Ницше вырос в религиозной семье, его отец и дедушки были священнослужителями, и хотя он рано потерял родителя, мысль о том, что мужчине непременно нужно создать семью, будущему философу внушали с юности. Мать Фридриха Вильгельма то и дело настойчиво напоминала ему об этом, чем приводила его в раздражение.
Увлеченный музыкой, античной литературой, а затем и философскими размышлениями молодой человек был далек от мыслей о семье, видя в женитьбе нечто материальное, слишком обыденное и мещанское – далёкое от духовного и возвышенного. Тем не менее, сексуальный опыт юноша все-таки получил, причем рано. У историков есть данные, что его первой партнершей была родная сестра Элизабет – девушка властная и активная. Инициатива, судя по всему, исходила от нее.
Напомним, что сестра его была человеком настолько специфических и радикальных взглядов, что даже Фридрих, идеями которого впоследствии восторгался Гитлер, не смог с ней общаться. Она вышла замуж за идеолога нацизма (впрочем, рано овдовела), была ярой антисемиткой. В последние годы жизни Ницше она возьмет полный контроль над жизнью и творчеством помутившегося рассудком брата-философа, а после его смерти будет контролировать работу открытого в честь него музея.
Впрочем, все это будет позже. Пока же речь идет о молодом Ницше, и в этот период его интересовали исключительно темы бытия и человека в этом мире. Он взращивал идею сверхчеловека, работал над образом своего вымышленного героя Заратустры и его учением, а женщин воспринимал как нечто нематериальное, проникаясь к ним симпатией лишь платонически.
Если в юности Ницше любил одеваться модно и щеголевато, то в более зрелом возрасте он все меньше уделял внимание своему внешнему виду. Все это отступило на второй план. У него не получалось флиртовать с женщинами так легко, как у его товарищей, и он не обладал искусством обольщения. В целом дамы вызывали у него интерес только в том случае, если они достигали его уровня интеллекта, ведь для Ницше был важен внутренний мир – недалеких же красоток он просто не замечал.
В течение жизни некоторые женщины признавались ему в любви, но их он отвергал по причине того, что они были ему неинтересны или противны. Также есть данные, что он иногда пользовался услугами работниц борделей, но это, судя по всему, тоже было для него чем-то второстепенным, незначительным.
Однако сильное чувство в результате настигло и его. И тем трагичнее была участь философа, не умеющего завоевывать женские сердца.
Накопленная внутри энергия и спрятанная где-то глубоко страсть вылилась в любовь к жене друга – композитора Вагнера. Козима была намного старше Ницше и она была верна своему супругу, однако влюблённого философа это не смутило. Ницше был одержим этой женщиной, но его чувства все-таки были не физическими, а больше платоническими. И окончились они ничем. С Вагнером же они вскоре вообще друг от друга отдалились: философ понял, что их с композитором взгляды расходятся, и Ницше даже обрушился на него с критикой в своих работах.
Следующей страстью философа стала Матильда Трампедах – невеста женевского дирижера Гуго фон Зенгера. Философ настолько восхитился этой молодой женщиной, что внезапно предложил ей стать его женой. Та отказалась, причем учитывая имидж женоненавистника, который был у философа, этот порыв выглядел очень неожиданным.
Пожалуй, самой яркой встречей философа с представительницей слабого пола стало его знакомство с подругой его товарища Пауля Рэ – русской дворянкой Лу Андреас Саломе. Она обладала острым умом и смелыми взглядами, любила эпатировать публику, и работы Ницше еще заочно, до знакомства с ним, вызывали у девушки восхищение.
При первой встрече с философом в Германии она поначалу была разочарована – великий дерзкий мыслитель и известный богоборец, о котором она грезила, оказался непримечательным внешне человеком. Голос его был тихий и глухой – разговаривая, он сутулился, словно не хотел выпускать из себя слишком много слов. Одевался Ницше тоже очень блекло и неприметно. Однако пообщавшись с ним ближе, Лу поняла для себя, что это лишь маска, и еще больше увлеклась им как человеком. У нее даже возникла идея создать тройственный союз и жить вместе – она, ее друг Пауль Рэ и Ницше, – что не слишком удивило этих двоих мужчин, но привело в шок ее родных.
Ницше влюбился в Лу, впрочем, его любовь опять же была не столько физической, сколько духовной – он увидел в ней единомышленницу и, возможно, ученицу, которая смогла бы постичь его философию. Девушка даже уверяла, что философ признавался ей в своем равнодушии и даже отвращении к сексу, что ее вполне устроило. Известно, что в начале знакомства Ницше сделал ей предложение, но, по его словам, лишь чтобы не скомпрометировать Лу, решившую, что им непременно нужно жить втроем. Она отказала.
А вот Пауль Рэ был, действительно, влюблен в умную и эпатажную русскую красотку как в женщину и дико ревновал ее к другу-философу. Особенно – когда Лу и Фридрих вдвоем совершили восхождение на гору Монте-Сакро. Было ли между ними во время этой прогулки что-то, кроме пламенных разговоров о возвышенном, неизвестно. Вернулись они оба довольные и просветленные. Когда же много лет спустя у Лу спрашивали, целовались ли они на горе хотя бы разок, та лишь мечтательно закатывала глаза и уклончиво отвечала: «Не помню».
В любом случае, эти отношения тоже ни чем не закончились: Лу предпочла философу его друга Рэ. Сам Ницше после этого фиаско впал в депрессию и даже пытался свести счеты с жизнью, приняв большую дозу опия. А вот мать и сестра Фридриха, с которыми у него всю жизнь были непростые отношения, радовались этому разладу, ведь обе были настроены против Лу.
Последние годы жизни философ, как известно, потерял рассудок, и единственной женщиной, которая неотлучно находилась рядом с ним, была сестра Элизабет. Однако в полузабытьи, в бреду Ницше вспоминал не сестру, не свой идеал Лу Саломе, а супругу Вагнера Козиму, называя ее своей женой.
Анализируя личную жизнь Ницше, психологи предполагают, что сложности в отношениях с противоположным полом, скорее всего, были вызваны с психическим нездоровьем философа, его непобежденными внутренними комплексами и, возможно, детскими психотравмами, связанными с давлением матери и сестры. Впрочем, кто знает: может быть, не испытывай философ столь серьёзных страданий, не родились бы у него в голове столь яркие мысли, которые оказали влияние на последующее развитие мировой философии.
Но это, конечно, только гипотеза. Докопаться же до истины в этом вопросе мог бы разве что дедушка Фрейд или кто-то их его великих коллег.
Текст: Анна Белова
Рупор будет свободен через:
22 мин. 12 сек.