ТЕОРИЯ ОТСОСИТЕЛЬНОСТИ

ЖД-ИСТОРИИ - 7

Теория отсосительности


Эта маленькая история попала в сборник «ЖД-ИСТОРИИ» только потому, что была рассказана Автору в ночь с четвертого на пятое октября 2011 года в зале ожидания повышенной комфортности железнодорожном вокзала, где он, в ожидании поезда, коротал время за разговором с водителем такси. Итак…

… - Да, все вот так и получилось. Контракт закончен и продолжать его желания не было. Три года я честно отслужил. Пробежал в одних только марш-бросках столько, что, наверное, земной шар дважды можно было бы обогнуть.
Где, спрашиваете, служил? В тайге служил, в части постоянной готовности, так они сейчас называются. В разведроте, снайпером. Нет, ничего героического. На Кавказе? Не был ни разу. Я же в армии служил, в обычной воинской части, не в карательной, мы в этих делах, всяких внутренних разборка участия не принимали. Руки у меня чистые, по людям не стрелял.
А вот здесь, на гражданке, оказалось не все так просто. Даже одеться-обуться и то проблема. В том смысле, что на все деньги нужны, не то, что в армии. Там по четыре раза в день кормили. И еще как!
Короче, взял у отца старенькую «шестерку», подшаманил ее, салон поменял, резину новую одел, по мелочам там. Нормальная машина стала, таксовать, так самый раз. Вот и начал я «бомбить». Пока учусь, да и с работой приличной пока не получается, а идти куда попало не хотелось.
Клиентов не то, чтобы много было, но бывали жирные дни! Я же здесь, при вокзале и пристроился, помог один «мармеладник». Нет, не продавец конфетный, звали здесь одного старого таксиста, лысого, но доброго. Он слово и замолвил перед водительской братвой, разрешили снимать клиентов на вокзале, да, на этом.
Пиво? Ну, давайте… только светлого, что-нибудь. Так уж, за компанию. И горло промочить чтобы…
В этом июле, короче, стоял я на верхней площадке, клиентов ждал. После обеда такой дождина полил, не на машине, на катере впору было плавать.
Сиденья я откинул, музыку включил, дремлю, время в ожидании поезда убиваю. И вдруг в окошко задолбили: стук – стук - стук! Я аж вздрогнул от неожиданности. Ну, дождь по крыше барабанит, музыка негромко, а тут!
Дверка правая открывается и в нее заглядывает мокрющая девчонка. Вода по спутанным волосам, краска по лицу, короче – вся мокрая. Но, красивая, видно даже при размазанной косметике. Носатенькая такая, скуластая, но красивая.
Я ей рукой махнул, садись мол, в машину. Она и села. Волосы еще отжала, да, как полотенце обыкновенное, вот так взяла, скрутила и отжала. А волосы – чернее черного. Чернее я и не видел, может это и от сырости, конечно…
Мамашку она приехала на вокзал встречать, заранее, конечно, на дождь не рассчитывала, вот и получилось так. Давай, говорит, встретим мамочку, потом отвезешь нас в одно место, поселочек небольшой, рядом с городом. Пригород, можно сказать. Что почем, спросила. Я уж ей по минимуму сказал, занятная девочка была, веселая. Аллой назвалась, не знаю, какой национальности это имя, по виду она была похожа на молдаванку. Как я их представляю, так-то не видел, не пришлось пока…
Объявили поезд, Алла выбралась из машины, я за ней, под дождь. За руки не брались, не в кино, но сто метров от машины до вокзального крыльца под холодным косым дождем мы с Аллой бежали рядом и пробежали за какие-то десять секунд. Только брызги летели из под топающих по многочисленным привокзальным лужам ног. Обрызгались, да и так промокли, хотя Алла мокрее не стала…
Влетели с ней в туннель, там тоже лужи, но хоть сверху не льет, так, капает только. На третий путь, помню, вышли по туннелю, к поезду. Он мимо нас проплывает, вагоны серые какие-то, корабль напоминаю
т окраской. И вагоны также плавно подплывают к платформе, точно теплоход!
Пришвартовался поезд. Засуетились пассажиры и вокзальные работники, тетка какая-то закричала дурным голосом: «Мороженое! Мороженое!», чуть тележкой багажной на меня не наехали. Суета!
Еще пива? Пожалуй, не откажусь, давайте…
Не крепкое? Хорошо! Так вот, мамашка ее, Аллы, то есть, выплыла из вагона, солидно так выплыла. Серьезно говорю, не вышла, такие женщины не выходят – выплывают! Сначала коробки ее, багаж, штук, наверное, десять, потом она спустилась на перрон…
Красивая? Не то слово, обалденная женщина, серьезно! Лет, может, сорока, смуглое лицо, в черных глазах – огонь. Все при ней, а, главное, красота настоящая, чувствуется настоящая женская зрелость. Дочь, тоже интересна, я даже начал подумывать, как познакомиться поближе, но ее маман! Знаете, как представилась? Любовь! А это имя! Вот, лет на пятнадцать меня старше, а торкнуло сердечко. А она почуяла, посмотрела на меня так, что сразу я понял – видит она все насквозь, и желания мужские видит, колдунья, что ли…
Да, за два рейса мы с Аллой вдвоем перетащили мамашкин багаж, что-то там еще звякало, в картонных коробках, весь багажник забили и сзади почти все. Начали рассаживаться, Алла взялась было за блестящую хромом ручку передней дверцы, но мамаша ее решительно отстранила и заняла переднее место, поехали…
Дорогой мать с дочкой болтали о каких-то своих делах, и не понимал я их язык. Что-то веселое и громкое, помню. Я-то больше на дорогу смотрел, дождь, грязь и прочие дорожные прелести.
Минут через сорок мамаша махнула позолоченной рукой, да, у нее на каждом пальце по два кольца было, вправо, указывая дорогу, и мы подъехали к дому. Двухэтажный такой дом, красивый, облицованный красным кирпичом. Из того же кирпича и забор в два с половиной метра высотой. По углам башенки и вывертыши разные, не знаю, как называются…
Помог женщинам перетаскать коробки, мамаша рассчиталась нормально, даже не ожидал. Перемигнулся с Аллочкой, намекая на продолжение знакомства, и хотел было уезжать, а тут мамаша, Любовь эта черноглазая, и говорит типа: «Куда торопишься, давай, я тебя накормлю, угощу чем-нибудь». А я что? Молодой, здоровый, сами понимаете, есть хочется постоянно. Да и с Аллочкой замутить хотелось…
Короче, согласился, поблагодарил, машину только отогнал, поставил в проулочке, чтобы не мешала на улице, да и машины проходящие могли так забрызгать, что в город потом не въедешь! Вошел в дом, особенно не осматривался, к чему мне это, не домушник! Мамаша махнула мне рукой, проходи мол, прямо к столу, ну я и прошел, а что…
Стол стоял посредине большой комнаты, как я понял, это как во многих сельских домах устроено, когда кухня и гостиная или зал, объединены. Очень удобно. И таскать недалеко и второй телевизор не нужно покупать, от плиты все видно, все сериалы. Вот и сейчас что-то показывали по ТНТ. Я сел в кресло, стоящее в самом углу, смотрел и на экран и на то, как суетились у плиты две женщины, мать и дочь.
Алла обжаривала кусок свиной вырезки на раскаленной чугунной сковороде, мать в это время мыла и нарезала зелень, много зелени. Потом это все они поставили в большом глиняном горшке, как я понял, тушиться.
Мамаша-Любаша, глянула на меня через плечо, отвлеклась от готовки, сняла с полки графин с гранатовым, как мне показалось, соком, налила высокий стакан, принесла мне. Прихватила еще и графин, поставила рядом со мной, прямо на пол. Это был не сок, какое-то удивительно ароматное и приятное вино. Никогда ничего подобного я раньше и не пробовал. Такое вино, подумалось мне, можно пить ведрами…
До ведер дело не дошло, а, вот пару стаканов я успел выпить, пока девчонки, да они обе мне уже начали казаться девчонками, готовили и расставляли на столе разные заманчивые штучки. Я мог со своего места рассмотреть только, что это были лепешки с мясным фаршем и просто пресные лепешки, вместо хлеба, помидоры, фаршированные сыром или брынзой, много, непривычно много зелени, целый таз зелени! Ну и два графина с вином. Один с таким же, что был у меня – рубинового цвета, а другой содержал напиток, знаете, если бы из Солнца можно было выжать сок, он был бы именно таким, искрящимся и золотым…
Попивая вино и посматривая на экран, я еще расслышал, как мамаша сказала Алле, что ее отец съел весь свекольный суп и « …молодого человека совсем уж нечем накормить, разве только принести окорок». Представляете, суп из свеклы! Окорок – другое дело, но здесь им и не пахло!
Мамаша будто прочитала мои мысли, подошла, налила себе и мне вина из графина, даже тост произнесла, что-то вроде: «За красоту и молодость!». Выпили. Аллочка все суетилась у плиты. - Хорошая девочка, хозяйственная, - подумалось мне тогда, а по телу уже начала растекаться удивительная теплота, и мысль о предстоящем угощении заставляла слюнные железы работать с перегрузкой.
Слюну надо было срочно смыть, и я вновь потянулся к графину, но вина там было на палец, я вопросительно посмотрел на стоящую рядом со стаканом в руке маму Любу. Она все поняла и сказала: «Молодой человек, пойдемте, поможете мне принести еще вина, и окорок захватим».
Женщина, виляя крутыми бедрами, пошла впереди, я за ней. Как правильно называется такое помещение, я не знаю, не деревенский парень. Что-то похожее на подсобку, или кладовку, только набитую не хозяйственным барахлом, а едой! Окорок там тоже был и какой окорок! Мечта любого гурмана – свиной окорок, килограммов на двадцать, как мне показалось, чуть покачивался передо мной на железном крюке.
- Снимай, - сказала мама Люба.
Я послушно потянулся к копченой свинине, даже встал на цыпочки, пытаясь снять окорок с крюка, и это оказалось моей первой ошибкой. Вовсе не окорок имела в виду горячая женщина, и не горячая она оказалась, а, скорее – горящая, горящая желанием…
Короче, стою я так вот, вытянувшись и чувствую вдруг, как ее руки пробежались по моему телу, сверху вниз, перебирая пальцами несуществующие клавиши. Я невольно замер. А кто бы ожидал? А? Вот и я о том же!
А она, из-за моей спины, нащупала молнию на джинсах и рванула ее вниз. Конечно, надо было уйти, но я, почему-то, остался стоять, как и стоял, с вытянутыми к свинине руками, еще и глаза закрыл! Вино, наверное…
Женщина шарфиком шелковым упала на пол, стекла к моим ногам, и оказалась стоящей передо мной на коленях. У нее дрожали руки. А я дрожал всем своим телом, предчувствуя дальнейшее. И дождался его, в смысле последующее. Вы, конечно, понимаете, о чем речь?
Бывало и раньше, что уж там говорить, знакомые подружки не стеснялись оказывать мне такие услуги. Для молодежи оральный секс стал если не нормой, то вполне обычным занятием. Но тут особые обстоятельства. Почему? Ну, не знаю, как это Вам точнее передать…
Чувствовалось, что эта женщина, Люба, стоявшая передо мой на коленях предавалась изысканному сексуальному занятию с жаром и любовью именно к самому занятию, не ко мне же! Что она там делала, не знаю, было сначала нестерпимо стыдно открыть глаза и посмотреть вниз, а потом стало нестерпимо хорошо. Так хорошо, как никогда не было с женщинами, думаю, никогда уже и не будет! Но она и чавкала и присвистывала и уже начала даже подвывать совершенно по-звериному, пока нарастающий ком моего наслаждения не выплеснулся на нее. Она уже и сама задрожала в накатившем экстазе, но продолжала тискать и доить меня, выдавливая последнюю каплю!
Вот видите – шрам над бровью? Это я повис на свиной ноге, не в силах больше переносить наслаждение, ставшее вдруг мучительным и совершенно невозможным, вцепился в нее руками с такой силой, что проткнул кожу на этом окороке. В этот момент он оторвался, а там, в самой средине, была кость, вот она меня и долбанула! Сначала меня, потом - ее! Прямо по припухшим, будто воспаленным, губам чувственного рта. Представляете?
- Слышите, Ваш поезд объявили! Давайте, помогу с вещами. Что дальше было, спрашиваете? Когда обратно? Через две недели? Встречу, расскажу. Извините, что не назвался, да меня тут все знают. Удачи!