Поиски себя

Чандрашекхар Патил

Индия



КОГДА-ТО В ДАВНИЕ ВРЕМЕНА
Когда-то, в давние времена, -
Кто теперь помнит о них, -
Было бескрайним небо
И земля не знала границ


И любое слово, произнесенное вслух, возглас, крик
Становились песнями, но вокруг
Не было ни души, - кто же слушал их?
Ты мог идти на восток, на запад, на север, на юг, -
И дорогой были твои следы,
Но откуда было путникам взяться другим?


Но вот тебе заткнули рот,
И ноги сковали цепями.
Попробуй пальцем пошевельнуть, -
Оковы останутся, ну и пусть, -
Но ты зажжешь Млечный путь.


Постарайся исторгнуть хотя бы звук,
Гримасой мучительной рот кругля, -
Торжественным хором
Вслед за тобой запоет Земля.





Жак Рабеманандзара

(род. в 1913 г.)

Мадагаскар



Поиски себя


Кем же мы были
до появленья на свет –
я и ты –
и для чего пришли в этот мир?

- Мы были ничем:
небытием, пустотой,
хаосом, пылью, невнятицей, мраком.

И, однако, на белом песке
наши босые ноги оставили след –
первый знак бытия.

И безмолвные звезды пустынь
смотрели, как рядом
скользят две черные тени,
возникшие из ничего.

Шли две черные тени
сквозь белизну мирозданья
ночью и днем
для того, чтоб любою ценой
самих себя обрести,
шли навстречу самим себе.

Кем же мы были тогда?
Сгустком собственной муки,
болью глухой, в сердцевине которой рождалась
наша глубинная суть.

Мы шли – впереди извивался змеей горизонт.
В наши кости и жилы
проникла высокая жажда
приобщенья к богам, ожиданье пророческой речи
и добрых примет.

На камышах голубых оседала роса.
Птица резала небо крылом.
Море лежало у ног
и казалось краем
бесконечной стены,
уходящей в размытую синь.

И не было больше преград
на дороге исканий.
В эту игру было брошено все:
опасность, и риск, и азарт,
и презрение к смерти.

На бечевке наших грехов
невозможно распутать узлы!

Ветер бежит,
вороша пожелтевшие листья,
подметая тропинки.

Любовь
пламенем выжгла
обыденную суету,
и в огненном смерче
забились наши сердца.

Море,
царапая, обнимает утесы
косматой рукой.

Кто развяжет узлы,
стянутые на бечевке моих грехов,
дней моих, обесцвеченных скорбью?

Кто мне позволит пылающим ртом
погрузиться
в источник познанья?
Он подобен колодцу,
он солнцем отполирован до блеска,
и целует мои пересохшие губы
струя, летящая к небу
из бездны земной!
О, какая томящая мука –
жажду свою утолять,
обретая себя самого!

Время становится вечностью,
мгновение – речью,
слово – аккордом,
звук – дыханием, вздох – тишиною.

А в тишине
руки цвета слоновой кости,
веки мои прикрыв,
тушат синий пожар небосвода,
отталкивают горизонт,
сплетаются в тонкую сеть,
и вот я немею, беспомощный,
словно улов рыбака
в темном трюме баркаса….

Кем же мы были,
кем же мы были,
кем же мы были с тобой,
до появленья на свет?


Сумитранандан Пант

Индия



Утренняя луна


В небе, словно в темно-синем
спит луна, как белый чистый лотос.
Кажется, луну посеребрили,
смыв сияющую позолоту.
Словно ночь процарствовав, под утро
перед сном сняла она корону.
Бледная и легкая, как пена,
смотрит в мир прощально, утомленно.
Облака, подсвеченные ею,
увядают, как цветя жасмина.
А луна ракушкою жемчужной
опустилась в синие глубины.
А потом, словно слоновый бивень,
тяжело легла на край долины.
Вдруг небесная земною стала,
отработав норму смены длинной.


Как прекрасна ты, царица ночи,
ты века считаешь как мгновенья.
Четкая во мгле, как ясный разум,
и лучистая, как вдохновье
ты приветствуешь, я знаю, солнце,
родственно тебе его горенье.
И приветствуешь ты человека,
разума святое становленье.
Человеческим лицом прекрасным,
знаю, ты любуешься вдали,
с неба.Так же, как твоим сияньем
человек любуется с земли.

Мухаммад Икбал


Индия


Солнце



(«Гаятри – мантра»)




О солнце, сердце мира, свет нетленный,
Ты – дух, скрепивший рукопись Вселенной,
Небытия и бытия причина,
Источник жизни и ее вершина.
Ты всех стихий извечная основа,
Ты – трепетание всего живого.
Все, что цветет кругом, - твое даренье,
Во всем, что светится, - твое горенье.
Ты влагу сотворило нам и сушу,
Ты разум подарило нам и душу.
Свети нам, солнце, светом вечной мысли,
И нас к разумным существам причисли.
Ты создало высоты и низины,
Миров добра и зла творец единый.
Ты – в человеке, в звере, в травах, в зернах,
В величии хребтов высокогорных,
Ты – пестун всех, от мала до велика,
Ты – повелитель звезд, планет владыка.
Не зная ни конца и ни начала,
Свободное, свободу увенчало.





АУРОБИНДО ГХОШ

Индия

Раздумья Мандавьи

(фрагмент)
Теперь я верю, что возможно тучи
Согнать с небес, утихомирить гром,
На молнии надеть узду. Однако
Мы верой подчинить должны сперва
Того, кто склонен быть покорным, кто
Своими скован слугами, погряз
У всех соблазнов и капризов в рабстве.
Да, силу любит человек, но силу,
Что не перешагнет за свой предел.
А для чего предел? И почему
Не смеем мы отдаться целиком
Безмерной мощи? Надо рисковать:
Ведь если гибели не избежим,
Бессмертья и всесилия достигнем.
Ведь ни моря, ни даже океан,
Который поднят штормом на дыбы,
Нам не пример. И сам небесный свод –
Не настоящий образ человека,
Чей космос разумом неизмерим.
Есть что-то в нас, что наугад плывет,
Не опасаясь запредельной ночи,
За чувств рубеж. Душа нагая сможет
К бесформенной причалить пустоте,
Где никого нет, кроме нас, и там
Остаться. Но смирится ли с пределом
Тот, кто не зверь, не глина, не трава?
Быть совершенным, превзойти пределы,
Мир чувствовать игрушкой меж ладоней…
Один лишь раз почувствовав поток
Гигантской силы, движущей мирами.
Познал я, что рассвет придет в тот час,
Как человек, в земле играть окончив,
Подымется и, взяв светила в руки,
Свой прежний дух и облик воссоздаст.
Боль и разлад тогда оставят мир,
И мертвая пустыня примет розу
И лепет ручьевой. И человек
Предстанет подлинным подобьем бога.