Новости

Ничто в жизни Марка Антокольского не предвещало громкой славы и участи навсегда остаться в истории отечественного искусства. Ведь все, что было у скульптора, – это его талант, а одного таланта слишком часто бывает недостаточно для успеха и признания. Но вмешался Его Величество Случай, да еще – Его Величество Государь Император – и вот уже мальчик из бедной многодетной семьи становится академиком и гордостью империи.

Удачные встречи

Родился он в 1843 году в городе Вильне, точнее, не в самом городе, а в пригороде под названием Антоколь, где жили члены еврейской общины. Так и возникла фамилия Антокольских.

Марк Матвеевич тогда еще носил имя Мордух Матысович. Появился он в семье небогатой, отец был трактирщиком и помимо Марка, содержал еще семерых детей. Жили бедно, о своем детстве скульптор впоследствии вспоминать не любил, и даже свою автобиографию предпочел начать по-настоящему уже с петербургского периода, о детстве упомянув лишь, что было оно мрачным и безрадостным, а сам он чувствовал себя нелюбимым ребенком.

Родители были верующими людьми, а в своем отпрыске хотели бы видеть человека делового и владеющего полезным ремеслом, приносящим регулярный доход. Но Марк с детства любил рисовать, рисовал везде. Ему серьезно попало за «украшение» недавно побеленной дома печи. Но спустя время родители смирились с этой страстью своего сына и даже отдали его в мастерскую позументщика подмастерьем. Марк Антокольский начал учиться резьбе по дереву.
Так и прошла бы, скорее всего, его жизнь на небольшой, приносящей какой-никакой доход работе, которая никак не обещала славы, но тут вмешался случай. Случаи вообще станут интересной составляющей биографии этого мастера. Дело в том, что однажды Антокольскому попалась на глаза репродукция картины Ван Дейка «Христос и Богоматерь», и он вырезал эту композицию в дереве. Произведение увидела Анастасия Назимова, известная в Вильне покровительница искусств, супруга генерал-губернатора.

Работа произвела такое впечатление на Назимову, что она тотчас же написала письмо к своей петербургской приятельнице, фрейлине великой княгини, а та, в свою очередь, поспособствовала зачислению Марка Антокольского в столичную Академию художеств. Это и был первый из нескольких счастливых билетов в судьбе Марка Антокольского.

«Иван Грозный»

В Академию он был принят вольнослушателем – из-за того, что не владел техникой рисования. К тому времени Марку было девятнадцать. Работал он много, напряженно, не только осваивая искусство скульптуры, но и усиленно изучая историю, литературу, русский язык. Дома говорили на идиш, и русский язык Антокольский знал плохо, отчего до конца жизни писал с ошибками.

Обучение в Академии дало Антокольскому много знакомств, он подружился с Ильей Репиным, Иваном Крамским, Модестом Мусоргским, Владимиром Стасовым. Все они сыграют большую роль в творчестве скульптора, но главное, что приведет к успеху и появлению его имени в истории искусства – это, конечно, напряженный постоянный упорный труд, к которому Антокольский относился почти с религиозным чувством.

В 1863 году он изготовил горельеф под названием «Еврей-портной», за что удостоился серебряной медали Академии. Спустя два года такую же медаль он получил за другой горельеф – «Еврей-скупой». А вот произведение под названием «Нападение инквизиции на евреев в Испании во время празднования Пасхи» в Академии сочли слишком смелым. В поисках новых путей творческого самовыражения Антокольский придумал вот что: он проделал сбоку от горельефа отверстие, сзади размещал свечи или лампу, и композиция приобретала особенный эффект благодаря игре света. Но Академия сочла приемы Антокольского не искусством, а «изготовлением резных игрушек».

Несмотря на то, что работал скульптор много и непрерывно, он постоянно опасался отчисления из Академии: это грозило не только репутации и карьере. По тогдашним правилам беспаспортного еврея могли забрать в солдаты, такой перспективы Антокольский страшился.

В 1867 году 24-летний скульптор писал в одном из писем: «В классе работаю целый день и не имею свободной минуты, но зато теперь не падаю духом». Открывались новые горизонты, которые обещали, помимо неизбежной критики, еще и новые открытия.

В 1868 году Антокольский уехал в Берлин. Сделал он это по нескольким причинам – во-первых, манила западная культура, а во-вторых, к путешествию склоняла уверенность, что на грядущих экзаменах он провалится и покинет Академию. Не дожидаясь этого грустного события, Антокольский испросил себе отпуск. Но в Берлине он пробыл недолго, вернулся через полгода – несколько разочарованным: европейские академии искусств слишком напоминали отечественную, условностью искусства, его оторванностью от настоящей жизни.

Весь этот период жизни Антокольского пронизан постоянной нехваткой денег, поиском средств к существованию. Чтобы прокормить себя, он подрабатывал в токарной мастерской, вырезая номера на бильярдных шарах, и лепил младенцев-амуров. Кроме того, он получал небольшую стипендию из существовавшей тогда в Петербурге кассы вспомоществования нуждающимся евреям. Все изменилось после создания первой его крупной скульптуры «Иван Грозный». Именно тогда, по собственному признанию Антокольского, он «заснул бедным, проснулся богатым». Проснулся он еще и модным скульптором.

Антокольский задумал создать произведение для конкурсной программы Академии, на что не имел формального права как вольнослушатель. В порядке исключения такую привилегию он себе выхлопотал – опять случай! Произведение не было закончено в срок из-за слабого здоровья скульптора, подорванного работой в условиях мастерской, где стены были изъедены плесенью, а по углам росла трава. Но в 1871 году готовая глиняная скульптура попалась на глаза вице-президенту Академии князю Гагарину, который, будучи в полном восторге, поделился своим открытием с президентом Академии великой княгиней Марией Николаевной и с императором. Александр II выразил желание приобрести скульптуру «Иван Грозный». Она была куплена за серьезные для того времени деньги – восемь тысяч рублей, к тому же Антокольскому были заказаны копии – мраморная и бронзовая. Кстати, впоследствии гипсовый слепок скульптуры был продан в Кенсингтонский музей, что стало первым случаем продажи русской скульптуры на запад.

Тургенев признавал за статуей «Иван Грозный» «верх совершенства историко-психологической оценки». Он писал: «По силе замысла, по мастерству и красоте исполнения, по глубокому проникновению в историческое значение и самую душу лица, избранного художником, - статуя эта решительно превосходит все, что являлось у нас до сих пор в этом роде».

История в скульптурах Антокольского

Антокольскому после триумфального успеха «Ивана Грозного» присвоили звание академика. Вскоре по сложившейся традиции, он уехал в Рим и Париж – это входило в высшее художественное образование, подразумевая необходимость познакомиться с произведениями западного искусства. Была и вторая причина – к тому времени Антокольский нуждался в перемене климата – его здоровье ухудшалось.

В Риме он начал работу над статуей Петра I – как противоположностью созданной в Петербурге. Он всячески подчеркивал этот антагонизм между двумя произведениями и двумя правителями: «Мне хотелось олицетворить две совершенно противоположные черты русской истории. Мне казалось, что эти, столь чуждые один другому, образы в истории дополняют друг друга и составляют нечто цельное». В первый момент скульптуру не оценили – ни критики, ни даже ближайшие друзья, выразив свое разочарование новой работой Антокольского.

Тем не менее, показанная на Всемирной выставке в Париже в 1878 году, эта работа имела огромный успех. Марк Матвеевич получил высшую награду выставки. Скульптура была несколько раз повторена, один из вариантов по инициативе Антона Павловича Чехова был установлен в Таганроге, другие попали в Петергоф, Петербург и Архангельск.

Работы Антокольского стали настоящим прорывом, новаторством в отечественной скульптуре. Он избирался почетным членом многих европейских академий, включая академии Вены, Берлина, Лондона. Жил он преимущественно в Европе, работал постоянно, выполнял заказы соотечественников, поддерживал русских художников, в том числе и материально. У самого скульптора денежные дела шли все хуже, под конец жизни он был вынужден распродавать свои произведения.

Умер Антокольский в Германии в возрасте 59 лет. Похоронен в Петербурге – на Преображенском еврейском кладбище, вернувшись, как и мечтал, в Россию, пусть и после смерти.

Создается впечатление, что Антокольский был довольно одиноким человеком, несмотря на большое количество поклонников его таланта и друзей. Но он, тем не менее, создал семью, в которой родились дочери Эсфирь и Александра, сделавшие удачные партии в смысле замужества.

Одним из самых трогательных памятников, созданных Антокольским, стал «Ангел», украсивший собой могилу Татьяны Юсуповой на берегу старицы Москвы-реки.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/250920/47679/