Возмездие из-под земли. Часть 4.

...Иван Иванович Хомутов завершил связь со штабом народных ополченцев, отошел от подворья, озаренного пламенем горящего бронетранспортера и, став под высокую развесистую акацию, достал сигареты и коробку спичек.
Закурил.
Ему требовалось успокоить нервы перед ответственным делом - самым ответственным за сегодняшний день, тем, ради которого он шел сюда.
И снова это было курение в пол-тяги, как недавно дома, ибо "Беломор" был крепким, а замутнять мозг он не хотел... И он не столько курил, сколько вдыхал запах цветущей акации, запах расцветшей по соседству сирени, недавно скошеннной травы... Конечно, к этому "букету" ароматов, обычному для села, примешивался смрад горящего БТРа, но его Хомутов отсекал на уровне сознания...
Эта "медитация" продолжалась минуты две.
Затем в БТРе стали рваться патроны в запасных укладках, а, может, и в автоматах нацгадов. И Хомуутов решил, что пора уходить.
Он прошел несколько метров вдоль нарузной стороны низкого и редкого досчатого заборчика, затем, отсчитывая шаги от люка, из которого недавно выбрался, пошагал вперед.
Он уже видел отсюда освещенную несколькими прожекторами двухэтажную постройку сельского клуба - небольшое и безыскусное здание с несколькими колоннами у входа, аляповатой лепниной у краев двускатной крышип и выцветшими плакатами советских времен на стенах.
Прожектора, лучи которых нервно ползали по стенам здания, очевидно, были включены на стоявшей у здания бронетехнике нацгадов. Иногда то один, то другой из них опускался со стены здания и стелил свой луч по открытой местности вокруг клуба, описывая полукруг с центром в точке крепления фонаря.
Взяв в уме здание клуба, ставшего штабом нацгадов, за ориентир, Хомутов подумал: "Боитесь, сволочи!! Земли, неба и самих себя уже боитесь!! Боитесь вы, что за кровь невинных и безоружных, которую пролили вы и ваши хозяева, воздастся вам!! Правильно, с..ки, бойтесь!! Ибо на Земле ни один грех не остается безнаказанным...".
Думая так и шагая, держа направление на штаб Нацгвардии, Хомутов, не без оснований, искал глазами следующий люк, ведущий в подземный коридор.
Он также, не без оснований, сразу отказался от мысли воспользоваться тем же люком. который покинул недавно - во-первых, от взрыва двух гранат невдалеке от люка, наверняка, произошло обрушение кладки и тоннель был завален битым кирпичом и землей. А во-вторых...
Тот колодец, бывший "домом" двух бомжей, теперь стал и могилой для них, разорванных в куски взрывами гранат... А тревожить могилу - это был бы страшный грех...
Конечно же, следующий люк он, вскоре, обнаружил.
люк тоже был без крышки - Хомутов не удивился этому, так как еще с конца девяностых, когда премьером, в первый раз, стала Тимошенко, воровство люковых крышек не прекращалось ни на день.
Он вытянул из люка насованные туда кем-то ветки бузины, служившие указателем на открытый люк для тех, кто ездил по этой растоптанной колхозными "ЗиЛ"ами грунтовке, сел на край колодца и свесил ноги внутрь.
Колодец был глуюоким, но на дне он увидел задвижку с массивным маховиком, похожим на баранку, на который можно было встать.
И через минуту он уже встал на край этой "баранки", а еще через минуту - уже протиснулся между массивной задвижкой, отходящими от нее трубами и краем кирпичной кладки коллектора - и оказался внутри.
Отсюда можно было двигаться прямо к зданию клуба - зданию. ставшему вражеским штабом...
И Хомутов, ускорив, насколько это было возможно, шаг и переключив свою "коногонку", снова, на дальний свет, пошагал по кирпичному коридору вперед. Ведь это только казалось, что времени впереди у него еще полчаса.
На самом деле. с учетом пути и времени, которое потребуется на установку взрывного устройства, у него было в обрез.
С самим взрывным устройством, собранным специалистами разбомбленного недавно налетевшим Су-24 Института Электротехнолгогий, Хомутов уже ознакомился.
Оно сейчас холодило сквозь брезент рюкзака его спину и давило на нее тяжестью своих шести килограмм.
Это был покрашенный серой шаровой краской алюминиевый плоский кейс, размером, примерно, сорок на сорок сантиметров; на верхней плоскости его, посредине, находилась параболическая круглая выемка, на нижней - три "ноги". сделанные из тонкого арматурного прутка. На одной из боковых граней кейс имел экранчик и три металлических, похожих на заклепочные головки, кнопки.
Кнопки, ничем не помеченные - "Смотри, не перепутай, Кутузов!", но запуск уже настроенного этими кнопками таймера бомбы, слава богу, запускался кнопкой на брелоке от дешевой автомобильной "сигналки", который лежал отдельно в небольшой картонной коробочке... Начинкой взрывного устройства служило некое синтезированное взрывчатое вещество, сходное по свойствам с известным "пластидом"... и, как понимал Хомутов, его там хватит, чтоб обрушить все здание клуба вместе с находящимися в нем командирами Нацгвардии куда-то в тар-тарары...
Припоминая эти технические детали, Хомутов, почти плотоядно, ухмыльнулся...

Тоннель, между тем, повернул вправо - и в свете "коногонки" стало видно место, где часть труб из коллектора вертикально поднималась вверх и исчезала в серой замшелой бетонной плите - нижнем перекрытии здания сельского клуба...
Хомутов остановился.
Прислушался...
видимо, в этом месте плита, образовывавшая нижнее перекрытие здания, была не такой толстой, потому, что он, явственно, услышал звук шагов, громкие голоса...
Кто-то затянул "Щэ нэ вмэрла Украйина", еще два голоса, не в лад и не в ряд, подхватили...
Хомутов подумал: "Допелись вы, твари! Народ - настоящий хозяин на нашей земле.
Народ, а не его палачи. Так вот - знайте: народу надоели ваши выходки и он решил вас покарать...".
С этой мыслью он снял свой рюкзак, расстегнул "молнию" и извлек матово-серый контейнер-кейс площадью примерно, сорок на сорок сантиметров.
Повернув его верхней плоскостью - той, в которой была отштампована параболическая впадина, к плитам перекрытия первого этажа здания штаба Нацгвардии, он разложил снизу контейнера три ножки, сделанные из прутка-"шестерки".
Такое их исполнение позволяло подгибать их, осуществляя точную установку на месте подрыва.
И хомутов подогнул одну ножку, устанавливая взрывное устройство, как можно, более ровно.
Затем он занялся пультом таймера бомбы.
Он нажал крайнюю от экрана кнопку - и удерживал ее нажатой до тех пор, пока на экране не засветились четыре ярко-зеленых нуля.
Затем, с помощь двух других кнопок, задал время - сорок секунд.
И лишь затем отпустил первую кнопку.
Таймер остался незапущенным.
Экран продолжал светиться.
Хомутов вытащил из рюкзака небольшую картонную коробочку.
Достал из нее пульт от примитивной автомобильной "сигналки" турецкого производства - две кнопки, пластмассовая полоска-"чека", светодиод...
затем вытащил "чеку", дождался, пока мигнет и погаснет светодиод, нажал на кнопку с иконкой в виде открытого висячего замка.
В ответ на это на бомбе тоже мигнул и загорелся экран.
Хомутов положил брелок в карман рабочего пояса и поднялся.
теперь можно было выбираться наверх.
Он двинулся по коллектору дальше вперед - в поисках следующего колодца.
следующий колодец находился через полсотни метров.
Он был глубок и Хомутову тяжело было бы выбраться из него самому - но помогла счастливая случайность и дружеские руки, которые протянулись в колодец и, сначала, приняли рюкзак ополченца, а потом помогли, без видимого усилия, выбраться и ему самому.
Уже на поверхности, пожимая ему руку, парни с георгиевскими ленточками на рукавах представились.
Одного из них звали Серегой, а другого - Владимиром.
Они провели его до стоящего в близлежащей лесополосе "УАЗ"а-"головастика".
Его, как раз, накрывали маскировочной сетью.
Рядом стоял еще один "УАЗ", "таблетка", уже замаскированный.
Хомутов обратил внимание на заклеенные глухой черной тонировочной пленкой фары и "поворотники" "УАЗ"ов.
Владимир, проследивший за его взглядом, пояснил: "Чтоб не бликовали...".
Хомутов понял его.
Затем к ним подошел еще один боец - высокий и худощавый, смуглокожий, с прямо-таки ярко-черными глазищами и камуфляжной банданой на курчавых черных волосах. Назвался: "Отар. Отар Домаев. Я командующий группой, товарищ Хомутов.".
Затем произнес: "Значит так. Группа у нас небольшая, удар наносим компактно. Захватываем только "Бук", он нам нужен. Остальное - палим. Пленных не берем. Бить всех насмерть, одиночными выстрелами и так, чтоб два раза не перебивать.
Уходим по окружной, там нас будет ждать "КрАЗ" с "тралом", на него погрузим ЗРК, иначе на гусеницах слишком долго будем топать. Вопросы есть?".
Несколько бойцов ответили в один голос: "Вопросов нет!".
Хомутов пожал плечами, затем сказал: "Вам, конечно, карты в руки... Когда начинаем?".
Отар - а и имя и акцент и речевые обороты выдавали в нем для Хомутова чеченца, ответил: "Сейчас.".
Затем негромко скомандовал куда-то под деревья: "Роман, Игорь - вертолеты ваши. Не забудьте снять пленку со скотча, когда будете бомбочки крепить. все, пошли!".


Затем повернулся к Хомутову, обратился к нему: "Как только ребята вернутся - взрывай штаб к едрене фене!".
Тот молча кивнул в ответ.
В это время под теми стволами деревьев зашелестело - и, приподняв еще одну маскировочную сеть, из-под нее вырались двое бойцов с небольшими сумками через плесо и чеченскими автоматами "Борз" на ремнях на груди. Миг - и они уже, пригнувшись, исчезли среди высокой пшеницы, направляясь к стоявшим на поле вертолетам нацгадов.
Хомутов спросил командующего группой: "Сколько у вас еще бойцов?".
Отар ответил: "четырнадцать человек.".
Слесарь спросил: "Это мало?".
Отар спокойно ответил: "это не много. Петрович наказал беречь людей. Ведь каждый активный боец сейчас на счету.".
В это время он увидел, как Роман и Игорь осторожно, из-под брюха вертолетов, прилаживают к пилонам для подвески НУРСов "вертушек" свои бомбы.
Три вертолета - два Ми-24 и один Ми-8 - были заминированы очень быстро - и так же быстро бойцы вернулись назад.
В руках у них Хомутов увидел два небольших пульта с короткими черными антеннами.
Один из бойцов отрапортовал: "Готово, Отар.".
Тот повернулся к Хомутову и сказал: "ну все. Работай!".
Хомутов глубоко вдохнул-выдохнул, как делали перед началом спарринга любители восточных единоборств и нажал на кнопку на своем брелке...
Крашенное в темно-красный цвет здание клуба казалось из-за своего цвета еще более темным. Тем острее оказался контраст между тьмой и светом. когда здание, на мгновение, осветилось изнутри; яркое пламя полыхнуло из всех его щелей.
Здание вздрогнуло, казалось, приподнялось над своим фундаментом - и тут же опустилось вниз - нелепо, кособоко...
В мгновение ока вылетели все стекла и до ополченцев донеслось раскатистое долгое: "Бу-у-у-у...".
Кто-то из ребят-бойцов присвистнул, а Отар сказал: "Да воздастся сынам Иродовым за грехи их! Рома, Игорь, работайте!".
и сейчас же те тоже нажали на кнопки на своих пультах - и возле узлов подвески вооружения на "вертушках" полыхнуло, трескуче грохнуло - и тут же на вертолетах сдетонировали НУРСы и боезапас в пушках...
В одну секунду три боевых вертолета превратились в исковерканные пылающие развалины, а их горючее огненными озерами выплеснулось на поле...
И их изуродованные останки еще заваливались набок - жутко, скрипуче, ка-будто, не рушился разорванный в клочья металл, а умирали какие-то огромные животные, - а Роман с Игорем уже доставали из кузова "головастика" тяжелый противотанковый "Фагот", а с фланга, вблизи разрушенного штаба, уже секли смертоносным огнем по уцелевшим "правосекам" ополченцы с автоматами.
Отар, сопроводив слова энергичным кивком головой, скомандовал: "Пошли!".
И они двинулись вперед.
Находившийся рядом с Отаром Хомутов спросил того: "Как тебя здесь зовут?".
Тот ответил: "Бесланец. От таких же бандитов, как ваши хунтаиты, у меня там сын погиб. И я понимаю тех матерей. которые в этой войне тоже потеряли сыновей. я не из-за денег сюда приехал. Я мстил там. и буду продолжать мстить здесь.".
Только сейчас Иван Иванович Хомутов заметил, что у Отара нет автомата.
Вместо этого в руках у Отара блестел длинный богато украшенный нож.