КОСТЕР НА КРАЮ БЕЗДНЫ. ПОВЕСТЬ. ФР #3

И.Истомин

КОСТЕР НА КРАЮ БЕЗДНЫ

ПОВЕСТЬ.

Аудиокнига. Читает автор.
Звуковой Фрагмент #3

НЕ ВСЕ ТАК ПРОСТО

Утро.
Я проснулся потому, что стук колес снова затих, а это в вагоне всегда нарушает сон.
Поезд опять стоял среди берез и цветов. Можно выйти и прогуляться.
Те, кто уже проснулся, бродили по насыпи и мокрой траве, мужчины рвали цветы и дарили женщинам. Солнце, поднимаясь над горизонтом, пронзало своими лучами кроны деревьев, потому запыленные вагоны были покрыты подобием камуфляжа.
Поискав глазами Катерину, я вдруг почувствовал в голове звон маленького колокольчика и неожиданно подумал, что у меня пропал интерес к другим женщинам.
Рановато.
Обычно это случалось только после того, как самолет, доставив меня, куда надо, улетал, а я оставался наедине с собой в предвкушении нового путешествия.
Катерины не было видно.
Мне вспомнилось, что вчера в вагонном коробе я не обнаружил ни кусочка угля. А это значило, что титан никто топить не собирался, потому надо подсуетиться, накидать дров.
На третьем заходе за хворостом Катерина материализовалась возле меня и удивленно спросила:
- Ты еще и истопником подрабатываешь?
- Не только. Скоро и ты будешь подрабатывать, и, скорее всего, официанткой.
- Ага, понятно. Но заварка твоя!
Удивительно сообразительная девушка! Тоже, видимо, не первый раз едет.
Только сейчас удалось рассмотреть её по-настоящему. Ничего особенного, ростика среднего, стройненькая, губы средней поджатости, глазки большие, темные, хитринки в них мало, волосы красивые, длинные, завязанные на затылке в пучок, вспыхивают золотом на солнце, но не рыжие. Постоянно приходится смотреть на нее сверху, что при моем росте под метр восемьдесят привычно. Про характер ничего сказать пока не могу, думаю, раскрытие его еще далеко впереди, но я уверен - знаю я их! – не подарок.
Мужики-попутчики вмиг сообразили, что к чему, без чая в вагоне жить никак нельзя, и активно стали мне помогать.
Когда мы загрузили рундук дровами доверху, поезд тронулся. Машинист оказался догадливым и позволил нам запастись топливом.
Вода в титане была, потому, как только появился кипяток, пассажиры ринулись за чаем.
Не все оказались готовы к суровой действительности, потому, как и в прошлых поездках, пришлось заваривать чай из своих припасов и разносить его по вагону тем, у кого были дети.
Вы подумали, что я филантроп или христосик? А вы бы смогли спокойно наслаждаться цейлонским чаем, когда на вас с завистью пялятся соседи, а ребятишки, не мигая, контролируют и оценивают каждый ваш глоток? А без одной пачки чая я не обеднею.
Катерина все же распечатала и свою пачечку, потому появилась, когда напоила чаем весь вагон.
Пора было и нам перекусить, потому на столе быстро появилась горсть сухариков и две кружки кипятка с накрошенной в них сухой заваркой.
То, что девушка пила, чаем можно было назвать с большой натяжкой. Светло-желтый напиток отдавал далеким детским воспоминанием, когда мама наливала нам «белую розу» и каждый раз после этого доливала в заварочный чайничек очередную порцию кипяточка. У меня же, как всегда, в кружке тяжело колыхался напиток цвета свежеприготовленного дегтя.
Дорожное полотно, скорее всего, не ремонтировалось с тех пор, как его уложили, потому вагон сильно болтало из стороны в сторону.
Из окна с противоположной стороны вагона, наспех забитого картоном, тянуло холодом по причине полного отсутствия стекла.
Неожиданно в наш плацкартный отсек заглянула женщина и попросила разрешения пообедать у нас, так как за столиком их купе уже обедала одна семья. Я пересел к Катерине, а на моем месте расположилась женщина с двумя ребятишками. Ребятишки, мальчик и девочка, сразу же распахнули в нашу сторону свои глазищи и, не мигая, стали нас рассматривать. Можно было догадаться, что их поразил тот факт, что боги, поившие чаем весь вагон, оказались обычными людьми. Как ни старалась женщина всучить им в руки бутерброды, они предпочитали есть из ее рук, не прекращая пялить на нас свои наполненные мудростью огромные черные глаза.
Выходить в закуренный тамбур не было никакого желания, потому оставалось только сидеть с Катериной бок о бок и смотреть в окно. Вернулись из тамбура соседи по отсеку, пахнущие дымом и луковой закуской. На сиденье сразу стало тесно, мужики были широкие в кости и явно стремились завладеть как можно большим пространством.
Вначале я стойко держал напор, оставляя Катерине свободу движений, но девушка сдвинулась вплотную к стенке и показала мне глазами, чтобы я двигался ближе.
Придвинувшись к ней, я сразу же почувствовал тепло ее бедра и опять в голове зазвенел колокольчик. «Теперь он будет часто звонить!» - подумал я и невольно посмотрел на жующих ребятишек. Казалось, во взгляде их вытаращенных глаз можно было увидеть свою судьбу.
Катерина смотрела в окно, где все так же проплывала мимо лесополоса, полностью скрывающая от нас всю картину мира. Ее рыжеватые волосы, тяжелым узлом завязанные на затылке, вспыхивали в пролетающих лучах света золотым огнем, и я несколько раз останавливал себя на том, что моя рука тянулась погладить это искрящееся чудо.
Качающийся вагон, теснота и гипноз детских немигающих глаз действовали настолько усыпляюще, что через какое-то время Катя отвлеклась от окна и, закрыв глаза, привалилась мне на плечо. Я и сам начал терять ориентацию в пространстве, потому, отвалившись на стенку, впал в забытье…

««Чахнуть в городах не гоже, и себя не обмануть.
Ведь не та же жизнь, что прожил. Что запомнил! - Вот в чем суть.
Так присядем на дорожку, чтобы было все с руки.
Привезем вам, сколько сможем, влажных запахов тайги...»

…Проснулся я, чтобы сменить позу, спина затекла, и хотелось принять иное положение. Катя, извернувшись в каком-то по-женски неимоверном изгибе, спала, прижавшись к моей груди и обнимая меня за шею. Ее ровное дыхание, зарумянившиеся щеки и длинные ресницы опять вызвали в моей голове звон колокольчика, слушая который, я потерял контроль над своей рукой, и она осторожно заняла место на спине девушки.
Подъезжая к какой-то станции, вагон дернулся, заскрежетали колеса, Катерина вскинулась и стала рассматривать в окно приближающийся городок. Рука моя покинула нагретое место, скользнула к сиденью, задев по пути холодную стену.
- Пойду, может, удастся что-нибудь прикупить.
Я вышел в тамбур. Ожидая, когда поезд подойдет к перрону, я привалился к стенке, и вдруг почувствовал, что плечо до сих пор хранит волнующую тяжесть женской руки.
Подсознание мгновенно подбросило мне мысль, что надвигаются события, к которым у меня неопределенное отношение. С одной стороны, еще ехать и ехать, потому иметь приятную попутчицу вроде бы было неплохо. Но с другой…
Все же одиночный поход кроме прочего имеет и такую особенность, как формирование навыка автономного сосредоточения, когда каждая клеточка организма постепенно должна войти в режим самосохранения. В условиях дикой природы, когда в каждое следующее мгновение возможен спонтанный форс-мажор, возрождение природного инстинкта самосохранения было просто необходимо. Мне хотелось взять от похода максимум удовольствия, а не череду неудач и оплошностей, оставляющих в душе неприятный осадок собственного бессилия в минуты опасности. Водный слалом по сути своей как раз и предполагает такие жесткие моменты.
Потому, доверяя подсознанию, я понимал – девушка принесет мне не только приятное общение, но и то, что я более всего не приемлю – рассредоточенность.
Но я понимал и то, что природа будет упорно стремиться взять свое. Много лет мне приходилось сдерживать ее законное требование, но сейчас…
Колокольчик опять потихоньку тренькнул.
Нет! Сдам Катерину ее «сопешникам» и мгновенно исчезну. Попытаюсь настроиться на «автономку» на самой реке, когда уже никто не сможет отвлечь меня от моего дела.

Полный текст http://knigiistomin.ru