отражение – убью! – Убью в самом цвете твоих лет, чтоб не производил подобных»! И ответит разумный Разум – «Да, подобных производить нельзя! – Убивайте, убивайте!». – Такие мысли посещали Абдулкерима, пока он ехал, что ни на есть – мирными дорогами, в логово смерти!
Редко, вдоль дороги попадались на почтительном расстоянии сельские домики с навесными крышами вокруг дома и на полуметровом фундаменте с террасой. Если там были люди, то они приветливо снимали шляпы и кланялись, на что Абдулкерим снимал свою папаху и возвращал им поклон. Тогда наполнялось сердце радостью. – Значит не всё потеряно, значит есть ещё настоящие люди, умеющие ценить свою жизнь и жизнь других людей!
Жеребец Абдулкерима, где рысью, где просто шагом проделал до Станиславова больше ста километров за день. Нужен был отдых и себе и коню. Не доезжая километров десять до города, сквозь деревья виднелось несколько домиков. Один из них был прямо у дороги. Абдулкерим увидел обширный двор. Во дворе две лошади, корова с телёнком, много домашних птиц и метров за пятнадцать от забора хорошо срубленный дом. Прямо у забора, как ждали его, стояло два молодых гуцула в белой рубашке и белых штанах с широким гуцульским поясом. Абдулкерим остановился, поздоровался и сказал. –
– Хлопцы нельзя ли у вас переночевать? – Плачу шиллингами. – Один хлопец ответил –
– Почему ж нельзя – можно. – И в это время он открыл одну створку ворот, так что она перегородила дорогу. Другой продолжил диалог –
– Заезжай. За ночлег расплатишься конём. А в придачу получишь вечерю с вином и завтрак, а там будет видно … – В это время он что-то тихонько сказал и две огромные овчарки выскочили и, скалясь стали сзади жеребца. На крыльце дома появился третий мужчина с дробовиком наперевес. – «Западня!» Подумал Абдулкерим, нужно действовать на упреждение! И он тихонько свистнул. – Жеребец чуть подвинулся назад. Овчарки наоборот – со свирепым лаем бросились на жеребца и … тут же в доли секунд поочередно отлетели со скулением метров на десять от копыт задних ног жеребца. Жеребец трубно заржал, одним прыжком подскочил к державшему открытыми ворота и став на дыбы, навис над гуцулом у ворот. Тот от неожиданности отступил назад, зацепился за неровность дороги и свалился. Жеребец его перепрыгнул, но тоже зацепился за неровность и рухнул на колени передних ног. Абдулкерим перелетел через его голову и стукнулся об дорогу головой. Спасла от сильного поражения папаха. Понадобилось несколько секунд чтоб Абдулкерим вскочил и подбежал к жеребцу. Тот ещё лежал. Абдулкерим дёрнул за узду. Жеребец со второй попытки поднялся, но кажется захромал. Всё равно Абдулкерим вскочил в седло и жеребец, чуть прихрамывая пошёл рысью. Но то был лишь ушиб ноги и через несколько секунд жеребец пошёл в галоп!
Но за эту минуту, кажущуюся вечностью, успели опомнится гуцулы, повскакивали без сёдел на коней и с ружьями наперевес все трое понеслись за жеребцом Абдулкнрима. Им нужен был, конечно, только жеребец! Овчарки бежали рядом.
Когда Абдулкерим оглянулся, между ними было метров двести пятьдесят. Но жеребец Абдулкерима уставший и ушибленный падением, а лошади гуцулов свежие. – Расстояние между седоками медленно сокращалось ...