Возмездие из-под земли. Часть 6.

...Хомутов, конечно же, задремал под монотонное урчание «УАЗ»а. До города оставалось совсем немного километров, но еще оставалось сдать «Бук» на блок-посту группы Хромова — который, естественно, носил прозвище «Хромой». В процедуре сдачи зенитного комплекса Мван Иванович Хомутов мог бы и не участвовать, потому Отар не был против того, чтоб тот вздремнул.
И тот же Отар вынужден был разбудить его тычком локтя в плечо.
Слесарь-ополченец проснулся — и Отар сразу показал ему сквозь ветровое стекло на небо впереди.
Дорога здесь шла на подьем. И Хомутов увидел на фоне темного неба длинные горизонтальные сполохи... Не потребовалось спрашивать командира группы о том, что это такое — Бесланец сам одним словом, коротко, сказал: « «Град»...».
Хомутов уже и сам понял это — он видел, как стреляли американские «Валькирии», установки того же типа, что и «Град»...
Он опустил дверное стекло со своей стороны — и услышал характерный звук — протяжный, шелестящий грохот — и вслед за ним — через какое-то время — раскатистый разрыв. Произнес: «С..ки... По городу кроют...».
Бесланец, в этот момент, уже поднес к губам микрофон установленной в «УАЗ»ике рации.
Произнес: «Все, тормозим, ребятки. Ждем меня, я дам команду двигать дальше.».
И тут же выключил рацию.
Второй «УАЗ» и тягач, прижавшись к обочине, встали.
«Таблетка», обойдя их, взлетела на подъем и остановилась.
Отар вышел из машины и поманил Хомутова за собой.
В ночи продолжали сверкать летящие ракеты «Градов», теперь было видно и место, куда они попадали — зарево в нескольких километрах резко очертило краем завод «Красная кузница», крыши жилмассива, прилегающего к заводу и каланчу старого здания пожарной охраны.
Минуту посмотрев на это, Бесланец произнес: «Надо связаться с другими блок-постами. Мы должны знать, где сейчас безопаснее въехать в город. Мы должны довезти «Бук»целым.».
Он снова подошел к «УАЗ"у, включил рацию, переключил волну и заговорил, называя прозвища командиров: «Хромой, Варлок, Питер, Берендей, Осама, Гюрза... прием... Как обстановка на постах? С вами на связи Бесланец. Повторяю: Хромой, Варлок, Питер...».
Первым сквозь треск помех пробился неизвестный Хомутову «Питер», с джигурдовской хрипотой заговорил: «Питер на связи, Бесланец, принимай: на посту открыто, «Грады» наблюдаем в районе сорок шестого училища, разрывы на заводе «Краксная кузница». От нас далеко. Авиация не летает. Как понял, сообщи?».
Отар ответил: «Понял хорошо.».
Следующим на связь вышел «Хромой», загудел в трубку своим низкочастотным голосом: «Хромой на линии... Ко мне можно подъехать со стороны трамвайной линии, авиации нет. Как понял?».
Бесланец ответил: «Хорошо понял.».
Отвечали и другие командиры. Из их слов Хомутов понял, что бой идет со стороны блок-поста группы командира, носящего прозвище Осама.
А Отар уже выключил рацию, заскочил в машину, подождал, пока захлопнется дверь и за Хомутовым. И сказал: «Сейчас подъедем к своим. Поведем группу через пост Питерцева. Питер открыт для проезда. Затем по Грибоедовской и Школьному бульвару подъедем к трамвайному депо номер три. От него недалеко — пост Хромого.».
Они развернулись на вершине холма, на который выходила в этом месте дорога, съехали вниз и подъехали к второму «УаЗ»у. В обоих машинах опустили стекла дверей, и Отар о чем-то заговорил с Владимиром. Затем, сохраняя прежний «походный ордер», машины тронулись вперед...
...Объездная дорога была пустынна.
Вскоре «за кормой» уже остались изрыгающие смертоносные ракеты РСЗО «Град» - при этом Хомутов успел пересчитать их. Их было четыре штуки и это ополченец, на всякий случай, запомнил.
Вскоре клокочущих огнем ракетных установок не стало видно за стеной лесмополосы, за которой находился сад колхоза «Советское знамя».
Объездная дорога плавно повернула вправо. Теперь они приближались к въезду в город со стороны картонно-бумажной фабрики, который контролировала группа Питерцева.
Пока ехали, Отар рассказал ивану Ивановичу: «Питерцев — сам из Питера. Воспитанник детдома.
Человек сложной судьбы — побывал и бандитом и ментом... в городе живет уже лет пять. Работал в инкассации. Когда началась АТО, приехал к штабу на своем деньговозе м другом. Друг погиб в тот же вечер на блок-посту у станции «Крыничная», Питерцев пришел с разбитого блок-поста и попросился снова на блок-пост. Его отправили на тиот пост, где он сейчас командует группой. А через два дня там погиб при штурмовке командир — прозвище Разбойник, фамилию я не успел узнать. Но штурм отбили, уже под командованием Питера. Так он там и остался....».
Хомутов тоже рассказал ему свою историю: «А я работал в ЖКО в своем районе. В первые дни войны этой начальник ЖКО сбежал. Контору закрыли, мы все записались в ополчение.
Я пришел записываться, когда, как раз, сбор командиров был — так что я узнал Гюрзу и Камрада — того уже в живых нет, собственно, Осама принял командование после него... «.
Водитель «УАЗ»а притормозил — здесь от дороги отходил изогнутый в виде английской буквы «S” съезд, уходящий от горизонтали вниз под углом градусов в семь, затем дорога снова поднималась вверх. Наверху, темным очертанием на фоне неба угадывалась массивная баррикада. Это и был блок-пост Осамы, на котором стояли, в основном такие же, как и сам Осама, бывшие афганцы.
Вскоре они подьехали к баррикаде. С нее на машины тут же направили три прожектора, один из которых медленно прошелся по «КрАЗ»у и «тралу» с зенитным комплексом.
Замолчали моторы. Бесланец вышел из машины и подошел к баррикаде. За ним, сопровождаемый еще несколькими бойцами, к блок-посту направился и Хомутов.
Им навстречу уже шли трое — два автоматчика с «Калашниковыми» и сам Осама — чернобородый и раскосо-глазый, такой же смуглокожий, как и Отар.
Он пожал Отару руку, перемолвился с ним на их родном языке, вполголоса... затем уже оба, снова, заговорили по русски.
Осама обратился к Отару: «Куда путь держишь, брат? Где такой игрушкой разжился?».
Тот ответил: «Под Успеновкой взяли. Хотя, если б не товарищ Мастер, не знаю, смогли бы ли... Крепко он помог... «.
Осама помолчал, подумал, сказал: «Да, я про него уже слышал, Петрович говорил по «Зелло»... Жаркий бой был? «.
Бесланец ответил: «Положили немало нацгадов... А у нас... Ленька погиб... Получил очередь из пулемета в упор... «.
Затем добавил: «Ладно, брат. Не могу задерживаться... Хромой на своем посту наш подарок ждет...».
Они опять перемолвились на чеченском языке...
Затем. Уже возвращаясь к машинам. Отар подал знак двигаться дальше...
Двинулись....
В городе было темно — не горели окна в домах, не горели фонари на столбах вдоль улиц... Можно было подумать, что в городе вообще нет электричества, если б не редкие включенные неоновые вывески на магазинах и кафе, которые еще работали. Группа Отара тоже двигалась без огней — даже на тягаче были выключены фары.
В руках самого Бесланца был маленький фонарик, его он и включал тогда, когда не хватало силы своих глаз, чтоб рассмотреть номера домов и знаки на улицах. И тот, кто увидел бы сейчас их автоколонну со стороны, никогда не смог бы сказать, что везет на своем прицепе тягач.
...Вот уже проехали улицу Грибоедовскую, миновали два брошенных посреди Школьного бульвара сожженных автобуса-»гармошки»,, «УАЗ»ы подпрыгнули на «лежачих полицейских" у школы номер пятьдесят три, а затем — уже пересекли трамвайные путя, отходившие от депо.
На путях все еще стоял сгоревший трамвай, сдвинутый одной стороной с рельс...
Потом издали снова стало различаться далекое сверкание летящих ракет — оно было теперь дальше, чем тогда, на дороге. Хомутов понял, почему сам Хромой рекомендовал подъехать к нему с тыла — хотя бандэровские РСЗО и были далеко. Но, очевидно, дальность стрельбы делала досягаемым блок-пост Хромого для их ракет. Это означало, что разгружать «трал» с «Бук»ом придется в темноте и, по возможности, в тишине.
На этот раз на баррикаде не зажигали огней.
Несколько человек бойцов Отара подошли к «тралу» и бережно опустили на землю его массивную рампу.
Косарь снова сел за рычаги ЗРК, на самом малом «газу» спустил «Бук» с прицепа.
Тесм временем Бесланец, Хомутов и Хромой — капитан Илья Васильевич Хромов разговорились.
Сначала к Хромову обратился Отар, сказал: «Ну, товарищ, принимай машину — она вам. говорят, нужна. Вот, передаем вам.».
Хромов ответил ему: «Спасибо, брат... У нас жилые дома рядом. Надо, надо стервятников отсюда отпугнуть... Жаль, ракет мало...»
Бесланец сказал: «Да, жаль... Но ничего. Если где еще достанем — привезем. Старайтесь, значит, не пугать, а бить сразу насмерть.».
«А другого выхода нет. Иначе они нас тут положат.» — чистосердечно произнес Хромов — молодой светловолосый и сероглазый парень.
К этому моменту Косарь уже поставил ЗРК под деревья поодаль от блок-поста, двое бойцов накрывали его маскировочной сетью.
Хромов спросил Отара: «Теперь вы куда?».
Ему ответил Хомутов: «В штаб. Группа должна идти на Луганск. Там сейчас тяжело. А нам надо получить снабжение и инструкции.».
Хромов помолчал, затем сказал: «Ну, ни пуха, робя...».
Через полчаса, попив чая с бойцами Хромова и застав окончание обстрела города «Градами», они отпустили тягач, заняли свои места в машинах и покинули гостеприимный блок-пост Хромого...
Путь до штаба оказался недолгим — из этой части города к нему вела всего одна прямая улица — проспект имени Двадцати шести бакинских комиссаров. И Владимир с Косарем гнали по этому проспекту, как заправские пилоты чемпионата по ралли. Истерзанный, изьязвленный воронками и выбоинами асфальт был для «УАЗ»ов «родной» средой.
В десяток минут уже долетели до штаба.
Еще когда машина подъезжала к штабу, Иван Иванович Хомутов заметил — в щели в заваренных железом окнах актового зала горисполкома пробивается яркимй свет. Это означало, что командир Дмитрий Петрович Донской сейчас находится в этом зале, ставшим его рабочим кабинетом и, наверное. Решает какую-то важную задачу по обороне города.
Он обратил на это внимание Бесланца — и тот согласно кивнул.
«УАЗ»ы затормозили возле самого входа в здание...
И тут слесарь-ополченец, уже выскакивая из двери «таблетки», увидел другой свет.
Он исходил от шести мощных фар, которые приближались по аллее, окаймлявшей площадь перед горисполкомом.
Иван Иванович хомутов прислушался. И понял — к штабу ползли два БТРа.
Он повернулся к подскочившему Отару, крикнул: «Быстро предупредите Донского!».
И саустя несколько секунд к штабу Ополчения уже помчался боец. В его сторону раздалась очередь из пулемета с одного из БТР,но боец успел вбежать в здание. Пулемет БТРа, словно, в отместку, прошелся по металлу, которым были заварены окна актового зала здания, оставляя в них рваные дыры. Свет в кабинете Донского погас.
А меньше, чем через минуту, с крыши здания и с газона перед зданием, под могучими вековыми елями, посаженными перед зданием, навстречу БТРам ударили лучи мощных прожекторов. Бронетранспортеры стали видны, как на ладони.
В это время из «таблетки» выпрыгнули двое бойцов с гранатометами, две гранаты ударили в передний БТР — и тот, истекая горящей соляркой из разбитого бака, остановился, весь окутанный пламенем.
Второй БТР остановили бойцы, охранявшие штаб, забросав его бутылками с «коктейлем Молотова». Но из остановившегося БТРа сразу полезли уцелевшие нацгады, затрещали автоматные очереди...
Хомутов выпрыгнул из «УАЗ»а, передернул затвор ПКМ — и через мгновение пулемет в его руках ожил, тяжело задрожал крупным ознобом, выбрасывая раскаленные гильзы...
Затем слесарь-ополченец услышал характерный хрюкающий рев, увидел зажженные, включенные на «дальний» свет фары.
Прямо на него неслась синяя «Волга» с «маячком» такси на крыше.
В какую-то секунду он понял, что неведомый таксист собирается сбить его...
Он отскочил на обочину дороги — и «двадцать четвертая» «Волга» пронеслась мимо, едва не сорвав бампер с «таблетки».
В пулемете, который держал в руках Хомутов, еще оставались патроны — и он пустил его в ход.
И, видимо, он попал — задние огни машины, горящие в темноте, вильнули, «Волга» зацепила правым бортом бетонную «тумбу» на углу возле здания, ее развернуло — и машина врезалась в угол здания штаба.
Иван Иванович Хомутов увидел, как из открывшейся водительской двери машины вылез водитель, шатаясь, сделал несколько шагов и остановился, держась за помятую крышу «Волги».
К нему уже бежали ополченцы.
В несколько минут внезапно начавшийся бой стих.
Две группы бойцов направились на разведку на близлежащие улицы, остальные привычно заняли свои места возле штаба.
А Отар, Косарь и Хомутов направились в кабинет Дмитрия Петровича Донского.
Когда они вошли туда, на столе у Донского горел аккумуляторный фонарь, пахло порохом и цементной пылью — и пыль эта еще висела в воздухе.
Командир поприветствовал их, сказал: «Ну, здравствуйте, молодцы!! Извините за некоторый бардак. Не моя вина, сами понимаете».
Затем добавил: «Сейчас свет починят... А вам — спасибо за работу. Все уже знаю — из Успеновки звонили... И... Ты понимаешь, Иваныч. Ты теперь имеешь свое прозвище.
В ополчении тебя будут знать, как Мастера. Ибо ты — и есть Мастер. Я в тебе не ошибся.».
«Служу Республике!!» - горячо отозвался на теплые слова командира Хомутов...
В это же время вспыхнул свет.
И в это же время с улицы в кабинет завели оглушенного взрывом так4систа.
Командир не стал ничего спрашивать у приведших таксиста бойцов.
Он вгляделся в лицо водителя «Волги», помолчал и произнес: «Аа... из ополчения сбежал, решил к нацистам податься? Ну и как там — за плату пашешь, или за идею?».
Прервался и, вдруг, «взорвался»: «Да какая, к б...м, идея!! все, с тобой разговоры кончились, Ужов! Все я уже знаю. И про «жучки», которые ты жвачкой на окна лепил, и про ребят, которых ты «слил», и про то, что сегодня ты сюда два «бэтэра» за собой притащил...
все!! Ты себе приговор подписал.».
И сказал, повернувшись к приведшим таксиста бойцам, уже спокойно, устало: «расстрелять. Только не под окнами...».
Хомутов, видя, как выводят приговоренного к казни врага, спросил Донского: «кКомандир, а ты точно знаешь, что он...?».
Дмитрий Петрович Донской, устало отмахнувшись, ответил: «Затк... Замолчи. Знаю. Знаю все. Только следствие оказалось коротким. И приговор обжалованию не подлежит. С предателями только так.».
Через две минуты снаружи раздался одинокий автоматный выстрел.
Командир произнес: «Все. Больше никого не «сольет».».