Таисия и Александр

Георгий Мак

















Таисия и Александр

Я – Александр! Но не Великий. В военные походы не ходил, чужие страны не завоёвывал, народы не подчинял своей воле. Сам с собой и то не в ладу. Но вот по Родной стране поездил, поколесил. Побывал на многих стройках – великих и обычных. Набрал за это время впечатлений, морщин, седин и тревоги о чём-то тайном – несбывшемся. Всё у меня легко укладывалось на душе и на сердце. Я жил, как песню пел, без оглядки и недосказанности. Ручей в лесу течёт себе, поёт свою песню журча, потом вырывается на равнины и вливается в большую реку, пополняя её водные запасы. Вот от таких ручейков наши реки и полнеют – становятся полноводными и судоходными. И уже в свою очередь служат людям. Вот и я, как ручей, жил и пел, пел и строил; - дома, мосты, заводы… Вносил свою лепту в общее течение жизни и Страны. Вот только свою жизнь не выстроил, дожил до седин и остался один. А тревога не зря таилась в моём сердце всю жизнь – была тому веская причина. Я пел песни жизни, песни Труда и Великой Страны, а песнь любви у меня не сложилась – однолюб я оказался, себе же, на беду. Да не корю себя я в этом. Но вот, отработал я своё и ушёл на заслуженный отдых. И взбрела мне в голову сумасбродная мысль, а не съездить ли мне на Родину, туда, откуда я родом и где оставил ту, которую полюбил и которая отвергла меня и полюбила другого. Наверняка уж у неё внуки, да и муж может ещё жив. Лишний я там буду. Но не мог сдержать порыва юной ещё души и сел на поезд. С Амурской области до моей Родины - Великого Новгорода, езды восемь суток. Было время всё вспомнить и перебрать, как перебирает гармонист лады на своей гармони, но уже на свой лад – без музыки и песни.
Всякий путь заканчивается. И встреча с тем, к чему ты шёл – неминуема. Вышел я из поезда на Новгородском вокзале рано утром, и не узнал свой город – преобразился в лучшую сторону. Но воздух сразу вспомнил, такой же влажный, лёгкий, исторический, и запах детских воспоминаний примешался тут же. От этого закружилась голова и я прямо упал на скамейку. Ко мне подбежал молодой парень и обеспокоенно спросил:
- Вам плохо? Может «скорую» вызвать?
- Спасибо, молодой человек! Не надо врачей. Это от воздуха родного голова закружилась… Шутка ли, сорок с лишним лет не был в родных краях. Всё по чужим скитался… - Я уже стал приходить в себя и уселся поудобнее.
- Да, срок немалый. Есть от чего голове закружится. – Участливо и понимающе сказал парень. Высокий, широк в плечах. Узок в талии. Волосы светлые – волной, как воды в Ильмене, когда буря разыграется. На Садко чем-то похож.
- Скажи сынок, - ничего, что я так, по-отечески?
- Нормально отец! Не напрягайся.
- Скажи, а Гостиница «Садко» ещё существует?
- Конечно, - весело ответил парень. Куда она денется-то. Ведь это один из наших брендов, после Кремля, разумеется. Бережём и поддерживаем на должном уровне. Там ведь по-прежнему всё больше иностранцы останавливаются. Как же нам свою Русь показывать гостям, как не через гостеприимство наше.
- А ты, смотрю, ловкий парень, с душой… всё понимаешь…
- Наверно потому, что работа у меня такая. Таксист я. Кстати – свободен. Может куда отвезти, так я с удовольствием.
- А что, - задвигался я на лавке, - отвези. Савино знаешь?
- Так я оттуда родом. Дом там у меня, у самой реки стоит. Утром встанешь, туман, ничего не видно, как молоко. С мостков удочку закинешь и тут же клюнет. За пять-десять минут на уху, а то и на жарёху к завтраку натаскаешь, пескарей, ершей, а то и какая покрупнее не крючок спросонок подсядет.
- Да…а…, вот оно, что получается. Растревожил ты мне душу ещё раз парень. Ты сейчас говорил, а я себя в это время видел. И речку, и туман, и мостки и ерша на крючке.
- Так Вы тоже оттуда?
- Не совсем… Я в самом городе жил, на кирпичном, знаешь?
- Да я здесь все закоулки проулки знаю.
- Ну а в Савино по случаю пришлось немного пожить… Ну что, поедем, раз такое дело. Ты на Родину и я на Родину.
Мы сели в такси и поехали по давно забытому, но до боли в душе знакомому городу. Тяжело на старости лет возвращаться в родные края. В сердце другая тревога закралась, и боль появилась. Я положил на всякий случай нитроглицерин под язык и спросил.
- Тебя как зовут то?
- Алексеем. Жена и друзья Алёшкой кличут.
- Александр… Александр Петрович – протянул я ему свою натруженную руку.
Мы уже проехали Кремль, мост через Волхов и катили плавно по утреннему шоссе среди густого полесья. Кустарники совсем близко подступали к дороге. И тут ничего не изменилось, заметил я, только лес немного другой, толи гуще, толи реже, уже не мог определить. Через двадцать пять минут мы уже свернули с основной дороги и подъезжали к центру села. Вот тут всё изменилось почти до неузнаваемости. Старая церковь, которая стояла справа, исчезла, и на её месте теперь стоял большой торговый центр. Автобусная остановка. Раньше здесь автобус не ходил. С дороги пешком шли в селу. А теперь вот, прямо к дому можно доехать. Алексей съехал на обочину и заглушил мотор.
- Ну что, Александр Петрович, какие планы дальнейшие?
- Да как-то и не могу пока сообразить. Всё так быстро и неожиданно.
- А вы не тушуйтесь. Я могу с Вами сегодня целый день быть. И по поводу денег не беспокойтесь. Вы теперь и мой гость тоже. И уж позвольте и мне к Вам проявить наше Новгородское гостеприимство. – «Да, прямо Садко, да и только».
- Спасибо. Не буду обижать отказом. Для начала я хочу погулять по селу осмотреться. Может кого из старых знакомых встречу.
- Ну и хорошо. А я тогда пока дом родной навещу, бабулю свою проведаю. А то уже больше месяца не приезжал… работа, работа. Да, кстати, Вам ведь негде здесь остановится, гостиниц тут нет и постоялых дворов тоже. Прошу к нам в гости. И отдохнуть и чайку попить. Пойдёмте, я покажу Вам наш дом, чтобы знали куда идти, как устанете. Он свёл меня с дороги на левую сторону. И повёл по тропинке мимо сельского клуба. Клуб был всё тот же и стоял на том же месте. Современный ремонт фасада нисколько не изменил его. Провёл другой тропинкой мимо маленьких сарайчиков, что ютились возле двухэтажного кирпичного двух-подъездного дома. В этом доме на втором этаже я и жил одно время сорок с лишним лет назад. Но сердце моё ёкнуло не от этого, а оттого, что мы уже подошли к дому который стоял у самой реки. И тут Алексей негромко сказал:
- А вот и мой, наш дом. – Он сказал тихо, а для меня как гром среди ясного неба. Ведь это тот самый дом, где жила моя возлюбленная. Вот у этого сарая, мы по вечерам миловались-целовались, звёздами любовались. В этой старой лодке, что лежала на берегу, часто сидели и рассуждали о жизни. – «Господи! Взмолился я в душе, неужели это твои проделки. Неужели… - я не мог даже про себя домыслить продолжение. – Нет, здесь, наверное, просто уже живут другие люди» - Пока я от шока приходил в себя, Алексей уже вернулся из дома и сказал:
- Хотел с бабулей Вас познакомить, да, наверное, на рынок ушла продавать пирожки и ягоды, клубника уже во всю зреет на огороде. Ну да ничего, пока вы гуляете, она к тому времени тоже вернётся. Алексей не заметил моего волнения, и я был рад этому.
- Спасибо, теперь найду. Пойду я ...
- Счастливо.
Я пошёл по берегу реки, что звалась «Савинка». Я шёл и смотрел на мутные воды реки и думал. Вот я и приехал. А дальше что? Нет, не хочу пока думать. Надо сначала увидеть его бабулю, скорее всего это будет другая женщина. Этим я успокоил себя и резво пошёл дальше. По берегу я дошёл до моста через Савинку, и поднявшись на дорогу очутился опять на главной площади. Постоял, осмотрелся. Заметил за углом Торгового центра лотки. – это, наверное, и есть рынок. Пойду гляну, надо что-нибудь к обеду купить. Да что-то и пирожков родных захотелось. Таких пирожков, как В Великом Новгороде не пекут больше нигде в Мире. Особенно они вкусные с картошкой, с морковкой и с луком с яйцами. По всей Новгородской губернии, вдоль дорог стояли импровизированные лотки-ящики, перевёрнутые вёдра, и продавались свежие и горячие пирожки. Их любили все, и местные и заезжие и иностранцы.
Первые три лотка были завалены зеленью с огородов. На других продавали молоко, сметану, сыры, творог, сливки и простоквашу. На многих лотках лежали и висели пучки высушенной травы. Новгородские женщины почти все знахарки, знали все травы и какая от какой болячки. А вот и пирожки. Запах – дурман! Вид – румяные, сдобные и пышные. У меня изо рта потекли слюни. Я сглотнул и понял, что голоден, с утра ещё ничего не ел.
- Мне пожалуйста пять пирожков… если можно, заверните… - Я и забыл, что век уже другой, и что вместо бумаги, теперь везде целлофановые пакеты. Женщина, что торговала пирожками, что-то перекладывала под прилавком. Услышав мою просьбу, тут же вынырнула из-под него и автоматически:
- Вам с чем, с картошкой или с луком с яйцами? – И посмотрела на меня. Подо мной провалилась земля. Небо рухнуло сверху, торговый центр закачался и прилавки поплыли над рекой, как во время густого тумана перевёрнутые лодки плывут высоко над рекой. Я еле собрался с силами, чтобы не упасть.
- Мужчина, - терпеливо повторила женщина, - Вам с чем пирожки? - Нет. Этот голос спутать невозможно. Даже годы не изменили этот тембр. Разве что стал немного гуще – женственнее. Я не мог забыть этот голос, он был со мной всю мою жизнь. И лицо…лицо моей Таи, милой, красивой, с глазами смородинками, с каштановой копной волнистых волос... И лицо я не мог забыть. Узнал бы из тысячи лиц.
- Таисия… - Вымолвил я почти шёпотом. Голос куда-то пропал. – Таисия, ты ли это… Не узнаёшь меня? – Теперь пришла очередь потерять равновесие Таисии. Она прямо-таки упала на стул, который стоял у неё за прилавком.
- Свят, свят, свят – Быстро перекрестилась она. – Не может быть… Александр!?... Да нет, - по-молодому, жеманно отмахнулась она полной рукой, и я успел заметить, что руки у неё по-прежнему красивые и белые, - Нет, не может быть…
- Таисия, да я это, я – Александр. Вглядись получше, - Вдруг испугался я, что она меня не признает. – Помнишь меня?
- Да как тебя забудешь-то, если занозой всю жизнь вот здесь сидишь, и она радостно и горько всплакнула по бабьи и ткнула себя рукой в полную грудь. – Узнала, конечно узнала. Да и как не узнать-то. Хоть и седой, а всё такой-же – красивый, интеллигентный! – И она улыбнулась. Толи чуду, толи счастью, а может сразу всему вместе. – Как ты… какими путями…сюда-то...
- Да вот, решил напоследок Родные места проведать. Жизнь коротка. А теперь уж и совсем немного осталось. Не удержал свой порыв… Ну и тебя хотел увидеть, узнать, как живёшь.
- Ой, да что это я дура старая, - спохватилась вдруг Таисия. – Маша, Маша, крикнула она соседке по лотку, - возьми и мой товар, может продашь. Ко мне тут…гость приехал...
- А, понятно. Иди. Погляжу уж, не переживай, - ответила Маша и больше никакого любопытства не проявила.
- Ну пойдём, пойдём, Александр, что мы тут-то стоять будем. Загляни ко мне на часок другой, коль приехал, поговорим… Пошли, тут недалеко. Дом то мой помнишь... у реки?
- Помню, как мне его забыть… не забыть мне его … - слова почему-то стали застревать в горле. И подкатил комок. Кое как я сглотнул его, и мы молча пошли той же тропинкой, и к тому же дому, что я проходил уже полчаса назад. Уже подходя к дому из калитки вылетел Алексей.
- А Бабуля! А я вот тут… И тут он увидел меня и с немым вопросом уставился на нас обоих.
- Алексей, это мой старый знакомый, вот приехал проведать родные места. А остановится ему негде, у него тут нет никого.
- А…Понимаю, понимаю… - «Ничего не понимаю» - Уже про себя.
- Так ты сходи на рынок, купи там чего надо. А я пока обед приготовлю и кормить Вас буду.
- Ага, я сейчас, мигом. – И убежал.
- Внук мой! – Гордо произнесла Таисия.
- Хороший парень. – Сказал я. – С душой человек. – Таисия недоумённо посмотрела мне в глаза.
- Так это он на своём такси и привёз меня сюда, прямо с вокзала.
-- Теперь понятно. – Улыбнулась она и спрятала улыбку, отвернувшись. – Он учиться на вечернем в институте иностранных языков. Хочет уехать за границу. Способный парень. И мне по хозяйству помогает. А то дочь с зятем уж больно занятыми себя считают, в год раз на недельку приедут, и то тогда, когда уже огород чист – осенью.
- Сейчас все дети такие, - поддакнул я.
- А у тебя есть дети? – Спросила она и внимательно поглядела прямо в глаза.
- Нет.
- Что так?
- Не вышло как-то.
- Ну ладно, разговоры потом, сейчас давай обед готовить. Поди голодный с дороги?
- Очень голодный, - не стал я лукавить. - Я почему-то стал чувствовать себя как дома. Это странное ощущение пришло вдруг, волной от Таисии и её красивого голоса. От её простых и домашних хлопот. Как будто и не было разлуки в сорок с лишним лет. Не было долгих мучений по поводу; - ехать не ехать. Не было долгого пути под несмолкающий стук колёс по рельсам. Как будто я на денёк другой отлучился по делам и вот – вернулся. Разве такое бывает? Да что об этот думать. Бывает, не бывает. В жизни всё бывает.
Вечером, немного охмелевшие от встречи и бутылки вина, что мы выпили втроём за ужином, мы сидели с Таисией в старой лодке.
- Эта лодка всё та же? - поинтересовался я.
- Да!
- Сорок лет, а ещё не развалилась.
- Расскажи, как жил, Александр?
- Жил… Отслужил и подался в глубь страны за деньгами и туманом. Работал на БАМе, потом осел в Городе, в Сибири. Оттуда в другой город, в третий. Я после армии заочно окончил строительный институт. Ну и стройки стали родным домом. Потом осел в Амурской области. Там встретил её. Поженились. Но через пять лет разошлись – не сошлись. И характерами и по другим статьям. С тех пор бобылём и живу. Вот и вся моя жизнь. А как ты тут жила?
- Да как жила… И хорошо и плохо. Ну ты знаешь, за кого я замуж вышла.
- Неужели – мой соперник и враг.
- Ну вот. Пожили десять лет. Родили двух детей, сына, старшой был и дочь через год. Сын в семь лет прыгнул на спор вот с этого моста, с которого, и ты прыгал. И попал головой на топляк. Схоронили. А тут через год, и Василий помер – инфаркт. Пил он много. Но не озорничал, ни разу даже голос на меня не повысил. А вот водочку возлюбил пуще самой жизни. Погоревала, погоревала, да надо жить. Дочке жизнь устраивать. Тебя стала часто вспоминать. Оттого на сердце боль появилась и теперь не отпускает. В тут вот как заноза, и ноет и ноет постоянно. – И она опять показала пальцем на грудь. Дочь вышла замуж, живут в Городе. Внука вот мне родили. Жизнь вроде и наладилась, как ей и должно быть. Но немного как-то пусто внутри. Как-будто что-то хотела важное в жизни сделать да не сделала, а теперь вот и каюсь.
Я не стал её спрашивать о важном и несделанном. Я понял, что она имела ввиду. У меня тоже самое, но по-другому.
Мы ещё долго сидели до самого утра, пока на речку не опустился густой и белый как молоко туман. Говорили о многом; - «А ты помнишь…?» - «А как же… А ты помнишь…?». Так и вспоминали свою молодость. Никто из нас только не вспомнил тот день и час, когда мы расстались. Как будто, кто-то Всемогущий, закрыл от нас плохое своей рукой, оставив только хорошее, доброе и приятное.
- Таисия, удочки есть? - Задорно спросил я.
- Что, рыбки решил к завтраку наловить, - весело ответила Таисия. – Есть, а как же, там в Чулане стоят в углу. Алексей часто ловит.
Я взял удочки и ушёл на мостки. Таисия ушла в дом. Через час я вернулся и улыбкой и с десятком ершей, что плавали в ведре. Таисия крепко спала. И на её лице было умиротворение. Я не стал будить и тоже прилёг на диван, где мне с вечера постелили. Алексей спал на веранде.
Проснулся я уже, когда солнце было в зените. С кухни пахло жареной рыбой и пирожками с картошкой. Я встал, и почувствовал себя моложе лет на двадцать, не меньше. Мне почему-то захотелось обнять весь Мир, расцеловать и одарить улыбкой всех людей на Планете. А вот к той, ради которой я сюда и приехал, я всё ещё подходил с робостью, как будто боялся спугнуть. Я заглянул на кухню, Таисия колдовала возле газовой плиты.
- Выспался?
- Прекрасно! – Задорно ответил я и немного смутился своего ребячества.
- Ну иди умывайся и к столу.
- Я на речку схожу.
- Возьми тогда полотенце, там во дворе на верёвке висит.
Я полчаса кувыркался, барахтался, плавал, нырял, фыркал и наливался силой и радостью.
- А где Алексей? - спросил я, садясь за стол.
- На работу уехал. Это мы с тобой уже на пенсии, а им, молодым, работать надо. Я ему всё про нас рассказала. Он ничего не сказал, но пожелал нам всего хорошего. С понятием мальчик. – Ешь, ешь, пока горячее. – Она подвинула мне тарелку с жареной рыбой и блюдо с пирожками. Поставила крынку с холодным молоком. – У соседки выпросила для гостя. Сама-то уже давно корову не держу. Одной несподручно – тяжело. А у неё и муж живой и здоровый, и дети все при них – 6 человек семейство-то. Так им можно хоть ферму содержать. А ты пей, пей. Давно поди деревенского молочка-то не пил?
- Очень давно. И вкус забыл...
С нами обоими явно что-то творилось, но мы не понимали и отвлекались самыми обычными разговорами. Остаток дня я помогал ей по хозяйству. Вечером мы сидели на крылечке и молчали. Вчера всё выговорили, и слов не было. Только мысли разные роились в голове. Она часто вздыхала, как будто что-то хотела сказать или спросить. Но не решалась. Я весь ушёл в себя и пытался разобраться со своими новыми чувствами. Наконец я не выдержал и напрямую спросил,
- Ты хотела бы, что я остался тут, с тобой? – и в темноте посмотрел в её тёмные глаза. Но они сверкали. Как звёзды в тёмном небе. Горели каким-то непонятным огнём. А это был огонь любви. Просто мы не ощущали его жара, наши тела горели ещё более сильным огнём.
- Ты это серьёзно, или в порыве чувств, - вполне серьёзно спросила она. – «Да, женщины мудрее нас. Мужчин. Они не теряют головы. Хоть иногда и делают непоправимы ошибки в жизни».
- Вполне серьёзно. Таисия, я всё ещё люблю тебя, как и прежде – сорок с лишним лет назад...
- Я согласна! И она нежно опустила свою голову на моё плечо.

***