Старая книга

Вступил в свои права очередной год. Дали себя прочувствовать Рождественские трескучие морозы, а впереди, как и полагалось, всех нас поджидали ещё более лютые Крещенские.
На третий день после зимних каникул в классе Николая по расписанию значился английский язык.
Одна половина класса перешла в лингафонный кабинет, где через наушники ученики слышали на только преподавателя, друг друга, но и аудиозаписи по изучению языка согласно общеобразовательным методикам.
Лишь через три минуты после школьного звонка белая высокая дверь класса тихо отворилась и вошла завуч Татьяна Михайловна с женщиной.
Завуч по традиции щеголяла в коричневом костюме, с которым сжилась уже несколько лет. Он состоял из пиджака с боковыми клапанами карманов и юбки чуть ниже колен. Гардероб дополняли различные туфли, чулки и блузки. После её прохода оставался шлейф духов «Красная Москва».
Она преподавала историю о том, как с помощью верёвок египтяне под плетьми надсмотрщиков укладывали высокоточные блоки в пирамиды.
С лица Татьяны Михайловны лучезарная натянутая улыбка спадала лишь, если она самозабвенно наставляла и ругала учителей, учеников и их родителей. Её темно-русые кудряшки на голове временами отличались размерами из-за разного калибра бигуди.
Оглядев оставшуюся половину классного состава, завуч произнесла:
- Как нам всем ни жаль, ваша прежняя преподавательница переехала в иной город и отныне вашим образованием в части английского языка займётся Татьяна Андреевна – высококлассный специалист по современному английскому языку. Прощу относиться к ней с вниманием, взаимопомощью и взаимной поддержкой.
Новая учительница изобразила на напряженном лице подобие улыбки:
- Благодарю вас Татьяна Михайловна.
Завуч кивнула кудрявой головой и удалилась в свой кабинет.
Новая учительница в темно-фиолетовом сарафане до колена с яркой синей блузкой сняла с плеча бутафорскую золотую цепь с прикреплённой к ней аквамариновой объёмной сумкой. Её причёска каре напоминала певицу Мирей Матье, которая пела о Петрограде, отчего не у одного Николая мелькнула мысль, что она вполне могла бы преподавать французский.
Татьяна Андреевна положила на учительский стол сумку, присела, раскрыла классный журнал и предложила:
- Нам надо бы познакомиться. – Я буду зачитывать ваши фамилии, а вы по-английски представьтесь: имя, фамилия и возраст.
Когда очередь дошла до Николая, он, отчеканив задание, сел.
- Николай, - услышал он голос учительницы.
Он встал.
- Николай, ведь ваш английский имеет поразительно чистый лондонский акцент. – Вы у кого-то занимались помимо школы или общались с лондонцами? – последние слова произнеслись с насмешливым сарказмом.
- Просто в Лондоне сырой климат и многие горожане страдают от простудных заболеваний, от тонзиллита, и у меня тоже тонзиллит, наверное, отсюда мой акцент.
Он отвечал, глядя на спины соучеников и соучениц. Закончив своё погодно-болезненное объяснение, он взглянул в глаза новой преподавательницы. И увидел черные словно уголь зрачки блестящие, как антрацит. Её взгляд проник сквозь его зрачки в его голову, затем дух этого взгляда проник в его грудную клетку и остался там навсегда.
- Хорошо, ваша версия ясна, - сказала Татьяна Андреевна и зачитала по классному журналу имя следующего, с кем хотела познакомиться.
Когда Николай садился за парту, по спине пробежал холод.
Закончив знакомства с личным составом, учительница выяснила объем пройденного дотоле материала и провела небольшую лекцию о распространённости английского языка и о его важности, в том числе для ныне обучающихся, а в будущем активных сограждан.
Школьный звонок вернул всех в действительность, которая находилась в том, что иностранный язык мог пригодиться лишь девочкам, которые втайне мечтали выйти замуж за иностранца.
Направляясь к выходу около учительского стола, Николай получил удар локтем в бок. Это привлёк внимание Геннадий, или как его звали Геня.
- Смотри какая цепь! – сказал он с восхищением.
- Она из пластмассы или из дюраля, окрашенного под золото.
- На этой цепи раньше сидела злая собака, - предположил Геня.
- Мне нужна собака, - сказала Татьяна Андреевна. – РОНО выделило мне старенький маленький домик в посёлке Песочный. Туда собака и нужна, чтоб облаивала чужих. Кроме того, прошу оказать шефскую помощь в расколке дров, что я делать не умею. На листочке мой адрес, после пяти вечера я всегда дома, заранее благодарна.
- У меня никакого здоровья не хватит, - выпалил Геня во след уходящей учительницы.
Действительно у него от рождения имелось заболевание, из-за которого его не вызывали в райвоенкомат. Но с виду он парень оказывался хоть куда.
– Как-то в темноте по осени он с Николаем ставили стукалку учительнице физики, что проживала в военном городке.
Николай же переписал адрес на клочок бумаги.
- У тебя высокая температура, как при гриппе, - произнёс Геня.
- Наверное, - Николай сделал паузу, пытаясь понять причину своего жара, - заболел.
В среду проходил ознакомительный урок, а в пятницу Николай решился воспользоваться приглашением.
С одной стороны, его тянуло помочь учительнице, как магнитом. С другой стороны, он понимал, что получит необходимую физическую загрузку для положительного продолжения занятий спортом.
Он помнил о двух членах сборной страны по лыжам, которые проводили лето в том, что пилили по деревням дрова двуручной пилой, разрабатывая мускулатуру. Денег за свой труд ребята не брали – им устраивали ночлег и кормили простой крестьянской пищей.
Форсировав по вмёрзшему в берега обледенелому мостику придорожную канаву, Николай подошёл к домику ровно в семнадцать часов. Сквозь оконные занавески из тонкого материала мерцал свет.
На стук в окно скрипнула дверь, и вышла черноглазая Татьяна Андреевна в серых спортивных брюках, в полусапожках и зелёном свитере:
- Я очень рада тебя видеть, Коленька. Заходи, чаем угощу.
Уже в доме она сказала:
- Ведь я верила, что именно ты откликнешься на мой призыв о помощи. Давай, перейдём на ты – я тебя буду называю Колей, а ты меня – Таней.
- Хорошо, дорогая Таня. Я действительно не мог не оказаться здесь, потому что твои прекрасные глаза при первом же взгляде пронзили меня насквозь и сожгли все у меня внутри.
- Мне ещё не было семи, когда цыганки из табора пояснили, что у меня роковой взгляд. Ты же мне сразу понравился и скромностью, и статью, и акцентом. И я знала, что ты придёшь меня выручать, как средневековый рыцарь спасёшь свою принцессу.
- Что-то здесь дымно, - сказал он, оглядывая в комнату, которая служила кухней, столовой и домашним рабочим местом учительницы.
- Постоянно воюю с печкой: или дымно или холодно.
- Этак можно и отравиться в борьбе за тепло. – Он отодвинул чуть верхнюю заслонку, откуда чуть струился тёмный дымок. Затем он открыл печную дверку и стал смотреть, как жёлтые языки пламени облизывают дрова, коими печка оказалась набита полностью.
- Осторожней, как бы не вывалилось горящее полено и не спалило мои драгоценные апартаменты.
- Здесь дело не в том сколько дров загружается в печь, а в том сколько оранжевых жарких углей останется в печке на момент закрытия верхней задвижки, если оная опять же исправна.
- А я прожигала все угли, и только после того задвигала задвижку.
- Тогда весь основной жар уходил в морозное звёздное или пасмурное небо, а печь оказывалась чуть тёплая или холодная.
- Коля, подучи меня: как обращаться с этим великолепным изобретением, а то я с детства жила в благоустроенной квартире со всеми удобствами в небольшом городке Поволжья.
Он закрыл дверцу печи, и освещённость комнатки сразу уменьшилась.
- Давайте посмотрим: останутся ли здесь угли. – Если останутся – хорошо, тогда закроем задвижку. А если нет – добавим вот эти три ровные полена, и они дадут жар, только надо на прозевать закрыть задвижку.
- Как-то я закрывала, а у меня дым шёл в комнату.
- Такой дым говорит, что не все догорело, не все превратилось в угли. Случаются поленья с крупными сучками, и они просто не прогорают одновременно с остальными дровами. – Такие головёшки достают кочергой из печи и топят в ведре с водой из-под рукомойника или по-быстрому выносят на совке на улицу и выбрасывают в снег.
- Пользоваться печью, оказывается, целая наука. Но давай, учитель Коля, почаёвничаем.
Учительница-ученица налила в чашки кипяток из алюминиевого чайника, подогретого на электроплитке, добавила в кружки чая из заварного фаянсового чайничка белого с голубыми цветками по бокам и выставила на стол все своё богатство: наполненную до краёв сахарницу, печенье, пряники и три конфетины в красивых блестящих обёртках.
- Я готов посмотреть, что нужно колоть, - доложил Николай после чаепития и вновь почувствовал прилив жара.
- Хорошо, пойдём, - согласилась Татьяна Андреевна.
Они вышли на улицу и направились к сараюшкам, слабо освещаемым наружной электрической лампочкой.
- Мне неделю назад эти дрова привёз громадный самосвал с рыжим кузовом и зелёной кабиной, так я самые толстые чурки прикатила к стенке дровяника, а сверху положил те, что поменьше.
- Здесь и сушинка есть, и берёзка. – Берёзка ценна тем, что с помощью бересты легче растапливать печь.
- Попробую.
- Что-то здесь положены сверху чурки от вершинок стволов – в них много сучков и их тяжелее колоть, да и топить ими счастья мало.
- И что теперь?
- Начнём колоть с самых толстых.
- Пожалуйста.
- Что это за избушка?
- Банька.
- Пробовала?
- Боюсь угореть, о чем пел Высоцкий.
- Давай-ка глянем.
Тусклый свет зажегся и в предбаннике и самом банном отделение.
- Хорошая вещь, - похвалил Николай. – Давайте глянем в печурку.
Из поддувала он выгреб три полных совка золы и сказал:
- Золу лучше разбросать по грядкам огорода, под кустарниками и деревьями, как удобрение.
Когда Татьяна Андреевна вернулась, он показал:
- На низ я положил скомканную бумагу, затем бересту, а сверху пучок лучинок. – Задвижка открыта, приток воздуха из поддувала имеется и лучинки начинают гореть, теперь мы сверху подложим пару маленьких дровишек, вон они занялись, после чего положим три крупных стоящих полена, которые дадут желанные угли, если не прозеваем. А теперь надо в чан залить воды. Пока я буду колоть, принеси водицы. Лучше носить по полведра, так рукам полегче.
С трех поленьев он снял бересту для будущих растопок, наколол дров на пару недель и услышал призывный возглас:
- Коля, вода в чане теплеет.
Он зашёл в баньку, открыл дверцу печи, закрыл её, чуть прикрыл печную заслонку и сказал:
- Минут через десять-пятнадцать заслонку закроем полностью. А что-то творится в домовой печке?
Бегом они кинулись в дом и вовремя успели. Множество углей в печке только и ждали, когда заслонка в печи закроется и они смогут полностью отдавать своё тепло печи дома. Они только испили чаю, и оба почувствовали прилив теплоты.
- Пойдём, Танечка, закроем задвижку в баньке, - предложил он.
В печи баньки было по объёму ещё больше жарких углей. Хозяйка самостоятельно закрыла печную задвижку.
- Теперь, Коля, я провожу тебя до станции – ты ведь здесь впервые.
- Хорошо, Таня, я готов, - сказал он, надевая тёплую зимнюю куртку.
Они вышли на укатанную автомобилями снежную дорогу, освещённую светом неразбитых фонарей. Лёгкий морозец позволял жёлтой почти полной Луне и далёким звёздам участвовать в освещении местности. Вечернюю тишину прерывал чуть слышней лай ворчливых собак.
Не дойдя до железнодорожной платформы метров двадцать, Николай остановился и сказал тихим голосом:
- Встанем, пожалуй, здесь, чтоб лишние глаза нас вместе не увидели на платформе, а до электрички успею добежать, я же, некоторым образом, немного спортом занимаюсь.
Засверкала мощная фара электропоезда, и Татьяна Андреевна произнесла шёпотом:
- Спасибо тебе, Коля!
Положив свою левую руку на его правое плечо, она чуть приподнялась и поцеловала его в правую щеку.
Он слегка развернулся, посмотрел в её черные искрящиеся глаза и вновь утонул в них. Николай обнял её за талию, тихонечко привлёк к себе и свои сухие губы уткнул в её левую щеку. Положив руки на его плечи, она прижалась к нему. Только после того, как хлопнули резиной автоматические двери и поезд пошёл к следующей станции назначения, Николай смог оторвать свои губы от тёплой щеки.
- Раз на электричку мы опоздали, пока не замёрзли, пойдём греться домой до следующего поезда по расписанию.
- Да, Таня, можно и чайком погреться.
Дом встретил желанной теплотой, Николай даже снял куртку. Чай оказался тот же и печенюшки те же, только последние.
Вновь они отправились к железнодорожной станции и остановились на том же месте, и при свете яркой фары, устремлённой вдоль рельс, их уста соединились сами собой. Электричка ушла. Им стало понятно, что следует возвращаться в тёплый дом.
На обратном пути Татьяна Андреевна вспомнила, что у неё имеется пять куриных яиц и черный хлеб.
- Ты, Коленька, сегодня изрядно потрудился и следует подкрепиться.
Быстренько на электроплитке, проурчав, поджарилась яичница, которая оказалась горячей и исключительно вкусной.
Когда Татьяна в третий раз провожала Николая к железной дороге, Николай предложил проститься посреди пути на равном расстоянии от станции и от дома. Они обнялись и таким образом проводили третью последнюю электричку.
- По шпалам ты вряд ли побежишь вдогонку.
- Если ты скажешь – побегу.
- Давай. Коленька, пойдём в жаркий дом, а то мороз крепчает. Ты спасал меня, теперь я буду спасать тебя от обморожения.
Когда они подошли к крылечку, которое состояло из одной ступеньки, Татьяна Андреевна предложила:
- Давай, Коля, глянем, что в баньке творится.
- Посмотрим, Танюша.
Она зажгла тусклый свет, прошла в банное помещение, подняла большую круглую из кровельного железа крышку, что прикрывала чан с водой, сунула в воду указательный палец и вскрикнула:
- Ой! Она же горячая!
- А какой ей ещё быть?
- Так можно хоть чуть-чуть помыться!
Они в предбаннике сняли верхнюю одежду. Татьяна Андреевна накинула халатик и большой прорезиненный жёлтый передник и разбавила полведра холодной воды несколькими ковшами горячей из чана. Получилась тёплая вода, которой она намеревалась смыть свежий пот с Николая.
- Подходи ко мне задом. Спереди сам помоешься, а я попробую отмыть твою потную спину.
Раздевшись, Николай стал медленно к ней пятиться.
- Смотрю, у тебя ведь и мускулатура имеется, особенно накачены ноги.
- На тренировках иногда более десяти вёрст отмахивал. У меня случались периоды, в какие бежать оказывалось легче, чем идти пешком.
И тут очистительная тёплая вода из первого ковша начала медленно литься ему на короткостриженую голову.
Он протёр все спереди, она потеребила спину. Затем она скомандовала:
- Обувай свои кроссовки на босу ногу, одевай халат в предбаннике, сверху накинь куртку, все свои вещи сложи в авоську и дуй в дом. Там вещи разложишь на стуле, чтоб они прогрелись, дальше разденешься, разуешься и ложись в кровать под одеяло, прогреешь немного постель
- Халат-то женский.
- Откуда ж я возьму тебе мужской. Давай, Коля, двигай. Я тоже помоюсь и приду в дом.
Минут через десять Николай, лёжа на левом боку, услышал, как скрипнула двери и лязгнул железом засов входной двери. Затем после неких манипуляций в главной комнате-кухне он услышал лёгкие шаги. Одеяло приподнялось, и он ощутил спиной прохладу её нежного тела.
После школьных занятий в субботу он зашёл домой за стареньким рюкзаком, затем направился в городскую баню, где приобрёл три берёзовых веника, три пачки круглого печенья «Мария» и пристроил покупки в рюкзак.
В пять часов Николай растопил печку баньки, принёс воды и принялся по хозяйски колоть дрова.
Когда температура в бане дошла до кондиции, он слегка прошёлся замоченным веником по её спине и ниже. Она же, когда настала её очередь, принялась хлестать его веником от души так, что он запросил пощады.
Днём в воскресенье он колол вершинки, дрова, изобилующие сучками.
После обеда с несравненной гречневой кашей он вновь растопил баньку. Вечером она упросила его уехать домой, чтобы утром он пошёл в школу из своего дома. Она попросила, чтобы в дальнейшем он приезжал только в субботу вечером и уезжал воскресным вечером:
- Я взрослый человек, окончила институт, имею профессию и не могу себя прокормить, не говоря уже о том, чтобы купить какую-нибудь одежду. То, что на мне и сумка с собачьей цепью – это все, что у меня есть.
- В цивилизованных странах учители хорошо, слышал, получают.
- Так - то – в цивилизованных, а не у нас. Учители отмечают пятилетие, семилетие своим платьям, костюмам, поскольку приобрести что-то новое очень проблематично.
- Странно это.
- Дело в том, что однажды Сталину предложили повысить зарплату врачам и учителям, на что сатанист ответил, что хороших врачей и учителей население прокормит, а бездари пусть перемрут от голода. – Вот и нынешняя власть идёт тем же путём.
- И что делать?
- Согласна я подрабатывать и уборщицей, и дворником, но вакансий нет. По инициативе родителей и с одобрения завуча со следующей недели начну вести после основных занятий дополнительные. Пока непонятно раскошелятся ли родители или оплату возьмёт на себя РОНО. Кроме того, несколько родителей просили у них дома провести уроки, возможно, чтобы и самим контролировать детишек. Поэтому теперь я буду приезжать домой вечером неизвестно когда и наверняка вся накрученная.
- Понятно - сказал Николай озабоченно.
- При этом, если я тебе в школе покажу условный знак, приезжать вообще нельзя.
Татьяна Андреевна четыре раза показывала сигнал. – Однажды к ней в гости приезжала учительница из параллельного класса, скорее всего по указанию руководства школы или даже РОНО, чтоб поглядеть: как устроилась новая учительница. Второй раз Татьяну Андреевну привлекли сопровождать школьников при посещении музея. И ещё дважды по иным причинам.
Утром в понедельник Геня спросил:
- Ну как, наколол дров?
- Да я что-то затерял бумажку с адресом, потом подумал, что найдёт она того, кто ей дрова наколет.
В дальнейшем Николай переколол все дрова, очистил крыши от снега, подновил калитку, мостик и крыльцо, смазал петли дверей.
Майскими днями на грядках маленького огорода показались зеленые перья чеснока, и Татьяна Андреевна с превеликим удовольствием ела чесночные листья прямо с грядки, благодаря прежних хозяев.
В школе Николай просил не ставить ему пятёрок за ответы на уроках, но на госэкзаменах Татьяна все-таки поставила ему пятёрку, как и многим другим своим ученикам. Геня, который кроме здарасти - до свидания, спасибо – пожалуйста знал лишь «фейсом об тейбл», получил четвёрку.
На выпускном вечере она отсутствовала. Он приезжал к ней дважды вечерами, но видел лишь черные замки на дверях.
Через три дня Николай съездил магазин «Старая книга», где прибрёл за сущие корейки тонкую подержанную книжку на английском языке – свою ровесницу, изданную в Англии. Прямо в магазине он оторвал кусок задней тонкой цветастой обложки со штампом магазина, в котором была указана дата покупки. Оторванный кусок он тут же выбросил в урну.
Днём он стоял перед секретарём директора школы:
- Мне надо бы вернуть книгу Татьяне Андреевне, которую она мне порекомендовала почитать для общего развития.
— Это проблематично. Учитель английского языка -Татьяна Андреевна уволена от нас с переводом в её родную школу, откуда пришёл официальный запрос, одобренный нашим РОНО. Она буквально в один день оформила бегом все бумаги и вечером улетела самолётом. Попробую связаться с бухгалтером, надо бы узнать её мнение на этот счёт.
Секретарь тут же дозвонилась до бухгалтера и сообщила её вердикт: во-первых, ничего нельзя отправлять, если отсутствует точный адрес, а во-вторых, школьный бюджет не предусматривает расходы на подобные посылки и бандероли.
- Так что можешь самостоятельно попытаться отправить чтиво. – Вот на листке название её города, области и номер школы.
Через пару недель вечером дома зазвонил телефон.
- Здравствуй, это – я. Извини, если что не так. Не ищи меня, пожалуйста. Я отправила тебе письмо – до востребования. Прочти. Прощай.
Следующим днём, взяв письмо в почтовом отделение, Николай положил бесценную депешу за пазуху, и только дома в уединённой обстановке вскрыл авиаконверт и прочёл:
- Прости, если что не так. Не присылай мне больше ничего. Ведь уже намечен день моей свадьбы. Мой будущий муж, поверь, достойный человек.
Пожелай Нам Счастья!