Scaffale или Путешествие по Книжной Полке

Ночь. Тихий шорох, будто кто-то простукивает стены в поисках сокровищ, только… Изнутри. Это далеко не впервые.
Шорох повторяется. Я встаю с кровати. Тишина. Слышно только мерное тиканье часов. Без пяти минут двенадцать. Я раздосадована – если сейчас не лягу обратно, то придется ждать еще десять минут, в двенадцать нельзя.
Подхожу к окну. На улице беззвучно падает снег, укрывая землю белым одеялом. Бледная луна едва светит, отчего снег сказочно переливается. Открываю окно, впуская морозный ночной воздух в комнату, становится холодно.
Спустя какие-то пять минут температура в комнате почти сравнивается с уличной. Я спешу закрыть форточку – у меня нет ни малейшего желания оставшиеся дни каникул проваляться в кровати с температурой под сорок. Но, вдруг, взявшийся из неоткуда, поток холодного воздуха врывается в комнату.
Я зажмуриваюсь. Перед глазами все плывет, голова кружится, такое ощущение, что в моей комнате тоже идет снег. Так и есть. Колючими хлопьями он опускается мне на голову, плечи, колени. Постепенно хлопья все увеличиваются и увеличиваются. Одна снежинка приземляется мне на ладонь. Я поражена – она просто огромная! Тонкие грани будто стеклянные, сама снежинка имеет форму четырехугольной звезды, похожа на компас. Рядом со мной приземляется еще одна, она совсем не такая, как предыдущая, почти круглая с ажурным кружевом внутри.
Постепенно снег перестает идти, исчезает бесследно, не оставляя даже капелек воды. Я поднимаюсь с пола. Чувства и мысли, бесконечным потоком хлынувшие в меня, невозможно описать словами.
- Это как? – единственное, что сорвалось у меня с языка. Моя комната увеличилась. В десятки раз. Нет, я, конечно, хотела супер огромную спальню, но не такую, что в нее вдоль и поперек Останкинская телебашня поместится!
- Самому интересно, - неожиданно услышала я приятный мужской голос за своей спиной.
«Отлично, теперь я еще сама с собой мужским голосом разговариваю!» - поздравила саму себя я, оборачиваясь.
Представший предо мной, как оказалось, мысли мои прочитал.
- Скажем так, меня по-разному называли, но чтоб внутренним голосом – это что-то новенькое, - тут же последовал ответ.
- Прошу прощения, обозналась, - сконфуженно произнесла я.
Но как моя комната стала настолько огромной? А, быть может, это не она увеличилась, а я уменьшилась?
- Оооо, ну, тут все просто… - начал было граф, но я перебила его.
- Я не просила Вас мои мысли читать! – не люблю, когда кто-то, кроме меня, знает, о чем я думаю.
- Я прошу прощения, но это невозможно. – с невозмутимым выражением лица произнес Монте-Кристо, глядя на меня – Мы же в книге. Все, что написано, видно и вам, и мне, и остальным.
- Как – в книге? – я тут же вскочила на ноги.
Мы находились в пещере. Она освещалась тусклым светом факелов, горящих в нишах стен пещеры. До сводов пещеры свет не доставал, а потому создавалось ощущение, что им нет конца. Разбойники спали, прислонившись спинами к стенам пещеры. В небольшой пещере, выходившей из этой, сидел предводитель разбойников, Луиджи Вампа. На его коленях покоилась открытая книга. Он читал, вдумчиво перелистывая страницы. Стояла тишина, лишь было слышен тихий звук, возникающий, при перелистывании страниц.
- Но как я тут оказалась? – нарушила тишину я, Луиджи на секунду оторвался от своей книги, но, увидев рядом со мной Монте-Кристо, вновь увлекся чтением.
- Не знаю, честно говоря, - пожал плечами главный герой романа, и вновь воцарилась тишина.
- Скажите, граф, где мы находимся?
- На Букшельфе.
- Понятно.
На самом деле, ничего не понятно! «Букшельф» – это по-французски «книжная полка». Значит ли это, что я сейчас нахожусь на своей собственной книжной полке среди книг?
- Да, если хотите, я могу показать вам Букшельф, - вновь прочитал мои мысли Монте-Кристо.
- С превеликим удовольствием – граф кивнул, направляясь к противоположной стене пещеры, я следовала за ним. Короткая вспышка, и мы оказались на улице. Из дома напротив, построенного в стиле эпохи Возрождения, стремглав вылетела золотая шкура барана: «Золотое руно!» - догадалась я. За руном, перескакивая через прохожих, в летающих сандалиях «выпорхнул» Персей.
- Греки совсем стыд потеряли, – прокомментировал короткую алую тунику древнегреческого героя Дантес.
- Тогда у них все так ходили… - попыталась оправдать Персея я. Граф что-то хотел возразить, но страницы слегка приоткрытой книги затрепетали, и оттуда вывалился юноша лет восемнадцати-двадцати трех.
- Граф! Как вы могли! – начал было он, но, увидев меня, поклонился и, немного снизив тон, продолжил – Почему вы не сказали мне, что собрались путешествовать по Букшельфе, тем более со столь прекрасной дамой?
Монте-Кристо нахмурился, ничего не отвечая.
- Кто вы? Откуда вы? – допытывался юноша.
- Пеппино, уймись, она – хозяйка, - холодно произнес граф, останавливаясь и сверля ледяным взглядом паренька.
- Да вы шутите, граф! Хозяйка она – во! – тут Пеппино сделал характерный взмах руками и подпрыгнул, пытаясь показать мой рост.
- Это хозяйка, - еще раз произнес Монте-Кристо, идя вперед, я последовала за ним.
- Ну, хозяйка - так хозяйка! – поспешил согласиться юноша, быстрым шагом направляясь за нами.
Улица то расширялась, то сужалась – в зависимости от ширины домов. Каких тут только не было домов! И причудливый фарфоровый чайничек – дом Алисы, Безумного Шляпника, Белого Кролика и остальных; и огромный Тадж Махал – сборник восточных сказок; и гора Фудзияма – мой гид по островам Японии; и даже китайский дракон с оскаленной пастью и пушистой гривой, словно у льва!
- Букшельф! Букшельф! Да здравствует Букшельф! – надрывался рядом со мной Пеппино.
Глядя на лицо графа, я все лучше понимала, что рано или поздно, добровольно или насильно, но Пеппино замолчит.
Монте-Кристо вышел из терпения тогда, когда к нему подошел поздороваться Бильбо Торбинс, но никто, даже сам хоббит, ничего не услышал, кроме истошных воплей Пеппино, называемых пением.
Даже не удосужившись снять перчатки с холеной руки, Монте-Кристо отвесил неслабый подзатыльник парнишке, и пение тотчас же прекратилось, зато послышались обиженное сопение и бормотание.
Ночь подходила к концу, за окном уже забрезжил рассвет, а мы все гуляли по улицам Франции, Италии, Германии, Китая, Японии и многих других стран, называемым тут «Букшельфом».
Пару раз я слышала слова «Скафалетт», «Буккэйз» и, так же, «Букшельф», видимо, обозначающие эти улицы.
Закричали петухи, и все исчезло.
Проснулась я оттого, что неприятно дуло в щеку. Открыв глаза, я обнаружила себя сидящей на кресле у окна. Подушкой мне в эту ночь послужила книга «Граф Монте-Кристо», открытая на последних страницах.
Я заметила, что окно слегка приоткрыто, а потому, привстав на цыпочки, тут же закрыла его.
В уме всплыло слово «Букшельф». Улыбнувшись, я взяла книгу в руки и подошла к книжной полке. Поставив книгу на ее место – между «Тремя Мушкетерами» и «Властелином Колец», я заглянула под полку. Там на этикетке было написано: «Scaffale. Il made in Italy.» - вот, откуда еще одно название – «Скафалетт».
Я улыбнулась и, подмигнув своему отражению в стекле окна, поспешила вниз.