Сообщения пользователя arkvas22: Что общего у НАС с Солженициным ? ЭТО Вопрос!.

1. Фамилия "обязывает" любого человека в той или иной мере ей соответствовать. В случае с Соженицыным - ЛГАТЬ!!! Приглядитесь к окружающим и к себе на соответствие фамилии.
2. Самая "утрированная" ленинская формула: "Коммунизм - это советская власть плюс электрификация всей страны". Советской власти (Советов рабочих, крестьян, солдат) у нас так и не было, от неё мы только всё дальше отдалялись, а была лишь власть партократии. Зато электрификация именно при Сталине развивалась самыми бурными темпами. 3. Не по классовому, а именно по национальному признаку 1917-1938 происходило уничтожение в основном СЛАВЯНСКОГО населения страны.
4. Вот Вам список соплеменников Солженицина и Троцкого, которых Вы так защищаете.
В 1936 году из 115 членов Совнаркома СССР не евреев было лишь 18.
ЦК ВКП(б): евреев — 61, не евреев — 17, с неустановленной национальностью — 7 человек.
В Госплане евреев — 12, не евреев — 3.
Печать — все двенадцать центральных газет и журналов возглавляли евреи!
Удивительное, ни с чем не сравнимое, потрясающее положение сложилось в органах ГПУ, затем НКВД, особенно при Гершеле Ягоде. В 1936 году в составе высшего руководства этого ведомства было 14 евреев и лишь 6 представителей других национальностей.
В личном сейфе Иосифа Виссарионовича Сталина хранился список руководящих работников карательных органов того периода, когда этот орган возглавлял Генрих Григорьевич Ягода (по-настоящему Гершель Иягуда, т. е. Иуда, бывший фармацевт, до 1917 работал в тайной мастерской по изготовл. фальш. документов, печатей и ден. знаков у гравёра Мовши Свердлова, которого дважды обкрадывал, 1917-1921 – отв. должности при Я.М. Свердлове и рост по службе,1921-1937- руководящая работа в ЧК и ГПУ (16 лет), создал спец. лабораторию ядов, 1933 - награждён орденом Ленина, с 1934 возглавил ОГПУ, с 1935 – нарком внутренних дел, генеральный комиссар гос. безопасности - четыре ромба на красных петлицах, 04.1937 – арест, 03.1938 – судебный процесс и расстрел). Особо подчёркивалось, что почти весь начальствующий состав — выдвиженцы Ягоды. И почти против каждой фамилии пометка — еврей. Рано или поздно всё становится известным. Ради справедливости люди, пострадавшие в годы репрессий, или их потомки должны узнать фамилии тюремщиков, насильников, палачей. Вот они (все — сионисты).
Непосредственные помощники Ягоды по его ведомству ГПУ (НКВД):
Начальник хозяйственного отдела — Миронов Л. Г.
Начальник особого отдела — Гай М. И.
Начальник заграничного отдела — Слуцкий А. А.
Начальник транспортного отдела — Шанин А. И.
Начальник антирелигиозного отдела — Иоффе И. Л.
Начальник уголовно-следственного отдела — Вуле.
Начальник главного управления внутренней безопасности — Могилевский Б. И.
В главном управлении лагерей (ГУЛаг) и ссыльных пунктов ГПУ (НКВД) работали:
Начальник Управления — Берман Я. М., его заместитель — Фирин С. Я.
Начальник по Украине — Канцельсон С. Б.
Начальник лагерей Карелии — Коган С. Л.
Начальник лагерей Северной области — Финкельштейн.
Начальник лагерей Соловецких островов - Серпуховский.
Начальники лагерей в Свердловской области: Погребинский, Шкляр.
Начальник лагерей в Казахстане — Полин.
Начальники лагерей в Западной Сибири — Шабо, Гогель.
Начальник спецлагеря в Верхнеуральске — Мезенец.
Начальник лагеря в Ленинградской области - Заковский.
Начальник лагеря в Саратовской области — Пиляр.
Начальник лагеря в Сталинградской области — Райский.
Начальник лагеря в Горьковской области — Абрампольский.
Начальник лагеря на Северном Кавказе — Файвилович.
Начальник лагеря в Башкирии — Зелигман.
Начальник лагеря в Восточно-Сибирской области — Троцкий.
Начальник лагеря в Дальневосточном районе — Дерибас.
Начальник лагеря в Среднеазиатском районе — Круковский.
Начальник лагеря на Украине — Белицкий.
Начальник лагеря в Белоруссии - Леплевский.
Тут, конечно, неполный список. Всего лишь около 95 % лагерных начальников были лицами еврейского происхождения. Эти должности приносили огромные доходы взятками с родственников заключённых за улучшение режима, за начисление зачётов, за досрочное освобождение и т. п. Не говоря уж о том, что сии лица выполняли истребительные обязанности, предусмотренные Всемирным Сионом.
5. А Вы, батенька, троцкист!

"Сильные мужчины становятся десантниками,или артиллеристами,на худой конец... " А Солженицын и был на войне артиллеристом-дальнобойщиком, да вот только ТРОЦКИСТОМ!

Солженицын А.И. (по Бушину В.С. и ДЭКМ-2009 на DVD. Издание 7.) Солженицын Александр Исаевич (он же Озвенелый, он же Бронированный, он же Ветров, антисоветчик № 1, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) — общественный и политический деятель, антисоветчик № 1, русский писатель еврейской национальности, лауреат Нобелевской премии (1970). Александр Исаевич Солженицын (жил1918-2008) происходил из старинного крестьянского рода (родовитый еврейский крестьянин?). Его отец погиб за 6 месяцев до его рождения. В младших классах над маленьким Сашей часто посмеивались и издевались из-за того, что он ходит в православный храм и носит крестик. Однако в старших классах он всё-таки принял коммунистическую идеологию.
Бешеная активность Солженицына начиналась ещё с его доносов на школьных друзей и товарищей по лагерю, а завершилась обретением двух поместий гектаров по десять-пятнадцать — в штате Вермонт и на берегу Москвы. По обе стороны океана! Не было в русской литературе, да и во всей мировой, более загребущего писателя. Всех превзошёл!
После окончания школы поступил в Ростовский государственный университет на физико-математический факультет, оставив литературу в качестве увлечения. В 1941 закончил учёбу с отличием.
Странно было слышать и о том, что из любви к филологии «Александр Исаевич Солженицын единственный раз обратился к верховной власти». Да с чего вы взяли, что единственный? Он всю жизнь обращался к властям самых разных уровней, вплоть до высшего, как и к отдельным людям, в том числе к самым высокопоставленным. Например, обратился к Юрию Завадскому, чтобы он взял его в театр «Моссовета». Не взял: актёрский талант есть, но больно голос противный. Затем, как рассказывала его первая жена Наталья Решетовская, обратился он к знакомому врачу А. Ежерец с просьбой дать справку о негодности к военной службе. Дал. И она ему отчасти помогла. Так, с 1941 по 1943 ему удалось увильнуть от отправки на фронт. Будучи, хоть и поздно, всё-таки мобилизован, попросился, говорит, направить его не на фронт, а «в артиллерию». На самом деле — в артиллерийское училище. Направили. В феврале 1943 года окончил его и получил звание лейтенанта.
(Бушин В.С. Живые и мёртвые классики. ИЗГОТОВЛЕНИЕ ЕВРЕЕВ. М., 2007). СССР. Всё в жизни у Солженицына по плану. Но вернёмся к Солженицыну. «Военный писатель» Григорий Яковлевич Бакланов (1923г.р.) корит Солженицына тем, что он не пошёл на фронт добровольцем. Так ведь огромное большинство шли на фронт по повесткам. Тут возникает другой вопрос: не хотел ли Солженицын вообще улизнуть от армии? Александр Островский в книге «Солженицын. Прощание с мифом» (М., «Яуза». 2004) пишет: «Очень странно, что Солженицына призвали в армию только через четыре месяца после начала войны. (По Указу Президиума Верховного Совета 22 июня 1941 года его возраст призывался в первую очередь. — В.Б.). И почти невероятно, что его, окончившего физико-математический факультет университета с отличием, в условиях нехватки офицерских кадров, направили в обоз» (Солженицын. Прощание с мифом. М., «Яуза». 2004. с. 29). Сам Солженицын в автобиографии для Нобелевского комитета писал, что оказался в обозе «из-за ограничений по здоровью». Его первая жена Н. Решетовская (Н. Решетовская – 1я жена Солженицына) писала: «Саня был ограниченно годен к военной службе, виной была его нервная система». «Всё, что до сих пор известно о нём, — резонно замечает А.Островский, — свидетельствует: его «нервной системе» можно только позавидовать» (Солженицын. Прощание с мифом. М., «Яуза». 2004. с. 29). Воистину так!
В студенческие годы Солженицын предпринимает с приятелем длительные путешествия на велосипедах по Украине, по Кавказу, на лодке — по Волге, потом — почти два года на фронте (в обозе), восемь лет лагерей, перенёс болезнь, операцию, вышел на свободу и опять бесконечные путешествия, в том числе, как в молодости, и на велосипеде, наконец, дожил почти до 90 годов. Какие же ограничения по здоровью? Какие нервы? Всё тут было в полном и поистине завидном порядке. А правда состоит, как видно, в том, что справку об ограниченной годности Солженицыну ещё до войны помог получить отец его школьной подруги Лиды Ежерец, который был врачом, — так Островскому рассказала Решетовская (Н. Решетовская – 1я жена Солженицына). Между прочим, мы (Бушин В.С.) с Григорием Яковлевичем Баклановым (1923г.р.) знали Ежерец как Лидию Александровну Симонян. Она в Литинституте читала нам курс современной западной литературы. Должно быть, эта справка помогла и отсрочить призыв на четыре месяца, и попасть в обоз. Но потом, видимо, всё-таки нависла угроза отправки на фронт, несмотря на справку. И вот тогда, писал Солженицын в той же биографии, «сверхсильным напором я добился перевода в артиллерию». Ну, не в артиллерию, а в артиллерийское училище. Он попал туда в апреле 1942 года и прокантовался там до февраля 1943 года. А что это был за «сверхсильный напор» рядового обозника, остаётся только гадать. Несомненно одно: действительно ограниченно годного в офицерское училище не приняли бы. Это я (Бушин В.С.) знаю по себе: в том же 1942 году именно по здоровью меня не приняли в офицерское училище и направили в Гороховецкие лагеря, а оттуда — прямёхонько на фронт.
В мае 1943 года Солженицын всё же оказался на фронте. Попросил командование доставить ему из Ростова жену, не могу, дескать, без неё врага бить. Доставили. Прямо в персональный блиндаж. С 1943 года участвовал в Великой Отечественной войне 1941-1945, продолжая интересоваться общественно-политической жизнью страны. В 1945 дослужился до капитана. Активно переписывался со своими товарищами, выступая с критикой И.В. Сталина и существующих порядков. Вдобавок при обыске у него обнаружили портрет Льва Давидовича Троцкого. По 58-й статье за содействие в военное время фашистской пропаганде по подрыву авторитета командования Красной Армии был приговорён к 8 годам исправительно-трудовых лагерей (отбыл 7,5). Архипелагщик и сам признаёт, что этот срок дали ему законно, справедливо. Действительно, если офицер во время войны на фронте подрывает авторитет Верховного Главнокомандующего и главы правительства своей страны, значит, он работает на врага, и его упекут в любой державе, в любой армии, в любую эпоху. Но с несправедливым осуждением Солженицына не согласен, например, Юрий Архипов. Он, желая заклеймить советскую власть, писал в «Литературной Газете», что немецкий писатель Борхарт во время войны тоже нелестно отозвался в частном письме с фронта о Гитлере и «получил по суду 8 месяцев. А Солженицын — 180 месяцев заточения. Вдумайтесь в разницу». В разницу между советской властью и фашизмом. Сам-то Архипов с ходу сделал выбор в пользу фашизма, хотя в данном случае вдуматься очень трудно, ибо слишком много неизвестных. Солженицын был на фронте командиром, а кем был писатель Борхарт? Солженицыну в 1945-м было уже 27 лет и он имел высшее образование, а Борхарт? Солженицын написал много писем разным людям, понося Ленина и Сталина, а Борхарт? Солженицын возил с собой портреты Троцкого и Гитлера, а Борхарт возил портрет Сталина? И так далее. Должен сообщить вам, арифметик Архипов, что 180 месяцев - это 15 лет, а Солженицыну дали 8 лет (т.е. 96 месяцев). Значит, приврали вы без малого - в два раза. Вот так у Солженицына и «Архипелаг» написан и всё остальное.
После того, как капитана Солженицына осудили, он обратился к генеральному прокурору Руденко с просьбой пересмотреть его дело. Отказали. Ещё раз обратился. Опять отказали.
В 1945-1953, отбывая срок, Солженицын обращался к родственникам слать ему посылки. Слали. Притом регулярно и даже — шоколад «Золотой ярлык». Наталья Решетовская (1я жена Солженицина) по письмам страдальца Солженицына (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) рисовала такую картину: «В обеденный перерыв Саня валяется во дворе на травке или спит в общежитии (на каторге мёртвый час!). Утром и вечером гуляет под липами. А в выходные дни проводит на воздухе 3–4 часа, играет в волейбол». Боже милостивый, услышал бы об этом Достоевский, у которого за целый год было три «выходных дня» — Пасха, Рождество и день тезоименитства государя. «До 12 часов Саня читал. А в пять минут первого надевал наушники, гасил свет и слушал музыку». Сергей Николаевич Никифоров, российский гражданин, с 1992 по 2000 оказавшийся в Америке (Нью-Йорк), отбывал срок вместе с Солженицыным (жил1918-2008) в этой самой шарашке, о которой тот сочинил повесть «Один день Ивана Денисовича». Надо заметить, что ведь именно за этот умеренно, в чем-то, можно даже сказать, разумно антисоветский роман, вышедший на Западе в 1968 году, сочинитель и получил в 1970-м Нобелевскую премию, а не за опубликованный только в 1973 году уж вовсе оголтелый «Архипелаг», как думают многие. Сергей Николаевич Никифоров рассказал, что не только сидел вместе с нобелиатом Солженицыным по той же статье, но и послужил прообразом для одного персонажа его романа: из Никифорова писатель слепил Руську Доронина. Отвечая почитателям Солженицына, он говорит: на самом деле Солженицыну дали не 25, а 10 лет и через 7 с половиной освободили. Что касается «ареста по перовому доносу», то и это враньё, рассчитанное на твердолобых лукиных. «По первому доносу, — пишет Никифоров — человек лишь попадал в поле зрения органов НКВД». Никифоров -то коротал свой срок по тяжкой норме: два раза рядовым зэком побывал в Воркуте, в тридцатиградусные морозы работал крепёжником на шахте, «а после работы, когда доберёшься до зоны, в столовой бушлат можно было ставить стоймя — он превращался в глыбу льда». А Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) почти весь срок кантовался в благодатном подмосковном климате то начальничком, то придурком: нормировщик, нарядчик, математик, завпроизводста, мастер смены, бригадир, библиотекарь… А то и вовсе ничего не делал. Ведь сам признаётся, что в этой шарашке, например, от него требовались две вещи: «12 часов сидеть за письменным столом и угождать начальству». То и другое он умел прекрасно. Впоследствии этот жизненный опыт отразится в повести «Один день Ивана Денисовича». Правда, сидел он не двенадцать, а восемь часов и поскольку вдруг открылся великий писательский дар, то этой страсти, говорит, «я отдавал теперь всё время, а казённую работу нагло перестал тянуть». За это произведение Александр Исаевич Солженицын и удостоился Нобелевской премии в 1970 году.
Сергей Николаевич Никифоров тоже написал воспоминания о том времени, озаглавленные строчкой из песни в фильме «Кубанские казаки» — «Каким он был, таким он и остался». Воспоминания написаны на хорошем литературном уровне, что вовсе и не удивительно: автор — человек бывалый, у него высшее образование, да он уже и писал, и печатался в США. Во всяком случае, язык гораздо лучше, чем у Солженицына (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США). Никифоров рассказывает, как сконструировал себе язык: в лагере ежедневно, даже в строю, учил наизусть две-три страницы словаря Даля. Сей словарь - великолепная вещь, но только для тех, кто чутьё к русскому слову впитал с молоком матери. История самого Никифорова такова. Он сын кулака. Поэтому или просто по молодой дурости в сентябре 1946 года, когда было 19 лет, они с приятелем сумели передать в американское посольство письмо. В обвинительном заключении говорилось, что это было «письмо злостного антисоветского содержания от имени якобы существующей подпольной партии». В нём возводилась клевета на И.В. Сталина и на положение в стране. Кроме того, указывалось, что их «партия ставит задачу свержения Советской власти». Подпольщики-заговорщики посетили дачу американского посольства в Мытищах «с целью встретиться с американцами для получения указаний и практической помощи в борьбе против СССР». Как говорится, уж куда дальше. Тем более что «начиная с 1946 года Никифоров проводил среди своего окружения антисоветскую пропаганду». Однако, «допрошенный в качестве обвиняемого, Никифоров признал себя обвиняемым только в подлоге документа. Проведение антисоветской деятельности отрицает, но изобличается в этом показаниями свидетелей. Очными ставками и вещественными доказательствами». А намеченная встреча не состоялась, ибо 3-й секретарь американского посольства, поняв, что это за лохи, передал письмо прямехонько на Лубянку. И ребятишки загремели… После отбытия срока Никифоров окончил институт, женился, работал на разных должностях в разных краях страны, и уже не считал себя невинной жертвой, хотя в 1992 году и уехал в США. «Оглядываясь в прошлое после многих лет проживания на Западе, в самой, так сказать, демократической стране, — пишет он, — события тех лет вижу сейчас в совершенно ином свете… В марте 1946 года Черчилль выступил в Фултоне со своей известной речью, с которой началась «холодная война». Зарубежные радиостанции, вещавшие на СССР, принялись выпячивать трудные стороны нашей жизни и восхвалять западное. Это способствовало возникновению среди молодёжи, особенно студенчества, разного рода неформальных организаций. Появилась «пятая колонна» в лице так называемых диссидентов. Кампания по «защите прав человека» явилась основным звеном в цепи «холодной войны» против СССР. И в итоге то, что не смогли сделать в 1918–1920 годах американцы с англичанами и Гитлер в 1941-м, сделали наши демократы и диссиденты с нобелевскими премиями. Народное достояние захватила кучка преступников».
А что же наш Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США)? Кому он только ни жаловался о своей горькой судьбе, которую сам себе смастачил, кому только ни совал в нос своё революционное сознание — и Генеральному прокурору Руденко, и заместителю Председателя Совета Министров Микояну, и министру обороны Жукову, и самому Хрущёву. И всем - по-разному! Одинаковым было лишь умолчание о том, что при обыске у него обнаружили портрет Льва Давидовича Троцкого. Александр Исаевич Солженицын был единственным офицером Красной Армии, шедшим в смертный бой с портретом Троцкого на груди. В письме к Руденко подпольный троцкист плакался и божился: «Я воспитан в Советской школе (заметьте, «Советская» везде будет писать с большой буквы. — В.Б.), в пионерском отряде, Ленинском комсомоле. Советская власть дала мне возможность получить высшее образование (мог бы добавить: бесплатно. — В.Б.) и даже Сталинскую стипендию (см. справку)… В 1941 году я пошел (мог бы уточнить: был мобилизован. — В.Б.) на Отечественную войну (мог бы конкретизировать: на фронт попал в мае 1943-го. — В.Б.) таким, каким был воспитан в детстве — отдать всю свою жизнь, но защитить Советскую власть, нашу Советскую Россию. Я начал войну рядовым, а окончил её капитаном (можно подумать, что это он так вырос в огне сражений. На самом деле, будучи призван, почти сразу попал в училище, в феврале 1943 года окончил его и получил звание лейтенанта, а уж потом дослужился до капитана. — В.Б.)… Невозможно представить, чтобы человек с к/р (контрреволюционными) настроениями, с к/р умыслом, а следовательно, враг Советской власти, до дня своего ареста так полно и беспредельно отдавал свою жизнь (мог бы уточнить: «… но до конца не отдал». — В.Б.) для того, чтобы отстоять Советскую власть и все её завоевания (мог бы присовокупить: «… которые я обильно вкушал». — В.Б.). Сложность моего дела заключается в том, что я в переписке с Виткевичем и при встречах с ним допускал неправильное толкование по отдельным теоретическим вопросам… Однако во всём этом не было к/р умысла, а действовал я, опьянённый самомнением молодости, увлечённый диалектическим материализмом и, переоценивая свои способности, впал в горькое и тяжёлое заблуждение…» и т. д.
Эта жалоба была написана в июне 1947 года. Попытка свалить вину на диалектический материализм на сей раз не прошла. А кроме того, Солженицын писал ещё письма Хрущёву через его помощника Лебедева, писал ещё Суслову, Микояну, Косыгину, маршалу Жукову, Андропову, Щелокову… Но мало ему — каждому по отдельности, взбодрил ещё и всем вместе — «Письмо вождям Советского Союза». И так всю жизнь — сплошные письма с просьбами, предложениями и требованиями… Только что Николаю Второму не писал. А вот жалоба Солженицына (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) самому Хрущёву, написанная 24 февраля 1956 года. Тут он изобразил себя жертвой уже не диалектического материализма, а культа личности: вот, мол, был я с детсадовского возраста твёрдокаменным, матёрым марксистом-ленинцем, а мне приписали к/р сознание и упекли в кутузку! XX съезд ещё не кончил свою работу, а он уже строчит и ссылается на него: «XX съезд КПСС и речи, произнесённые с его трибуны руководителями ЦК, дают мне смелость обратиться к Вам… Я был и остаюсь предан делу Ленина. Объективное рассмотрение моих писем и записей, приобщённых в делу, убеждают в этом. Из них с несомненностью явствует, что, воспитанный с детских лет в духе ленинизма, я безоговорочно поддерживал политику нашей партии и Советского государства (мог бы добавить: «… с детских лет». — В.Б.). В преступление мне были зачтены высказывания против господствовавшего тогда культа личности, против безмерного восхваления одного человека в ущерб творческому духу марксизма-ленинизма. Но культ личности ныне решительно осуждён… Больше не было никаких объективных данных для моего осуждения…». На этот раз всё получилось тип-топ. В те дни не оправдать жертву культа личности и адепта творческого духа марксизма было немыслимо, хотя до оправдания Троцкого ещё не дошло. Как тут не вспомнить арестанта Баклушина из «Мёртвого дома» Достоевского. Тот уверял, что угодил в острог из-за пылкой любви. Автор-повествователь усомнился: «Ну, за это на каторгу не пошлют». Тогда Баклушин уточнил: «Правда, я при этом из-за ревности одного немца убил. Но посудите сами, можно ли сажать за немца!» Так он и отбывал срок в уверенности, что страдает как жертва пламенной любви… У Солженицына, разумеется, тоже был свой «убитый немец». А Троцкий-то, хотя и еврей, как раз и был «убитым немцем» Солженицына (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США). Он признавался: «Мне казалось, что Троцкий идёт по пути ленинизма». Ему казалось, хотя самому Льву Давидовичу уже пять лет ничего не казалось. Так вот, в своих письмах офицер Солженицын, взводный марксист, выступал не против культа личности, а против своего Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина за то, что тот, мол, не будучи никаким марксистом, даже обладая контрреволюционным сознанием (ввёл генеральские звания, погоны, орден святого князя Александра Невского и т. д.), обижал лучшего марксиста-ленинца XX века Льва Давидовича Троцкого.
На русской земле не было более болтливого писателя, чем Солженицын. Один мой (Бушина В.С.) читатель точно назвал его Громоздилой. Он столько о себе самом наговорил, написал, навещал, натараторил, нагромоздил, что многое уже и не помнит. Вот уверяет, что по 58-й статье никогда не было выяснения истины, а сам же в подробностях рассказал, как долго и настойчиво донимал его допросами следователь И.Езепов, стараясь докопаться до истины, как он перед ним юлил, хитрил, заискивал. Так и говорит: «Я сколько надо было, раскаивался, и, сколько надо было, прозревал от своих политических заблуждений». И даже благодарил, что арестовали теперь, в 45-м, а не в 50-м, когда он мог бы залезть в антисоветчину ещё глубже. Имея в виду дотошность солженицынского следствия, Никифоров пишет: «То же было и со мной. Восемь месяцев шло следствие. Были допрошены шесть свидетелей, проведено пять очных ставок, собрано множество вещественных доказательств. Следствие старалось доказать мою вину и доказало. Другое дело — я ни в чём не признавался. Я не стремился произвести хорошее впечатление на следователя, как Солженицын». А как велось само следствие? Солженицын божится: «сжимали череп железным кольцом», «опускали человека в ванну с кислотой», «загоняли раскалённый шомпол в аннальное отверстие»… Перечитав это, Никифоров восклицает: «Хватит, не могу больше. Ко мне, как и к Солженицыну, не применяли ничего недозволенного. Правда, меня один раз посадили в карцер на пять суток. Но это за то, что пошутил над следователем, обманным путём получил 50 рублей». Между прочим, на эти 50 рэ Никифоров накормил до отвала всю камеру из четырёх человек. И дальше: «Солженицын просидел почти двадцать лет (1973-1994) в лесу штата Вермонт (США) за высоким забором и не знает многого в жизни самого демократического в мире государства. Попробуй, пошути с полицией в Нью-Йорке. Попробуй, не останови машину по её требованию, сославшись потом на любовь к шутке. Сразу наденут наручники, отвезут в участок, отберут машину. А будешь выступать — бока намнут. Посидишь несколько дней, а машину отдадут, когда уплатишь 500–600 долларов». Что же касается миллионов невиновных в неволе, роящихся в голове блестящего мыслителя по правам человека Солженицына, то Никифоров отвечает ему так: «За восемь лет заключения я невиновных не встречал. При знакомстве все говорят, и я говорил, что посажены ни за что. А познакомишься поближе, узнаешь: или служил в немецкой армии, или учился в немецкой школе разведки, или был дезертиром». Ну, невиновные, конечно, были, как есть они у нас и сейчас, как есть и во всех тюрьмах и лагерях мира, но вот человек за такой срок не встречал их. Разве это не говорит по-своему о том, сколько их сидело? Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) не может писать ни строчки без вранья: «Намеченный к аресту по случайным обстоятельствам, вроде доноса соседа, человек легко заменялся другим соседом». И вот, мол, конкретный факт: «В 1937 году в приемную Новочеркасского НКВД пришла женщина спросить: как быть с некормленым грудным ребенком арестованной соседки. А её взяли и отвели в камеру: надо было срочно заполнить число, но арестованных не хватало, а эта уже была здесь». Никифоров едва не хохочет: «И я должен верить этому анекдоту!» Но представьте себе, и женщина-легенда, и блестящий дипломат, и кумир поколений - верят же с ходу! Да почитали бы хоть самого Солженицына. Он стольких друзей устно и письменно оклеветал, а их даже не подвергли допросу!
В 1953 году был освобожден из заключения (спасибо Л.П. Берии !!!). Когда Александр Исаевич Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) вышел на свободу, то вместо того, чтобы плясать от радости, бегать за красотками да слушать пташек, он первым делом запечатлел себя для истории вот в таком каторжном виде с тремя номерами. Фотографироваться — главная страсть его жизни. Всё зафиксировал! Мой (Бушина В.С.) читатель из Ленинграда Борис Никитич К. заметил об этой фотке: «Кто хоть несколько может читать лицо и глаза другого, тот скажет, что это - лицо человека с чертами выродка, а глаза — волка с природной родовой злобой…» Казалось бы, должен если уж не симпатизировать, то хотя бы сочувствовать Солженицыну, ибо инвалид Отечественной, сам отсидел по той же 58-й статье да к тому же священник. Так нет! Никакого снисхождения. Вторым делом, выйдя на свободу, Солженицын обратился с просьбой к бывшей жене Наталье Решетовской (1я жена Солженицина), у которой была уже другая семья, выгнать её нового мужа с двумя его детьми и снова принять его (и прописать!). Выгнала дурёха, приняла, прописала, чтобы потом на пороге старости он её бросил. Сочинив первую повесть, Солженицын обратился к своему другу Льву Копелеву с просьбой устроить так, чтобы рукопись попала прямо в руки главного редактора «Нового мира» Александра Твардовского. Устроил, попала. Когда повесть готовилась к изданию отдельной книгой, попросил фотографа снять его так, чтобы на лице была видна Weltschmerz (мировая скорбь). Снял, Schmerz так и вопиёт.
(Бушин В.С. Живые и мёртвые классики. ИЗГОТОВЛЕНИЕ ЕВРЕЕВ. М., 2007). СССР. Всё в жизни у Солженицына по плану. Немало у «военного писателя» Григория Яковлевича Бакланова (1923г.р.) и других антинаучных деталей, относящихся к Солженицыну (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США). Так, он уверяет, что «весь пропагандистский аппарат второй сверхдержавы (!) был брошен на то, чтобы растоптать повесть «Один день Ивана Денисовича»». Гриша, что с тобой? Ведь повесть была напечатана по решению самого Хрущёва и с предисловием Твардовского. И тотчас хлынули хвалебные статьи о ней известных писателей и критиков в самых-самых ответственных газетах: в «Известиях» — Константина Симонова, в «Правде» — Владимира Ермилова, в «Литгазете» — твоя (Григория Яковлевича Бакланова)… И не было им числа. А вскоре — ведь сам же пишешь — «вслед за журналом повесть срочно выпустили книгой, а ещё — в «Роман-газете» тиражом в несколько миллионов». Где ж свирепая сверхдержава с армиями, флотами и ракетами?
Однажды Твардовский и Владимир Лакшин уговаривали Солженицына вести себя сдержанно и разумно, не выходить из себя, не взрываться на предстоявшем заседании Секретариата СП, на котором будут обсуждаться его дела. И Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) пишет в «Телёнке»: «Открою вам тайну, — сказал я им. — Я никогда не выйду из себя. Я взорвусь только по плану, если мы договоримся взорваться, на девятнадцатой минуте или — сколько раз в заседании. А нет — пожалуйста, нет» (Солженицын. Прощание с мифом. М., «Яуза». 2004. с. 181). Или вот ведёт важный разговор и признается: «Я из роли — ни на волосок» (Солженицын. Прощание с мифом. М., «Яуза». 2004. с. 331). Т. е. из роли, которую заранее себе назначил и спланировал. Но можно говорить не только о железных нервах.
Однажды Твардовский написал о Солженицыне (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) большое письмо Константину Федину как председателю Союза писателей и отправил его с курьером. Вдруг — письмо передают по Би-би-си. Твардовский, конечно, изумлён. И Солженицын изображает солидарное изумление, да ещё и глумливо наводит на свой след: «— Вот как? Вы даже мне дали читать под арестом, вот тут в кабинете, без выноса!» «— Не могли же вы переписать все семнадцать страниц!» И тот, потирая ручки, ухмыляется про себя: «Верно, я только четыре страницы переписал, экстракт» (Бодался телёнок с дубом, с.230). И по известным ему каналам сей экстракт уплыл в Лондон. То есть человек не только не стеснялся своего подонства, не скрывал его, а публично хвастался им, гордился, наслаждался. Какой великолепный урок для Ерофеева, Сорокина, Сванидзе, Правдюка и других его адептов. И Твардовский и Лакшин, преданные Солженицыным, долго не могли понять, что имеют дело с существом совершенно особой, невиданной ранее породы, как и теперь не могут этого понять обласканные им Распутин и Бородин.
А.Твардовский — А.Солженицыну: — Ваша злобность… У вас нет ничего святого. («Бодался телёнок с дубом», с. 164)
А.Твардовский — А.Солженицыну о романе «Раковый корпус»: — Если бы печатание зависело от меня одного — я бы не напечатал. («Бодался теленок с дубом», с. 163)
А.Твардовский — А.Солженицыну: — Если бы моя власть, я бы вас посадил…(«Бодался теленок с дубом», с. 95)
А.Твардовский — А Солженицыну: — Ему ссут в глаза, а он — «божья роса!» («Бодался теленок с дубом», с. 139)
Последующие 20 лет (1953-1973) писателю было нелегко. Уже тогда он бесстыдно вдалбливал людям, что «звание Героя Советского Союза давали отличникам боевой и политической подготовки, пай-мальчикам». Он выступал с критикой советской власти во многих своих произведениях, что и привело его к изгнанию из СССР в 1973.
1968-1974г. (Бушин В.С. Живые и мёртвые классики. ИЗГОТОВЛЕНИЕ ЕВРЕЕВ. М., 2007). СССР. Солженицын отдаёт на съедение КГБ детей. Чьих? Удивительно, что многократно уличая Солженицына (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) во лжи и притворстве, в демагогии и лицемерии, «военный писатель» Григорий Яковлевич Бакланов (1923г.р.) пишет: «Возможно, во имя цели он действительно готов был пожертвовать даже своими детьми: его выслали из страны, а трое сынов его маленьких остались здесь вроде бы в заложниках, и он писал: «Тут решение принято сверхчеловеческое: наши дети не дороже памяти замученных миллионов, той Книги («Архипелага») мы с женой не оставим ни за что». Книга с заглавной буквы. Так пишут о (!) Библии. Цель и самооценка — грандиозные».Вот уж поистине, на всякого мудреца довольно грандиозной простоты! Да ведь свою Книгу Солженицын беспрепятственно закончил, а его жена Светлова отредактировала и сфотокопировала её со всеми дикими нелепостями, включая Наполеона-Железняка, в мае 1968 года, а в июне того же 1968 года они столь же беспрепятственно переправили Книгу во Францию в надёжное антисоветское издательство IMKA-PRESS. Все, дело было сделано (Солженицын. Прощание с мифом. М., «Яуза». 2004. с. 181с. 212). А первый сын Ермолай родился у них уже после этого — в феврале 1970 года, Степан — в сентябре 1972-го, Игнат — в конце 1973-го. А в декабре 1973-го «Архипелаг» и вышел беспрепятственно. Так что, когда принималось «сверхчеловеческое» решение, детей у Солженицына просто ещё не было. А был у жены шестилетний сын Дима от прежнего брака. Выходит, пасынком Солженицын и готов был пожертвовать. Это полностью в его духе. К слову сказать, вскоре Дима и умер. А главное, ведь это же сам Солженицын, как всегда, «видел за них такие пути: взятие заложников, моих детей». В сообщении ТАСС о высылке писателя-антисоветчика, опубликованном в «Известиях» 14 февраля 1974 года, говорилось: «Семья Солженицына сможет выехать к нему, как только сочтёт необходимым». Через год она и выехала.
Явленная здесь доверчивость «военного писателя» Григория Яковлевича Бакланова (1923г.р.) не единственная в своём роде. Вот так же всей душой поверил он рассказу уже в дни демократии покойного академика Лихачёва, что однажды в Соловках его хотели расстрелять, у охраны, видите ли, патроны были лишние, но он ловко спрятался за кучкой дров и его не нашли, и только благодаря этому дожил он почти до ста лет. Интересно, а верит ли Бакланов рассказу Лихачёва, что по мере необходимости он с разрешения начальства ездил из Соловков в Ленинград поработать несколько дней в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина. Правда, это он рассказывал по телевидению ещё в советское время. Неужто заставили старика так врать под угрозой расстрела?
Когда в 2000 году Сергей Николаевич Никифоров уходил, я (Бушин В.С.) вышел на лестницу проводить его и, указав на дверь против моей, сказал: «— Здесь жил ещё один прообраз — Лев Копелев, по роману — Лев Рубин. У нас были милейшие отношения. Им с Раисой Орловой частенько приносили из американского посольства ящики, мешки, коробы с заморской пищей. Когда их не было дома, мне, коммунисту, приходилось принимать эти империалистические коробы с пропитанием для антисоветчиков на временную сохранность». «— А где он сейчас? Говорят, это он принёс в «Новый мир» Твардовскому «Один день Ивана Денисовича»? » «— Да, он, хотя в повести, с которой всё и началось, не находил ничего особенного, что Солженицын язвительно поминал ему. Из этой квартиры он (Лев Копелев) перебазировался в Германию, и там вслед за супругой года три назад умер. Но в 1993 году в парижском журнале «Синтаксис» успел напечатать письмо своему бывшему другу и протеже».
20 марта 1975, Швейцария, Цюрих. Антисоветчик № 1 Александр Исаевич Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) зафиксировал свою молитву, которую он истово возносил к небесам в Цюрихе: «Господи, просвети меня, как помочь Западу укрепиться. Он так явно и быстро рушится. Дай мне средство для этого!» Вроде бы, не о России эта его молитва, а совсем наоборот — о Западе, прежде всего об Америке, — как им укрепиться против Советского Союза, который-де вот-вот на них, беспомощных, обрушится. И получил он средство для спасения Запада и на пагубу своей родины — «Архипелаг ГУЛАГ». Но — разумеется, не от Бога, а совсем от другого владыки — с рожками. Позже, 12 июня 2006, получая премию от российского президента В.В. Путина, супруга классика мадам Светлова так поведала миру об этих молитвах мужа: «Деля с Александром Исаевичем труды и дни, я могу свидетельствовать, что он всегда жил и живёт с постоянной мыслью и молитвой о России». Это не совсем так, мадам Светлова. «Труды и дни» - это Гесиод, грозивший притеснителям крестьян гневом богов. А кому грозил ваш классик и кого поддерживал, о ком тревожился в молитве, им самим зафиксированной, которую он истово возносил к небесам 20 марта 1975 года в Цюрихе? И мысли его о России, мадам, не всегда были возвышенно-благостны. Вспомните, как он говорил о войне: «Ничего не было бы страшного, если победили бы немцы: вешали мы портрет с усами — повесили бы с усиками, справляли елку на Новый год, стали бы — на Рождество». Всего и делов!» А как он не раз грозил родине: «Будет на вас Трумэн с атомной бомбой! Будет!..» И с каким сочувствием рассказывал он в своем «Круге» о предателе Володине, который выдал наших разведчиков в Америке, занимавшихся проблемой атомной бомбы. А ведь недавно ваш живой классик написал сценарий для фильма по этому сочинению, его показали по телевидению и вы, мадам, на обсуждении фильма пылко защищали образ гнусного предателя любимой вами с мужем России. Значит, вы оба и в старости как стояли, так и стоите в одном ряду с этим Володиным.
С того времени (1975) и вплоть до 1994 Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) жил в Америке. Пришлось жить в огромном собственном поместье в США вдали от ненавистной родины. От переизбытка злобы у него обнаружилась раковая опухоль, однако, с болезнью удалось справиться.
Как-то в Вашингтоне Солженицына однажды пригласили на большое профсоюзное собрание. И представьте себе, он начал там своё выступление так: «Братья! Братья по труду!» И представился как истый троекратный пролетарий: «Я, проработавший в жизни много лет каменщиком, литейщиком, чернорабочим…» И таким лжецом он оставался всегда. Да что там лжецом!..
Сочинив «Архипелаг ГУЛАГ», обратился к нынешней жене - мадам Светловой Наталье Дмитриевне с просьбой пройтись карандашом, что-то поправить. Но тут случилось нечто загадочное. То ли изначально от самого автора, то ли после редактирования неряшливо образованным человеком в рукописи оказалось невообразимое количество невероятной экзотики — орфографической, географической, исторической, психологической, политической… Какая ещё бывает? В таком виде книга и вышла во Франции в антисоветском издательстве YMKA-PRESS, которое возглавлял учёный дядя Струве (их, Струвей, много. Этот, кажется, Никита), за что и получил Государственную премию России — за то, что выставил живого классика на позорище. Экзотический облик сочинения и породил слухи, что к нему приложили руку филологи из ЦРУ. «Живой классик» Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) оказался начисто лишён чутья к слову. Он глух, и Словарь Даля для него бесполезен. Потому нет-нет да случаются у него такие конфузы, что хоть святых выноси. Например, вместо «упасть навзничь» пишет «упасть ничком», т. е. прямо противоположное. Желая блеснуть простонародным речением «ехать охлюпкой» (верхом без седла), пишет «ехать охляблью». Есть идиома «ухом не вести» и «ни уха, ни рыла не знать, не понимать». Он их спарил и получил нечто новое, но совершенно несообразное: «не вести ни ухом, ни рылом». Хоть стой, хоть падай! А это? — «женщина в платьи», «Вячислав», «восспоминания», даже «аннальное отверстие»… Путает анналы истории с задницей. И нет этому конца… Словом, - истинный глухарь, породистый, с медалью лауреата. И не какой-то Ерофеев или Сорокин, а именно Солженицын был зачинателем у нас грязного буесловия. Как только не поносил он многих известнейших в стране да и в мире людей: «жирный», «лысый», «вислоухий»… «лгун», «проходимец», «негодяй»… «прихлебатель», «халтурщик», «шпана»… «баран», «собака», «шакал»… «порочный волк», «отъевшаяся лиса»… «змея», «кабан», «скорпион»… «бездари», «плюгавцы», «наглецы»… «обормоты», «дармоеды», «плесняки»… И ведь это - не в письмах, а в бесчисленных многотиражных писаниях, расползшихся по всему свету. Причём, даже о людях, которых видит первый раз. Например: «Идёт какой-то сияющий, радостный, разъеденный (разъевшийся, конечно. — В.Б.) гад. Кто такой — не знаю». Так и признаётся, что не знает человека, но все равно — «гад». Может и так сказать о первом встречном: «Какой убийца!» А вот врач в лефортовском изоляторе, куда Бронированный угодил перед отправкой в ФРГ. Он ему опять-таки совершенно незнаком, мало того, ещё и обследовал «очень бережно, внимательно». Какая благодарность? «Хорёк… Достает мерзавец прибор для давления: разрешите?» И позже снова о том же враче («Полон заботы: как я себя чувствую?») и о медсестре, давшей ему лекарство: «А, звери!..» Ну, вот теперь, первопроходец, и ешь плоды посеянного тобой! И при этом без устали твердит о своей религиозности. Много лет знавший Солженицына и по лагерю и на свободе Лев Копелев говорил: «Весь пафос христианства устремлен к таким нравственным качествам, как любовь к ближнему, прощение, терпимость. Это основы христианства, а они не прельстили Солженицына, объявившего себя святым «мечом Божьим». Его обращение к Богу наиграно и носит чисто прагматический характер». А вот Владимир Лакшин, поначалу тоже долгие годы защищавший и прославлявший Солженицына на страницах «Нового мира»: «В христианство его я не верю, потому что нельзя быть христианином с такой мизантропической наклонностью ума и таким самообожанием». Это мягко сказано — «наклонность». На самом деле тут небывалая в мире концентрация всепоглощающей злобности. Вот и рвётся даже с уст священника из Ленинграда Бориса Никитича К.: «Своими злобными, лживыми и ядовитыми книгами он натравил на свою Родину-Великомученицу весь соблазнённый им Запад. Именно по его книгам, обрадовавшись им, как христоубийственный Синедрион обрадовался лжесвидетелям (Матф. 26,59,60), вавилонский президент объявил нас, Русский народ и нашу Россию «империей зла». От этого сатанинского предательства Солженицын уже никуда не уйдет! Никакого оправдания ему не будет!»
Антисоветчик и бывший друг Лев Копелев в письме Солженицыну (создателю образа Рубина) отмечал: «В том, что ты пишешь в последние годы, преобладают ненависть, высокомерие и несправедливость. Ты ненавидишь всех, мыслящих не по-твоему, будь то Радищев, Милюков или Бердяев» и т. д. Я (Бушин В.С.) был согласен с антисоветчиком. А мои замечания по рукописи Никифорова не имели существенного значения и были приняты им лишь отчасти. После этого я позвонил Станиславу Куняеву, который к тому времени сумел уже одолеть солженицынскую мороку, и воспоминания появились в «Нашем современнике» № 11 за 2000 год. К сожалению, тираж журнала был тогда уже только 12 500 экземпляров.
В 1994 вернулся Александр Исаевич Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) уже в совершенно другую страну при Б.Н. Ельцине. Продолжал писать, придерживаясь консервативных позиций. А для наиболее рьяных своих почитателей-антисоветчиков великий русский патриот учредил американско-долларовую премию. Но это уже - скорее для своей рекламы, чем для других. Потому иной раз для большего охвата делит премию пополам, и даже — это ведь какая душевная дремучесть! — между живым и покойником, как было с Евгением Носовым и Константином Воробьёвым, умершим в 1975 году. Очень зорко подбирал кандидатов для своей премии антисоветчик № 1 Солженицын. Ведь сам-то он ещё когда бесстыдно вдалбливал людям, что «звание Героя Советского Союза давали отличникам боевой и политической подготовки, пай-мальчикам». Чтобы развили эту его гнусную мысль и двинули дальше. Со спокойной душой может коротать он остаток дней, есть кому нести его победоносное знамя в XXI веке дальше и поносить таких «пай-мальчиков», как Михаил Шолохов с его «Тихим Доном», Александр Покрышкин, сбивший 59 фашистских самолетов, Михаил Девятаев, удравший с друзьями из немецкого плена на немецком самолёте… На премии Солженицына — как печать проклятия. В самом деле, получила её поэтесса Инна Лиснянская — и вскоре умер её муж Семён Липкин, получил культуролог Владимир Топоров — и через полтора года сам умер, получил Евгений Носов — и года не прожил, получил Валентин Распутин — погибла дочь, получил артист Миронов — и ведь умом тронулся. Действительно, захлёбывается по телевидению: «Мне позвонил Александр Исаевич. Это же все равно как если бы позвонил Пушкин!» Ну, разве не полоумие?
До 2005 года Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) ото всего отказывался: в 1990 году — от Государственной премии РСФСР, в 1994-м— от восстановления в Союзе писателей и от премии Льва Толстого, в 1998-м от ордена Андрея Первозванного… Решительно ото всего, — кроме бывшего поместья не то Ягоды, не то Кагановича в Троице-Лыково, соизмеримого с его поместьем № 1 в штате Вермонт. Доныне он предпочитал иностранные да международные маковые калачи — Нобелевская премия, медаль американского Национального клуба искусств, в Англии получил Темплтоновскую премию (больше Нобелевской), во Франции — премию Академии морально-политических наук, в Италии — премию Союза журналистов «Золотое кольцо»… и т. п. И вдруг— «Хочу получить звание русского лауреата и пять миллионов русских рублей!» Диво дивное… Впрочем, так ли уж это ныне неожиданно, если даже киргиз Швыдкой на ломанном русском языке начал внятно выговаривать слова «Россия», «русский мир», «русское искусство»…
В 2005 году Александр Исаевич Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США), громко прославленный Нобелевской лауреат и тихий сосед Михаила Касьянова по поместью в Троице-Лыково на берегу Москвы, одолевая старческие немощи, на кои, увы, частенько жаловался, написал для телефильма сценарий по своему полувековой давности забытому роману «В круге первом» («ВКП») да ещё и согласился читать за экраном авторский текст. Был слух (как любит он сам выражаться), что рвался ещё и роль министра МВД Абакумова сыграть, но удержали, хотя и с трудом.
12 июня 2006 по случаю праздника Дня России президент В. Путин вручал Государственные премии за 2006 год. Но вот дошла очередь ещё до одного академика — антисоветчика № 1 Александра Исаевича Солженицына (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США). Совесть русского народа! Хоть и еврей. Его супруга приняла из рук президента Государственную премию, которой удостоен её живой классик «за выдающееся достижение в гуманитарной деятельности». За что же ещё! Второго такого гуманитария поискать в мире. Супруга Солженицына мадам Светлова Наталья Дмитриевна пылко взывала с экрана: «Пусть наши женщины рожают!» Замечательно! Но вот дополнить бы красивую декламацию живым делом: начинаю, мол, строить в московском поместье бесплатный родильный дом для неимущих матерей. Хотя бы мест на 50, а? Как было бы отрадно роженицам гулять по вашим зеленым гектарам, какой милый младенческий писк раздавался бы окрест и влетал в кабинет нобелиата. Строили же Чехов, Короленко, Шолохов больницы, школы, библиотеки, отдавал же Толстой гонорары духоборам. А ведь их достатки по сравнению с шалыми антисоветскими гонорарами Бронированного Солженицына (жил1918-2008) выглядят просто жалко.
После процедуры в Георгиевском зале 12 июня 2006 президент В.В. Путин собственной персоной припожаловал в Ягодное, чтобы лично поздравить совесть русского народа и пожать его, увы, слабеющую длань. Мне хотелось плакать…
С бронированным Громоздилой Солженицыным порвали все, кто знал его близко. Одни просто молча отвернулись, другие выступили с разоблачением, третьи прокляли, ибо он их всех оскорбил, оклеветал, предал, — всех, начиная с друзей юности. Притом в отношении их проделал это дважды. Первый раз - ещё в 1945-м году. Тогда на допросах представил своими единомышленниками школьных и институтских друзей Николая Виткевича, Кирилла Симоняна, его жену Лидию Ежерец (она у нас в Литинституте преподавала иностранную литературу) и собственную жену Наталью Решетовскую. Прихватил ещё и случайного знакомого Леонида Власова. Проходивший по одному делу с Солженицыным по его доносу и получивший 10 лет (сам-то Бронированный — 8) Николай Виткевич, отбывавший срок на Колыме, дважды читал доносы своего друга на себя, как на активного антисоветчика: во время следствия (его арестовали позже) и уже при реабилитации. Он вспоминал: «Я не верил своим глазам. Это было жестоко. Но факты остаются фактами. Мне хорошо были знакомы его подпись, которая стояла на каждом листе, его характерный почерк — он своей рукой вносил в протоколы исправления и дополнения. И — представьте себе! — в них содержались доносы и на жену Наталью, и на нашу подругу Лидию Ежерец». А в 1952 году, когда Солженицын заканчивал срок, Кирилла Симоняна пригласил следователь и предложил ему прочитать увесистую тетрадочку, исписанную тоже хорошо знакомым ему почерком школьного друга. 52 страницы — это так похоже на Громоздилу с его словесным недержанием! «Силы небесные! — воскликнул Симонян, изучив сей фолиантик. — Здесь описывалась история моей семьи, нашей дружбы в школе и позднее. При этом на каждой странице доказывалось, что якобы с детства я был настроен антисоветски, духовно и политически разлагая своих друзей и особенно его, Саню Солженицына подстрекал к антисоветской деятельности». Солженицына прокляли и школьные друзья Виткевич и Симонян, и те, с кем он сидел в лагере — Копелев и Никифоров, и те, кто его поначалу приветствовал и печатал, защищал — популяризировал — Твардовский, Симонов и Лакшин. Уж как обожал его «Современник», целый год печатавший «Красное колесо», но, в конце концов, и Станислав Куняев напечатал убийственную подборку читательских писем. Вот несколько выдержек. А.А. Сидоров: «Это общечеловек горбачёвского типа. Я был бы совершенно безразличен к нему, если бы он в угоду русофобам не организовал клевету на Шолохова». С.И. Анисимов: «Этого «художника и мыслителя» можно с полным правом назвать одним из самых заслуженных могильщиков страны. Никаких чувств, кроме ненависти, я к нему не испытываю». Софья Авакян: «Он враг моей Родины. Он употребил все свои силы, весь свой холодный расчетливый фанатизм на ее уничтожение, и потому он мой личный враг на самом сокровенном уровне моей души, как Чубайс, Гайдар, Ростропович. И я ненавижу его. Я испытываю почти физическую боль, когда его пытаются хоть каким-то краешком прислонить к Толстому».
Умер Александр Исаевич Солженицын (он же Озвенелый, он же Бронированный, жил1918-2008, 1941- ок. физмат Ростовск. гос. унив-та, 1941-1943 – «косил» от призыва, 1943-1945 – офицер-артиллерист, 1945-1953 – 7,5 лет сидел в подмоск. лагере за антисоветскую пропаганду, 1973-1994 – жил в США) в 2008 году, оставив после себя такие «замечательные» лживые антисоветские произведения, как: «Матренин двор», «Один день Ивана Денисовича», «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус», «В круге первом» и многие другие.