История квартиры №Х

Берегите братьев наших меньших…


   В городе Санкт-Петербурге, на канале Грибоедова, в одной из квартир №Х жила одинокая женщина бальзаковского возраста, матёрая и неопрятной наружности. Она содержала у себя огромную свору собак. Все они были милыми пупсиками для неё, и никто не знал, какие страшные и жуткие вещи скрывались за этой дамой. Звали её Роза, и вся та огромная коммуналка полностью принадлежала ей. Сразу, откровенно говоря, она была не человеком, а представляла собою некое дьявольское исчадие, в которого она обращалась в полночь и вместе со своими питомцами перемещалась по квартире на четырёх когтистых лапах, а на рассвете снова принимала свой прежний человеческий облик. Её входная дверь в квартиру располагалась в самой середине глубокой арки одной из самых классических петербургских подворотней. Днями дверь постоянно была в приоткрытом состоянии, чтобы собаки свободно могли выходить из квартиры во двор, но ближе к полуночи Роза наглухо запирала её на все замки до самого утра.
  Жители дома, в который невозможно было попасть не миновав этой благоухающей проходной, довольно часто сетовали на свою неряшливую хамоватую соседку; даже не столько по причине её суровости и дерзости, сколько из-за постоянной вони, особенно в тёплое время года, когда открыть окно не представлялось возможным и понятно почему… Надо отдать должное, но Роза добросовестно поддерживала порядок и чистоту во дворе и своевременно убирала экскременты за своими многочисленными псами. Но всё равно от запаха мочи спрятаться было невозможно. Увы… Её оба окна с решётками первого этажа выходили на узкий закуток перед парадной и были постоянно задёрнуты плотными, драными и мурзатыми шторами. Так и жила эта загадочная женщина.
  Самое неприятное, что все её собаки тоже были непростыми. Около пятнадцати-двадцати особей, часть из которых периодически, хоть и нечасто, но обновлялась. Все собаки без исключений ночевали с Розой дома. Случалось так, что посреди ночи в полнолуние раздавался коллективный непродолжительный вой, но после сильного удара по столу, с подпрыгнувшей на нём посудой, мгновенно всё прекращалось. Иногда возникал резкий внезапный скулёж, какие-то суета и шорох, но вскоре всё сменялось тишиной - такое происходило, когда к семейству присоединялся новенький. По утру соседи расспрашивали её о тех ночных воплях - на что она всегда хитро увиливала и отвечала, что это вроде как Зайчик с Ником место не поделили, или приводила в пример другую отмазку, а потом сразу меняла тему и забалтывала собеседника.
  Этот дом нельзя было назвать благополучным, и уж тем более ни в коей мере он не мог претендовать на образец высокой культуры и морали. Как и в других местах исторического Петербурга здесь проживали совершенно непохожие друг на друга люди разного социального статуса, воспитания и мировоззрения. За каждой семьёй или одиноким жильцом скрывались свои интриги и тайны, но в этих серых каменных джунглях их всех объединяло что-то общее, а тесное и душное пространство колодца, с близко расположенными друг напротив друга окнами, обеспечивало взаимообмен информацией разного рода и своеобразной атмосферой, пусть не всегда приятной и располагающей.
  - Зайчик! Не бери в рот всякое говно! – с презрением, смотря вдаль, крикнула Роза своему любимцу, и в серой полупрозрачной ночнушке, второпях надевая на голые ноги свои погрызенные слюнявые тапки у входа, двинулась разруливать обыденный конфликт. Пёс с остервенением, захлёбываясь от лая и скаля зубы, наворачивал круги вокруг местного алкаша Никиты, который еле-еле стоя на ногах, шатаясь, размахивал над головою старой пошарпанной кожаной сумкой. Пьяница усердно целился в подвижного Зайчика и готовился к очередному броску в своего четвероногого врага. Обогнав Розу, и громко лая, к Зайчику на помощь подтянулись Беляш и Пират. Втроём они окружили Никиту и, работая слаженно и оперативно, продолжали терроризировать и обгавкивать своего ненавистника, пытаясь его за что-нибудь ухватить.
 - Забериии своих ублюдков, сууука!.. – достаточно громко трудно разборчивым и пропитым хриплым голосом произнёс на весь колодец известный всему двору тунеядец Никита. К тому моменту уже многие жильцы прильнули к своим окнам послушать и понаблюдать за цирком тем душным и вонючим летним вечером. Такое тут частенько случалось и ни для кого не было в новинку. Как обычно Роза отозвала своих защитников и все они дружно впереди своей мамы помчались обратно дежурить на вход подворотни, а Никита, спотыкаясь и трёхэтажно матерясь, пошёл отсыпаться домой.
  Всех этих собак Роза не заводила с нуля, и возраста они были разного. Она терпеть не могла маленьких и карманных – они её раздражали. Розу принципиально интересовали в основном крупные кобели или псы размером не меньше классической немецкой овчарки, и неважно какой породы и масти. Женщина находила их на улицах, а многие бездомные прибивались к ней сами. Некоторые люди, одинокие хозяева своих питомцев, отдавали на время своего пса этой собачнице на сохранение, когда они куда-нибудь уезжали, а потом забирали его в полной сохранности. На первый взгляд им так и казалось… Все они, вернувшие своих питомцев от Розы, через некоторое время пропадали без вести. Один труп нашли в городском парке, другой - в лесу за городом. Они оба были страшно изувеченными, но никто не мог подумать, что это как-то связано с этой коварной дамой.
  Она их любила, кормила, ухаживала за ними. Они были для неё словно дети. Даже соседи и знакомые этой женщины ни в чём её не подозревали. Ни у кого и в мыслях не было, что здесь что-то не так. Каждую ночь, около двух, они тихо совершали свой жуткий ритуал - ели мясо и пили кровь. Обычно это была кровь свиная или говяжья… А иногда и человечья… Точнее говоря, кровь бывшего хозяина или хозяйки какого-то из этих псов. В любом случае это оставалось мистической тайной Розы от жителей своего дома.

 
P.S. Они всегда к ней возвращались...