Новости

История Евы Гонсалес, пожалуй, типична для тех времен, когда художницам приходилось бороться за признание в мире «мужского» искусства. Как и другие художницы-импрессионистки, она была вынуждена противостоять недоверию и жестокой критике, искать темы, неинтересные мужчинам, преодолевать отношение к ней как к «обычной натурщице» и «неумелой подражательнице», выходить из тени знаменитых учителей… Однако в случае Гонсалес все это приобретает особенно драматичный оттенок: путь от начинающей художницы, ученицы и модели Мане, к яркой фигуре импрессионизма она прошла с головокружительной скоростью. Ей было отмерено всего тридцать четыре года жизни…

Лучшая из учениц (единственная)

Ева Гонсалес родилась в Париже, в семье испанского писателя Эммануэля Гонсалеса. Ее отец был основателем Общества литературы, а потому с ранних лет Ева была хорошо знакома с представителями богемной жизни Франции тех лет. Те, чьими романами зачитывалась вся Европа, были для нее всего лишь отцовскими приятелями. Она росла под шумные дискуссии о новых веяниях в литературе, под бурные споры о судьбе искусства. В шестнадцать она начала заниматься живописью под руководством портретиста Чарльза Чаплина, настоящего мастера пастели. А спустя четыре года в жизни Евы случилась та самая судьбоносная встреча с Эдуардом Мане.

Мане неохотно брал учеников и редко обсуждал с кем-то свои творческие планы. Его закрытость была вполне объяснима: художник тяжело переживал разгромную критику в свой адрес. Его живопись называли грубой мазней, а выбор сюжетов – безвкусным и нелепым. Однако что-то такое было в этой девушке, что заставило его раскрыть перед ней все секреты мастерства. Он был захвачен ее образом, ее живым интересом, ее стремлением к живописным экспериментам, но само это знакомство, многому научившее Еву, и сыграло с ней злую шутку. Мане написал ее портрет – холодный, декоративный, где она, в белом платье и несколько нарочитой позе, застыла у мольберта. Цветы на полу, жесткий завиток волос, бесстрастное лицо, как у античной статуи… Да кто же пишет в таком виде, в таком наряде? Кто так держит кисть? Сразу понятно – очередная пустоголовая красотка, покорившая сердце взрослого мужчины. Именно это впечатление помешало многим критикам увидеть в Гонсалес самостоятельную художницу на той самой выставке, где был представлен и ее портрет, и ее работы. Более того! Картина «Мадемуазель Э.Г.» Мане обсуждалась больше, чем творчество Гонсалес, на ее собственной ретроспективе 1885 года (спустя два года после смерти) и на выставке ее работ в Галерее Дабер в 1950 году. Гонсалес была единственной ученицей Мане, переняла у него некоторые живописные приемы, и это было еще одним пунктом обвинения: всего лишь подражательница.

Ева, кстати, не осталась в долгу и ответила на этот искусственный портрет серией… автопортретов, показав «Еву глазами Евы», взгляд женщины на саму себя без мишуры и приукрашивания.

Женский взгляд

Однако позднее искусствоведы и критики изменили мнение о работах Евы Гонсалес. Во-первых, она, как более известные Берта Моризо и Мэри Кассат, выбирала специфически «женские» темы, обращаясь преимущественно к частной жизни женщин и образам детей. Периодически она писала натюрморты, небольшие, камерные, словно выхваченные быстрым взглядом в интерьере комнаты – небрежные букеты цветов, балетные туфельки… Пейзажной живописи она посвятила время лишь в Дьеппе, куда уехала во время франко-прусской войны. Обычно женщины в то время не писали городские этюды на пленэре – это привлекало слишком много внимания посторонних и было небезопасно.

Сама художественная оптика Гонсалес была очень феминной, мягкой, чувственной, а ее полотна – воплощением женского взгляда на все те образы, которые она выбирала для своих работ. Несмотря на то, что Гонсалес упрекали в перенятой у Мане грубости живописной манеры, ее работы отличает сдержанная, как бы «стертая» палитра и стремление к сохранению контуров. Мане, в отличие от нее, со временем перешел к ярким, подчас режущим глаз оттенкам. Удивительно, но одна из ее работ, представленная на парижском Салоне, описывалась как «полная мужской энергии» и… вызвала сомнения в подлинности!

Со временем у Евы Гонсалес появились и свои почитатели. Большим поклонником ее работ был писатель Эмиль Золя. Кроме того, ее активно поддерживала Мария Дерайсмес - личность удивительная, активная сторонница борьбы за права женщин, искусствовед, представительница масонского движения.
Несмотря на то, что Еву Гонсалес относят к импрессионистам, да и сама ее живопись использует однозначно импрессионистские методы, ни в одной из выставок самого объединения она участия не принимала.

Недолгая слава и недолгое счастье

Постоянными моделями Евы были два человека – ее сестра Жанна и гравер Анри Шарль Жерар. Они познакомились в 1876 году, три года были помолвлены, дружили со многими художниками тех лет. Художница начала экспериментировать с пастелью, ее работы стали легче, прозрачнее. Важной вехой того времени стала покупка ее пастелей газетой L'Art и признание в Англии, Бельгии и Франции. В 1883 году Ева ждала ребенка и наслаждалась наконец-то обретенной славой и принятием со стороны критиков. К этому времени она успела принять участие во многих крупных и значимых выставках, заслужив признание как настоящая художница, а не слабая последовательница гения. Во время родов она умерла от эмболии – в тридцать четыре года, оставив после себя осиротевшего сына и почти девяносто работ.

Почти девяносто.
После ее смерти Жерар (кстати, женившийся впоследствии на той самой Жанне, ее сестре) и отец Евы сделали все, чтобы о Еве не забыли. Они организовали ее посмертную выставку, часть работ была продана в частные коллекции уже тогда, еще часть ушла с молотка на аукционах. Еще две крупные выставки работ Гонсалес проводились в 1907 году и в пятидесятых. Некоторые картины были приобретены правительством Франции, но, конечно, большая часть сохранилась в коллекции ее сына и его наследников. И, как бы то ни было, сегодня никто не назовет Еву Гонсалес «просто ученицей Мане».


Текст: Софья Егорова

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/110923/57459/