Искра Божья.

Россия, как надменная и капризная красавица прошла мимо одинокого звонаря, бьющего в колокольчик, и лишь презрительно поморщилась в его сторону. Да разве мало всяких безумцев, мнящих себя пророками? И только теперь, с расстояния в двадцать лет, она начинает оглядываться: недоуменно и растерянно...
Да кто же он такой, этот Александр Башлачев?
И социализм уже сброшен с плеч, как старое и ненужное платье, и значит теперь все хорошо и правильно, но отчего так тревожно на сердце? Почему его стихи и сейчас жгут душу?
Все изменилось в нашей стране, Россия стала другой. Инакомыслящих больше не сажают в тюрьмы и психушки, их теперь просто не замечают. Как говорится,- в упор не видят. Чиновничья Россия никогда не любила Рок-н-Ролл и никогда не полюбит.
Не любит она этих вопящих, бесноватых музыкантов, уж слишком неприятные темы они затрагивают, заставляют думать, осмысливать происходящее, а это ей не по душе.
Ну и пели бы, как и все: ни о чем! Тогда и ответная любовь была бы, и слава, и эфир и деньги... Так нет же...
Проглядела Россия поэта, все мы проглядели искру Божью.

Рок-н-Ролл это не просто название конкретного танца или стиля в музыке. Это универсальное название для целого явления. По удивительному стечению обстоятельств Рок-н-Ролл стал теми новыми мехами, в которое влилось молодое вино.
Рок-революция, рок- поэзия, рок-искусство... В русском языке слово «рок» трактуется как неизбежность, судьба с трагическим оттенком. Словно вирус, Рок вторгся во все сферы нашей деятельности, изменил культуру, характер, прогресс,- он изменил человечество. Новые технологии с одной стороны и новые ритмы, принципиально новое звучание с другой, словно открыли для нас еще одно измерение. Человечество вышло в новое подпространство, и в силу каких-то физических законов стало взрывоподобно его заполнять. Наверно так же заполнялись океаны нашей планеты живыми организмами, - бурно и стремительно.
Что изменилось в нашем сознании с первыми аккордами электрогитары? Ее звучание словно затронуло те пласты наших эмоций, которые доселе не удавалось открыть никаким другим инструментам.
Более того, электрогитара словно пробудила в нас отголосок древней памяти - то, что было до этого спрятано в самой глубине подсознания, то, что уводит за пределы первобытности. Она как бы запустила закодированную в нашем подсознании программу, вернула на начальный рубеж. Ведь недаром ругая Рок-н-Ролл, его называли первобытными плясками.
Но что лежит в глубине африканского танца, какую гармонию слияния душ вызывают эти древние ритмы?
Две Величины пришли к нам из глубины веков: религия и музыка. Они взаимосвязаны и музыка всегда является составной частью религии, ведь она напрямую обращена к душе.
И неважно, церковное ли это песнопение, бубен шамана или дробь барабанов;
входя в ритм, душа испытывает неземной восторг, словно выйдя в другое измерение подключается к единому полю, постигает гармонию единения всего сущего.
Поэтому Рок-н-Ролл стал не просто новомодным увлечением, он стал новым Откровением, он стал религией. Молодое поколение разом и стремительно шагнуло в него, не обращая внимания на протесты родителей, бунтуя против запретов. Шагнуло так, словно давно и подсознательно ждало его, словно провело черту между прошлым и настоящим.
Братство Рок-н-Ролла стало новой сектой, членами которой стремились стать все.
И недаром первой и культовой стала именно рок-опера Тима Райса: "Иисус Христос - суперзвезда". Все братство ожидало прихода нового Мессии, и каждый считал себя таковым.

"Нет ничего вечного под луной" и нет понятия предела в понимании добра и зла, все течет, все меняется. И каждая вещь, каждое явление несет в себе два полюса. Сейчас мы предполагаем, что Бог и Дьявол,- это наш внутренний космос, наша светлая и темная стороны души. Добро и зло кроются в нас самих, это мы являемся их носителями, а не окружающий нас мир. И явления и вещи свободны от этого груза, а вот что они пробуждают в нас,- это и является самым главным.
Рок-н-Ролл принес самую страшную болезнь - наркоманию. И тот же Рок-н-Ролл раскрепостил людей, дал им право иметь свое мнение. Хотя для советских аппаратчиков это было двойным преступлением, то есть бесконечным злом в их понимании.
Тогда, как воля всего советского народа направлена на выполнение поставленных ЦК КПСС задач, а песня является инструментом для поднятия духа и морали советского человека (какой чудовищной теперь кажется эта фраза), наше братство осмелилось петь о своем, никак не укладываясь в коммунистическое русло. Но что бы понять, о чем оно пело, почему именно так, а не иначе, необходимо сделать небольшое отступление.

Всегда, во все века, основной темой песен является любовь. Это настолько же естественно, как песнь соловья перед "дамой своего сердца". Это закон, это зов природы. Песня как философия, занимает, условно говоря, второе место. Но не научная философия, а образность: в виде притч, баллад и т.д., то есть философия простых людей о своей жизни. Это по сути дела и утешение, и примирение и объяснение. Рок выдвинул философию на первое место, потому что пришло время переоценки мировоззрения, это поколение категорически не хотело жить прежней ограниченной, серой жизнью. Оно переросло действительность и впервые в истории человечества молодежь заявило о себе, о своем несогласии с существующей моралью, а вернее, с ханжеством.
Она требовала возвращения к тому, что было утеряно: к Истине.
Для нее характерен отказ от политики, от борьбы, от насилия и жестокости, возможно потому, что у молодежи появилась альтернатива выбора. Вопрос в том, почему это поколение выбрало философию?
Здесь много причин. Фашизм, с его чудовищной логикой тотального уничтожения, стремительный прогресс, нагнетание ядерной истерии, все это требовало пересмотра жизненных позиций. Молодое поколение не стало дожидаться, когда большая политика поймет глупость решения всех вопросов только силой, да и времени на это, учитывая моментальность глобального уничтожения, не было. Она со свойственным юности максимализмом выступила против.
Что касается России, здесь все сложнее. В первую очередь, это бег по замкнутому социалистическому кругу. Нашей философией стал вопрос: "Стоп, а зачем мы бежим?"
И эти слова удивительно точно сформулировал Андрей Макаревич, они сразу запали в наши души:
Мы не знаем, сколько мы дали кругов-
Мы уже не помним пути,
Слишком долго и дружно мы взгляд устремляли вперед
Мы построили столько стен от врагов, что сами уже взаперти.
Кризис идеологии социализма ощущался все явственнее, общество начало уставать от догм и запретов и молодое поколение осмелилось заговорить об этом в своих песнях. Прояви чиновники большую сообразительность, крути эти песни с утра и до ночи, они убили бы Рок еще в зародыше. Но их черно-белая логика знала только запреты. И в то же время они понимали, что в их беге нужна свежая, молодая кровь, нужны люди, к которым бы потянулась молодежь. Именно эта двойственность характерна для тех лет: Рок вроде и есть, и в тоже время его нет. Весь этот идиотизм со списком разрешенных песен, но не об этом речь.
В силу самого жанра: притч и баллад, невозможно было петь не образно, именно это и сказал Макаревич на Музыкальном Ринге, а образности всегда свойственна двусмысленность. Главное правило Рока, его основа,- искренность. Тексты песен не обязательно заглаживать и зарифмовывать; чтобы выделить смысл, иногда поэтам приходиться поступать наоборот, чтобы подчеркнуть эмоциональную значимость сказанного. Для Рока характерна повышенная эмоциональная подача мысли, а текст часто идет вразрез с тональностью и искренностью произношения. Музыканты становятся перед выбором: или петь дословно и логично, теряя красоту и музыкальность, или следовать эмоциональной искренности, теряя логику построения фраз. И каждый выбрал свое:
Десять стрел на десяти ветрах,
Лук сплетенный из ветвей и трав,-
Он придет издалека,
Меч дождя в его руках....
Рок научил нас мыслить не только категорично и прямолинейно, а расширил понятия условности и ассоциативности, сделав хорошую услугу науке психиатрии в хорошем смысле слова. Человечество в целом расширило свой кругозор, и Рок стал ступенькой в этом процессе.
В отличие от западного братства, наше не смело открыто выражать свои мысли, и на это было множество причин: но страх перед запретом и репрессиями не являлся самой главной. Нас долго отучали думать и размышлять, открыто и свободно говорить, и поэтому приходилось начинать с нуля. Мы действительно вытоптали поле, засевая небо.
И все же тексты либо сознательно шифровались, либо были двусмысленными, ибо они были образными. И только один человек легко и простодушно перешагнул эту грань,- Александр Башлачев. Он усиливал бытующие тогда штампы, доводя их до абсурда, что бы показать всю бессмысленность логики советского мышления:
Не позволяй душе лениться
Убей чертовку сгоряча
Душе обязана трудиться
На производстве кирпича

Ликует люд в трамвае тесном
Танцует трудовой народ,
Мороз и солнце, день чудесный
Для фрезеровочных работ...
Таких насмешек было много в те годы, анекдоты и частушки разных калибров рождались каждый день, но было ли его творчество одним только ерничаньем? Нет. Таких песен несколько: «Слет-Симпозиум», «Подвиг разведчика», хотя окружающие ждали от него песен именно такого плана: они были легки и доступны для восприятия, едки и отточены, он мог бы подняться на этом. И стать диссидентом. Но это был не его путь. Гораздо более жгучее ворочалось в его груди, рвалось наружу комком невыразимой боли. Он должен, он обязан был поведать об этом на весь мир. Он сам приходит в ужас, когда ему навязывают образ махрового антисоветчика:
Хвалил он, ловко врезал ты
По ихней красной дате
И начал вкручивать болты,
Про то, что я предатель.
Я сел белее, чем снега
Я сразу онемел, как мел,
Мне было стыдно, что я пел,
За то, что он так понял,
Что смог нарисовать рога
Он на моей иконе...
Но главные темы, в которых он раскрывал всю свою душу, не воспринимались. «Лихо, Время колокольчиков, Посошок, Ванюша, Абсолютный Вахтер, На жизнь поэтов, Все от винта, В чистом поле дожди», все эти песни проходили вскользь, никто не хотел разделять с ним его бремя, ибо слишком большую, слишком тяжкую ношу взвалил он на свои плечи. Большинство было не прочь поболтать на кухне за бутылкой вина, поругать и строй, и власть, но до определенных барьеров. Не больше. Идти дальше, идти за ним, это уже было чистым безумием, так он и воспринимался. Но он ведь не резал "матку-правду", только что бы привлечь к себе внимание, его истина шла из таких глубин души, куда другим недоступно было заглянуть, и она была настолько всеобъемлющей, что понимание приходит к нам только сейчас.
Если Христос был откровением Божьим, то Башлачев был откровением Русским, а рок послужил только средством: рацией или рупором.
Пройдет время и "Наутилус Помпилиус" впечатает надгробную эпитафию на могиле социализма, подведя итог:
Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи
Здесь первые на последних похожи
И не меньше последних устали быть может...

Рок-н-Ролл так бы и остался всплеском эмоций, тут же угасающих, не обрети он такую платформу, как коммерция. Но коммерция требует профессионализма, доведения до совершенства, давая для этого хороший стимул. У нашего братства такого стимула не было, но было горячее желание обрести духовную раскрепощенность как у них. Рок-н-Ролл был больше нужен нам, чем им; неспроста мы продолжаем любить и слушать те группы, о которых на Западе уже давно забыли.
Итак, наше братство увлеченно использовало их русло, пытаясь обрести духовную свободу. Оно вкладывало в Рок-н-Ролл свой, более доступный нам, более глубокий смысл, а Башлачев раздирал в кровь пальцы, пытаясь донести до наших сердец свою боль о зомбированном народе. Парадокс только в том, что с простой гитарой он оказался намного выше... и непонятым, потому что он не был бардом в полном смысле этого слова. Но он и не был только поэтом, а занял совершенно особое место: как все считали - юродивого. Но для него Рок-н-Ролл был важнее, чем все определения, это был выплеск души, крик боли:
На второй мировой поэзии
Признан годным и рядовым...
И теперь очевидно, что поэзия действительно была его линией фронта, а убеждения, - его окопом, который он не имел права покинуть:
И можно песенку прожить иначе,
Можно ниточку оборвать.
Только вырастет новый мальчик
За меня, гада, воевать...
Его бесстрашие и мужество поражают и до сих пор:
Как бесплатные танцы на каждом допросе,
Как татарин на вышке, рванувший затвор.
Абсолютный Вахтер - ни Адольф, ни Иосиф -
Дюссельдорфский мясник да псковской живодер...

Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо,
И все тот же калибр тех же нот на листах.
Эта линия жизни - цепь скорбных этапов
На незримых и призрачных жутких фронтах...
Сделать такое сравнение в начале восьмидесятых?!! Сегодня можно конечно покрутить носом: подумаешь, велика смелость. Попробовал бы он сказать такое при Сталине...
Конечно нет; и не потому, что побоялся бы, а по одной простой причине:
время свободно излагать свои взгляды, не хватаясь при этом за винтовки, не смывая кровью слова собеседника тогда еще не пришло. Еще двадцать, тридцать лет понадобилось для того, чтобы заговорить. Но и тогда, в восьмидесятых, живя со страхом, загнанным куда то на генный уровень, такое высказывание казалось безумием. Скорее по этой причине людей сажали в психушки.
Нельзя, нельзя говорить на эту тему: ведь коммунизм и коммунисты это почва, это фундамент, это божество,- нельзя даже сомневаться, даже самую малость: а если ты заговорил, значит либо ты враг, либо сумасшедший.
Но Башлачев пошел на это. Мог ведь промолчать, мог хоть как-то замаскировать свои взгляды, облачить их не в столь откровенную форму, но нет, он пошел до конца:
...Спасибо главврачу
За то, что ничего теперь я не хочу.
Психически здоров. Отвык и пить и есть.
Спасибо. Башлачев. Палата № 6.
Сломался? Нет! Пройдя все свои семь кругов беспокойного лада, не озлобился, не ожесточился, не замкнулся. Продолжал любить так же искренне и свято...
Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Если хочешь,- стихами грехи замолю.
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю...
Как никто другой, Башлачев распахнул свою душу на всеобщее обозрение: смотрите, вот она, - вся в царапинах да бубенцах!

Рок-н-Ролл как стиль достиг совершенства и занял свое место в музее истории человечества. Ему на смену пришел Хард-рок, явление еще более сложное и весьма тяжелое для восприятия. И в то же время Хард-рок был естественным продолжением Рок-н-Ролла.
Но, если официальная Россия Рок-н-Ролл просто не любила, то Хард-рок она возненавидела всей душой. И это вполне объяснимо. Если Рок-н-Ролл это только форма перехода человеческого сознания от массового к индивидуальному, к осознанному человеческому достоинству и праву голоса, то Рок, уже имея такой голос, во всеуслышание раскрывал недостатки общества, его ханжество и лицемерие, бурно протестовал против сложившихся догм.
И в то же время юноши с гитарами не строили политических платформ, не добивались власти, не навязывали всему миру свои правила. Они только предлагали взглянуть на наши проблемы со стороны, под другим углом, и задуматься. Только хочет ли человечество задумываться, вот вопрос?
Думали ли люди, торжествующе беснуясь на руинах снесенных ими церквей, что они делают? Понимаем ли мы хотя бы сейчас, что свято место пусто не бывает, что отвергнув Бога, мы пустили на его место дьявола? А ведь колокола на Руси всегда были средством для отпугивания нечистого, древнее, проверенное средство.
Но с каждым днем времена меняются
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются
Колокола сбиты и расколоты...
И кто он, Башлачев, не звонарь ли, обезумевший от понимания того, что дьявол овладел нашими душами, а колоколов нет и нечем отпугнуть его, отвадить от наших сердец?
Звонарь, взявший тогда в руки колокольчик...
Что же теперь ходим круг-да-около
На своем поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков...

И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами,
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами

И в груди искры электричества.
Шапки в снег. И рваните звонче-ка
Рок-н-ролл - славное язычество,
Я люблю время колокольчиков!
Колокольчиком была его гитара, но в первую очередь - душа.

Можно любить Рок и восхвалять его, можно ненавидеть и делать вид, что его не существует, только это уже ничего не изменит. Он состоялся, и никто не сможет это опровергнуть. Он вошел в наш мир навсегда, став еще одной ступенькой в нашей эволюции, став неотъемлемой частью всемирной культуры. Так же как табак, как картофель, хотя такое сравнение может показаться странным и обидным.
Более того, он протянул мосты между подростками всего мира, над всеми железными занавесами, над мифами о свирепости и алчности с обеих сторон.
Рок объединил нас, связал в единое духовное целое, вопреки всем политическим амбициям.
И он не пришел к нам с других планет, не был навязан НЛО; рок родился в глубинах наших душ, как и вся остальная музыка.
Но если музыка,- это инструмент воздействия Бога на души, а наши души заблудились во мраке и до них можно было только достучаться, докричаться,- значит, существование Рока вполне обосновано. Изменились бы наши взгляды, наше отношение к самим себе, если бы Рока не было? Стоит задуматься...
Ненужное отторгается сразу, мимолетное исчезает, громоздкое обтачивается до тех пор, пока не примет идеальную форму. Это закон природы, это и есть прогресс. Но бывают и вещи, и явления, которые необходимы на короткое время, а потом становятся обузой и уходят в небытие. Как ни прискорбно, приходится признать, что Рок, выполнив на данном этапе свою задачу, исчезает в струях времени, оставив в мировом наследии неповторимые шедевры. Когда-нибудь, видоизменившись, он снова вернется, но это уже будет другая история.
А его производные: металл, трэш и т. д., служат уже для другой цели,- быстрее отвратить наши сердца.

Мавр сделал свое дело... Башлачев тоже. Разве можно представить, что он жив, занялся коммерцией, пусть даже ради того только, что бы выжить, а его песни, его Истина как бы осталась в прошлом?
Нет, с такой концентрацией боли за свой народ, за свою страну другой судьбы у него и не могло быть. И легенда о договоре с другом это просто объяснение своего рока,- судьбы с трагическим финалом. У него не было выбора, как не было выбора у Иисуса. Он должен был выполнить предначертанное, и любой другой исход означал бы только одно: поражение.
О нем еще будут писать, и писать немало. Нам еще долго предстоит его открывать, ибо очень много пластов заложено в его стихах. Но, думая о нем, о его творчестве, вчитываясь в его стихи, приходиться в первую очередь думать о России, о чудовищной ране, нанесенной русскому характеру революцией и всем тем, что за ней последовало. Сам он скромно отходит при этом в сторону: с кровоточащими пальцами, с кровоточащей душой. Это очень трудно осмыслить: если для большинства Рок это способ самовыражения, то для него он только средство для передачи, но чего именно, выразить словами невозможно. Так любить свою страну могут только единицы, абсолютно не щадя себя, не претендуя даже в мыслях ни на какое место в ее истории. И эта готовность к самопожертвованию поражает больше всего. Постичь его творчество невозможно, не осознав это в первую очередь. Но что гнало его за все барьеры? Конечно не желание покрасоваться, это точно. Впрочем, кто сможет дать определение людям, совершающим невозможное: будь то покорение самых неприступных вершин, пересечение океанов в одиночку, что заставляет их участвовать в гонках наперегонки со смертью, что гонит их за самые крайние барьеры? Может с точки зрения простого обывателя это и безумие, но на таких безумцах держится мир. Но и назвать Башлачева экстремалом от поэзии не повернется язык, это слишком грубо, слишком пошло. Возможно там, за барьерами нашей психики, в неоткрытой и неосвещенной еще тьме вещи и явления имеют свои имена, но мы их не знаем. И это замечательно, что есть люди, не боящиеся идти туда, ибо они открывают для нас все новые и новые горизонты. И так ли уж важно, что движет ими: безумие или отвага? Главное,- их сила духа, сила воли, их стержень. И теперь очевидно, что стержнем Башлачева была вера.
Пусть неосознанная: ибо в то время все мы, не веря в Бога, все же верили в сверхразум. Именно вера не дала ему согнуться.
И суть дела уже не столько в нем, сколько в нас самих: сумеем ли мы найти в себе силы осознать и исправить содеянное прежде, снова обрести нашу Веру? Но сама по себе она не вернется. Нужен кто-то, кто сумел бы заставить нас заглянуть в собственные души. Башлачеву это удалось, ведь он, - Искра Божья, промелькнувшая на нашем небосклоне, сгусток человеческой боли и сострадания. И хотя полет его был столь краток, что никто не сумел понять что это было, он оставил горящий след в наших сердцах.
А Рок, - это только средство...