Не место...

Открыв глаза, я, все еще морщась от яркого света, немного приподнялся на локтях, пытаясь понять, где нахожусь. Просторное помещение освещено несколькими лампами, висящими на стене. Вдоль побеленных стен стоят старые деревянные кровати, но сейчас они пусты, хоть и застелены немного пожелтелыми со временем простынями. На полу потрескавшаяся плитка с непонятным узором, напоминающая морскую тематику, и несколько потрепанных ковриков около кроватей. Я же укрыт теплым одеялом, от которого немного несло сыростью, но даже так по телу то и дело пробегали мурашки, и меня пробивала мелкая дрожь, от которой становилось не по себе. Мне холодно...
Слегка повернув голову, я, к своему удивлению, заметил, что в другом конце комнаты стоит еще одна кровать, на которой кто-то находится. Приглядевшись получше, я с ужасом понимаю, что это моя младшая сестра Маша. Ей недавно исполнилось семь лет. Светлые кудрявые волосы, голубые глаза и веселая улыбка, хотя, именно сейчас она выглядела очень печально. На лице несколько ссадин и синяков, рука в гипсе и несколько повязок на ноге. Что произошло? Это ведь больница, если я не ошибаюсь. Да и я тут проснулся не просто так. Ужасно болело все тело. Особенно сильно это неприятное ощущение чувствовалось в левом плече и в правой ноге, чуть выше колена.
Вновь закрыв глаза, я попытался вспомнить, что произошло, ведь что-то мне подсказывало, что я сам должен во всем разобраться, а не спрашивать о происшедшем у кого-то другого. Словно от этого что-то зависело, но что именно, я так и не мог понять. Мысли то и дело путались, не давая сосредоточиться, но внезапно, словно из ниоткуда, возникли фрагменты произошедшего и постепенно сложились воедино, словно пазл.
Мы с Машей попали в автокатастрофу. Тогда я, взяв машину отца, решил отвезти ее в парк, ведь она уже несколько дней так этого просила. Но дело в том, что я только недавно получил права и не имел достаточно опыта.
Когда на дорогу из узкого переулка выехала другая машина, я не успел среагировать, из-за чего, резко затормозив и попытавшись развернуть машину, просто врезался в ближайший столб. Со мной почти ничего не случилось, а вот моя сестренка получила серьезные травмы и теперь лежит тут под капельницей. Я, конечно, тоже нахожусь в больнице, но, судя по моим ощущениям, я еще легко отделался.
Поняв, что произошло, внутри загорелось чувство вины. В горле что-то словно застряло, и руки еле заметно затряслись. Кажется, мне действительно плохо, ведь из-за меня ей теперь больно. Это я во всем виноват. Постепенно я понял, что начинаю ощущать к себе отвращение. Я ужасный брат, раз не смог присмотреть за младшей сестренкой, и, скорее всего, все так и считают. Наверное, сейчас я бы сделал все, лишь бы она осталась цела, и я был бы единственным, кто пострадал. Боже, что же я наделал?
Внезапно послышался щелчок, и открылась массивная деревянная дверь, именно в этот момент в комнату зашла наша мама. Женщина средних лет с такими же темными волосами, как и у меня. Сейчас она была необычно хмурой. Веки опухли от долгих часов плача, да и одежда, которую она раньше выбирала с такой аккуратностью, сейчас казалась помятой и неопрятной, будто она несколько часов провела тут, даже не появляясь дома, дабы привести себя в порядок. Глаза же казались потухшими - теперь в них не видно того блеска. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как мы очутились тут? Скоро ли выпишут меня? И что самое главное - что с Машей? Ведь, хоть она и выглядит не очень плохо, мало ли что там может случиться.
Задавая себе множество вопросов, от которых чувство вины только разгоралось, я, сам того не понимая, быстро вновь лег на кровать, делая вид, будто сплю, и, затаив дыхание, посмотрел на свою маму через еле приоткрытые глаза, но та, зайдя в палату и даже не посмотрев в мою сторону, подошла к Маше. Сев на старенький стул рядом с ее кроватью, она взяла грустную девчонку за руку, что-то тихо шепча. Я ничего не слышу да и не стараюсь понять, что она говорит, ведь ее слова адресованы не мне. Только молча смотрю на них, чувствуя, как что-то сильно сжимает сердце и начинает пощипывать глаза. Наверное, они, как я и предполагал, считают, что это я во всем виноват, а я ведь и не спорю.
Стараясь по-прежнему выглядеть спящим, вновь закрываю глаза и, тяжело вздохнув, просто пытаюсь успокоиться, ведь все хорошо, и Маша обязательно поправится, после чего все наладится. Надеюсь, что все так и будет...
Несмотря на то, что мне ужасно холодно, и с каждым мгновением все больше начинает пробивать дрожь, а на коже появляются мурашки, я просто пытаюсь успокоиться и потихоньку засыпаю, по-прежнему слыша тихие слова матери, обращенные к моей сестре.

Когда я вновь проснулся, то еще сквозь сон почувствовал, что стало гораздо холоднее, и теперь даже одеяло не помогало мне. Оглянувшись, первым делом я заметил, что на улице потемнело, а лампы выключены, из-за чего палату теперь освещал только свет луны, пробивающийся сквозь небольшие щели в занавешенных окнах. Но даже так я увидел, что моей сестры больше нет в этой комнате. Ее кровать пуста и аккуратно застелена, словно и не было там никого несколько часов назад. Может, пока я спал, ее просто перевели в другое место? Наверное, все так и есть. Но чувство беспокойства за Машу так просто не исчезало, и уже в следующий момент мне захотелось подняться с кровати и пойти узнать, где она. Вот только что-то мне мешало это сделать. Словно из-за невидимых цепей, сковавших сознание, я по-прежнему лежал, не понимая, что происходит.
Внезапно появилось это странное чувство тревоги. Словно я что-то упустил. Что-то очень важное, что сразу бросается в глаза. Вот только сейчас оно скрывается во мраке моего сознания. Так глубоко, что добраться туда невозможно. Внутренний голос вовсю кричит, чтобы я подумал и постарался это заметить. Но это невыполнимая задача, как бы я ни старался, и только слабые нотки тревоги все сильнее отдаются в голове, заставляя меня насторожиться.
Пытаясь унять собственное сердцебиение, я прислушался, замечая, что вокруг совсем тихо. Только еле уловимое шуршание рядом с дверью. Такое неуверенное и еле заметное, будто его и вовсе не было, но со временем оно становилось все громче, пока и вовсе не начало приближаться. Совсем медленно, но с каждым мгновением я начал слышать его все четче, словно кто-то подползал все ближе к моей кровати и что-то волочил за собой, настолько необычным был этот звук.
Сам того не желая, я вздрогнул, все сильнее всматриваясь в темноту, но так ничего и не смог там рассмотреть. Словно это что-то скрывалось, не желая выдавать своего присутствия, используя при этом наступивший мрак. Но через некоторое время, когда шуршание затихло, и я почти успокоился, на полу рядом с кроватью послышалось тихое поскрябывание, вновь такое тихое и неторопливое, будто кто-то наслаждался этим звуком, но уже вскоре я почувствовал, как кровать со стороны ног немного прогнулась от тяжести. Резко развернувшись и с ужасом посмотрев туда, я, к своему удивлению, увидел мальчика лет десяти, который, словно взявшись из ниоткуда, теперь, стоя на полу, пытался залезть на мою кровать.
Очень бледная кожа, будто только она и выдавала его в этой темноте. Короткие черные волосы и такого же цвета огромные пустые глаза. Одет он был в светлый спальный костюм, состоящий из мятых штанов и рубашки. Лучше рассмотреть его одежду мне мешало отсутствие нормального освещения. Но даже так увиденного мне хватило, чтобы застыть с широко раскрытыми глазами и ужасом смотреть на неназванного гостя. Я не знаю, кто он и не сон ли это вообще, но когда я в ужасе хотел что-то сказать, из горла вырвались только несуразные хрипы. Сердце еще быстрее забилось, когда мальчик все же залез на кровать и, ничего не говоря, начал ползти ко мне.
Его движения казались немного необычными. Руки не сгибались, да и правая нога оказалась неестественно вывернута и просто волочилась позади. Увидев все это, я, не медля, вскочил с кровати, не обращая внимания на резкое головокружение и боль в ноге, после чего побежал к двери, не собираясь даже оборачиваться. В тот момент меня больше ничего не волновало, хотелось просто побыстрее отсюда убраться.
- Постой, - услышал я неестественно хриплый детский голос, когда уже почти добежал к двери. - Тебе тут не место, - говорил мальчик, еле шевеля бледными губами, уставившись на меня пустым взглядом.
Я не стал спрашивать, что же это означает, да и слова этого мальчика пролетели мимо меня, ведь собственный разум заглушало чувство тревоги и громкое сердцебиение, отдающееся в ушах, ведь незваный гость, спрыгнув с кровати на единственную целую ногу, вновь упал на пол и пополз ко мне. На этот раз он передвигался куда быстрее, поэтому, не дожидаясь, пока он окажется возле меня, я быстро открыл дверь, после чего выбежал в коридор и, хромая, помчался прочь. Все тело словно пробило мелким разрядом тока, мысли перепутались, а чувство страха просто сводило с ума.
В коридоре, вопреки всем моим надеждам, было пусто, даже в забитой бумагами и больничными карточками ординаторской, в отличие от остальных дней, не оказалось ни одной медсестры.
Все еще ощущая жуткий холод, от которого сводило суставы и изо рта вырывались рваные струйки белого воздуха, я вздрогнул, потирая руки, чтобы хоть как-то согреться. Нужно было найти хотя бы кого-нибудь, но куда тогда идти? Еще раз осмотрев пустой длинный коридор, освещенный тусклым светом, я на мгновение застыл, лихорадочно соображая, куда мне нужно бежать, но уже в следующее мгновение, вглядываясь в глубь коридора, которую скрывал мрак, я услышал шаги. Такие же неторопливые, но уже более уверенные. Затаив дыхание, я замер на месте, понимая, что не могу двигаться. Нужно было бежать, но тело, словно не подчиняясь мне, отказывалось двигаться, оставаясь стоять на месте.
Звук этих шагов отдавался в голове, и каждый из них слышался все ближе, но я по-прежнему никого не видел, и только когда в нос ударила резкая и почти невыносимая вонь плесени и чего-то гнилого, а на полу показались еле заметные следы от мокрых ног, я понял, что ОНО уже близко и вот-вот настигнет меня.
Наконец, словно опомнившись, я, тяжело дыша и проклиная все на этом свете, сорвался с места и побежал прочь.
Это ужасное чувство давления и ощущение чужого присутствия, словно засев в голове, щекотали мои оголенные нервы. Страшно. Очень страшно. Нет сил еще раз обернуться. Я ведь этого не хочу, там точно что-то есть, и оно идет за мной.
Ускоряю шаги и уже, несмотря на боль в ноге, бегу прочь по длинному и пустому коридору. Неизвестные шаги не отстают, наоборот, они все ближе.
Подбегая уже к концу коридора, я заметил широкую лестницу, ведущую вниз. Вот только когда я собрался спуститься по ней, ОНО настигло меня, после чего я услышал хриплое: "Тебе тут не место" и почувствовал на плече липкую руку с длинными сморщившимися пальцами и большими пожелтелыми ногтями. После этого я, вновь теряя сознание, успел заметить перед своим лицом огромные черные глаза и бледную мраморную кожу.

Не знаю, хотел ли я просыпаться, но, вновь открыв глаза, понял, что лежу на все той же кровати, а на улице светло. Наверное, мне все это просто приснилось и оказалось обычным кошмаром, от которого чаще всего просыпаешься ночью в холодном поту. Вот только тяжелое дыхание и быстрое сердцебиение не давало мне возможности забыть все - настолько казалось оно мне реальным, даже руки предательски дрожали.
- Эй, Миш, с тобой все в порядке? Выглядишь не очень хорошо, - услышал я тихий смешок.
Немного приподняв голову, я увидел улыбающееся лицо своего лучшего друга. С Даниилом я дружил с детства, поэтому, увидев его сейчас, понял, что на душе стало немного легче. Мне точно все приснилось.
- Мне просто приснился кошмар, - устало бормочу, снова ложась на подушку.
- Приснился кошмар? - переспрашивает он, внимательно смотря на меня. - Так почему ты до сих пор тут? Тебе ведь тут не место.
Услышав его слова, я, затаив дыхание, оборачиваюсь к нему. Даниил больше не улыбается. На его лице отображена только серьезность и искренность. Сейчас, когда я внимательнее присмотрелся к нему, то заметил, что он бледен и на нем та же одежда, в которой он был в тот день, когда мы попали в автокатастрофу: все те же светлые джинсы и черный балахон с названием его любимой группы. И вновь возникает ощущение, будто я что-то пропустил, и сейчас, вот так внимательно рассматривая друга, я смогу понять, что именно.
- Что ты говоришь? - непонимающе переспрашиваю, широко раскрыв глаза и изумленно глядя на парня.
- Просто вспомни, - просит он, с надеждой посмотрев на меня. - Вспомни, что именно случилось в тот день. Ведь для этого я тут.
Я не понимаю, о чем он говорит, но все равно, сам того не осознавая, пытаюсь вспомнить тот день, дабы понять, что он хочет мне сказать.
- Тогда я хотел отвезти Машу в парк, но на дорогу выехала из-за поворота другая машина, и потом я проснулся тут, - тихо говорю, нахмурившись и понимая, что эти воспоминания приносят мне боль.
- Нет, не так, - качает головой друг, словно заставляя меня вновь задуматься. - Попытайся вспомнить, я ведь тогда был вместе с вами...
- Я не помню... - возражаю, слегка нахмурившись и смотря в окно, будто там было что-то интересное, но все равно чувствую на себе его тяжелый взгляд.
- Ты ведь даже не пытаешься, - с упреком говорит Даниил, покачивая головой. - Ты ведь сам понимаешь, что что-то упустил.
Услышав это, я болезненно поморщился и почувствовал легкое головокружение. Наверное, именно эти слова подействовали на меня с такой силой. Воспоминания наполняли мою голову, словно вода чашку. Точно. Даниил тогда тоже пришел ко мне, и я согласился подвести его домой, ведь он жил недалеко от парка. По дороге туда и случилось это... Неужели он тоже попал в автокатастрофу?..
- Ты вспомнил? - опять спрашивает он, пытаясь все больше растревожить мою память.
- Да, мы попали в автокатастрофу, - шепчу пересохшими губами. - Но ты ведь не пострадал?
- Нет, не так. Вспомни. Загляни глубже.
На эти слова я только покачиваю головой, отворачиваясь в сторону. Я не хочу вспоминать - слишком неприятны эти мысли, но Даниил так просто не отступает, с упреком смотря на меня, словно сейчас решается вопрос жизни и смерти, а я так явно сопротивляюсь в его ришении.
Тяжело вздохнув, я все же закрываю глаза и, сосредоточившись, пытаюсь вспомнить автокатастрофу. Разбитая машина, и я за рулем. Руки в крови, но боли почти не чувствуется, только страх от вида раны на моей груди, сквозь которую торчит небольшая труба с заостренным концом. Кажется, их перевозила машина, врезавшаяся в нас. Вокруг ужасно шумно и слышатся голоса, но я, обернувшись, вижу только испуганное лицо друга, который сидел на соседнем седении и что-то встревоженно говорил. Через окно позади Даниила я вижу, как блекнут огоньки и бегают тени, спеша к нам, но больше я ничего не помню. Только темнота и чувство, словно я избавился от огромного груза и наконец стал свободным. Да, такое необычное чувство и такое приятное одновременно.
- Ты понял? - спрашивает Даниил, по-прежнему грустно улыбаясь.
- Нет, - отрицательно покачиваю головой.
- Не отрицай, ты ведь все прекрасно понял.
- Ничего я не понял! - голос все время срывается на хрип, но это уже не имеет значения.
- Понял, просто смирись, что тебе тут не место, ведь тут можно быть только живым, - спокойно и как можно более мягко говорит он.
Услышав последние слова, я, затаив дыхание, с ужасом посмотрел на брюнета, словно именно этого вывода и боялся.
Все это казалось настолько абсурдным, что я, переборов себя, улыбнулся, словно услышал смешной анекдот. Неужели он хочет сказать, что я мертв? Что за бред? Это ведь невозможно. Вот он я, лежу на кровати и разговариваю со своим лучшим другом, который, скорее всего, решил подшутить надо мной. Да и чувство юмора у него паршивое. Только почему-то даже так мне не хотелось смеяться, и я в ужасе почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Его взгляд кажется таким проницательным, а лицо серьезным, что я не могу даже обвинить его в том, что он шутит. Я ведь прекрасно знаю его и не привык видеть Даниила без искренней улыбки. Черт, я не хочу верить в его слова. Они не могут быть правдой. Это неудавшаяся шутка или страшный сон.
– За рулем той машины был пьяный мужчина, из-за чего он даже не пытался, в отличие от тебя, остановиться, поэтому авария получилась такой… ужасной. Ты ушел из жизни первым, я прожил еще несколько часов, за которые прекрасно осознал, что со мной скоро произойдет. А вот Маша выжила.
- Это не правда. Ты врешь, - кричу, садясь на кровати, но даже так замечаю, что Маша с мамой не обратили на меня никакого внимания, словно меня и правда больше не существовало. Почему они меня не видят? Неужели все это правда? Мне страшно. Это чувство просто пожирает изнутри, а холод, окутавший меня, мешает трезво мыслить. Казалось, сердце, которое еще мгновение назад так быстро билось, сейчас молчит.
В надежде еще хоть раз почувствовать собственное сердцебиение, я дотрагиваюсь ладонью до груди, но ничего, кроме холода от собственной кожи, проступающего через тонкую ткань футболки, я не чувствую.
- Возможно, я и вру, но тебе ведь все равно тут уже не место, - шепчет Даниил, отворачиваясь и уходя прочь, но, как только он отошел на несколько шагов, я снова почувствовал рядом ту вонь, вот только я никак не мог понять, откуда именно она исходит, будто ей провонялась вся палата или даже весь мир. Такое впечатление, будто мне от нее никуда не деться. Куда бы я ни пошел, она будет со мной. Ведь даже от меня теперь исходила ужасная вонь плесени и чего-то гнилого.
- Подожди, - зову своего друга, понимая, что не выдержу больше, но он не останавливается. И только дойдя до двери, парень все же решается обернуться, вот только это уже был не Даниил, и на бледном лице не было той же печальной улыбки. Теперь я увидел существо, в котором признал того, кто тогда схватил меня за плечо своей дряблой рукой около лестницы.
Одето оно было в старый порванный халат, когда-то, скорее всего, принадлежавшему какому-то врачу. На старых сморщенных ногах с выступающими венами не было обуви, а от моей кровати за ним волочились влажные следы, которые я тогда видел в коридоре. Черные волосы были спутаны до такой степени, что напоминали солому, а на лице с серой кожей и давно потухшими глазами виднелся кровожадный оскал с гнилыми зубами, от которого все тело остолбенело, и я почувствовал, как встревоженно что-то затрепетало в груди.
- Что ж, тебя предупреждали... Тебе тут не место, - необычно хриплым голосом прошептал он, выходя в коридор и потирая в предвкушении свои руки.