Демоны бледно-розовой сакуры( "Агенты Яломиште часть103.4))

доказательство. Эльф Воль Реон Гу даже восхищался:
- Это такие уникальные создания в плане незамутненности сознания. Даже в их положении свято веруют, что они и есть –соль русской земли, лучшие из лучших. Мнят себя «мозгом нации»! Хотя если судить по делам, они – не мозг, а пища, прошедщая через пищеварительный тракт живого существа. Одни пространные рассуждения про «врожденное чувство ранга» чего стоят!
-Вы реально не согласны?
- Нет такого врожденного чувства по определению и быть не может. Ранг даже в звериной стае не является врожденным. А уж в человеческом обществе и подавно. А господин Ильин, как говорят, «слегка соврамши». Исключительно для того, чтобы оправдать собственное морально убожество. Особено умилительны его оды « Благословенному Западу», где он обдает Россию ушатом нечистот буквально в каждой строке. Образ русского народа в сем труде настолько очарователен: чудовищно невежественный, костный, склонный к пьянству и всевозможным порокам, ничего лучшего не достойный, кроме как барахтаться в грязи и пребывать в рабстве. После такого чтива не то, что руки, глаза промывать надо.
- Так омерзительно?
- Мягко говоря. Если бы не приказ Су Джона, бросил бы на второй странице. Отец знал, что по доброй воле я эту похабень читать не стану. Вроде бы не глупый человек, грамотный философ, не может разглядеть за лощеными физиономиями и павлиньими перьями «благородных джентльменов» обычную куриную гузку.
-Су Джону-то это зачем.
- Да так.Теорию хотел одну теорию проверить. Люди на этого философа плюются. Анне Дмитриевне даже дурно стало. Ксения Николаевна едва сердечный приступ не получила. Вот он и решил обсудить еще с одним эльфом.
- Почему не с Кан чи?
- Кан чи сказал тоже что и я. Только в более резких выражениях. Такая дрянь по сути. Я застал время, когда эти существа, именующие себя «высшей расой», едва могли нацарапать на камне пару закорючек. С тех пор видение миропорядка «просвященого европейца» ни капли не изменилось. Так и осталось на уровне самца гориллы, разве что на государственном уровне. Особенно у высшей английской аристократии, которые считают себя избранными из избранных, элитой из элит. Посетите выставку награбленного в Лондоне.
- Вы о Британском национальном музее?
- О нем самом. Там наглядно показано, за чей счет создано все это «упорядоченное изобилие и благорастворение» «Просвещенной Европы». И видится мне, что наши псевдо-интеллигенты так благоговеют перед этими «элитариями», только лишь потому, что их души так же убоги и ущербны. Конечно, к делу не относиться. До сих пор передергивает. Никак не могу развидеть странненькую поэтессу.
- Это как посмотреть. Как раз и показывает убогость и увечность души развращенных и инфантильных детей «Серебряного века». Ваша встреча в Париже нанесла ей серьезную психологоческую травму. Даже коронное: «Не снизошла!» не спасает.
- Потому что не она «не снизошла», а ее не захотели. Как говорит Кан чи: «две большие разницы и четыре маленьких!». Да она и до меня была ушибленая на всю голову. Как она вообще дожила до своих лет при такой слабой психике. Всего лишь эльф-кумихо, которому (по причине пошатнувшегося здоровья) элементарно не до амуров, не ответил на ее страсть. Неприятно, понимаю, но дело-то житейское. А если бы что серьезное? А ведь, говорят, замужем была.
- Они с мужем на тот момент были не разведены, во всяком случае, официально.
- Не вдова, не разведенка, а с мужчинами уже заигрывает. Добро бы я первый был. Кристальная чистота души и недосягаемая, практически божественного уровня, высота духовного просветления ! Вот попал человек.
- Товарищ, в богемной среде такое в порядке вещей. Тем не менее тетенька каждому встречному жаловалась. Да и стихи, полные обиды печатала:
«Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами».
- Я-то здесь причем? Я, как честный эльф, мадам ничего не обещал. И вообще сказал ей словами, через рот, что не имею к ней никакого интереса, от слова «совсем».
- А вот поэтесса это на Вас виды, судя по всему, имела. Чем-то же Вы, Воль Реон, зацепили эту дамочку. Понимаешь, брат, каждому мимо проходящему, она страдать не будет. И убежать саму себя, что не очень-то и хотелось.
- Странно! Повода истерить у нее не было. Я даже ей слова худого не сказал, хотя на языке вертелось. Видимо, ее тонкая душевная организация не смогла вынести того факта, что она не золотой червонец. Меня тогда Су Джон привез к очередному мозгоправу. Мы в каком-то отельчике остановились – из разряда «подешевле», «попрактичнее».
- А что так? Вроде бы Вы не нуждались.
- Да я, в общем-то, неприхотлив, мне достаточно базового минимума удобств: кровать под крышей, еда немудрящая (желательно мясо), ну и нужду где справить и тело омыть. И еще, чтобы любопытных глаз и ушей поменьше. В шикарных гостиницах на нас обратили бы внимание. А в таких местах, как правило, каждый занят собой и никому нет никакого дела до двух усталых путников. Су Джон тоже не капризный. Тратить деньги на то, без чего можно вполне обойтись (например, на роскошные апартаменты) жаба душит. Тем более, что мы не просто праздно шатались по планете. Искали целителя, а их услуги так-то не бесплатные. А хороший лекарь, как правило, и берет хорошо. Очень хорошо. Супруги Борменталь – редчайшее исключение. Устроились. Вышли поужинать. Казалось, что попали в Дом Кисен. Дамочки сомнительной нравственности резвятся в компании с такими же мужчинами. Творчество, стихи то есть, свои зачитывают. Сам я, конечно, не великий поэт.
- Я бы так не сказал. Илья Ярмилов, например, очень лестно отзывался о тех стихах, которые он прочел в Вашей тетради. Отмечал, что они несколько сыроваты, но вовсе не дурны.
- Это он из вежливости. И просто хорошо ко мне относится. Мое творчество для домашнего употребления вполне мило, и в целях психотерапии. Но вот широкой публике будет мало интересно. И вообще, мне на тот момент, было не до развлечений. Лечиться приехал, а не девочек соблазнять. Потому не впечатлило. Душевный надлом, «душа на разрыв», а уж тем более инфантилизм дамы, которой хорошо за тридцать – это ни разу не привлекательно. « Прелесть, какая дурочка» умиляет лет до двадцати. А уж тетя под сорок с теми же проявлениями – это диагнозом попахивает: «Ужас, какая дура». А потому и отталкивает.
- Почему Вы так решили?
- Болезнь всегда непривлекательна. Одно дело, когда ее можно вылечить. Только психиатрия может передаваться по наследству. Изображать псхическое нездоровье, чтобы приманивать самцов –сомнительная стратегия. Дамочка же не абы какого самца себе хочет, а богатого и знаменитого. Успешные человеческие особи мужеского полу, так уж случилось, имеют возможность выбирать. Он с большей вероятностью предпочтет барышню молодую и здоровую, чем бледную немощь в летах с явлениями маразма.
- Тут все не так однозначно. Архетип «дева в беде» никто не отменял, Валера. Вот и пытаются потрепаные тетехи избразить юных дев….
- Если смотреть на самцов, которые вертелись вокруг этих унылых кисен, то конечно. Правда, там по большей части самцы из разряда «бывшх»  : бывшие помещики, бывшие интеллигенты, бывшие офицеры. Умеющие только красиво говорить да изящно проматывать. Такие бы и отозвались. Да только сами побираются. Ищут к кому бы примазаться, чтобы вкусно покушать. Хотя мать, которая откровенно пренебрегает чадом, уже изначально не нормальна. Если она так относится к своему ребенку, который уже есть, то как же она будет относитсья к моему (который вполне мог бы появиться, если бы срослось). Одно это удержит не только нормального, но и более или менее вменяемого, кобеля от серьезных отношений с такими персонами. А так – на пару ночей, если честно – брезгую.
- Конечно, не мое дело. Но почему? Су Джон рассказывал, что до Со Хве он сам Вам оплачивал визиты в дома увеселения, дабы развеять печаль- тоску.
- Так после Со Хве и стал разборчив. Не мне рассказывать, что если дама рвется из платья в объятия малознакомого создания предположительно мужеского полу, то, скорее всего, делает это не впервые. А где беспорядочные связи, там и «Букет Венеры». А любовь с Со Хве – это как голодая, иногда пробавляясь тюремной баландой по праздникам (мои посещения увеселительных заведений), вкусить добротной пищи. Понимаю, что сравнивать любовь и еду пошло. Просто хочу донести уровень разницы. Насколько искренняя любовь восхитительнее, чем платные ласки. Когда тебе становится дорог любимый человек, когда ее слезы ранят больнее кинжалов. А ее улыбка возносит тебя на вершину блаженства. Когда знаешь, что простишь ей все. Где Со Хве (тогда Марфу еще не встретил, к Зинаиде на лечение не попал), и где эта потрепанная поэтесса?
- Откуда ты это узнал? Имею ввиду, не заразные болезни, а отношене этой дамочки к детям. Не государственная тайна, конечно, но и не общеизвестный факт.
- Не хотел бы узнать, но пришлось. Посреди этого, несколько уцененного, праздника жизни девчушка смотрит на сие собрание голодными глазами. На меня смотрит со страхом, но видимо голод пересилил.
- Почему со страхом? Вы, я думаю, что в боевую форму не тансформировались.
- Элементарно. Девочка привыкла к интеллигентным щеголеватым мужчинам с породистыми, утонченно-аристократичными лицами. А тут грубоватый, угрюмый мужик с непонятной физией. Сидит в углу молча, дамам комплименты не расточает, стихами не фонтанирует, заумных разговоров не заводит. Одет неприметно: не так чтобы уж совсем задрипано, но и не изысканные наряды от модных кутюрье. При этом ест дорогое мясо с дорогим гарниром. Мутный типчик. Слышал, как меня тетеньки обсуждали, думая, что я не слышу (а если и слышу, то не понимаю).
И что Вы?
-Я спросил, не голодна ли девочка. И тут же понял, что сморозил глупость. Видя, как она глотает слюни, поделился ужином. В добрые времена кролика в одно лицо со свистом употреблял, в тот день мясо просто не лезло. Отец уже поужинал, а я все мусолю. И приготовлено вкусно, но что-то не идет. Но деньги-то уплочены –надо есть, не выкидывать же еду. Потом узнал, что снижение аппетита – это одно из проявлений депрессии. И тут девочка голодная, мясо видела только во сне. А я, старый дебил, сижу и себя жалею. Ну и отдал девчушке.
Девочка деликатно подъедает, на меня поглядывает. Вдруг я передумаю и отберу. И вдруг такая тоска навалила. Такая милая, хорошенькая, умненькая малышка. И не нужна никому. Даже я кому-то нужен. Су Джон со мной возится, хотя я ему и не родной. И вырос уже давно – сам дед. А такая милота побирается по чужим людям. Чужой мужик делится с ней мясом и лаской. Вот что из нее вырастет при таких родителях? Неужели подобие бесчувственной мамашки? И я помочь ничем не могу. Так хотелось передушить эту компанию, которая корчит из себя высокодуховных существ, а к самым близким относятся откровенно по- скотски. Матери денег дать, так она все на свои прихоти спустит. Взял гитару – Су Джон вычитал, что сильную тоску лучше выражать поэтически и музыкально, чтобы она не вылилась в разрушительные действия (забыл, что телекинезом пользоваться нельзя). Смотрю на девчушку – она мне напомнила голодного птенчика. Сижу себе, тихонько напеваю:
- Желтый шарик в листве зеленой,
Печальный нежный птенец влюбленный.
Есть у пташки большое сердце,
Никак не может, оно согреться.
И спешит поведать миру
Песня маленькой канарейки,
Как печально жить без милой,
Как минуты счастья редки.
Одинокий грустный кенар,
Его голос тоньше свирели:
Ни одна кисен-красотка
Не осилит эти трели.
Как комарик поет он тонко:
« Любовь коварна. Судьба жестока».
Желтый, как фонарик,
« Чик-чирик, – на ветке плачет, –
Зачем же все сложилось так,
Ах, если бы иначе!»
Смолкли трели, и нет возврата!
Мечты сгорели в огне заката.
Желтый как фонарик,
« Чик-чирик!» – певец печальный,
Лови последний слабый луч
И пой куплет прощальный.

Девчушка оторвалась от мяса, прижалась ко мне. И, погладив по растрепанным волосам, тихонько прошептала:
- Не плачь, дяденька Лис! Все пройдет!
- Откуда она узнала?
- Увы, сие истории и памяти моей не ведомо.
И тут я замечаю, что в кафешке тихо. Все развеселое собрание дам и господ смотрело на меня со смесью страха и восхищения.
- Члены этой полусветской вечеринки даже в каких-то мемуарах писали, о « таинственном незнакомце», который пел «с легких акцентом».
- Так я для девчушки пел, чтобы как-нибудь ее утешить. А не для компании поистрепавшихся на чужбине бездельников. Больше ничего для нее не мог сделать. Понимаете, быть добрым за чужой счет (в частности, за счет приемного отца) – это не порядочно. Су Джону и со мной хлопот достаточно. Как минимум, старик будет не в восторге. Девочке, чтобы вырасти здоровой, нужна любовь и забота, только откуда они возьмутся? Будет только раздраженная опека старого эльфа, которому подопечную откровенно навязали. Причем навязан именно я.
- Между прочим, на эту мелодию чего только не насочиняли…
- Меня не задевает. Я даже не уверен, что сам сочинил песню, а не слышал ее где-то.
Едва малышка сумела заднюю ножку обглодать, как мамашка нарисовалась.
- Возмущалась?
- Два раза. Я девчушке еле успел остатки кролика в какие-то бумажки завернуть. Малышка меня поняла: мясо взяла и скрылась из видимости. Ее маман, ничтоже сумняшеся, брезгливо сбросила на затоптанный пол косынку дочери. Пару раз прошлась по ней, приноравливаясь, как половчее захомутать вреднючего оборотня. Так, как будто все в порядке вещей, села мне на колени, нацепила на меня какую-то куртку и, бесцеремонно копошась в моей тарелке ( я в шоке!)
- Что же Вас, Воль Реон, так сконфузило.
- Во-первых, мы с этой дамочкой, в интимных отношениях не состояли, чтобы публично демонстрировать интимные жесты: обниматься, целоваться, садить ее на колени, есть из одной тарелки и прочие. Не говоря о том, что это просто неприлично. Во-вторых, я лис-кумихо, существо из породы псовых. Мне неприятно, когда кто-то таскает еду из моей миски…
- Но Вы же сами….
- В том и дело, что я сам поделился мясом с голодным детенышем: святое дело. А вот взрослая дамочка, которая сама лезет немытыми руками в тарелку…. Не возбуждает…. И потом, брезгливо сброшенная вещь дочери. Я – частично зверь, и часто вижу то, что не хотят показывать. Слова могут обмануть. Но тело-то не лжет. И этот жест довольно наглядно говорит о том, как это дамочка на самом деле относится к девочке. Знаете, Су Джон, мне не родной отец. И я часто огорчал его, не всегда слушался, спорил, откровенно забивал на его советы. В общем, идеальным сыном ни разу не был. Но вот не замечал за ним привычки пинать или топтать мои вещи. Даже в воспитательных целях. Да и у меня ни разу не возникало такого желания, даже когда я злился. Во всяком случае, в сознании.
- Как я понял, развязность дамы Вам не понравилась.
- Абсолютно, как говорит Кан Чи, от слова «совсем». Однако, приняв мой ступор за согласие, тетеха начала громко восхищаться: «Как Вам эта куртка идет, как на Вас сшита!», « У Вас такое благородное, аристократичное, мужественное лицо», « Очаровательная фигура юного варвара» (не хилый такой юноша о полторы тысячи годиков (по человеческим меркам лет сорок – сорок пять –в любом случае, не мальчик)). Я, под восторженные возгласы дам полусвета, перенес даму на соседнее кресло:
- Не соблаговолите ли Вы, о, милостивая государыня, объяснить мне, темному эльфу, чем вызван столь бурный восторг? На мне узоров нет, цветы не растут!
Та пустилась в пространные рассуждения, что эльфы –это такие милые маленькие существа с крылышками. А здоровый мужик под два метра ростом как-то не вяжется с понятием «эльф». Хотя про эльфов ее и не спрашивал. На что я ответил дамочке, пока она опять в стихи не ударилась:
- Мадам, заберите. Знаете, я не настолько нуждаюсь. Вы эту курточку сначала подарили своему любовнику, а потом, у него же, тяжело больного, отобрали. Потому что тот уже не мог более Вас содержать и Вы в нем вовремя «разочаровались». Высочайшие отношения! Цена вашему благорасположению – потрепаная куртка. Даром не надо такой «любви»!
- Не очень-то и хотелось! Хамило остроухое!
- Да отстаньте от меня со своими фантазиями! Вас нимало не смутило, что посторонний мужчина подкармливает Вашу дочь. А ничего, что завтра ее приманит какой-нибудь педофил? Сами-то ни в чем себе не отказываете, а дочь голодом морите. Это в моем понимании со словом «мать» не вяжется. Тем не менее Вы – мать, очень жаль, что только биологическая. Лучше бы Вам эту куртку продать и купить дочери на зиму пальтишко. Или поменять на пальто для ребенка. Но не лелеять память о собственном предательстве.
- Как Вы смеете! Да что Вы сами собой представляете! Вы – жалкий, неотесанный, грубый солдафон! Вы даже не представляете, кем пренебрегли.
- Сударыня! Я Вас не знаю и знать не хочу! Не я к Вам приставал. Сидел себе тихонько в углу, жевал кролика, никого не трогал. Вы сами ко мне привязались. С чего Вы взяли, что Вам тут что-то отломиться? На бедность подать могу. Дочку забрать могу, как только вылечусь – Вам она только мешает. Просто на данным момент я не здоров, и не могу гарантировать ребенку безопасность. Был бы здоров – забрал бы прямо сейчас. А вот Вас тащить на себе всю жизнь, сколько боги мне отмеряли, не буду. Вы взрослая (во всяком случае, по паспорту) и здоровая дама, которая в состояние заработать себе на миску похлебки и угол. Лишние деньги нарисуются – так я лучше с приемным отцом поделюсь, сыну помогу, внуков чем побалую. Тратить деньги и нервы на потасканную тетеху сомнительной нравственности противно.
- Какой Вы, однако, сердитый юноша! Вас зовут Влад?
- Извините, но я Гу Воль Реон . Это что-то меняет?
- А я - Марина, будем знакомы, Валерион. Вы из Голландии?
- Какая разница, откуда я и зачем. Я вам чистым французким языком (не зря полгода бился) сказал, что не желаю иметь с Вами знакомства. У меня на то нет ни денег, ни желания. Будь желание, деньги, естественно, нашел бы. Но Вы, мадам, мне не симпатичны даже чисто внешне. Мне нравится другой типаж внешности дам, чуть поупитанней. И те, у кого корона чуть поскромнее.
- Хамишь, парниша! Ты, Валерион, предлагаешь мне наесть телеса, как деревенской бабе?
- Мадам, глупая затея – переделывать другого человека под свои хотелки. И уж тем более не умно перекраивать себя под хотелки другого. Не думаю, что Вы испытываете недостаток ухажеров. Поймите, я не тот, кто Вам нужен. Не молод, посредственной внешности, не очень богат и никому не известен, к тому же не идеально здоров. Со мной Вы даже свое тщеславие потешить не сможете. Тем более я не тот, кто возьмется решать Ваши проблемы. Свои бы разгрести. Отстаньте от меня. Обратите внимание на более перспективных кавалеров.
- Сам, можно подумать, ангелочек с крылышками…
- Мадам, не с крылышками. С хвостами, числом до девяти, и далеко не ангел. Только Ваши душевное убожество и махровый инфантилизм даже мне отвратительны! Жаль, что людям не просто их разглядеть под кружевами словоблудия. Переспать по хорошей пьянке, когда допиваешься до потери брезгливости, можно. Благо, что страховка покрывает лечение «Букета Венеры». А семью строить и детей заводить не надо. Всех благ, Мадам!
Встал и ушел спать. А девчушка долго смотрела мне вслед. Был бы здоров – забрал бы с собой. Мать только вздохнула бы с облегчением. Ей эта девочка только обуза. Но я боялся самого себя, вдруг меня накроет и девочка погибнет. Вдруг я сам себя порешу в припадке безумия. Вешать на Су Джона еще один объект заботы и воспитания считал непорядочным. Ладно, Кан чи он удачно пристроил. А с девочкой вдруг не получится? В конце концов, это дитя человека, не щенок и не котенок.
- Котят и щенков тоже нельзя бросать на произвол судьбы.
- Так я и не говорю о том, что котенка или щенка можно отдать кому попало, лишь бы с рук сбыть. Или выкинуть на улицу за ненадобностью. Я о том, Сергей Петрович, что ответственность опекуна несоизмерима. Вообще считал, что я не вправе брать на себя ответственность за дитя, пока не смогу отвечать за себя.
- Так вот это и доказывает, что с психикой подобных персонажей, особенно в части нравственности – явный непорядок. Если у Вас, Воль Реон, даже до попадания в руки Ивана Арнольдовича и Зинаиды Павловны, была критика своего состояния. Вы понимали, что нездоровы и Вам нужна помощь. Вы понимали, что во время приступа можете быть опасны. Вам не все равно на чувства близких. В частности, приемного отца. Вы понимали, что в случае непоправимого (как то смерти или полного распада психики) бремя заботы о девочке легло бы на его далеко не юные плечи. Вы бы не стали отбирать у той же Со Хве свои подарки. В частности, одежду и украшения.
- Ну это было бы верхом скотства. В конце концов, в том, что наш брак закончился скверно, в больше степени я сам и виноват. Не шестнадцатилетнюю же девчушку винить в том, что она растерялась и запуталась. Зинаида как-то сумела мне показать ситуации с точки зрения матери Кан Чи. Действительно, девочка, которую готовили быть хозяйкой богатого дома, из-за интриг подлеца потеряла все: отца, мать, брата, любимую служанку, собственное достоинство и доброе имя. Ее продали в дом увеселений. Ее уволок в горы какой-то мутный тип ( в моем лице).
- Почему мутный?
- Что она обо мне знала? Какой-то странный мужичок, живет один в горах, на что живет – не понятно. Почему прячется в глуши – не ясно. Первое, что на ум приходит – разбойник. Всю жизнь мечтала быть женой разбойника, надо полагать! Мало того, этот тип настырно ее добивается. А других-то нормальных и нет. Бедной девчушке ничего другого и не остается, как ответить на ухаживания. Уж лучше любящий разбойник, чем наглый негодяй, упивающийся своей властью и смотрящий на нее, как на кусок мяса. Потом узнает, что муженек, которому она так доверяла (иначе не допустила бы его к телу) – форменное чудовище, который, к тому же еще и врет ей на каждом шагу. В общем, Со Хве понять можно. С благими намерениями врал, но ей-то от этого не легче.
- Воль Реон, Вы даже будучи не совсем здоровым, не нарушали границ дозволенного и вели себя достойно. Вам никто и ничто, кроме собственной честности и порядочности, не помешал бы взять у той же Со Хве желаемое силой. Не заморачиваясь ее согласием.
- Я, конечно, зверь. Но не конченная тварь, чтобы силком навязывать женщине, тем более девушке, свою далеко не выдающуюся, наследственность. И принуждать ее к тому, что ей не хочется. Хотя бы потому, что от любви из под палки не много радости. Давать женщине что-то, а потом отбирать…. Зачем давал, спрашивается, если жалко?
- Вас в тот день тяжело ранили.
- Вот если бы не ранили? Допустим, не впал в кому. Для чего отбирать-то? Если я лишился любимой женщины, разве тряпки, которые я отобрал (великий подвиг совершил – справился со слабой женщиной-человеком (добро бы с лисицей)) меня утешили бы? Удержать? Но если женщина решила уйти, то уйдет голая и босая, пешком и даже ползком. Лишь бы подальше от лживого чудовища! Практического смыла тоже нет  : я мужчина и женская одежда мне не нужна. Появится другая дама: я не такой нищий, чтобы одевать свою женщину в обноски. Смысл?
- А наказать изменницу?
- За что? Зато, что я сам дурак? Во-первых, Со Хве мне не изменяла. Мало она по моей милости слез пролила (пусть я не хотел ее страданий, но виноват-то в них я: я лгал девчонке о судьбе ее близких, умолчал о том, что я эльф-кумихо). Я напугал ее своим превращением. Давай унижу напоследок. Если мне сделали больно, это не означает, что я имею право поступать по-скотски.
- Зато эти дамы и господа такими мелочными впросами даже не заморачиваются: « А что такого?». Подумашь, изменила! Подумаешь, предал! Дело-то житейское. У господ псевдо-интеллигентов границы дозволенного настолько размыты, что им же самим жизнь и отравляют. Когда их бьют за это предательство – экзистенциальная обида: « А нас-то за что!». Даже у талантливых, и местами гениальных, критики ни к своему состоянию, ни к своему поведению нет.
- Еще бы! Дамочка, которая мне навязывалась, вообще жила на деньги одной поклонницы ее таланта. Не особенно интересуясь, была ли сама означенная поклонница сама хоть раз на курорте, досыта ли ест. Только попеняла, когда «иждивение» прекратилось.
- Вам, Воль Реон, это кажется диким?
- Не то слово. Есть двое взрослых людей, родителей ребенка. Взрослому здоровому человеку жить, надеясь на подаяние – стыдно должно быть!
- Воль Реон, эти существа такие слова, как «стыд» не помнят. Скитаются по планете дети в телах взрослых мужчин и женщин. И не сказать, что совсем пропащие, но отсутствие нравственных ориентиров делают из них аморфных созданий, плывущих по течению.
- Не мне об этом судить. Но Вы правы. Лучше и не сформулировать.*