Поход по БайкалуЧасть-3

... Как только кто-то из пастухов утром зашевелился, а было около шести часов, я тоже проснулся, оделся, сходил на улицу, собрал рюкзак...
Алексей на мои вопросы, как мне сейчас идти к мысу Покойники, ответил, что довезет меня на мотоцикле до берега, а там тропа.
Поклонившись я сказал всем спасибо и мы вышли на воздух.
Над вершинами байкальского хребта плыли стада туманно-серых туч. Ветер подгонял их с востока на запад и я стал опасаться ненастья или дождя, но Алексей подбодрил меня.
- В это время года дожди здесь очень редки. С утра может быть иногда и сырой туман, потом все расходится и к вечеру солнце. А вообще тут много солнца и весной особенно - в учебниках пишут, что погода как в Ницце - Алексей засмеялся.
- В Ницце не был? - шутливо спросил они не ожидая ответа, закончил: - Но погода здесь солнечная - это точно...
Я с рюкзаком за спиной влез на заднее сиденье, и мы поехали прямо по луговине, без дороги, объезжая водяные лужи.
Через несколько минут подъехали к берегу. Алексей достал из кармана куртки мятую тетрадку в клетку и стал рисовать схему моего пути к Покойникам. Попутно он комментировал нарисованное.
Про первую речную долину он сказал, что это была хорошая площадка для выпаса телят и овец, но сейчас туда нельзя, там заповедник. Потом он нарисовал слева от берега круг и перечеркнул его поперек.
- Это - сказал он - древняя каменная стена или изгородь, давно
разрушенная, но хорошо видимая с воды. Может быть это межевая изгородь, а может быть часть древнего загона для скота.
Он глянул на меня. - Ведь здесь когда-то жили многолюдные племена.
На мой вопрос откуда он все это знает, он ответил, что окончил исторический факультет в Улан-Удэ в пединституте, и какое-то время преподавал историю в школе, а сейчас решил вернуться к пастушеству и стал колхозным бригадиром.
- Вы русские должны знать, что сделали для нас бурят много плохого, хотя я как историк понимаю, что не все русские виноваты, а только глупые чиновники в государственной власти!
Я кивнул соглашаясь - это действительно было так...
Алексей продолжал чертить схему:
- Следующая речка очень дикая - там ущелье и придется часть пути идти берегом, прыгая с камня на камень. Ночевать будете - он почему-то перешел на вы - в зимовье. Оно тут. Ходу туда около восьми часов... Назавтра пойдете дальше, но там местами тропа пропадает, и надо обходить скалы и склон по берегу. Дальше начнется лес, который подходит прямо к берегу и там уже тропа.
- Он посмотрел вдаль, вдохнул и закончил:
- Ну, вот и все. Счастливого пути. Если пойдете обратно пешком, заходите...
Мы пожали друг другу руки и я тронулся в путь, а он сел на мотоцикл и быстро уехал.
"Хороший человек Алексей" - подумал я и стал вглядываться вперед, представляя, что меня ждет там, за ближним горизонтом.

... А "там" меня ожидало уже буквальное одиночество. На фоне громадного водного пространства и объема мощных, то заросших лесом, то засыпанных камнем горных склонов, я почувствовал себя букашкой, муравьем, ползущим по безлюдной земле.
Мне вспомнился рассказ моего соседа по самолету, который летел с Севера. Он рассказывал, что испытал психологический шок, когда впервые увидел северное сияние. Он говорил, что почувствовал себя одинокой мышью на гигантских пространствах тундры, не в силах объяснить, кто и как делает это чудо природы.
Здесь, я тоже был одинок, но это не было шоком, а просто констатацией факта, и я не испугался, а скорее обрадовался. Предыдущие годы, пришлось много времени проводить в лесах и потому, мне было хорошо знакомо чувство ответственности, но и чувство облегчения, которое испытываешь оставаясь наедине с природой: равнодушной, настороженной или угрожающей, в зависимости от нашего внутреннего состояния.
И я привык подчиняться природным ритмам, погоде, условиям жизни, а живя так, часто начинаешь испытывать чувство восторга и преклонения перед величием и соразмерностью природы!

Здесь и сейчас, тоже все зависело от меня и потому, я стал внимательнее, осторожнее, приготовился к испытаниям. Мой опыт лесного жителя подсказывал, что здесь - где сухо, солнечно и есть вода чтобы пить, есть лес чтобы сделать костер, когда станет холодно, есть продукты чтобы есть, - нет причин для паники и беспокойства.
И вдруг, я вновь почувствовал внутри себя покой и радость, связанные всегда с ощущением свободы, которую испытываешь в такие моменты единения с природой.
Когда ты рядом с людьми или среди людей, ты знаешь, что они "другие", а ты отдельно, а здесь я был частью всеобщего, объединился со всем сущим и это было хорошо!
Еще одна картинка вдруг всплыла в памяти: фотоплакат, на котором индеец стоит с копьем в руке, полуголый, настороженный, но какие же спокойные и уверенные у него глаза, как сосредоточенно и внимательно он смотрит на мир?!

Я пытаюсь описать мои чувства, а мое тело в этот момент двигалось, глаза всматривались в детали ландшафта, сердце работало ровно и сильно!
Узкая тропка вилась по склону неподалеку от берега. Часа через полтора тропа свернула налево, чуть в гору и я понял, что здесь берег стал крутым и обрывистым а потому, тропка выбрала более легкий путь.
Чуть погодя, я попал на широкий горный луг и пройдя еще немного, перелез, перебрался через каменную стену - вал. Со временем, стена из валунов рассыпалась от высокой середины к краям, но гранитные валуны и булыжники сохранили форму и стена действительно была хорошо заметна издали.
Направление этой разрушившейся стены шло вдоль луговины и она, исчезая впереди и позади меня, удалялась в обе стороны к краям большой поляны. Я стал гадать, что это быть когда-то.
"Может быть граница между владениями разных хозяев или даже разных племен. А может быть, это была часть древнего загона, в котором древние люди держали прирученных лошадей, коров и овец. Может быть - страшно вообразить - здесь пралюди построили поселок, а эти камни служили стеной, защищающей их поселение..."

...Тропа постепенно спустилась вниз и вышла на прибрежные луга, с кое-где торчащими из земли серыми валунами. Над лугом возвышались склоны прибрежного хребта, заросшие кустарником и одинокими соснами, а справа расстилалась темно-синяя равнина Байкала, морщащаяся небольшими волнами, но противоположного берега из-за тумана не было видно.
На траве щеткой торчащей из земли, кое-где видны были тропинки пробитые за многие годы пасущимся скотом, а чуть подальше, виднелись две овчарни – типично бурятские деревянные строения в форме восьмиугольников, с низкой дощатой крышей спускающейся от центра к краям.
Я заглянул в одну из них и увидел, что овчарни на полметра заполнены навозом, засохшим и покрывающим всю поверхность помещений.
"Наверное буряты пасли здесь еще год-два назад много скота, а сейчас здесь заповедник" - понял я.
За большим лугом теряясь в песчано-галечных отмелях, шумела чистая холодная речка. На берегу, под ветками сохнущего кустарника я развел костерок, вскипятил чай, пообедал и немножко поспал, завернувшись в спальник - было прохладно.
Дальше тропа пошла почти рядом с береговым обрывом и часа через два я вышел на луг, а за ним снова была река. Речная долина уходила вверх и там, превратившись в узкое ущелье прорытое водой в скалах, скрывалась среди скальных утесов.
Место было таинственное, мрачное, неприветливое. Тропа вдруг пришла на край обрыва и внизу, я увидел скачущую по камням воду. "Ого-го! - Наверное, я шел по звериной тропе, которая и привела к обрыву. Но как звери могли преодолеть этот обрыв? Странно и немного страшно".
В поисках тропы оборванной тропы пришлось какое-то время идти вниз по течению шумной речки, а когда обрыв сошел на нет, то по большим береговым валунам осторожно перешел речку, шумно текущую где-то внизу, под гранитными глыбами.

Погода переменилась - в проёмы белых облаков появилось темно-синее небо, заблестело солнышко, заиграл отраженным блеском повеселивший Байкал. Прибрежный хребет придвинулся к озеру и казался мне гигантской театральной кулисой. Слева, на берегу, спускаясь к воде расположились почти ровные, наклонные луговины, а на склонах гигантских горных кулис стояли густые леса, синеющие на гребнях и в затененных долинах, - все это напоминало мне фотографии Тибета.
"Очень похоже на тибетские святые места и здесь, на Байкале, словно ожила малая копия Тибета..."

Деревянное зимовье открылось мне неожиданно - устало шагая по озерному пляжу покрытому плоским, круглым, почти черным галечником, я поднял голову и увидел в глубине бухточки аккуратный домик, чуть приподнятый на сваях над землей.
Я почти побежал к этой избушке и с облегчением сбросив рюкзак, потяжелевший к вечеру, вошел внутрь.
Это был уютный, чистый сухой дом, с хорошей печкой и нарами пристроенными к боку печки.
В стеклянное окошко с видом на береговую линию, светило заходящее солнце и почти сразу за домиком, крутой, береговой склон уходил вверх, а на берегу, у воды, в низине росла зелёная трава.
Было тихо - ветер остался где-то за поворотом берега и прогулялся по травке, чувствуя летящую легкость в плечах после рюкзака, и увидел выкопанные кем-то ямки в земле. Присмотревшись, заметил следы оленей-изюбрей, которые тут, на виду у зимовья, устроили солонец! "Дикие места! Олени может быть и сегодня придут - улыбаясь, радовался я и сев на землю, стал осматривать склоны...
Постепенно наступили сумерки – я наконец "внедрился" в избушку, перед этим набрав на замечательно красивом ровном и черном как городская мостовая пляже веток и веточек выброшенных штормами на берег. Потом, уже в зимовье развел в печи огонь, вскипятил чай, поел с аппетитом, и разложившись на нарах, слушая потрескивание угольков в гаснущей печке заснул крепко и надолго...

Проснулся на рассвете.
С воды, шумевшей волнами за стенками дома, на берег наплывал серый туман. Я вылез из спальника, сходил на улицу, вернулся и растопил печку - в домике было прохладно. После, поставив варить кашу, подрагивая всем телом прошел к воде, умылся чистой, холодной водой и назад уже вернулся бодрой рысью - сон помог восстановить силы, а ледяная вода пробудила тело.
Скоро каша была готова. Я поел, вскипятил чай, попил горячего и прилег на нары. И так мне стало тепло, свободно и уютно, что задремал и проспал около часа.
Когда открыл глаза, то увидел в окошко яркий солнечный свет, услышал шум волн, почувствовал приятный запах сухого, теплого дерева в зимовье.
"Да тут жить хорошо - подтвердил сам себе, - но надо идти. Сегодня может быть я дойду до Покойников".

С утра идти было легко и приятно. Я любовался озером, солнечной дорожкой на волнующейся маслянистой блестящей поверхности, вглядывался в линию горизонта впереди, задрав голову осматривая скалистые вершины на гребне склонов. Идти было легче, тропа стала шире, протоптанной, но я понимал, что здесь, по этой тропе ходят только дикие звери.
Вглядевшись, различил следы медвежьих лап и чуть погодя, увидев медвежий помет прямо на тропе и понял, что здесь ходит медведица с двумя медвежатами.
Место было такое пустынное, дикое, что вдруг подумалось: может быть медведица с малышами идет где-то впереди меня, и я неожиданно могу на нее выйти!
Остановившись достал из бокового кармана рюкзака фальшфейер и пошел дальше держа его в руке.
Тропа то поднималась, то опускалась вниз и каждый раз, я ожидал, что с очередного гребня на тропе увижу перед собой медвежью семейку!

Но все обошлось и вскоре, тропа разделилась надвое, потом еще и еще, и потерялась.
Склон придвинулся к воде и становился все круче - в поисках исчезнувшей тропы я вдруг оказался очень высоко, почти над спускающимся вниз обрывом.
Пришлось по крутяку, осторожно сойти к воде и по большим валунам, вдоль реки, долго обходить громадные скалы уходящие вверх, в синее небо. Да и валуны были в человеческий рост, идти по ним было тяжело. Приходилось прыгать, балансировать, хвататься руками за каменные выступы.
Пройдя так с километр, я наконец вышел на тропу, которая шла по краю леса подступающего здесь почти к самой воде.
К тому времени солнце поднялось и растопило туман и сверху повеяло теплом от нагретых серых скал, торчащих из склона то тут, то там.
А ниже стоял сосновый, чистый лес, с моховой подстилкой поверх корней, запахом хвои и кустами багульника, с проклюнувшимися уже бутончиками розово-фиолетовых цветочков.
- А что там за горными вершинами - спрашивал я сам себя.
- Надо будет обязательно туда сходить, ведь где-то там, за хребтом, берет начало одна из самых крупных рек России - Лена. Странно, но ее исток образован природой совсем рядом с громадным Байкалом -природным водохранилищем чистой пресной воды!
Я шел и рассуждал об этом, когда вдруг, с озера раздался звук лодочного мотора, а вскоре появилась и сама лодка с людьми.
Она плыла вдоль берега и люди вскоре заметили меня - мотор сбавил обороты и лодка повернула к берегу.
Я помахал рукой, моторка подошла к берегу метров на тридцать, но было мелко и один из мужиков, в длинных резиновых сапогах, спрыгнул в воду и побрел ко мне.
Я ждал. Достал рекомендательное письмо и свое ТВ-удостоверение. Мужик, выйдя из воды взобрался на метровый береговой обрывчик и подошел ко мне.
Представился: - Егерь заповедника Берег бурых медведей Василий... (фамилию я сразу забыл). Я показал документы, объяснил, что иду в заповедник, и имею рекомендательное письмо директора заповедника. Строгий тон Василия сменился на нормальный человеческий:
- Вам тут немного осталось до базы, всего километров семь-восемь. Мы перегружены, поэтому взять вас не можем, но на обратном пути прихватим! - проговорил он переминаясь с ноги на ногу.
Я сказал, что пойду пешком, а Василий неловко повернулся и прыгнув вниз зашел в воду, а подходя к лодке начал что-то громко и неразборчиво объяснять сидящим в ней.
Я не дослушал и зашагал по тропинке...

Действительно, через час, пройдя через чистый сосновый лес, вышел на галечный берег, поворачивающий далеко влево, и там в глубине бухты увидел серые, дощатые крыши нескольких домов.
"Пришел! - с облегчением констатировал я и присел отдохнуть.
- Надобно дождаться егерей" - подумал я, достал из рюкзака спальник и завернувшись в него лег.
Солнце светило сквозь чистейший, прозрачный воздух и Байкал лежал у моих ног огромной глыбой холодного хрусталя, неподвижный, но живой, чуть дышащий глубинной прохладой!
Я заснул, а проснувшись через час, полежал слушая необычную, почти вечную тишину, рассматривая противоположный берег Байкала, закрытого высокой синей тенью от заходящего солнца.
Потом поднялся и пошел в сторону метеостанции, которая наверное приютила и егерей. Кстати, судя по всему, место где я дремал и было оконечностью мыса Покойники...


2003 год. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal