Новости

В школе рассказывают очень много разного о романе Толстого «Анна Каренина». Даже не обходят вниманием тот факт, что в своё время он заменял дамам телесериалы – печатался в журналах с продолжением (и Толстой отлично понимал, чем занимается – из-за этого к своему роману относился пренебрежительно). А вот что ни одна учительница литературы и не подумала рассказывать, так это факт, что «Анна Каренина» фактически отражает все острые вопросы тихой сексуальной революции конца девятнадцатого века.

Девятнадцатый век был не таким уж чопорным

Только подумать: в самой середине века дамы боялись оказаться с мужчиной наедине даже на пять минут, короткая стрижка была уделом тифозниц и падших женщин, а пышные юбки рассматривались как необходимые в силу того, что в любых других было видно движение ноги при ходьбе (боже, как неприлично!). Но в шестидесятых россиянки словно с ума сошли: барышни отрезали себе косы, штурмовали стены институтов, обучались академической живописи (из-за необходимости изучать обнажённую натуру это считалось непристойным) и спокойно заходили в гости к товарищам по убеждениям за тетрадями и учебниками.

Кроме того, чтобы получить право выезда за границу, девушки без пышных церемоний стремительно венчались с единомышленниками – и уезжали учиться, не заботясь о том, увидят ли своих фиктивных мужей снова.

А через годы оказывалось, что она фактически замужем (за совсем другим человеком), он фактически женат (на другой даме из тех же кругов), у обоих толпа незаконнорождённых детей и они через знакомых выискивают друг друга уже лет пять, чтобы развестись официально и узаконить реальные отношения и положение своих отпрысков. Так общество пришлось привыкнуть к тому, что дети во вполне благополучных семьях массово рождались до свадьбы, а разводы – не такое уж потрясающее дело.

При всей чопорности девятнадцатого века, девушки шаг за шагом отвоевали себе право в медицинских институтах смотреть на голых мёртвых мужчин, в художественных студиях – на голых живых, одеваться более или менее удобно, и многие из них с нетерпением ждали возраста старых дев, чтобы начать путешествовать по миру в одиночку. Это касалось не только России, но и другой огромной империи – Британии. Однако роман «Анна Каренина» вовсе не о старых девах, нигилистках и студентках. Он раскрывает следующий этап сексуальной революции – затронувший самые обычные семьи.

Открытые браки

Среди вопросов, который постоянно поднимали те самые нигилисты, а также вращающиеся фактически в тех же кругах социалисты и анархисты, был половой вопрос. Они говорили о лицемерии и существующей брачной системы, когда верным объявляется муж, который посещает десятки или сотни падших женщин (зато не измена!) и приносит от них рано или поздно дурные болезни действительно верной жены. Они говорили о лицемерии самой системы проституирования женщин, об унизительной эротизации наказания детей и много ещё о чём.

Не то, чтобы общество было склонно слушать эти речи с восторгом, но задумалось. Многие семьи в крупных городах стали практиковать открытые браки. Как правило условием было не афишировать эти отношения, то есть соблюдать внешние приличия. Кроме того, ожидалось, что и муж, и жена, устав друг о друга, фактически вступят в долгосрочные отношения с другими людьми, а не просто начнут вольную половую жизнь.

Хотя Алексей Каренин – человек старой закалки и видит семью как двух супругов, прилепившихся друг к другу до конца времён, он в то же время достаточно разумен, чтобы принять положение вещей таким, каково оно есть: Анна любит другого. Он предлагает ей как раз популярный вариант открытых отношений: когда супруги вольны вступить в долгосрочные отношения с кем-то другим, но не посвящают в такой нюанс своей супружеской жизни общество, делая вид, что по старинке изменяют друг другу, как, например, поступала подруга Анны Бетси Тверская.

Однако не все семьи находили нужным прятать реальное положение вещей. Жившие тройственным союзом Тургенев и чета Виардо везде показывались именно втроём, подчёркивая, что они – одна семья. Впрочем, это не совсем про открытые отношения. Но и такие бывали во второй половине девятнадцатого века.

Открытые браки практиковались и до этой эпохи. В конце восемнадцатого века сторонники просвещения и естественности практиковали их и осуждали супружескую ревность, как предрассудок. Притом, в отличие от каренинских времён, не считалось необходимым отношения на стороне заводить именно долгосрочные. Так, Екатерина, поставившая своего тайного мужа Потёмкина перед фактом, что брак у них открытый, меняла любовников каждые несколько лет. Зато Кутузов и его жена своих «вторых партнёров» придерживались долго.

Разводы

В книгах про игры с куклами, в которых маленьким девочкам заодно рассказывали, как должна быть устроена жизнь женщины, одна кукла наставляла другую: когда выходишь замуж, любовь не просто не нужна, она даже мешает. Главный секрет счастья – всеобщее спокойствие и… чтобы муж покупал красивые платьица. То же самое твердили и молодым жёнам их матери: любовь вредна, любовь мешает. Брак нужен, чтобы плодиться, размножаться и потому что человек слаб и без похоти не может.

Молодёжь шестидесятых и далее резко осуждала подход, когда отношения двух людей строятся на материальном и на необходимости как-то утолять похоть. Они ставили во главу угла единение двух душ, любовь, товарищество, соратничество. В идеале похоть должна быть занимать вообще не слишком много места в жизни человека, будь то женщина или мужчина, чтобы человек не растрачивал себя на всякую чушь, а вкладывал всё горение в труд или учёбу, в постройку нового общества и создание нового человека в наивысшем смысле этих слов.

Однако из любви как основы отношений вытекало и то, что если нет ни любви, ни товарищества, ни соратничества, держаться друг друга – например, ради внешних приличий или одной только материальной выгода – и бессмысленно, и даже аморально. А значит, неудавшиеся отношения требовали честного развода – неважно, будет ли потом человек искать свою настоящую пару или полностью посвятит себя труду на благо народа.

Люди всё чаще стали требовать развода или самой возможности развода, властям пришлось идти навстречу (поскольку альтернативой общество тут же на деле выдвигало те самые открытые браки, которые властями рассматривались как разврат), и, соответственно, разводы участились. Вот почему в истории о радикально новых половых отношениях, которой, в том числе, стала «Анна Каренина», частью сюжета были развод Карениных, которого Анна и её главный защитник, родной брат, добивались. Увы, развестись было очень тяжело.

Разводы практиковались христианами в Средние Века активнее, чем мы думаем, и церковь разрешала их при определённых условиях, но в России на деле для них предлагалась только одна форма: один из супругов уходит в монастырь. Чаще всего муж, найдя себе свежую, молодую невесту, постылую, измотанную родами или просто жизнью с ним жену заставлял постричься в монахини под угрозой иначе забить до смерти (и ему бы за это ничего не было с большой вероятностью). Очень редко в монахи уходил мужчина, оставляя женщину свободной.

Контрацепция

Возможно, это как-то связано с тем, что в акушерство и гинекологию как профессию массово пришли женщины – в том числе, что уговорить профессоров преподавать женщинам в таком деле оказалось легче, ссылаясь на природу и традиции повивальных бабок – но во второй половине девятнадцатого века о контрацепции думали и знали гораздо больше, чем в первой, и она стала намного более надёжной, чем в восемнадцатом веке, когда люди довольствовались губкой с разбавленным уксусом или половинкой лимона.

В среде женатых людей, от мужчины к мужчине, стал распространяться «верный способ»: рассказы о прерванном половом акте. Мотивом, правда, было сохранение финансового положения, которое могло резко пошатнуться при количестве детей больше трёх, а не сохранение женского здоровья от изматывающих беременностей без восстановления между ними. К такому способу прибегал, например, муж героини романа Мопассана «Жизнь». Тем не менее многие находили его неудобным – слишком большая требовалась выдержка.

А вот в «Анне Карениной», как считается, в первоначальном тексте описывался другой актуальный в то время способ – использование резиновой диафрагмы. Конечно, с ней приходилось повозиться женщине, зато не было хлопот мужчине, а именно в этом представлялось семейным парам супружеское счастье. Изобрёл диафрагму немецкий учёный Менсинг ещё в 1938 году, но понадобилось время, чтобы о ней узнали сотни или тысячи врачей и супружеских пар. Когда спорят о том, каким способом предохранялась Каренина (при издании её рассказ для Долли вымарали цензурой), обычно сходятся в мысли, что она применяла именно диафрагму – потому что о способе предохранения узнала у врача, а в медицинской среде он был самым популярным.

К необходимости предохраняться Анна пришла из-за горя Вронского по поводу того, что их общие дети по умолчанию были записаны детьми Каренина и без развода Вронский не мог этого изменить. Контрацепция считалась принципиально аморальным занятием, но после того, как Анна решилась просить развода (что было также аморально по меркам высшего света), ей, похоже, безразлично. К тому же вопрос с тем, что дети будут принадлежать постороннему им мужчине, её тоже не мог не мучить.

Сейчас удивительно осознавать, какую революцию в умах сделал признанный общественный авторитет Лев Толстой, опубликовав в популярном формате для женщин роман, посвящённый актуальным проблемам их половой жизни. Большую часть жизни писатель был морализатором и циничным в обращении с женщинами мужчиной, и только сильно в возрасте, быть может, оттого, что вырастил нескольких дочерей, он написал роман, в котором сочувствовал женщине, полюбившей не мужа, и повесть, изобличающую женоубийц, прикрывающих своё желание и чувство власти оборвать чужую жизнь ревностью («Крейцерова соната»).

Впрочем, стараясь изобразить Каренину достойной жалости, Толстой не слишком-то пылал к ней любовью как к персонажу. «Моя Анна надоела мне, как горькая редька»

Текст: Лилит Мазикина.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/250520/46513/