Рыжий кот

Шурша осенними листьями лежащими на рыхлой почве палисадника, пробираясь сквозь кусты и кучи грязи оставшимися после ночного ливня, рыжий, лохматый, с грязными соплями на носу, полз кот. Ища добычу, ища пития, рыская в мире в поисках удовлетворения своего организма, он проходил сквозь палисадников лежащих вдоль серых пятиэтажек. Хвост его то поднимался, то оставался опущенным, однако никогда не оставался в покое. Рыжий комок, заметив перед собой проходящих людей, невольно прятал своё существо, лишь бы не попадаться в капкан несчастий. И что-то вечно нюхал. Воздух ли, траву, кусты или солнечные лучи обрамляющие его рыжее тельце.
Солнце пряталось за овалами белых гигантов, однако на улице стояла невыносимая духота. Коту было тяжко долго идти, однако испить из едва прозрачной лужи оставалось невиданным удовольствием. Он разложился под кустом, в тени, возле железного прямоугольника. Кот знал - его никто не заметит. Он отдыхал, изнывая от недостатка прохлады и голода. Медная мордашка его примкнула к почве, и стало немножечко легче.
Из подъезда вышла девочка. Миловидное личико; обрамляющая её голову цветастая кепка; никудышно выглаженное розовое платье, с красными цветочками; запутавшиеся сами в себе волосы. Девочка радостно, чуть вприпрыжку неслась во опустевший в секунду двор. Только проходили мимо домов смуглые взрослые. Неслись куда-то безликие силуэты, да только и видать: нога за ногой ступают по асфальту, и никакой девочки, и никакого кота не слыхать.
Обозрев двор сияющими, изумрудными глазками, и столкнувшись с чернеющим одиночеством, девочка сильно расстроилась. Однако утешение она нашла в ржавой качеле. Сотрясались друг о друга железяки, и свист стоял ошеломительный в окнах квартир, и по округе.
Лишь рыжее существо устало свой взор обратило на скрип, и снова упала морда ничком, будто и не было ничего. Только уши, будто в панике, крутились. А скрип не умолкал. Никак не могла своё хрупкое тельце девочка успокоить, и носилась от качели к горкам, от горкам к пням, от пней к качели. А больше во дворе развлечений не оставалось. Девочке всё быстро наскучило, и она, обратив свой задор и радость в бег, понеслась к двери подъезда.
Однако, случилось страшное. Страшное, конечно же, для оранжевого ленивца. Завидев его, девочка тихонько подошла, опустила свое тельце. Чуть было не села на землю, но вспомнила от матери наказ: “испачкаешь - буду ругать”. И тут же плюхнулась на колени. Лёгкая боль, пронзила колени девочки, да кот оставался куда интереснее. Он поднял свою морду. Луч, пронзающий листву окатил морду кота, и тот сжал свои глаза, едва видя хоть что-нибудь. Кепка сползла с головы девочки. Она поднесла кепку к свету, дабы та огородила морду кота от сияния жёлтого карлика. Рыжий ничего и не понял, лишь снова уронив свою морду на землю, только иногда двигая зрачками в сторону девочки. Вскоре, кот впал в дрему, а девочка не найдя себе занятия получше, спасала его от солнца. Она расположила кепку меж двух веток, и убежала в подъезд.
Через несколько мгновений, она выбежала и стала держать дверь, будто уступая кому-то дорогу. Из-за двери вышли худые, морщинистые ноги. В белых, мохнатых тапках они ступили возле кота. Вниз опустилась голова взрослого, и стала осматривать рыжего. А тот пробудился, и со взглядом полного безразличия посмотрел сначала на морщинистые ноги, а затем на девочку. Из морщинистых ног полился неясный коту звук: “Ладно, этот вроде милый”.