Бочка

После знойного дня на посёлок «Кадыковка» опустился вечер. Василий шёл по проулку с работы домой. Шел как обычно не торопясь, наслаждался прохладой, как вдруг, где-то над головой почувствовалось движение. Василий задрал лицо и увидел то, чего не видел в жизни никогда: тёмно-синий объект в форме стоящей бочки с красным огоньком на боку плавно и бесшумно перемещался в вечернем небе. Через несколько секунд объект поравнялся с верхушками деревьев и скрылся за лесом, пропал, словно и не было его никогда. Василий диковато оглянулся – проулок был пуст. «Никого», - подумал Василий. Потом ещё раз посмотрел на небо - небо тоже было пусто. Развернулся и пошёл обратно.

В сельпо указал пальцем на бутылку портвейна 777. Ссыпав мелочь в карман, двинулся на выход. В дверях, помедлив, обернулся.

- Я щас бочку видел.

- Смотрел- смотрел, а только сейчас увидел! – Продавщица растянула рот: »Гы».

- Нет, правда, над головой пролетела, - тревожно просипел Василий, - вот так, - и повел рукой. Продавщица подмигнула и поставила на прилавок ещё одну бутылку.

- Могу в долг. Завтра отдашь.

- Не надо, - и, толкнув дверь, вышел на улицу.

Навстречу шла бывшая школьная учительница литературы Мария Ивановна. Мария Ивановна была строгой учительницей и в одежде тоже предпочитала строгость: английского покроя жакет, шевиотовая юбка ниже колен, волосы забраны в пучок. Василий учился плохо и Мария Ивановна его не жаловала.

- Зрассте, Мариванна, - Василий судорожно запахнул пиджак и прижал рукой бутылку к груди. Получилось так, будто бы прижал руку к сердцу.

- Вот только не надо этих жестов, - язвительно пропела Мария Ивановна и кивнула на руку. - Терпеть не могу лизоблюдства.

Всё такая же, - подумал Василий, - а сколько лет прошло. - Ну ладно, - вздохнула Мария Ивановна и обиженно собрала губы. Помолчали.

- А я бочку видел, - робко начал Василий.

- Бочку он видел, надо же – бочку. Бочка… ну да, «грузите апельсины бочками» - смягчаясь, протянула Мария Ивановна и улыбнулась чему-то своему. В сумерках её улыбка выглядела примиряюще.

- Почему апельсины? – осмелел Василий, - огурцы вообще-то… да и не с огурцами вовсе, а над головой летела…

Мария Ивановна отвела лицо, в свете фонарного столба укоризненно блеснули очки.

- Я всегда знала, что вы, Василий не любили и не хотели знать литературу. Вздорный вы и никчёмный ученик, да ещё над головой какая-то бочка. А жаль. «Грузите апельсины бочками» - это «Золотой телёнок». Ну ладно там Ильф и Петров, хотя бы Пушкина вы помните? «Буря мглою небо кроет»… ведь как красиво, а?

- Телёнок точно есть, только не золотой, а обычный, - растерялся Василий. - В хлеву у мамки сейчас сосёт, наверное, а в небе не буря. – Насупился. - Бочка летела в небе.

- Ладно, хватит. Пусть в детстве не вышло. - Мария Ивановна нервно пожала плечиком. - Сдвиньтесь вы хоть сейчас с мёртвой точки. Вот придёте домой, сядьте за стол и попробуйте написать.

- Чего написать? – нахмурился Василий.

- Не чего, а что. Боже мой, ну что-нибудь. Стишок хоть простенький. Например …

Обтекая Василия и Марию Ивановну, мимо с визгом и топотом пронеслась стайка детворы, оглядываясь и подпрыгивая, скрылась за поворотом. Сквозь оседающую пыль, донеслось: «Во саду-ли в огороде бегала собачка, хвост подняла, навоняла, вот и вся задачка»!

- Вот, слышите? – болезненно скривилась Мария Ивановна, - деревня во всей красе. Где уж тут Пушкин! Ладно. - Повернулась к Василию. - Ну, например. - Сделал лицо, закрыла глаза. Помолчала. - Например: «Август тих…», - покосилась в сторону поворота. - Нет. Не так.

«Август светел, но в лесу, ночью холодает, паутинки на губах кожицу ласкают»…

Ну? Попробуете? Это ведь когда-то и я… помню, после института… да.

- Попробую, - кивнул Василий и попятился, придерживая бутылку в кармане. – Попробую. – Развернулся, засеменил прочь.



Минуя собственный дом, стукнул ногтем в освещённое окно соседа.

- Заходи. Принёс? – сосед, щурясь, настраивал антенну телевизора. Телевизор шипел, дёргался, захлёбывался звуком. Неожиданно всё стихло, разгладилось, и на экране возник толстый мужик в костюме. Внизу поплыла строчка: »Вспоминаем августовские события».

« Вообще мы тут это… а вы, как думали? АвгустОвские события. Да. Главное нАчать, расширить, а потом уже и углУбить». - Поблёскивая золотой оправой, мужик строго мотал рукой, - «вот вы это, давайте-ка… а то что же получается, и вообще, оно нам что, нужнО»?

Василий тихо опустился на табуретку, поставил бутылку.

- Чево это он? – кивнул на экран.

- Пугает, - крякнув, сосед потянулся в буфет за стаканами. – Новый пришёл, стращает всех. Знай, мол наших. Ишь как забирает, - и кивнул на мужика. Мужик кончил мотать рукой, начал грозить с экрана кулаком.

- А я бочку видел, - вздохнул Василий.

- Мою, что ли? – вскинулся сосед, - ту, что весной уперли? Ишь ты… а где?

- Над головой летела.

- Чево? - сосед нахмурился, покачал головой. - Давай-ка, - и начал разливать.

- Пойду я, - Василий нерешительно встал из-за стола. Сосед плотоядно покосился на бутылку.

- Ну, иди. Устал, небось. Завтра расскажешь. Может, и не далеко укатили бочку-то. Тяжёлая, зараза. - Причмокнув из стакана, запрокинул голову, - давай.

Дома Василий сел за стол, с тоской поглядел в чёрное окно. Вспомнил Марью Ивановну. Наверное, спит уже. С утра в школу. Жакетик на плечики и в гардероб. Аккуратная. И не старая ещё. Достал из буфета тетрадь в клеточку, нашарил рукой огрызок карандаша. Помусолил во рту. Как там? Хвост подняла... нет. Как же там… буря мглою… не то. Вот:

Август светел, но в лесу, ночью холодает…

Задумался. Снова поглядел в окно. Из окна тянуло свежестью, светила полная луна. Поёжившись, быстро зачеркнул написанное и вывел с новой строчки:

«Сегодня я шёл по проулку», - помедлив, продолжил, - «а над головой летела бочка», и решительно закончил, - «с красным огоньком». - Почесал голову и, ломая грифель, вкрутил жирную точку.