Щенок

Я безумно хотела щенка.
Бывают периоды жизни, когда человеку позарез нужна карьера или шмотки, секс или навороченный автомобиль, ребенок иди просто деньги…
Мне нужна была собака, и я постоянно повторяла, как заклинание: «Хотя бы был щенок, как пластырь на сердце!»
Мне необходимо было наполнить большой пустой дом, по которому мы бродили с выросшей дочерью, жизнью и любовью. В доме должны двигаться энергии, он должен быть наполнен светлыми эмоциями, и мы начали с малого: завели двух хомячков.
За первыми двумя появились еще двое – белых, потом еще трое – лохматых сирийских….
Потом у них начали родиться дети, и дом постепенно ожил…
Но это было только начало. Мне нужна была собака – чтобы бегать с поводком по бульвару, заглядывать в умные потрясающие глаза, ощущать прикосновение влажного носа к ноге…
Я очень осторожно подбиралась к своей мечте.
Сначала определилась с породой: мне нужен был американский кокер-спаниэль, светло-золотистый, с длинными шелковистыми ушами в локонах, курносый – такой же, как я.
Говорят, что хозяева выбирают собак, похожих на себя. Я ощущала себя кокер-спаниэлем, таким же веселым, легкомысленным и оптимистичным.
Настоящие американские кокеры оказались безумно дорогими. В одном из дачных поселков я познакомилась с двумя продвинутыми дамами, открывшими питомник этих самых американских экзотов.
Дам сопровождали на прогулке две офигенные собаки с мешками на резинках, одетыми на головы - в эти матерчатые мешки были спрятаны потрясающие уши.
Мне с готовностью продемонстрировали то, что находилось внутри мешков, и при виде этих ушей я ощутила что-то наподобие оргазма.
Собака была к моим услугам, но чтобы собрать необходимую сумму, я должна была голодать примерно полгода.
Кроме цены, от осуществления мечты меня отделяло еще одно немаловажное обстоятельство: я была не уверена в своих силах.
Где-то в глубине души я понимала, что буду долго колебаться, взвешивать «за» и «против», выбирать кандидатуры и так никого и не возьму, потому что ленива от природы, дорожу своим комфортом и слишком люблю себя.
Мне казалось, что я куплю собаку и через пару дней верну ее хозяину, убедившись в собственной несостоятельности.
И вот однажды на прогулке я встретила воплощение своей мечты: потрясающего золотистого американца, грустно сидящего около старухи, явно не соответствующей его имиджу.
Я набралась наглости и подошла знакомиться.
Хозяйка Чарли (так звали собаку) оказалась моей соседкой из близлежащей многоэтажки.
Завязалась беседа о том, о сем, и выяснилось, что Чарлика вручил заботам бабульки выросший внук, уехавший на учебу и потерявший интерес к собаке.
У бабули были больные ноги и куча проблем. Гулять трижды в день с Чарликом было для нее сущей мукой.
Пока она с чувством рассказывала мне о своих неблагодарных детях, мечтающих спихнуть ее в дом престарелых, я жадно гладила Чарлика, который тут же принес мне в зубах грецкий орех.
Чарлик был любимцем всего дома, отличался общительностью и добрым нравом, но моя немая отчаянная любовь вызвала смятение в его душе – когда я попрощалась и начала уходить, он нервно задергался, будто терял близкого человека.
Так завязалась наша дружба.



Вера Ивановна (так величали хозяйку Чарлика) была очень одинока и искренне радовалась возможности излить кому-то душу. Мы перезванивались, встречались возле ее дома, и каждый раз я жадно гладила кудряшки без пяти минут моей собаки.
На Пасху я совершила странный поступок – пригласила в гости Веру Ивановну и Чарли, хотя нам, собственно, и некого было приглашать.
Шел сильный дождь, и я не верила, что мои гости придут. Вдруг зазвонил телефон, дочь сняла трубку, и оттуда раздался робкий голос: «Это мы – Чарлик! Мы уже выходим!»
Было комично, что старушка так называла себя, понимая главенствующую роль Чарлея.
Они пришли мокрые, под зонтиком, с которого ручьями стекала вода, очень чинные и нарядные.
Вера Ивановна, проработавшая все постсоветские годы дворником микрорайона, была не избалована походами в гости.
Я разбушевалась – угощала их красной икрой и настоящим итальянским куличем, который оба ели с непередаваемым наслаждением, зажмуривая глаза.
В любом случае это доброе дело –пригласить таких гостей на Пасху – утешала я свою совесть.
Вера Ивановна уже склонялась к тому, чтобы отдать мне Чарлика. Ей было тяжело его выгуливать, и она боялась за его будущее.
- Не хочу, чтобы он закончил свои дни на улице – грустно призналась она.
Ей не хотелось обижать меня или отказывать, но я понимала, что собака - единственная ее радость, единственное достояние, которое тяжело вот так, в одночасье отдать другому человеку.
- Мы будем постепенно приучать его. Вот поеду сажать картошку и отдам его на несколько дней – обещала она.
Когда мои гости засобирались уходить, Вера Ивановна сделала вид, что уходит одна, бросив Чарлика у нас. Без сомнения, она надеялась, что пес с воем бросится скрестись в дверь, но Чарлик проводил ее взглядом и восторженно взлетел ко мне на диван.
Это обстоятельство сразило старуху.
Прошла неделя, другая. Я не решалась звонить и просить Чарлика, какие-то внутренние рычаги сдерживали меня.
Мне не хотелось ни с кем делить собаку, ее любовь. Отнять ее сразу и бесповоротно не позволяла совесть, а рвать ее на части тоже было невозможно.
Дочь уехала в другой город, бросив на мое попечение кучу хомяков и проблем. Я металась, пытаясь заслонить собой дом от житейских невзгод, и мне было совсем не до собаки.
Пробегая как-то утром мимо контейнера с мусором, я услышала отчаянный крик – кричало живое существо. Это был вопль о помощи, крик погибающего.
Присмотревшись, я увидела барахтающегося на земле, в пыли, крошечного щенка, который пытался куда-то уползти, отталкиваясь еще недвижимыми задними ногами. Таких крошечных щенков я еще не видела – это был новорожденный.
Вокруг него вились мухи, каждую минуту могла наброситься стая бродячих собак…
Я в ужасе оглянулась по сторонам: нет, никакой ошибки, мимо молча шли люди, делая вид, что ничего не слышат.
В этот день и час решался очень важный для меня вопрос. Я могла потерять очень большие деньги. Времени не было ни минуты – опоздал и все потерял.
Возвращаться назад - тоже примета хуже некуда.
И, тем не менее, я подняла с земли крошечное тельце и опасливо озираясь по сторонам, будто у меня хотят его отнять, понесла щенка к себе в дом.
В тот момент для меня не имела значения ни порода, ни последствия моего опрометчивого поступка – только инстинктивное желание спасти!
Времени хватило только на то, чтобы открыть дверь в прихожую и положить щенка на тряпочку на полу. Все-таки это был какой-то шанс: здесь он был в безопасности.
Бросилась бегом в город и смогла вернуться только через три часа.



Открывать дверь было очень страшно – щенок мог умереть, ведь я ничего о нем не знала, здоров ли он, что с ним произошло?
Отперла дверь – щенка не было.
Не веря своим глазам, начала обыскивать прихожую. И, наконец, под старой вытяжкой от плиты, внутри которой валялись холщевые мешки от сахара, обнаружила дрожащее тельце с неимоверной тягой к жизни – он дополз туда, чтобы спрятаться от холода!
У меня не было никаких знаний по уходу за новорожденными щенками, но интуиция сама подсказывала верные (как потом оказалось!) решения.
Для начала я оттерла его, как могла от пыли, нагрела грелку и, обернув ее тряпкой, положила на нее щенка. Нагрела купленное молоко и попробовала поить его из маленькой клизмочки. Позже купила специальную бутылочку с соской для щенков.
Кормить приходилось каждые четыре часа, усталость накатывала волнами, бросая меня в холодный пот. Но это была битва за жизнь, и я не могла ее проиграть.
Странно, но отнимая у меня жизненные силы, щенок открывал для меня скрытые ресурсы организма, о которых я не подозревала. Он вывел меня из спячки, дал толчок к движению.
Я пережила восхитительные мгновения, гладя его круглое розовое пузо с прозрачной тонкой кожей. Радовалась, когда у него открылись глаза.
Друзья шутили: это тебе Бог послал, все-таки выпросила…
Красивый, чудесный щенок, неважно, что дворняжка – друзей не выбирают.
Любовь невозможно купить – она дается свыше, ее надо заслужить, ценой жертв и самопожертвования. Тяжело найти в этом мире кого-то, кто спасет тебя от одиночества, потому что у каждого живого существа уже есть кто-то, кому он нужен.
Однажды мужчина, которого я люблю, сказал: «Давай мы подарим тебе щенка?»
У него как раз подрастали щенки Фила Бразильеро.
Если бы он сказал «Я подарю», наверное, не отказалась бы. Но он сказал: «Мы подарим», и я почувствовала себя горничной, которой щедрый хозяин хочет пожаловать что-то со своего плеча.
В этом было что-то унизительное.
Мне нужна была МОЯ собака. МОЯ любовь. И любовь этого мужчины я тоже не могла ни с кем делить.
Однажды он меня спас – как я этого щенка, который валялся в пыли, у которого был один-единственный шанс: траектория моего пути в ту минуту и секунду.
Я уговаривала себя, выхаживая собаку: пусть хотя бы станет на ноги, научится есть, потом отнесу его на церковный двор, куда приносят маленьких котят и щенков. Авось найдется хозяин.
Теперь я не уверена – смогу ли его отдать после всего, что пережила?
Тот мужчина тоже хотел поставить меня на ноги и отпустить в мир…
А я все тычусь ему в ноги, скулю, невозможно отогнать. Сердце рвется по живому.
Пытаюсь наполнить свой дом любовью…хомяки, щенок…
Нас в доме уже около двадцати душ, нас – много. Теперь и собака есть – будто пластырь на сердце.