От Ю. Нагибина. Иоганн Себастьян Бах и Фридрих Прусский...

Всему на свете можно найти объяснение. Вот, например, моему неприятию творчества Юрия Нагибина.
Он был для меня в своё время халтурщиком, ибо писал нечто глубоко советское и нечестное при этом. Позже нашла его собственное высказывание об этой части творчества, он так и звал её, «халтура». И объяснял, что именно за это давали деньги, и за них можно было купить разные приятные вещи, и домашних это радовало….
Допустим. Потом пришло время его дневника. Ей-Богу, это было ужасно – не меньше, чем «халтура», ибо халтура была хотя бы гламурной. Это же было злобно, грязно, просто невозможно. Ахмадуллина – «засранка» и «чесотка», Галич – наркоман, непризнанный рекордсмен книги Гинесса по инфарктам на передозировке, Окуджава – практически бездарь, которого надо было после провала опаивать коньяком, чтоб не скатился в депрессию, Рождественский – наивный тупица… Моё сознание, даже постперестроечное, не могло с этим смириться. Я не смогла уступить ему хотя бы Бэллу… Я любила ее творчество со всей страстью души в подростковый период, и очень долго после она была частью сердца. Я слышала собственное чтение ее стихов, я любила это завывание, этот неповторимый язык, этот облик маленькой милой девочки. Я не могла вымазать сердце в грязи, и выжить после этого…
С тех пор я постарела и поумнела. Я больше не пытаюсь судить великих – с какой стати? А ведь именно это и делаешь, веря или не веря в их проступки и грехи. Я оставляю это в стороне, и прошу Господа, когда придет час, пощадить и меня, как я щажу великих. Не надо трепать мое имя, не надо знать моих грехов. Читайте мои стихи и прозу, судите моих героев. Судите мое творчество. Но не меня и мою жизнь.
Вот с этой мыслью я взяла том Нагибина в руки. «Вечная музыка». Вот это - оказалось очень интересным, а также живым и сердечным… Мои стихи – по рассказу «Перед Твоим престолом» …
Работа Нагибина – многоплановая и многопластовая. Но я коснулась лишь одной темы: старику Баху хотелось увековечить свои работы, распечатав их на типографском станке. Стоила такая гравировка по тем временам дорого. Настолько, что не захотел себе позволить Фридрих Прусский… Бах же, по словам Нагибина, «с обычной щедростью бедных людей к богатым» выполнил своё обещание и преподнес Фридриху «Музыкальное приношение», не постоял перед расходами, отдал гравировать ноты…



«Ах, поймай мою душу, король,
Подари мне моё бессмертие…
Немоту моих деток как боль
Излечи, твоё Милосердие».
Так молил про себя Иоганн,
Тот, что Бах, у Фридриха прусского.
Он на свете всё знал про орган,
Но не ведал, что власть, – она узкая…
Королю нужно много пуль,
Он и талер считает в загашнике,
Распечатать клавир – выйдет в нуль.
Что там музыка! не в бумажнике ж!
Нет, он любит, умеет играть,
И концерты даёт на публику…
Рукоплещет придворная знать!
Впрочем, критика ей - обрублена.
А старик, тот, что Бах, он не тот,
Кто ошибку простит королевскую,
Упаси старика от немот,
Распечатай музыку сельскую…
Он потом запоёт назидательно,
Станет ментором королю!
«Пусть всё сделает несознательно…
что ж он думает – благословлю?» …
Ну, и Фриц отказал поведением,
И движеньем бровей и ресниц…
А бедняк королю - со значением!
Гравировку послал из зарниц…
Ричеркар, шесть канонов и фугу …
Всё от Баха, от Бога – считай.
Он за музыкой в дождь и вьюгу,
Как за светом гонялся, как в рай…
Он был рад, кто песню подхватывал,
Разнося по свету, в загул…
Но пел - в пустоту заглядывал,
Не молчал, когда в ней тонул…
Кто богат был, кто беден – не ведаю…
Но подарок сделал не Фриц…
Фриц, со славой своей перегретою.
Иоганн Бах, не упавший ниц…



                                       ***