Я ещё не вылупился

Я ещё не вылупился, а уже заговорил. Погнался за словами, как за лесной добычей, тихой, забытой тропкой. – Вы это будете? Нет! Тогда я! Я знаю много ненужных слов, эта раскалённая сковорода, но только для меня. Другие безразличны к ним, даже высокомерны, они проходят мимо них, как мимо бездомных. Любите животных, странная фраза при общей нелюбви к людям. Я собака, в этом истина. Моя сущность зверина, моя плоть схожа с человечьей. Укутанный газетными новостями, я сплю, бегу в сторону вокзала, что бы купить билет. Мой друг тряпка, тряпичная, старая, кукла, я грызу его, иногда ласкаю своими руками. Мы бегаем по лесу, злобные и потные, нас грызёт надежда, случай, дело: найти еду и выжить.
Я хочу жить. Я выживаю на остановках, на дорогах, выживаю не нужный людям. Но нужный собакам, нужный их ночному лаю, каждую ночь они лают, их лай мучает, сонных обитателей микрорайонов, но не меня. С лаем, я становлюсь сильнее, а главное злобнее.
Всю красоту, все, что я люблю, я съел. Я съел всё, что казалось мне идеальным, я хотел вместить в себя всю красоту мира. Вот я один собираю пустые банки, каждая банка имеет свою тональность, каждая банка нота. Мелодия – мусор, стихи– отбросы, моё творчество – рана, она не заживает, она ноет, болит. Тряпичная кукла хочет, есть, кричит и плачет при виде падали. Съешь, я хочу видеть, как желудочные спазмы, будут играть тобой, а кишки станут прыгать, у них нет другой заботы. Вот кишки бегут впереди, и есть повод стрелять, а моя любовь всегда со мной, я даже дрожу от этой мысли.
Нет, я не хочу ваших голосов, ваших мнений, мне от них дурно. Они калечат, даже зверь не выносит их. Ваши рассуждения о любви, они хуже мертвечины, они злобные взвизгивания. Ты бьёшь по толстой туше, и она визжит.
- Ты умеешь целоваться, - спрашиваю я у куклы. Однажды на остановке, я целовал, красивую особу, сначала в губы, потом в грудь. Моя нежность перешла все пределы, я полз по склону горы и срывался в бездну. Потом мне сказали, что это моя нежность играла со мной, она подбрасывала на высоту, на которую я никогда не поднялся бы самостоятельно. Сейчас я вспоминаю, это мрачное создание, но память приносит лишь тоску.