Она, как ни странно, воспитана строго
В традициях дружной семьи.
Её ожидает прямая дорога
От крашеной школьной скамьи.
Наивный прогноз нашивает заплатки
На плачущий купол небес.
А что де неё, у неё все в порядке –
То зонтик, то плащ, то навес.
Играя до времени в матери-дочки,
Рядами своих фонарей
Как будто нарочно расставит все точки
И вдруг насмеётся над ней…
Улица. Идет навстречу, сутулится.
В старом немодном пальто
Он никакой, и ничей, и не тот, и никто.
Сбудется. Все врут, что стерпится – слюбится.
В море уходит вода.
Всё потому, что так было, так есть и так будет всегда.
Ей было всегда на кого опереться,
Так в чём же её упрекать.
Но, как бы там ни было, кончится детство,
Как кончится морем река.
А дождь потихонечку выплачет слёзы
И вытрет заложенный нос.
Тогда же в стихи переплавится проза.
Когда же? Ну что за вопрос?
Их будет нести телефонная трубка
Сквозь разную ересь и блажь.
Родителям скажет: «Ну, я на минутку»,
И выйдет, накинувши плащ
На улицу…
Она вдруг захочет пройтись по бульвару,
Поскольку закончился дождь.
Он ей и не друг, и не брат, и не пара,
Так незачем в ступе толочь
Одну пресловутую пресную воду,
Что в рваных плывет облаках,
И снова пенять на плохую погоду,
Лелея синицу в руках.
А лучше взобраться на мокрую крышу
И там посидеть до зари.
Смеяться и плакать – никто не услышит.
Лишь будут блестеть фонари
На улице. Идет навстречу, волнуется.
В старом немодном пальто
Он никакой, и ничей, и не тот, и никто.
Сбудется. Все врут, что стерпится – слюбится.
В море уходит вода.
Всё потому, что так было, так есть и так будет всегда.