ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ (глава седьмая)

Глава седьмая


          На следующий день, где-то пополудни ко мне забежала Наташа. Был прохладный ноябрьский день. Солнце ещё ярко светило, но почти не грело. Земля медленно остывала, от вечерних позёмок и утренних заморозков. Открыв дверь на длинный нетерпеливый звонок, я увидела улыбающиеся глаза и заговорщицкий взгляд на смуглом красивом лице Наташи. Руки она держала за спиной.
- Впустишь, или так и будем тут стоять, как идиотки? – спросила она интригующим тоном.
Уже находясь в моей комнате, она, всё ещё улыбаясь, и вынув руки из-за спины, протянула мне красную розу.
В те далёкие 70-ые поздней осенью свежая роза была редкостью и смотрелась как чудо, принесенное из сказки.
- Тебе послание – сказала она быстро и радостно, вскрывая таинственную пелену со своего немного странного поведения.
- От кого? – спросила я машинально, чтобы успеть прийти в себя от бешено колотившегося и выпрыгивающего из груди, сердца. Наверное, я очень глупо при этом выглядела.
- Ну, уж точно не от Серёжи, можешь мне верить! – сказала она с усмешкой.
- Наташка, я боюсь, взмолилась я. Глаза у меня расширились, горячая волна прокатилась по голове от затылка до темечка, остановившись в висках в виде странной надоедливой пульсации.
- Чего боишься? – в свою очередь спросила она. Тебя кто-то хочет съесть?

       Но мне было не до шуток. Полная чувственная неразбериха делала меня растерянной и уязвимой.
- Ну что, долго будем так сидеть, смотреть друг на друга. - Сказала она, сгорая от любопытства. - Читай давай! Тут есть записка. - Нетерпеливо вымолвила она, видя мою нерешительность и замешательство.

Я бережно взяла из её рук нежный благоухающий бутон, аромат которого распространился на всю комнату, вызывая лёгкое головокружение.
У стволика я заметила прикреплённый к нему тонкой проволокой свёрнутый бумажный листок.
Я сгорала от нетерпеливого желания прочесть послание и одновременно боялась его вскрыть.
Но чувства взяли верх над разумом и я осторожно, стараясь не уколоться шипами, медленно вскрыла письмо.

В записке было всего несколько слов, но каждое слово набатом прозвучало в моей голове.

« Если помнишь, любишь и веришь, прошу тебя выйти ко мне... Жду в парке у фонтана». Вместо подписи была нарисованная красными чернилами роза.

           Реакция на это послание была даже для меня самой крайне неожиданной. Вместо радости и счастья из глаз хлынули слёзы. Нет, я не плакала. Я рыдала так, что, казалось, сотрясаются и сдвигаются с места стены моей комнаты.

Наташа стала серьёзной. Принялась утешать меня.
- Ну, что ты! Разве это повод для слёз? Дурочка! Он же любит тебя, неужели не понятно?!

- И что мне теперь делать, Наташа, с этой любовью!!! – всхлипывая и останавливаясь на каждом слове, чтобы вдохнуть новый глоток воздуха, выдавливала я из себя.
- Ты же понимаешь, что это безумство, что это безрассудство! Я столько лет боролась, страдала, терпела и мучилась для того, чтобы сейчас вот так просто всё это перечеркнуть и как ни в чём не бывало выйти к нему на встречу? А что потом? Почему он мучает меня, Наташа?!
- А ты отнесись ко всему проще - сказала она спокойно. – Тебе что, не положено быть хоть чуточку счастливой? Сколько слёз пролито! Можно уже новое море на карте мира обозначить. Почему тебе не положено хоть чуточку счастья? Это не справедливо. Не считаешь?
- Наташа, о чём ты говоришь! Как может краденное, половинное счастье принести радость! Я проделала такую колоссальную внутреннюю работу над собой. Научилась жить без него – а теперь всё насмарку? Это что за такие игры жестокие с моим несчастным сердцем! – рыдала я в подушку!
- Как хочешь! Я тебе всё сказала. Жизнь она не только белая и чёрная. Есть и компромиссный серый вариант. Так пользуйся им! Поди знай, что тебе судьба уготовила. А так, хоть будет что вспомнить. Помолчав, добавила:
- Вон, ещё пару таких Серёж, и ни мамочка, ни папочка уже не помогут.
И тихо констатировала:
- Дура ты, Майка! Делай, что хочешь! А я пас!

      Она ушла. А я ещё долго пребывала в состоянии полной дезориентации от непонимания что делать. Я уже не думала ни о его семье, ни о жизненной философии – как правильно, а как неправильно, что прилично, а что неприемлемо...

      Мучил другой вопрос. Я была убеждена, что отношения, у которых нет будущего, обречены и принесут одни несчастья всем, кто прямо или косвенно к ним причастен. Позволив себе небольшую слабинку, можно потом долго и мучительно за неё расплачиваться. И то, что счастья это никому не принесёт было ясно как Божий день!

А тогда зачем? Тем более, что я научилась за эти не простые, суровые годы собой владеть, научилась строить жизненные планы без Коли.
Нужно было учиться, получить высшее образование. Любовный омут, в который меня втягивал Коля из-за нежелания принять действительность такой, как она есть, из-за своего мужского каприза получить желаемое, из-за нежелания бороться с этим своим капризом, мог утопить нас обоих, с головой утянув в трясину.

      Так рассуждала я, продолжая плакать от этих невесёлых мыслей.
Но когда наступил вечер и приблизилось время встречи, всё куда-то улетучилось. Моё благоразумие уступило место нетерпеливому ожиданию и радости и когда я звала на помощь свой ум, рассудительность, они молчали. Они покинули меня, предали и никак себя не проявляли. Зато уступили место огромному желанию увидеть его, смотреть в его улыбающиеся глаза, слышать его волшебный, магический голос! Вся моя человеческая сущность предавала душу, бросая ей вызов и покинув на произвол судьбы в такой ответственный момент, как принятие правильного решения.

        Коля ждал в условленном месте, переданном через Наташу. Когда я подходила к нему, уже ничего не помнила из того, что творилось со мной днём. Весь мир перестал существовать. Я видела только его светящиеся особым светом глаза и наполненную радостью душу.
- Ну, здравствуй! – сказал он почти шёпотом. - Как давно я тебя не видел. Кажется, что это было в другой жизни, настолько давно...
- Пойдём отсюда - сказал он мягко, беря мою ладонь в свою. От этого прикосновения по телу пробежал мелкими шагами ток.
- Мне нужно многое тебе сказать, Маюшка.

         Мы побрели во двор старой школы, где не было ни души и никто не мог помешать нам говорить.
Сели на скамейку в школьной беседке и он долго рассказывал мне о том, как честно и старательно пытался выполнить мою просьбу об отъезде... С каким трудом и скрипом уезжал из города... Как тяжело было начинать жизнь на новом месте... Как, наконец, он понял, что поделать с собой ничего не может...
И потому он здесь. Он хотел знать, что я думаю обо всём этом, что чувствую сама по отношению к нему. Что вообще планирую делать в жизни.

         Я ничего не могла произнести. Все слова застряли в горле и единственное, на что я была способна – это плакать на его плече. Мне было одновременно радостно и больно, спокойно и тревожно, светло и грустно от того, что это всего лишь ещё один эпизод, после которого опять наступит разлука и с новой силой поглотит мысли и чувства, у которых не окажется никакого положительного выхода.

     Он приподнял здоровой рукой мой подбородок и нежно поцеловал в губы. Целовал нежно, потом страстно, лицо, шею и опять губы. Я прижалась к нему всей грудью, чтобы чувствовать его тепло, вдыхая с ним счастье и желание жить. Чувствовала, как бьётся его сердце, как дрожат мышцы.

        Коля не делал попыток овладеть мною. Он бережно и с любовью относился к моему девичеству и до тех пор, пока не существовало на горизонте никаких перспектив для развития наших отношений, благодаря которым он мог бы предложить мне что-то серьёзное, он не смел посягнуть на святое. С уважением относился к моему строгому воспитанию и отношению к самой себе и берёг меня.
Мы просидели в обнимку почти до утра... Странно, но мы совершенно не мёрзли. Он укрыл мои плечи своим плащом, а мне казалось, это сама ночь укрывает нас от невзгод.

Для родителей я осталась ночевать у Наташи и поэтому меня никто не искал.
А на рассвете, подарив мне последний страстный поцелуй, и прикоснувшись губами к глазам, кончику носа, и опять к губам, он проводил меня к дому Наташи.
Остаток утра я провела у неё в слезах горечи и счастья.
- Потом. Всё потом... –уставшим голосом сказала я, увидев застывший в её глазах вопрос и заснула на диване глубоким сном. Хорошо, что был выходной, поскольку проспала я до полудня.

     Больше не зарекаясь ни о чём, мы с Колей решили изредка позволять себе вот такие встречи, которые были нужны, как глоток свежего воздуха нам обоим.
Нужны, чтобы зарядиться энергетически и продолжать жить дальше. На большее мы не замахивались и дальних планов не строили. Жизнь сама должна была откорректировать и расставить правильно свои акценты.

        На следующий день Коля уехал. И когда мы опять встретимся я не знала. Город, в котором он теперь жил находился в сотнях километров от нашего.

           Новая встреча произошла через три месяца. Но счастья было намного меньше, а боли – намного больше. Вместо того, чтобы взять себя в руки и отпустить своё чувство высоко в небо, освободив себя от пут любви, мы воскрешали его вновь и вновь вначале с помощью встреч, а затем воспоминаниями о них.

       Я понимала, что эта дорога ведёт в никуда. И если так будет продолжаться дальше, я просто всю свою жизнь проплачу, не смогу никогда создать семью и постарею молодой. Это было безумство!

        Я уже знала, ЧТО собираюсь предпринять и усиленно к этому готовилась.
На носу были госэкзамены на аттестат зрелости.
Сдала я их с честью. Школу закончила с отличием и тремя похвальными грамотами по основным предметам, а летом навсегда покинула родной город, пересекая города, горы и моря. Я улетала за десятки тысяч километров на самолёте ТУ-134 на Дальний Восток поступать  в медицинский институт, оставляя в родном городе своё разбитое, бесконечно любящее, смертельно раненное сердце.

          В день отъезда лил сильный дождь и это было созвучно моей душе. Поднимаясь по трапу самолёта я не пряталась от него, а наоборот остановилась, чтобы промокнуть насквозь. Я благодарила небо за созвучность и поддержку – небо плакало вместе со мной...

      Я улетала навсегда от своей первой большой и настоящей любви... Улетала для того, чтобы никогда больше не видеть любимого человека... не слышать его голоса... не чувствовать его тёплых рук и горячих поцелуев...

       Не оставив никому, включая любимую подругу, ни адреса, ни телефона и настрого запретив родителям разглашать место моего будущего пребывания, я оставила для Наташи прощальное письмо без адреса. Родители с удовольствием и готовностью выполнили мой самоприговор.

       Я пожертвовала нашей дружбой с Наташей из опасения, что мой адрес будет рассекречен. Очень надеюсь, что она меня когда-нибудь за это простила. Но у меня не было иного выхода. Я не могла оставлять лазейку для нового соблазна. А ещё, огромное расстояние величиной во всю Россию, служило надёжной границей между нашими магнитившими друг друга сердцами.

         Этот судьбоносный шаг предпринятый мною был добровольной ссылкой в чужое неизведанное место, где я собиралась начать с нуля новую жизнь – жизнь, где нет и не могло быть любимого.

        Гул мотора заглушал моё, горько рыдающее вслух, спалённое пожаром любви, но всё ещё живое сердце, из которого рвались наружу прощальные выстраданные строки.
Это был реквием по нашей великой, хоронимой заживо любви:

Вот и всё, что сбылось...
Ливень падал с небес,
А под серым, к земле опустившимся небом,
Наше счастье рвалось,
Словно молнии треск –
Это быль превращалась в короткую небыль.

Конец


Музыкальное сопровождение - Ernesto Cortazar - Together