Германия. Заметки медицинских туристов. Ч.5.

Уже третий день наблюдаю как за окном одинокий строитель делает новый дворик возле подъезда: то на экскаваторе приедет, то на грузовичке, потом ещё какие-то неизвестные мне приспособления. Раздробил старый асфальт, вывез обломки, потом привёз камней, песка, вырыл два колодца, скоро будет заливать новым и выкладывать брусчатку. Всё гадаю где прораб, рабочая бригада и дюжина трудовых мигрантов на подхвате?! И как так можно строить, чтобы потом два раза не переделывать?! Разгадка таится в голове у немцев, для нас это вещь непостижимая и недостижимая.

Нет у меня здесь времени и возможности побыть одной, подумать, помечтать или заняться привычными делами, поэтому часто чувствую себя как рыба, выброшенная на берег. К концу поездки я или умру или мутирую в земноводное, которому всё фиолетово. От волнений и нервных перегрузок мозг включил защитные механизмы и вырубил меня в круглосуточный сон.
Что вы видели в Германии?
Хорошие сны!
Сны, на самом деле, снятся прескверные, а то бы, наверное, не проснулась совсем. Через недельку надо бы встать - скоро придётся отчаливать домой !

Мама, как всегда, хочет всех осчастливить сувенирами, поэтому подробно штудирует в интернете, что за прелести все отсюда привозят к себе домой. А я не хочу, потому как она раздаёт направо и налево, а таскать всё это приходится мне. Когда-нибудь мой позвоночник не выдержит очередного приступа человеколюбия и меня заклинит прямо в зоне сдачи багажа. Нюрнбергские пряники съедены, не доезжая до дома, угрюмый Щелкунчик подальше упрятан в чемодан, а Егерьмейстер я хаять не могу, так как не пробовала, но думаю, что в травяной настойке ничего плохого быть не может. Купит ещё что-нибудь, я его выпью, для облегчения души и чемодана. А чемодан с сувенирами уже 16 кг!

Европейцы на улицах - это чёрно-серо-сине-коричневая масса неярких цветов. Ярко они могут выкрасить только свой пряничный домик: тут тебе и розовый и оранжевый и лимонный и изюмрудно-зелёно-салатовых тоже хватает. Разляпистую одежду они отправляют в Россию, разодевать в пух, прах и перья наших матрёшек.

Впервые в жизни я смотрю германские новости  : тут поезд сошёл, там снегом завалило трассу, совсем близко какая-то стычка полиции с воинствующими молодчиками - всё это очень интересно сейчас и может коснуться и меня.

Хохотала над картофельным салатом, который могла бы приготовить даже я, но продаётся он уже готовый, в пластиковых контейнерах. По сути, это ломтики отварного картофеля, густо залитые местным майонезом либо каким-то другим салатным соусом необыкновенной кислоты. Теперь я понимаю для кого турки готовят всю эту закусь в виде кислятины или всю эту кислятину в виде закуси, которую я всегда почтительно обхожу стороной. Ещё мне понравились местные сосиски из сои, которые по вкусу практически не отличаются от наших сосисок «из мяса». Впрочем, с кетчупом можно проглотить всё! А вот продуктов с консервантами тут не найдёшь, эту хрень, которой забиты сейчас все наши прилавки, они не едят. И орехи, к моему неудовольствию, не жарят - не полезно!

Прописали больше гулять и мы гуляем: бродим по старому Фрайбургу, куда долго не могли отважиться пойти пешком, так как на карте он казался непомерно большим. На деле всё оказалось очень компактным, можно сказать, нос к носу. Пиво там, в сопровождении всевозможных закусок, которые немцы едят сидя, стоя и на ходу, льётся рекой: добропорядочные люди отдыхают после рабочего дня. Работают они хорошо, на благо себя и отечества, зарабатывают тоже неплохо: арбайтен - мы будем восхищаться!

В лавочках висят рождественские пряники, разукрашенные, фигурно выпеченные, довольно дорогие, и, как нам объяснили, не особо вкусные - это новогодний декор. Шляться по магазинам я изначально не соглашалась, так как давно уже всё покупаю онлайн, но тут неожиданно полил дождь и мы спрятались в большом торговом центре и, от нечего делать, битый час расхаживали по этажам, осматривая, ощупывая и прицениваясь. Искали мы мужской жилет с большим количеством карманов, как любит папА. Такого, к сожалению, не нашли, видимо, они уже вышли из германской моды. Зато я долго и с благоговением разглядывала огромный стенд с мужскими носками, раскрашенными так, что им позавидовал бы любой немецкий экспрессионист. Это было единственное яркое пятно во всей чёрно-бело-серо-коричневой коллекции. Поскольку мужчин в таких веселеньких носочках мне не попадалось, я сделала выводы, что они предназначены для третьего пола, что-то вроде нарядного свадебного аксессуара. Потолкались и в магазине сувениров, большую часть которых не купили, так как эти никчёмные вещи стоят довольно дорого. Таки думаю, лучше привезти один предмет искусства на память о стране, чем полный чемодан всякой дребедени, которую приятно раздавать, а вот насчёт получения - что-то сомневаюсь.

Дождь прекратился и мы двинулись дальше, к Музею Августинцев, встретившему нас органной музыкой и большой коллекцией арт-объектов религиозного значения и содержания, которые монахи собирали на протяжении столетий. Ходишь, бродишь и всё безумно нравится, а в дверях на выходе всегда настигает какое-то разочарование, как будто ожидал чего-то большего и твои ожидания не оправдались. В художественных музеях всегда есть инвалидные коляски, поэтому мы рассекали по всем залам с ветерком. Ноги отнимались только у меня, так как больше часа в день я ими уже давно не пользуюсь.
Старый город покрыт неровными камнями, которые исправно служат уже несколько столетий. У нас в центре брусчатку перекладывают каждый год и всё без толку: то ли брусчатка не та, то ли ноги, то ли голова, которая руководит этой работой.
По утрам до часу дня на площади возле собора стоит фермерский рынок. Торговцы привозят овощи, цветы, зелень, какие-то немудрящие резные поделки, еду и прочий нехитрый скарб. Коронное блюдо - горячая сосиска на гриле, грубо втиснутая в хлеб и придавленная томатным соусом. Когда мы причалили, все уже сворачивали свои манатки.
Вообще, по воскресеньям жизнь затихает, у немцев один день, чтобы отдохнуть и восстановить себя для следующей трудовой недели. А мы немного освоили территорию, осмелели и стали выезжать по вечерам. В противном случае в 16:40 закат и - бай-бай. Сегодня у меня на обед швабское блюдо: макароны с сыром и луком, обжаренным до состояния коричневой трухи.
Часто иностранный язык выгодно не знать, а потом я уже стала и сознательно включать «не понимай», когда тебя о чём-то просят, требуют или ругают. Дело обычно заканчивается тем, что человек, который долго пытался тебе что-то втолковать, раздражённо машет рукой и уходит восвояси. Понимать за границей нужно только то, что в твоих личных интересах. И вообще, если не лезть со своим уставом в чужой монастырь, проблем с местным населением не возникает. Частные случаи агрессивных психопатов и яростных ксенофобоф, конечно, не в счёт, этого добра хватает и у нас. Ну, если не принято шуметь после 10 вечера, а ты развеселился на всю округу, то кто же в этом виноват?!
Мы в Цюрихе, снег то выпадет, то растает, как будто природа ещё не определилась в какую сторону пойти. До отъезда осталась неделя, а я думаю только о том, как быстро пролетели первые три. Последние деньки шляюсь без шапки, пытаясь сохранить причёску - скоро домой, в мороз. Почти насильно потчую домочадцев художественными музеями: у кого медицинский тур, а у меня образовательный! Они отчаянно ругают современное искусство, а я скромно отмалчиваюсь, стараясь ничего не осуждать и не отвергать, так как мои собственные работы понятны и приятны далеко не всем:
Почему это безобразие висит в музее?!
Подарили!

С 9 вечера до 12 ночи каждый день начинают отчаянно завывать скорые. Если бы это было в России, я бы подумала, что медработники торопятся домой со смены. За немцев не скажу, может, у них в это время пик инфарктов: шел домой с бара и упал…

Пишу всё это в немецких школьных тетрадях, которые, в отличие от наших, имеют формат А4: видимо, с детства готовят к взрослой жизни и офисным заморочкам. Предвосхищая ваши жалобы, сообщаю, что две трети текста я вымарала, так как дело моё маленькое - писать и вычёркивать, всё остальное в руках и в голове читателя.

Близлежащие города мы берём налётом: выезжаем часов в 12, катаемся, ищем свободную автостоянку, паркуемся, потом я насилую близких каким-либо музеем искусств, где часа два пасусь на ниве прекрасного, потом разворачиваемся и уже по темноте едем домой. Сегодня на повестке дня Страсбург. Как общаться с французами я не знаю, воевали они и с русскими и с англичанами, поэтому ни тот ни другой язык ни в фаворе. Город приграничный, несколько раз переходивший из рук в руки, иностранных гостей традиционно много и люди, как оказалось, свободно говорят на нескольких языках.

В музее искусств не пусто, хоть и не густо, как, скажем, в кинотеатре. Вспоминая пустые выставочные залы нашего города, замечу, что на шедевры таки ходят, а значит в отсутствии зрителя винить некого, кроме самого художника.

На входе нас встречал человек то ли из шоколада, то ли из…
Скульптуры не пахнут, по цвету не различишь. Подобных сюрпризов было много равно как и красивых, впечатляюще сделанных экспонатов. В конце-концов, организм требует разнообразия, а не похожих друг на друга, как близнецы-братья, мадонн с детьми.

Табличка «Руками не трогать» есть только у скульптур, картины ничем не защищены, но никто не трогает и не притрагивается. У нас бы уже давно отколупали всю краску на память, либо проверяя на подлинность.

Мои спутники высказываются не всегда умно, но всегда искренне: у них чистый, не замутнённый ни образованием, ни критиками, ни искусствоведами свой взгляд на искусство.
Рубенс могёт, а Эль Греко халявит!
Неестественный цвет на картине - это потому что у художника врождённый, не поддающийся коррекции дефект зрения, то бишь нарушенное цветовосприятие.
Если бы современное искусство висело на заборе, никто бы претензий не предъявлял, почему оно висит в выставочном зале на видных местах?!
И прочая и прочая.

С одной стороны, художник работает на зрителя, а с другой, зритель, если не считать заказчика, это уж слишком расплывчато и общо. Реакция непредсказуема, даже если художник знаком с законами визуального восприятия. Современные музеи часто ругают, я же старалась осматривать непредвзято, памятуя о том, что и меня ругают не меньше. И хотя, не ради похвалы корпит художник, а всё-таки лучше промолчать, чем намеренно или непреднамеренно оскорбить. Кляксит и кляксит человек в своё удовольствие, с ножом к горлу не пристаёт, ни смотреть ни покупать не заставляет, а без таких чудиков было бы уже совсем серо и скучно жить. Дерьмо в баночке на стенде тоже объяснить можно: афродит писали много раз, он же, в своём роде первооткрыватель, шагает тропой не торной, на большой барыш не рассчитывая. Характер художника виден и в способе наложения мазков или штрихов, правда я не умею расшифровывать эти сигналы. Психологи-психиатры во всём видят патологию: хорошо им умничать задним числом, когда изначально известно, что художник был не от мира сего.

Мои собственные абстрактные работы тоже никогда не пользовались ни спросом ни вниманием, но после выставки вердикт был единодушен, что у меня «ещё не всё так запущено и продавать ничего не нужно, а нужно сберегать для музея…» Видимо, будем строить музей имени меня сами. Коллекция позволяет занять уже довольно большое помещение. Ещё и вход сделаю по 25 евро, тогда мои картины уже точно никто не потревожит.

Какая-то парочка смачно целовалась в каждом зале среди картин. Придут домой и будут трахаться под музыку Вивальди. Уж лучше культурная озабоченность, чем вообще никакой.
Первый раз вживую увидела фотореализм в виде двух огромных портретов в человеческий рост. Восхищает трудолюбие художника, стабильная психика и умение доводить начатое дело до конца. Меня же дотошной копирование со всеми мельчайшими подробностями приводит в злобно-унылое состояние, которое и не позволяет мне учиться по академической программе. Да и нужно ли?! Старого мастера из меня не выйдет, буду плодить Contemporary Art. Я в тренде!