Спаситель

Вадик сидел на парапете крыши, двадцатиэтажного дома. Он часто приходил сюда за вдохновением. Вот так же сидел наблюдая за текущими по проспекту огоньками невидимых отсюда автомобилей.
Иногда, не сомкнув глаз ночью, он встречал здесь рассвет или днём наблюдал сверху, за малюсенькими фигурками людей.
Но всё же больше ему нравилось наблюдать за закатом, постепенно переходящим в ночь. Это было лучшее время суток. Он оставался один в этом суетном мире. Только он и небо. Неважно затянутое облаками или залепленное светящимися точками звёзд.
Вадик забывал о людях, обитающих за квадратами окон, не слышал далёкого шума проезжающих по улицам машин. Он погружался в небо, будто бы взлетал, растворяясь в бесконечности. В такие моменты в нём, бескрайнем как само небо, рождалась музыка и стихи.
Друзья и знакомые, говорили, что всё написанное Вадиком гениально. И … никому не нужно. Ролики, которые записывали они с Ленкой, набирали огромное количество просмотров и хвалебных комментариев в интернете. Вот и всё. А изо всех щелей лилась непериваемая звучащая чушь. И дело даже не в известности и деньгах. Вадик, как человек творческий, а значит далёкий от реальной жизни, пребывал в наивной вере, что мир, можно изменить, наполнив его хорошей музыкой, стихами, а не текстами, наполненными чувствами, а не спецэффектами фильмами.
И вот всё это вдруг рухнуло. Растворилось всё, во что Вадик поверил, в последние годы. Вчера, стоя в очереди к кассе в супермаркете, его вдруг выбил из обычного задумчивого состояния голос:
- Товарищи, пропустите пожалуйста, мой друг на меня занимал, …я вот только на секундочку, селёдочки купить отходил. Вадик, скажи ты им…
Этот голос, он узнал бы из тысячи. Горохов. Вечный мучитель, еще со школы.
Удивило в его появлении всё. Три года назад, он уехал в Испанию, проклиная «этот концлагерь, под названием Рашка» и поклялся, что ноги его больше не будет здесь. Он никогда не называл Вадима по имени, только «Солома» от фамилии Соломатин и многочисленные производные от этого прозвища придуманные им же «Чучело», «Пугало» и прочие. Того самого Горохова, требовавшего, в том числе и у учителей, произносить его фамилию с ударением на первом «О», по его мнению, так звучало благородней, так как он якобы происходил из древнего дворянского рода. А теперь вот и «друг» и «Вадик».
- Привет Солома! А я вот вернулся. Представляешь насовсем. Ничего эта немчура, в настоящей жизни не понимает. И вообще, скажу я тебе, нигде нет ни свободы, ни справедливости. Те же яйца, только в профиль.
- Ты же в Испанию… - растерянно сказал Вадим.
- Ну ты Солома даёшь, это ж когда было – громко для всей очереди вещал «супермен» Горохов – да я же полмира объехал, даже в Австралии был, не говоря уже о штатах. Везде одно и то же. Решил вот у бургеров в Германии узнать, в чём суть их богатой жизни. Так опять же, всё то же самое.
- Бюргеров – не поворачиваясь к собеседнику сказал Вадик
- Чего?
- В Германии бюргеры, бургер, это бутерброд.
- Умничаешь опять Солома. Учил я тебя, учил много лет, а ты… - и повернувшись к кассирше - Девушка, у меня вот только селёдочка.
Рассчитался за покупки, сложил продукты в пакет и только тогда огляделся. Горохова не было, это радовало.
На улице начинался дождь. Вадик застегнул молнию на куртке под самое горло и направился в сторону дома, когда дорогу ему преградил Горохов.
- Солома, я смотрю ты борзый стал. А что изменилось? Ты ведь так и не стал знаменитым композитором, так и играешь по дешевым столовкам. Слышь Чучело соломенное, а ведь ты мне должен. Ты посмел без разрешения взять, то, что тебе не принадлежит.
- Что? – опешил Вадим.
- Ленку…

В Ленку он влюбился классе в третьем. Обзывал рыжей, хотя она всегда была русоволосой. Дёргал за косички, толкался и дразнил. А как еще в третьем классе обратить на себя внимание? Если вдобавок ко всему, ты учишься в музыкальной школе и ходишь со скрипкой и папкой для нот. Неизвестно, что бы из этого получилось, если бы однажды в класс не вошел Горохов. «Красавчик» - ахнули одновременно все девчонки, а пацаны невзлюбили выскочку и зазнайку. Но самолюбивый мальчик, занимался хоккеем и открыто выступить против него никто не решался. А вскоре, когда Вадик выступил на школьном концерте и ему аплодировал весь зал, а учительница музыки стоя кричала «Браво!», новенький, в первый раз назвал его Соломой и больно ткнул локтем в бок.
И если тычки исподтишка и злые насмешки, еще можно было терпеть, как пережить то, что Ленка, теперь даже не смотрела в его сторону. Всё её внимание было направлено на Горохова.
Вадик страдал, но скрипку не бросил, и даже наоборот посвящал занятиям всё больше времени. А когда на отчётном концерте, он исполнил «Мелодию» Глюка, зал встал приветствуя его овациями. Многие не сдерживали слёз, а Марья Сергеевна, которая аккомпанировала ему на рояле, рыдала прижав к лицу платок.
Если бы все эти люди знали, что каждый раз, играя эту мелодию, мальчик видит перед глазами Ленку.
А еще он начал писать песни, на собственные стихи. Сначала стеснялся показывать их кому либо. А однажды вдруг решился спеть в ресторане, где зарабатывал себе на жизнь с компанией знакомых музыкантов.
Вадик пел, аккомпанируя себе на гитаре, по привычке закрыв глаза. Поэтому не мог видеть, ошеломлённых лиц своих товарищей, видевших в нём неплохого гитариста, иногда бравшего в руки скрипку и не более того. Не видел он и потрясённых лиц посетителей, вдруг переставших жевать и не отрывающих взглядов от низкой, крохотной эстрады. Не видел и как между столиков очень ловко спешит к ним толстенький, небольшого роста человечек, хозяин ресторана.
А как только Вадик замолчал, хозяин потянул музыканта за рукав и пытаясь перекричать аплодисменты спросил:
- Чья песня?
- Моя – смущаясь ответил Вадик.
- Еще есть?
- Есть.
- Говори сколько хочешь.
- Чего? – недоумевал музыкант.
- Денег. Контракт с тобой хочу заключить.
Казалось, вот оно признание. Но вскоре люди начали жевать, не обращая внимания на песни лившиеся с эстрады.
Музыканты уважали его за талант, а еще, за то, что не предал, потребовав от хозяина включить их в контракт. А весь женский персонал ресторана просто обожал Вадика.
Однажды, после исполнения той самой песни, к нему подошла Ленка.
- Соломатин? Вадим? Неужели это ты? Не могла поверить! А ты стал другим. Какая красивая песня! Я чуть не расплакалась. Надо же, мы с подругами случайно сюда зашли, а тут вот…
Вадим уже привык, к мысли, что Ленка так и останется, его мечтой навсегда. Поэтому даже удивился, что чаще забилось сердце и перехватило дыхание.
- С подругами? А как же… - голос предательски сорвался.
- Ты когда освободишься? Может посидим где ни будь. Поболтаем. Столько лет прошло - Ленка похоже действительно была рада нечаянной встрече.

Прошло ровно восемь лет. Юноша даже на выпускной вечер не пошел, сославшись на болезнь. Теперь он мог себе такое позволить. Чтобы не видеть, эту парочку. Молча смотреть, как они целуются не прячась, как Горохов, танцуя опускает свою руку всё ниже и ниже талии, зная, что Вадим всё это видит.
Они шли по улице, Ленка рассказывала про одноклассников, смеялась, шутила и вдруг остановилась.
- А вот про тебя я совсем ничего не знаю. Где ты, как?
- Помнишь песню, ну ту «Мечтаю», которую я пел? – Вадим удивился своей решительности.
- Конечно! Я даже подумала, что она про меня.
- Она про тебя, Лена.
- В каком смысле? Это что? Ты сочинил? – Ленка смотрела удивлённо, как будто увидела в первый раз – Соломатин, так ты что был влюблён в меня?
- Почему был?
- Ты о чём? Хочешь сказать, что у тебя никого нет?
- У меня есть ты. А у тебя есть Горохов – повернулся и собрался уходить.
Ленка взяла его за рукав.
- Вадим, подожди. Я не знала.
- А если бы знала? Что бы изменилось?
- Да. Возможно. Теперь я поняла, почему Горохов был с тобой так жесток. Он знал?
- Думаю, да.
- Надо же, а я как дура, считала, что он завидует твоему таланту.
- Моя музыка никак не мешала его хоккею.
- Хоккей ни при чём. Он всегда был посредственным игроком, а ты талант, с самого детства.
- Выходит, что талант, это не всегда хорошо. Таланту необходимо пробивать преграды. Чаще всего головой. А посредственности приспосабливаются.
- И приспосабливают к себе таких дурочек, как я. Надо же, как я гордилась, что из всех девчонок, он выбрал меня. Идиотка! Пятнадцать лет, я не замечала, что за человек рядом. Прости, разболталась я. – у Ленки блестели глаза.
Вадим взял девушку за плечи и она прижавшись к нему заплакала.

Целых три года, он был счастлив. Он, пел в ресторане, денег было не много, но на жизнь хватало, да и Ленка, зарабатывала в своём офисе. Они больше не вспоминали о прошлом, не пытались заглянуть в будущее, просто жили.
Вадим не задумывался любит ли его Ленка. И вот опять появился Горохов.
А следующим вечером, пропала Ленка. Перестала отвечать, отключив телефон.
Сидел в кресле, не двигаясь. Конечно, надо было звонить в полицию, в больницы, но у него не было сомнений где она и с кем.
Не сразу понял, что происходит. Звонит телефон, номер незнакомый:
- Ленка ты где?
- Это Соломатин Вадим? – женский голос был незнакомым.
- Да – почему так официально, неужели… - Вы кто.
- Я от Сергея Воронина. Он слушал песню, которую вы прислали, но пока не готов дать ответ. Через несколько дней мы с вами обязательно свяжемся.
Не сразу даже понял о чём речь, все мысли сейчас, были о другом.
Иногда Вадиму начинало казаться, что его песни достойны более талантливых исполнителей чем он и рассылал свои песни. Иногда ему отвечали: «Мы с вами свяжемся», но чаще всего вообще игнорировали.
«Да, Вадик, пора признать, что ты неудачник, только ты считаешь свои песни хорошими, а они годятся только как средство, для улучшения пищеварения. А женщина, которая три года была рядом, бросила тебя, даже не сказав ни слова. И даже не бросила. Её забрали как вещь»
Вспомнилось отвратительно симпатичное лицо Горохова: «Ты кое что мне должен»
Что дальше?
Вадим, поднялся на крышу, сел на парапет опустив ноги. Глянул вниз, в тёмную бездну двора.
«А что если нырнуть, туда? И не останется проблем. Наконец то исчезнут подлец Горохов и предательница Ленка. Никто и никогда не скажет: «Мы с вами обязательно свяжемся». Вот только песни… А что песни? Выбросят в мусор. Никому кроме меня они не нужны»
От этой мысли стало даже легче. Три года счастья, это ведь не так уж мало.
По телу пробежала волна холода, волосы зашевелились, поднимаясь, когда он представил этот полёт в одну сторону. Да, лететь наверное страшно…
- Всего одно движение и уже ничего не изменишь…
Вадим подпрыгнул от неожиданности, едва не сорвавшись в бездну. Метрах в двух от него сидел молодой человек.
- Ты кто? Не приближайся, я спрыгну…
- Прыгай конечно.
- В каком смысле? – Вадим оглянулся, не приближается ли к нему кто, пока этот отвлекает его разговором. Никого не было. – Ты из полиции?
- Вот еще. Наша организация покруче - юноша смотрел на текучие огни проспекта, в его голосе звучала гордость.
- КГБ, ой то есть ФСБ. Или МЧС?
Юноша грустно усмехнулся
- Ну какая тебе разница? Прыгай давай.
Вадим отодвинулся подальше от незнакомца.
- Что тебе … вам от меня надо?
- Как что? Душа конечно.
- Чья душа?
- Твоя. Ты же решил умереть, значит душа тебе не нужна. Я её заберу и доставлю.
- Куда?
Юноша закатил глаза и тяжело вздохнул
- Это то тебе зачем? Тебе будет даже не всё равно. Тебе будет никак. Твоё тело с переломанными костями будет валяться внизу. В нём не останется ни одного органа пригодного для трансплантации.
- Ужас какой – Вадима передёрнуло и он осторожно отодвинулся от края парапета.
- Зато сразу. Не мучаясь месяцами, как бывает.
- Ты дурак?
- Ну вот. Зачем я опять это сделал? Неблагодарные вы люди.
- Почему вы? Ты что не человек?
- Нет конечно. Я ангел.
- Ангел? Что и крылья есть?
- Если надо, могу и крылья показать. Какие предпочитаешь, драконьи, орлиные, а может куриные. Прыгай давай, некогда мне.
- Что ты заладил, прыгай да прыгай. Раз ты ангел, то спасать меня должен.
- Не должен я ничего тебе. Это пусть хранители спасают. Моё дело забрать душу и сдать на хранение.
- А почему того, кто спасает, не прислали? Я что такой бесперспективный?
- Вот еще. Хранители к кому попало не летают.
- А к кому они летают?
- Да мне кажется ни к кому.
- Всё так плохо?
- И не говори. Бардак и бюрократия. – ангел вздохнул – я так понимаю, ты передумал прыгать.
- Да как - то…
- Вот именно, они там подсовывают неготовых, а виноват буду я.
- Ты же спас меня. Наоборот похвалят.
- Ага. Дождёшься от них. Мне не положено разговаривать с носителями.
- Носители?
- Это так, жаргонное словечко. Те, в кого помещается душа на временное хранение.
- Почему на временное?
- Потому, что душа бессмертна, а тело наоборот. Вот и соревнуемся с этими… - ангел кивнул головой вниз - кто вперёд успеет.
- Они что, тоже здесь?
- Был. Только это опытный ангел. Он не стал показываться и исчез, как только понял, что нас обоих прислали зря.
- А вы вообще кто. Я так понимаю вы не люди, но в вас же есть душа?
- Мы все ангелы. У нас нет необходимости в душе. Мы вечные. Только разные, от высших, как хранители, до низших, таких как я. Это если коротко. У падших то же самое. В общем всё сложно. – он замялся прежде чем спросить неуверенно - Так может прыгнешь?
Вадим не успел ответить, дверь на крышу с грохотом распахнулась выпустив сердитую Ленку.
- Вадик, так и знала, что ты здесь. Телефон почему с собой не берёшь? Я звоню, звоню.
- Зачем ты вернулась?
- Нормальный вопрос? Я вообще то домой приехала. Ты не пьяный?
- Где ты была?
- У мамы. Ты что, не читал записку?
- А Горохов?
- Что, Горохов? Ну видела я его неделю назад, послала и ушла.
- А он что?
- Ничего. Остался обтекать. Даже не думала, что он такой слабак. А вот при чём здесь Горохов? Ты что, подумал… - Ленка взглянула на него с удивлением – Вот дурак. Надо же было такое предположить. Теперь тебе от меня будет трудно избавиться.
- Я тебе звонил.
- Батарея села, а зарядку забыла взять. К Таньке Егоровой заехала, а у неё глаза круглые, кричит: «Вы куда пропали, вас же все ищут»
Они спускались по крутым ступеням лестницы.
- Ты иди домой, я сейчас.
- Вадик, ну ты куда? Я же самого главного не рассказала – Ленка пожала плечами и быстро пошла вниз.

- Ангел, ты еще здесь?
- Куда мне теперь спешить? Нагоняй получить, я всегда успею. А если срочно понадоблюсь, вызовут. – ангел сидел грустный, опустив голову.
- Спасибо тебе дружище. Если бы ты со мной не заговорил, я бы лежал там, на газоне.
- На асфальтовой дорожке, до газона, ты бы не долетел.
- Ты спас меня, неужели не понимаешь.
- Им это не важно. Для них, ты носитель, готовый расстаться с душой. Мне надо было только подождать.
- Ну хоть ты то понимаешь, что спас меня и наверное еще нескольких человек, которым я дорог. Только сейчас понял, каким дураком был, задумав такое.
Ангел вздохнул, рассматривая свои руки.
- Я так понимаю, ты не одного меня спас таким образом.
- Ты уже девятый – он готов был заплакать.
Вадим разозлился.
- Вы там у себя совсем того…? Ты спасаешь людей. Это может быть и неправильно для ангела твоего уровня. А кто сказал, что это твой уровень? Я считаю, что ты ангел высшей категории. Ангел спаситель.
- Таких не бывает.
- А ты спроси у тех кого спас. У нас вот, тоже нет справедливости…
- У тебя то всё хорошо. Будет.
- Ты своим так и передай, что ты ангел спаситель. Я то уж точно не забуду того, что здесь произошло. Спасибо!
- Ты искренен. А может и правда, в этом моё предназначение?
- Конечно, дружище!
Ангел вздохнул:
- Ты иди, там девушка твоя волнуется. Она любит тебя.
- Я знаю! – уже уходя повернулся - ты залетай в гости, чайку попьём, поболтаем.


Ленка была на кухне.
- Ну конечно, я тут наготовила ему. Записку на столе оставила. Ты что не ел вообще?
Вадик покачал головой.
- Садись ешь, а я тебе рассказывать буду. Таньке позвонил Егор, тот, что на радио работает, на него вышли из офиса губернатора, или наоборот. Не важно. Твои песни услышал этот… Ну как его? Мамы моей любимый певец.
- Холмский
- Вот точно, Леонид Холмский. Ему очень понравилась песня «Мечтаю» и он хочет с тобой встретиться. И еще, он просил если есть еще песни, никому до встречи их не показывать.
- Ну что вы Леонид, на лестнице очередь стоит, за моими шлягерами – противным голосом, подражая известной телеведущей сказал Вадик – Не верю я в это и встречаться не хочу. Опять скажут: «Мы с вами свяжемся». Давай, если хочешь сама сходи. Как мой агент.
- Ну Вадя! Ты только подумай, если Холмский споёт «Мечтаю», которая еще и посвящена мне, мама точно забудет всё, что до этого говорила о тебе и полюбит как родного. Мне так надоело слушать от неё гадости в твой адрес. А потом, ты сыграешь ей на скрипке Глюка…
- Так уж и быть, ради тебя и твоей мамы схожу.
- Представляешь, Вадька, ты станешь таким известным и популярным, что за твоими песнями, на лестнице будет стоять очередь, а журналисты станут драться между собой, чтобы взять у тебя интервью.
- И мы уже не сможем жить как раньше.
- Ой и правда. – Ленка задумалась - Может тогда не надо известности? Но с Холмским встретиться надо.
- Из - за мамы?
- Ну конечно! Представь, что за свадьба без тёщи.
- Ты что, делаешь мне предложение?
- Ну а как? От тебя же не дождёшься. – Ленка обняла Вадима сзади, крепко прижавшись – К тому же, как твой агент, я просто обязана заботиться о твоей личной жизни.